Выбор веры и «двоевластие» у хазар

И вместе с тем, несмотря на предрешенность результатов риторической книжной полемики, победу главного героя повествования, в перечисленных текстах имеется мотив, относившийся к не вполне мотивированному «сбою» в процессе обращения Булану, согласно письму Иосифа, во сне является ангел, от имени Господа обещающий ему победу, если он (и его народ) примет Закон Булан, ссылаясь на невежество своего народа, просит ангела подвигнуть на обращение некоего авторитетного князя (вариант — «великого главу», ха-сар-ха-гадол). Вместе с этим князем Булан собрал «всех князей и рабов своих и весь свой народ», чтобы они приняли новую веру. Этот мотив породил целую волну исторических интерпретаций: со времен А.Я. Гаркави он считается свидетельством традиционного для тюркских народов двоевластия у хазар; А.П. Новосельцев (Новосельцев, 1990. С. 135—137) считал Булана «шадом», который вынудил не названного по имени кагана принять иудаизм: произошедший после обращения хазар «переворот» способствовал оттеснению кагана на второе место «царем» и «замалчиванию» роли кагана в еврейско-хазарской переписке. В интерпретации Л.Н. Гумилева переворот совершил иудей, упомянутый в Кембриджском документе, но потомок Булана Иосиф настаивает на своем несемитском происхождении — Хазар (первопредок народа) был седьмым сыном Тогармы, потомка Иафета (ср.: Петрухин, 2009. С. 198, 200, примеч. 39)¹.

Существенно, что в ЖК Константин Философ — миссионер, «заменяющий» ангела, — сам упоминает «первого советника» кагана, в связи с полемикой о воплощении Божьем (ЖК. С. 38). Советник (правда, не названный первым) и сам вступает далее в полемику: он именуется экспертом по вопросам ислама («срациньску злобу всю добрѣ вѣдыи» — Там же. С. 48) и задает провокационный вопрос о том, почему христиане не чтут Мохаммеда — ведь он признавал Иисуса пророком. Отрицая мусульманскую интерпретацию христианского мессии, Константин апеллирует к суду самого кагана — он остается арбитром в полемике; византийской дипломатии было известно о «двоевластии» у хазар — Константин Багрянородный сообщал о посольстве кагана и бека, которые просили построить крепость Саркел на Дону за два десятилетия до миссии Константина Философа. Но судя по ЖК и другим источникам, в византийском мире каган признавался главной фигурой в Хазарии: Саркел был построен ок. 840 г., но посольство к императору Византии имело продолжение — некие люди «Рос» явились из Константинополя в Ингельгейм в 839 г., объявив себя подданными кагана (согласно Бертинским анналам — Annales Bertiniani).

Этот экскурс в область истории властных структур каганата можно было бы считать излишним, если бы не убежденность исследователей в истинности арабских рассказов о диковинных обычаях народов севера, в том числе о том, что хакан был превращен беком (шадом) в чисто символическую сакральную фигуру, которой тот мог пожертвовать, «свалив» на хакана вину за несчастья, буде такие приключатся в его номинальное правление. И хотя ритуальное убийство хакана явно относится к мифоэпическому сюжету «золотой ветви», но не к религиозной практике, увлечение историческими интерпретациями подобных нарративов выросло в отрицание иудаизма у хазар (Ш. Штампфер и др.)².

Сравните два практически идентичных текста, описывающих смену правителей в Византии и Хазарии и составленных «внешними» наблюдателями. Китайский путешественник VII—VIII вв. пишет о византийских императорах:

Их цари не бывают долгожителями. Они выбирают наиболее способного и возводят его на трон; но если обрушивается на империю какое-либо несчастье, или происходит что-то необычное, или ветер и дождь приносят с собой длительное ненастье, тогда они сразу низлагают императора и поставляют на его место иного (Дагрон, 2010. С. 25, 26).

Арабский автор Х в. ал-Мас'уди, описывая двоевластие хакана и царя в Хазарии (царь держит хакана взаперти в своем замке), продолжает:

Когда Хазарское государство постигнет голод или другое какое-нибудь бедствие. Или когда против него начнется война с другим народом, или какое-нибудь несчастье неожиданно обрушится на страну, знатные люди и простой народ идут толпой к царю и говорят: «Мы рассмотрели приметы этого хакана и дней его, и считаем их зловещими. Так убей же его или передай нам, чтобы мы его убили».

Царь решает, казнить хакана или оправдать, «если тот не совершил никакого преступления».

Я не знаю, древен ли такой порядок или нов, но раз должность хакана принадлежит членам определенной семьи из их знати, я полагаю, что власть находилась у этой семьи издавна, но один господь Бог сведущ (Минорский, 1963. С. 195, 196).

