Я изменяю Джорджу Гапкинсу.

На следующее утро, после завтрака, Джордж Гапкинс сказал мне:

– Ты много не шляйся сегодня, чтобы не слишком устать к ночи. Ты мне понадобишься.

– Зачем? – спросил я с самым невинным видом.

– А тебе что за дело? Узнаешь, когда нужно будет.

Через несколько времени он позвал меня в небольшую прачечную, на другом конце двора. Там было маленькое окошечко в одно стекло, отворявшееся в кухню.

– Посмотри-ка, можешь ли ты пролезть через такое отверстие? – спросил он.

Я с трудом просунул плечи сквозь маленькое окошечко и соскочил в кухню.

– А нельзя тебе еще побольше нашуметь? – спросил он насмешливо.

Я пролез еще раз, стараясь ступать как можно тише.

– Вот это лучше, – заметил он. – Попробуй еще раз, становясь на цыпочки.

– Ну вот, теперь хорошо! – сказал Джордж. – Какие у тебя сапоги, Джим?

– Это не годится. Тебе нужно купить пару тонких башмаков, которые ты мог бы легко снимать и надевать. Поди, купи себе сейчас. На Бишопстрит есть башмачная лавка.

Он дал мне десять шиллингов, и я ушел. Мне нужно было пройти мимо столовой. Миссис Гапкинс увидела меня; она кивнула мне головой и тихо шепнула: «Пора! Пора! Беги! Потом будет поздно!» В ответ я кивнул ей головой.

Ясно было, что она не обманула меня вчера. Мистер Гапкинс не объяснил мне, для какого дела я был ему нужен, но я понял, что мне придется влезать куда-нибудь в окно и таким образом принимать участие в грабеже. А за грабеж ссылают, как я слыхал, на каторгу. Значит, я погибну на всю жизнь, если не убегу как можно скорей.

Не раздумывая больше, я направился к Спиталфилду.

Я не знал, где именно находится фабрика, на которой работал Рипстон. Наверно, если я спрошу сталелитейную фабрику Беккера, мне покажут. Теперь как раз около двенадцати. Значит, рабочих скоро отпустят обедать, Я покараулю у ворот и поговори с Рипом.

Фабрику мне действительно сразу показали. У ворот толпилось много женщин со свертками и судками. Они, должно быть, принесли еду тем рабочим, которые обедают на фабрике.

«А вдруг и Рипстона не выпускают на улицу? – подумал я. – Что мне тогда делать?»

Но в это время прозвонил колокол, и сразу во двор высыпала целая толпа рабочих. Все шли к воротам. Одни брали свертки у своих жен, а других стороне выпускал на улицу.

Вдруг калитка широко распахнулась, и из нее выбежала ватага мальчишек. Я сейчас же увидел среди них Рипстона. В первую минуту он не заметил меня, но, как только я окликнул его, он тотчас же радостно закричал:

– А, Смиф, дружище! Вот молодец, что пришел! Чарли, это тот мальчик, о котором я тебе говорил, – обратился он к своему товарищу. – Ну, Смиф, идем с нами в кухмистерскую, там и поболтаем. У нас полтора часа свободных.

Мне не очень-то хотелось говорить при постороннем мальчике, но делать было нечего. Я было попытался подмигнуть Рипу, но он ничего не понял. Потом я подумал: «Все равно, он, верно, ничего не скрывает от своего товарища. Я не назову имени Гапкинса».

Мы пришли в кухмистерскую и сели в уголке за отдельный столик. Рипстон с товарищем пошли к стойке, вынули из карманов какие-то билетики и получили по тарелке похлебки и по куску хлеба, Я сказал, что не голоден. Пока они ели, я тихонько рассказывал им, что мне говорила жена моего хозяина и что затевается сегодня ночью.

– Ах он, мерзавец этакий! – закричал Рипстон, когда я кончил. – Да его повесить мало! Сам какие штуки устраивает, а других подводит! Чего тут думать? Поди да и расскажи полиции!

– Нет, это не дело, Рип! – остановил его Чарли, до сих пор молча слушавший меня. – Полицию путать не годится. Видно, что ты недавно стал рабочим. Настоящий рабочий никогда с полицией связываться не станет.

– Значит, по-твоему, так ему и позволить грабить да убивать?

– Нет! Но неужто без полиции не обойтись? Ты ведь знаешь адрес того человека, которого он хочет ограбить? – обратился Чарли ко мне.

– Ну, и отлично! Поди к нему сейчас и предупреди его. Он тебе спасибо скажет, А коли ему понадобится помощь, я ему таких молодцов приведу, что со всякими грабителями справятся.

– Ну что ж, Смиф, – сказал он немного смущенно.– Оно и правда: так, пожалуй, лучше. Ты не бойся, Если ты сам придешь, он не подумает, что ты такой же, как они.

– Ты лучше не мешкай долго, – прибавил Чарли внушительно. – Дело серьезное. Надо дать человеку приготовиться.

Я встал. Я знал, что мне надо идти, но ужасно боялся.

– Да ты что, Смиф? – усмехнулся Рипстон. – Трусишь, верно? Чарли! – прибавил он, обратившись к товарищу. – Сходил бы ты с ним. У нас еще час времени есть. А то ему одному страшно.

– Ну что ж, пожалуй, – проговорил тот охотно.

Ему, видимо, было приятно, что к нему, словно к взрослому, обращаются за помощью.

Я простился с Рипстоном, и мы быстро отправились в Фульгет.

Это было не очень далеко. На той же окраине, где и фабрика. Только улица Прескот была много чище.

Для верности мы спросили в соседней лавчонке, и нам сказали, что мистер Дженет действительно живет в доме № 12, один. Он старый моряк и уже давно поселился тут.

Дом № 12 стоял особняком, в глубине маленького садика.

Калитка оказалась не заперта. Когда мы позвонили у подъезда, нам отворил рослый молодой человек.

– Дома мистер Дженет? – смело спросил Чарли.

– Отец дома, – ответил тот. – Вы по какому делу? Он ведь уже больше не плавает.

Верно, он подумал, что мы пришли наниматься к нему на корабль.

– Нам нужно видеть мистера Дженета по важному делу, – сказал Чарли уверенным голосом.

Молодой человек окинул нас обоих удивленным взглядом, но ничего не сказал и вошел в дом.

– Говорили, что он один живет, а у него вон какой сын! – заметил Чарли.

Мне было не до разговоров. Я страшно волновался, и с каждым часом все больше. Хорошо ли я делаю, что выдаю Гапкинса? Ведь из-за меня его могут послать на каторгу, если мистер Дженет заявит полиции. А может быть, он не поверит мне и меня отправят в полицию? Но уже поздно было раздумывать. Дверь отворилась, и тот же молодой человек позвал нас в дом.

Мистер Дженет встретил нас очень приветливо. Это был широкоплечий старик с темным, загорелым лицом и густыми белыми волосами. Он усадил нас против себя и спросил, какое у нас важное дело.

Тут, видимо, и Чарли немного смутился. Он оглянулся на меня и сказал:

– Вот этот мальчик, сэр, расскажет вам всю историю. Вы ему верьте. Это все правда. Я вам за него ручаюсь.

Мистер Дженет слегка усмехнулся, но потом серьезно посмотрел на меня и сказал коротко:

Запинаясь и путаясь, я начал рассказывать. Он не прерывал меня. Понемногу я собрался с духом и уже довольно связно рассказал ему, что затевается нынешней ночью.

– Вот кстати, что мои мальчики пришли как раз сегодня.

Через несколько минут в комнату вошли два высоких молодых человека.

– В чем дело, отец? – сказал тот, который отворял нам. – Что-нибудь случилось?

Мистер Дженет подробно передал им мой рассказ.

Они предложили мне еще несколько вопросов. Потом мистер Дженет отозвал их к окну и несколько минут о чем-то совещался с ними. Потом он подошел опять ко мне и спросил:

Я помнил, что была половина двенадцатого, когда я заглянул в столовую, где стояла миссис Гапкинс.

– Теперь четверть второго, – сказал мистер Дженет. – Он велел тебе купить башмаки и вернуться?

– Ну, так беги скорей, купи такие башмаки, как он велел.

– Но, сэр, – заметил я, – мои сапоги еще совсем крепкие.

– Ты, кажется, хороший мальчик. Счастье твое, что ты вовремя остановился. Как только купишь башмаки, беги скорее на улицу Кэт.

– Назад на улицу Кэт? К Джорджу Гапкинсу? Да зачем же это, сэр?

– Видишь ли, я хочу, чтобы он пошел на этот грабеж, – отвечал мистер Дженет. – Ты не глупый мальчик, понимаешь, зачем нам это нужно. Тебе не предстоит никакой опасности, – прибавил он, заметив, что я струсил. – Если бы ты был сообщником этих негодяев, тебе, конечно, досталось бы очень сильно; теперь же другое дело: ты помогаешь мне поймать их, я обещаю защитить тебя. Даю тебе честное слово, что с этой минуты и до конца всего дела мы с сыновьями глаз с тебя не спустим.

Последние слова мистер Дженет произнес особенно выразительно, вероятно, желая дать мне понять, чтобы я не вздумал обмануть его.

Он положил мне руку на плечо и посмотрел мне прямо в глаза.

– Можете, сэр, – отвечал я. – Если вы говорите, что со мной не случится ничего дурного, что вы не дадите меня в обиду, так я исполню все, как вы велели.

– Ну, и прекрасно. Иди домой и не рассказывай никому, где ты был. Тебе, верно, придется пролезать через какое-нибудь маленькое окошечко, так ты не бойся, я буду стоять подле и ждать тебя. Там будет, наверно, темно, но ты меня узнаешь по тому, что я возьму тебя за волосы, вот так. Ну, теперь ступай.

Чарли заикнулся было, что готов помочь ему, но тот похлопал его по плечу и сказал:

– Спасибо, малый. Хоть я и старик, да руки-то у меня, пожалуй, посильнее твоих. Недаром всю жизнь работал на корабле! И сыновья у меня ничего. Не дадут отца в обиду.

После этого нам оставалось только отправиться домой.

Чарли быстро попрощался со мной и побежал на фабрику. Он взял с меня слово, что на другой день я зайду к ним опять в обед и расскажу, как обошлось все дело.

У меня не было в голове ни одной определенной мысли; я знал только одно: что в точности исполню приказание мистера Дженета, Я не думал, что подвергаю себя при этом какой-нибудь опасности.

Когда я вернулся в улицу Кэт, Джорджа Гапкинса не было дома, и мне отворила дверь жена его. Я думал, что она очень удивится, увидев меня, но она, напротив, пристально посмотрела на меня и затем весело вскричала.

– Ну, и отлично, я очень рада, что ты останешься! – вскричала она.

– А вы же мне говорили, чтобы я ушел, – с удивлением заметил я.

– Ну да, ты ушел и опять пришел, я очень рада!

Через несколько минут она спросила меня, помню ли я то место, куда ее муж хочет идти сегодня ночью, Я назвал ей.

– Отлично, Джимми! – вскричала она, опять смеясь своим странным смехом. – Ты умный мальчик, умеешь и помнить секреты и хранить их! Славная штука, не правда ли? Ха, ха!

– Да, очень, – пролепетал я и в сильном волнении бросился наверх в свою спальню, Я так и не узнал, подозревала ли она, в чем дело.

В четыре часа она оделась и ушла куда-то, оставив меня одного дома. Около семи часов вернулся Джордж Гапкинс. Он сначала рассердился, не застав жены дома, потом повеселел. За чаем он шутил и разговаривал со мной самым добродушным образом. Мне было очень тяжело слушать его шутки. Лучше бы он злился и ворчал на меня, тогда у меня на сердце было бы легче. После чая он спросил:

– Ну, все равно. Надень свои новые башмаки и иди пешком до банка, а там садись в фульгетский дилижанс; как доедешь до Фульгета, спроси, где мост, и поверни в третью улицу за мостом; там ты найдешь пивную; войди в нее и спроси, дома ли мистер Мезон. Отправляйся скорей.

Надев новые башмаки, я с радостью вышел из душной комнаты на свежий воздух и быстрыми шагами направился к банку.

В девять часов я дошел до улицы, указанной мне мистером Гапкинсом.

Мальчик, стоявший за прилавком пивной, сказал мне, что мистер Мезон ждет меня в своей комнате, и, войдя туда, я увидел Джорджа Гапкинса, Туинера и Джона Армитеджа, занятых игрою в карты.

– Я мистер Мезон, – сказал мне хозяин. – Посиди, подожди немного, Джимми.

Они продолжали играть и пить пиво. Хозяин распивочной несколько раз приходил к ним и заговаривал с ними как со старинными знакомыми. Наконец, в половине двенадцатого, когда совсем стемнело, мы вышли на улицу. Джордж шел со мной впереди, а двое других следовали за нами. Мы прошли таким образом с добрую милю. Дорогой мистер Гапкинс объяснил мне, что я должен был делать: мне нужно пролезть в маленькое окошечко, осторожно пробраться вдоль стены и затем отодвинуть задвижку, запиравшую дверь.

– Ты не бойся, – прибавил он. – Если бы дело было опасно, я не взял бы такого мальчика, как ты. Ты ведь можешь сделать все, что я тебе сказал?

– Мы все устроим отлично, – сказал мистер Гапкинс. – Там нет даже собаки, а хозяин рано ложится спать.

Он, очевидно, не знал, что мистер Дженет был теперь не один.

Мы повернули в небольшой переулок и подошли к забору. Туинер и Джон Армитедж догнали нас, и мы все тихо, как кошки, перелезли через забор. После этого мы пошли по дорожке, усыпанной песком, и подошли к большому темному дому. Ни слова не было произнесено. Я заметил, что Джон Армитедж свинтил какие-то блестящие инструменты, влез на плечи к Туинеру и стал что-то делать в стене. Минуты через две что-то звякнуло, и он соскочил вниз.

Дрожа от страха, я снял башмаки. Джордж взял меня на руки, влез на спину к Туинеру и просунул мои ноги в какую-то дыру.

– Тут тесно, Джим, – прошептал он, – да ничего, ты пролезешь. Прижми крепче руки к бокам! Полезай бочком! Хорошо! Прыгай, не бойся, тут невысоко; не забудь, что я тебе говорил о двери и о задвижке.

Я делал все, что он мне приказывал, и при последних словах его прыгнул вниз. Здесь, к великому моему утешению, чья-то невидимая рука схватила меня за волосы, другая невидимая рука зажала мне рот, меня тихонько втолкнули в какую-то комнату и заперли там.

Что было дальше, я не видел. Я слышал легкий скрип отворяемой задвижки, затем шум шагов, крики, громкий голос Джорджа Гапкинса, шум потасовки, топот ног и больше ничего.

План мистера Дженета вполне удался. Они хорошо проучили Джорджа Гапкинса и его товарищейА на будущее время пригрозили и не так разделаться.

Когда меня выпустили из чулана, грабителей и след простыл.

Мистер Дженет пожал мне руку, сказал, что я молодец и что он охотно взял бы меня юнгой, если бы еще плавал на корабле.

Я переночевал у мистера Дженета. На другой день меня покормили сытным завтраком, еще раз поблагодарили, и к двенадцати часам я опять побежал на фабрику.

Рипстон и Чарли выскочили после звонка чуть не самые первые.

Они потащили меня на соседний пустырь и заставили подробно рассказать, как все произошло.

– Молодец! – вскричал Рипстон, когда я кончил.

И даже Чарли одобрительно похлопал меня по плечу.

По правде сказать, я совершенно не понимал, за что меня все хвалят. Я ведь страшно трусил все время, хоть и старался не показывать этого.

Но меня занимало другое. Я нерешительно посмотрел на Чарли и спросил:

– Отчего же! – отвечал тот. – Может быть, даже и сейчас у нас найдется место. Вчера как раз мистер Краус – это наш мастер – говорил, что с завтрашнего дня будут ломать одну старую печь и ставить на ее место новую. Так тут понадобятся еще мальчики, чтоб вывозить мусор. Если хочешь, я порекомендую тебя.

После обеда Чарли и Рипстон свели меня к мистеру Краусу, и он велел мне приходить на следующий день на работу.

С этих пор я уже перестал быть «маленьким оборвышем» и сделался маленьким рабочим.

Новая жизнь принесла мне много труда и лишений.

Но, как ни трудно мне порой приходилось, меня поддерживала мысль, что я теперь не одинок, как прежде, Рядом со мной мои товарищи. Они поддержат меня в трудную минуту, и вместе с ними мы когда-нибудь добьемся лучшего будущего для всех больших и маленьких оборвышей, которые с самого раннего детства не знают ни ласки, ни радости.

«Книжная летопись» – ежемесячный или ежегодный справочник, в котором перечислены все книги, изданные в стране за определенный период. «Книжная летопись» выходит почти во всех странах.

Портланд – пересыльная каторжная тюрьма в Англии.

Вестминстер – пересыльная каторжная тюрьма в Англии.

ЧТО ТАКОЕ УВЕРЕННОЕ ПОВЕДЕНИЕ В МЕЖЛИЧНОСТНЫХ ОТНОШЕНИЯХ? Исторически существует три основных модели различий, существующих между...

Система охраняемых территорий в США Изучение особо охраняемых природных территорий(ООПТ) США представляет особый интерес по многим причинам...

Живите по правилу: МАЛО ЛИ ЧТО НА СВЕТЕ СУЩЕСТВУЕТ? Я неслучайно подчеркиваю, что место в голове ограничено, а информации вокруг много, и что ваше право...

ЧТО ПРОИСХОДИТ ВО ВЗРОСЛОЙ ЖИЗНИ? Если вы все еще «неправильно» связаны с матерью, вы избегаете отделения и независимого взрослого существования...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте:

Я изменяю Джорджу Гапкинсу. – Занавес падает