«Историзма» в сюжете убийства кагана не больше, чем в традиционно инкриминируемом иудеям упомянутом распятии христианского Мессии, в том числе в ПВЛ. В Начальной летописи грек Философ является к князю Владимиру вслед за хазарскими иудеями и на вопрос князя об иудейской вере отвечает, что христиане действительно верят в распятого Мессию. Далее следует катехизис, завершающийся, как и положено, рассказом о Страшном суде. Естественно, князь желает попасть в рай, но на предложение Философа креститься отвечает «пожду и еще мало» (ПВЛ. С. 48). Далее следует совет, но не с лицом, воплощающим «исполнительную власть», хотя дядька князя и воевода Добрыня мог претендовать на роль «бека» при Владимире (которого Иларион именовал в первой трети XI в. каганом), а с боярами — старшей дружиной, прототипом думы и законодательной власти Владимир продолжает испытывать веры, отправляя посольства туда, где есть действующий культ (то есть во все страны, за исключением Хазарии). Таков был традиционный обычай древнерусской администрации. Под впечатлением рассказа послов о византийском обряде, устрояющем рай на земле (в храме), Владимир склоняется к византийскому православию.

Еще Ф.И. Буслаев предположил, однако, что задержка князя с крещением произошла не только потому, что ему нужно было время для испытания вер. Он приводит в качестве параллели эпизод с крещением фризского короля Радбода (ум. 719) святым Вульфрамом: король уже ступил одной ногой в купель, но вдруг спросил, где пребывают его предки — между праведниками или в аду? Проповедник вынужден был ответить, что язычники погубили свои души; Радбод (по дьявольскому наущению — добавляет агиограф) отказался креститься, желая разделить загробную участь с сородичами (Буслаев, 2001. С. 195; Vita Vulframni. P. 688; ср.: Гири, 1999. С. 193). Владимира, согласно летописным прениям о вере, особенно интересовала загробная жизнь: о гуриях мусульманского рая он «послушаше сладко», ибо «сам любя жены и блуженье многое». Показательно, что наказание женолюбца известно в раннесредневековой западной традиции: при Людовике Благочестивом в Сен-Галленском монастыре было создано «видение» загробного мира, согласно которому сам Карл Великий должен был претерпевать за женолюбие муки в преддверии ада — некое чудовище терзало там его половые органы. Владимиру было о чем поразмыслить во время катехизации.

Так или иначе, «заминка» с обращением была связана и в хазарском, и в древнерусском текстах с обращением к исторической традиции, не имеющей отношения к книжным топосам в сюжете выбора веры. Летопись парадоксальным образом резюмирует повествование об эпохе обращения (под 996 г.): «И живяше Володимеръ по устроенью отьню и дѣдню» (ПВЛ. С. 56). Это резюме, естественно, не относится к «устроению» конфессиональному — религия изменилась после крещения Руси: речь идет об отказе от византийского права, принципы которого пытались навязать греческие епископы Ссылаясь на боязнь греха, Владимир отказался вводить казнь для «разбойников» — он предпочитал традиционную виру, денежный штраф, необходимый для пополнения казны.

Что случилось в Хазарии? Там сама религиозная реформа вызывает изумление специалистов по иудаике: в описании Иосифа Булан, которому действительно была дарована победа в войне, устроил переносное святилище — скинию, что никак не соответствовало обычаям синагогального культа, зато вполне соответствовало «кочевому» быту кагана и его двора. Обращение Булана относится к середине VIII в., Иосиф составлял свое письмо в 960-е гг. и хранил скинию в своем дворце — к X в. уже сформировалась хазарская городская культура с синагогами для иудеев, мечетями для мусульман, церквами для христиан. При этом Иосиф оставался предан иной древней традиции, несовместимой с иудаизмом: уже в начале своего письме он настаивал, что происходит «от сынов Иафета, из потомства Тогармы», о чем царь прочел «в родословных книгах моих предков» (Коковцов, 1932. С. 91). Это вступало в прямое противоречие с установками гиюра — перехода в иудаизм; прошедший гиюр отказывался от «языческого» происхождения и становился потомков Авраама — семитом (см. подбор источников — Гиюр, 2001). Установка Иосифа и хазарских царей на языческую генеалогию соответствовала «устроенью отьню и дѣдню», как сказал бы русский летописец, — призвана была продемонстрировать легитимность власти «народам», подданным кагана, сохранившим свои обычаи и не принявшим иудаизм. Очевидно, той же цели служил и тюркский эпический мотив о готовности кагана пожертвовать жизнью ради благополучия подданных, усвоенный мусульманскими авторами, любителями диковинок.

Что делать, если нет взаимности? А теперь спустимся с небес на землю. Приземлились? Продолжаем разговор...

Живите по правилу: МАЛО ЛИ ЧТО НА СВЕТЕ СУЩЕСТВУЕТ? Я неслучайно подчеркиваю, что место в голове ограничено, а информации вокруг много, и что ваше право...

Конфликты в семейной жизни. Как это изменить? Редкий брак и взаимоотношения существуют без конфликтов и напряженности. Через это проходят все...

Система охраняемых территорий в США Изучение особо охраняемых природных территорий(ООПТ) США представляет особый интерес по многим причинам...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: