Социальная аномия. Связь медицинской науки и практики социальной работы.

Несмотря на то, что любая социальная структура должна оказывать сопротивление слишком энергичным попытками ее преобразования, тем не менее если это сопротивление перерастает в консерватизм и окостенение, сразу же заявляет о себе болезнь социальной структуры. Абсолютизация сопротивления, принцип “выживания ради выживания” приводят к расшатыванию системы норм и ценностей и в конечном итоге к “болезни” социальной структуры. Она ветшает, начинает давать сбои в тех или иных институциональных сегментах. Эта общая рассогласованность социальной структуры в области нормативно-ценностных параметров социального поведения получила название аномии.

Социальная аномия – болезненное состояние общественной жизни, связанное с утратой значимости социальных ценностей, социальных норм и законов (социальные ценности – социально значимые и одобряемые в данном обществе черты человеческих отношений и поведения людей; социальные нормы –поведенческие стандарты и ожидания, регулирующие действия людей в общественной и частной жизни). Это рассогласованность ценностного мира, дисперсия базовых и производных ценностей, приводящая к смешению норм и идеалов, законного и незаконного, должного и сущего, нарушение сетки регулятивных и контролирующих координат общества и утрата личностью ответственности за свои социальные действия. Аномия выражается в росте преступности, расшатывании нравственных основ общества, углублении конфликта между поколениями, отсутствии взаимопонимания между различными социальными группами.

Говоря проще, аномия – это рассогласованность главных регуляторов (ценностей) социальной структуры (любой социальной общности, организации, группы).

На это можно возразить, что ценности есть нечто эфемерное, не видимое невооруженным глазом, а все проблемы общества проистекают от проблем политики, экономики, социальной жизни. По-видимому, можно сказать и так (хотя это был бы слишком общий и тривиальный ответ). Но дело в том, что за всеми этими “большими” проблемами общества социологи обнаружили невидимые без микроскопа проблемы человеческих регуляторов или ценностей, которые словно на клеточном уровне несут в себе отклонения и, соответственно, все наши социальные болезни.

Таким образом, мы видим, что социальная аномия является одной из главных причин социальных заболеваний.

Болезнь всей социальной структуры (а аномия и есть одно из проявлений этого состояния) не вытесняет другие проблемы общества, но, напротив, помещает их в более широкий социальный контекст, в котором все иные проблемы воспринимаются как доведенная до своего личностного итога прогрессирующая аномия. Если прежде общество наиболее остро реагировало на разлад личности с системой (и, соответственно, возникающее при этом одиночество), то теперь главной болезнью общества стала пустота ценностного мира, иными словами, его “вакуумизация”, имеющая одним из своих возможных следствий и одиночество, и заполнение социального пространства девиантными ценностями.

Не стоит думать, что аномия представляет собой нечто чуждое и потому неведомое нам. Напротив, в современном мире именно Россия, быть может, дает наиболее яркие примеры аномии.

Верно, что в течение многих десятилетий теория аномии не имела в России никакого успеха, будучи известной лишь узким специалистам в области теоретической социологии и криминологии. В самом деле, реалии авторитарного строя с его устоявшейся социальной структурой, не оставлявшей внутри себя незаполненного вакуума социальных отношений, не давали жизненного материала для привлечения теории аномии в качестве теоретического и практического инструмента познания. Аномия либо существовала только в глубинных слоях социальной структуры, либо была полностью элиминирована.

Однако вырождение и последующее падение социальной структуры советского общества резко изменили всю картину. От предельной заполненности социальных пространств российское общество перешло в состояние полного вакуума культурных целей и институциализированных средств. И здесь наступил час теории аномии, которая оказалась наиболее действенным средством анализа новой ситуации переходного периода российского общества,

Диффузия основных и производных ценностных ориентаций в обществе и полная расшатанность представлений о том, что дозволено или не дозволено, привели к удивительному и одновременно трагическому эффекту: в современном российском обществе практически полностью отсутствует изначальная для любого социума реакция солидарности. Никто ни с кем не хочет вступать даже в примитивные союзы. Все взаимодействия ограничиваются краткосрочными, прямыми и узко направленными контактами. Это касается экономических, политических и культурных институтов.

Полное смешение представлений о целях общественной системы на макроуровне (включение в мировое глобальное сообщество, сохранение империи, создание православного теократического государства, возрождение монархии и пр.) приводит к дизассоциации на микроуровне. Последняя дает особенно наглядные примеры аномии. Ориентация на успех, активно и во многом декларативно насаждаемая сторонниками прозападной модернизации, сталкивается с прямо противоположной ценностной тенденцией – стремлением закрепить традиционные ценности православной жертвенности, духовности (нематериальности), страдания во имя высшей цели. Однако весьма примечательно, что даже эта, казалось бы, непримиримая борьба идей и мотивов не приводит к солидаризации партий и социальных групп и генерированию конфликта в национальном масштабе. Напротив, на индивидуальном уровне большинство людей живут в состоянии одновременной ориентации на все указанные ценности разом, меняя их в зависимости от ситуации.

Это, видимо, можно охарактеризовать как “тотальную, или капиллярную, аномию”, которая охватывает не только общественные институты, но и “капиллярные” структуры повседневности.

Аномия заявляет о себе присутствием прежде всего разнообразного и постоянно расширяющегося спектра социальных отклонений. Строго говоря, такие массовые явления, казалось бы, не имеющие ничего общего друг с другом, как неуплата за проезд в городском транспорте, уход от налогов, списывание на экзамене, по сути, обозначают присутствие аномии. То же касается и любых видов преступности. Причем дело состоит не в том, что указанные отклонения имеют место, что может происходить даже в самых “правильных” и стабильных обществах. Главное состоит в том, что эти отклонения принимают массовый характер и под разными предлогами вполне всепростительно воспринимаются обществом. Вот это уже самая настоящая аномия.

К числу легко наблюдаемых и определяемых “индикаторов” аномии можно отнести рост преступности, социальный хаос, “смятение душ”, неясность жизненных целей (“главное для нас – выжить”), резкое снижение предсказуемости во времени тех или иных явлений, связанных с данной социальной системой (“мы живем только сегодняшним днем”), возрастание значимости материальных ориентаций как противоположных нравственным и духовным (“сейчас нам не до духовных запросов”) и т.д. В этом смысле аномия раскрывается как однозначно отклоняющееся, аномальное состояние социальной структуры.

Не обнаружив устойчивых долговременных ориентиров, человек впадает в состояние усталости от своего собственного бытия. Причем эта усталость приобретает окраску неизбывности, непреодолимости. Никакие рациональные усилия, направленные на преодоление аномии (поиски работы, нового партнера, психотерапевтического лечения и т.д.) не приводят к желаемому результату (если аномия носит всеохватывающий характер). Происходит аномичное саморазрушение личности.

Свое первое подлинно теоретическое осмысление аномия получила в социологии Эмиля Дюркгейма, в частности, в его известном исследовании “Самоубийство” (1897). В этой работе Э.Дюркгейм рассматривает аномию в качестве одного из объяснений самоубийства, причем аномия представляет собой состояние, в которое погружается общество в эпохи внезапных крутых изменений и социальных потрясений. Не все общественные кризисы ведут к аномии и увеличению числа самоубийств.

Например, находясь в состоянии войны, народ обретает общие цели и задачи, которые объединяют общество, обеспечивают мобилизацию его солидарности. Это касается и социальных революций, которые, с одной стороны, повышают солидарность определенных социальных групп, ослабляя при этом, с другой стороны, солидарность групп, теряющих опору в ходе социального катаклизма.

Однако вялотекущие социальные конфликты и кризисы, сопровождаемые экономической депрессией (скажем, послевоенные состояния общества, характеризующиеся массовым отрезвлением относительно подлинных движущих сил, вовлекших общество в военный конфликт), создают, можно сказать, идеальные условия для формирования “потерянных поколений”, аномии и, соответственно, одиночества.

В работе “Самоубийство” Дюркгейм отвергал объяснения самоубийства в терминах индивидуальных психологических мотивов. Для Дюркгейма главный объясняющий фактор – сугубо социальные обстоятельства самоубийства. Оно становилось, в его видении, функцией нескольких социальных переменных: религиозных, семейных, политических, национальных и других форм социальных отношений. При таком подходе к проблеме французский социолог отбрасывал теории, объяснявшие самоубийство наследственными причинами, космическими факторами, психологическим феноменом подражания и т.д. Наиболее ценной чертой дюркгеймовского анализа самоубийства было как раз раскрытие социальной сущности этого явления, которое вытекает из кризисного состояния общества.

Для нормальной жизнедеятельности человека нужна непрекращающаяся регламентация и регуляция как его внешней (социальной), так и внутренней (биологической) природы. Когда общество чрезмерно ослабляет свой контроль над индивидом, возникает состояние ненормальности, ведущее к распаду личности. Индивидуальные желания, вытекающие из биологической природы человека, непомерно возрастают, общество и индивид дезинтегрируются.

Социальная аномия развивается тогда, когда быстрые общественные и экономические изменения нарушают сложившуюся систему общественных отношений, что приводит к формированию “потерянных поколений”, аномии и, соответственно, одиночеству. Вследствие этих нарушений ожиданиям человека не суждено осуществиться, и это становится очевидным и для самого человека. Опрокидывание традиционных норм, утрата ограничений ведут к появлению у людей чувства существования в пустом пространстве без каких бы то ни было ориентиров. Не найдя “осей координат”, некоторые люди устают от существования и одиночества. Их целерациональные усилия становятся бесполезными, жизнь теряет ценность, и следствием этого может стать аномичное саморазрушение – самоубийство как крайняя степень аномии.

Дюркгейм пытался выяснить, в какой степени отклоняющееся поведение зависит от культуры, понимаемой как система норм и ценностей. Аномия вызывается ослаблением значения и веса моральных норм, регулирующих человеческую деятельность, а ослабление уважения к существующей морали – ломкой механизмов регуляции общественных целей.

Иначе дело обстоит с общественными потребностями, проявления которых Дюркгейм видел в стремлении к богатству, власти, роскоши. Границы их удовлетворения неопределенны, жажда общественных вознаграждений беспредельна. Эти страсти никогда полностью не удовлетворяются. Возникает вопрос об оптимальности их развития и реализации. До какого предела может и должна развиваться человеческая активность, чтобы эти потребности нашли свое полное воплощение? Не ведет ли все большее увеличение потребностей к настоящему бедствию, суть которого в противоречии между растущими потребностями и реально достижимыми целями? Как должна происходить дифференциация потребностей согласно профессии, общественному положению?

Эти вопросы носили у Дюркгейма, по сути, риторический характер. Если не обуздать неким образом “страсти души”, то они ведут к воцарению в обществе аномии. Альтернативой ей могло стать лишь нравственное преобразование всего сообщества – своего рода моральная революция.

Экономическая аномия – это нарушение установленного порядка, фиксирующего с относительной точностью максимальный уровень материального благосостояния каждого общественного класса и устанавливающего определенные рамки на шкале доступного, возможного и допустимого накопления материальных благ. Разрушение этой установленной ранее шкалы и возникновение новых соотношений на ней, а равно и появление новых социальных групп “лидеров” и “аутсайдеров” немедленно сопровождается возникновением аномичных состояний. Наряду с макроуровнем (экономическими институтами общества) Дюркгейм рассматривал и микроуровневые институты, в частности семью.

Семейная аномия – нарушение равновесия и дисциплины, обеспечиваемых семьей и семейной моралью. В семье разрушаются роли и ценностные ориентиры, соотношение между поколениями, детерминанты власти и т.д.

Состояние аномии возникает как в случае резкого и очевидного ухудшения экономического положения, так и в случае внезапного наступления благоденствия. В обоих случаях утрачивается привычный образ жизни, социальный порядок дезинтегрируется, его регуляторные функции ослабевают. Нарушается общественное равновесие, одни индивиды быстро возвышаются, другие теряют свое положение в обществе, колеблется и дезорганизуется сама общественная структура. Индивид теряет способность приспосабливаться к социальным преобразованиям и новым социальным требованиям. Исчезают четкие правила и нормы морали и поведения, старая иерархия ценностей рушится, а новая еще не сложилась. На вопрос о том, каким образом степень интеграции социальной структуры может служить причиной самоубийства, Дюркгейм отвечал ссылкой на психологическую конституцию человека, которая требует цели, стоящей выше его, а в слабоинтегрированном обществе такая цель отсутствует, и индивид, обладающий слишком острым восприятием самого себя и своей ценности, стремится быть своей единственной целью, а поскольку такая цель не может его удовлетворить, он влачит апатичное и безучастное существование, которое кажется ему лишенным смысла. Для характеристики морального сознания и психологического состояния индивидов Дюркгейм постоянно использовал следующие выражения: вечное состояние неудовлетворенности, мучение, устойчивое разочарование, бесполезность, дезориентированность, болезненное беспокойство, тревожность, бессмысленность, нетерпимость, жадность, конкуренция, поиск своего места в социальной структуре, чувство прав без обязанностей, ориентация на потребление и удовольствие, отсутствие чувства солидарности с окружающими, выход человеческих желаний и стремлений за рамки возможного их удовлетворения, отсутствие опыта выполнения полезных функций и служения цели, большей чем собственные интересы, отрицание человеческих способностей к упорядоченной и уравновешенной жизни, в которой каждый знает свое место и обязанности.

Альтернативой аномичному состоянию общества может стать лишь глубокое нравственное преобразование всех сфер общежития. Дюркгейм полагал, что только мораль может принудить человека к самоконтролю, привести его потребности в соответствие с их возможным удовлетворением. Как физические, так и общественные потребности зависят по своему происхождению “только от индивидуума”. Общество рассматривается им не как производитель и источник потребностей, а как их ограничитель и средство удовлетворения. В нормальном состоянии общество устанавливает пределы потребностей в роскоши, которые в условиях аномии (безнормности) становятся ненасытными. “Необходима регулирующая сила морального характера”. Так возникает его концепция благотворной для индивида регулирующей силы общества.

Дюркгейм полагал, что в моральном сознании общества существует нетерпимость к роскоши. Общество должно было бы обеспечивать равенство и классовую справедливость благодаря своему моральному авторитету, играющему главную роль во всех общественных делах. Но в случае внезапного нарушения равновесия, прежде всего в экономической сфере, нормальная моральная регламентация нарушается.

Во время экономического кризиса человеческие потребности должны быть уменьшены, и приспособление к этому бывает долгим и мучительным. Если же кризис сменяется подъемом, потребности увеличиваются сверх меры, установленные моральные правила теряют частично свою силу, индивид ищет максимума благ для себя лично, причем за счет других. Человек, оказываясь вовлеченным в борьбу за блага, теряет всякие масштабы дозволенного. Во время кризисов, социальных революций и т.д. одни индивиды внезапно возвышаются, другие попадают на низшие ступени иерархии. Все это вместе лишает индивида надежной опоры, каковой является общественная связь, дисциплина, чувство принадлежности к группе. Анализируя исключительные ситуации и кризисы социальной организации, Дюркгейм делал вывод о необходимости морального и культурного регулирования общественных целей и утверждения гибких ограничений, диктуемых реальными общественными возможностями.

Рассмотрение Э. Дюркгеймом аномии, включавшее классификацию и анализ различных форм этого явления, имело своей конечной целью создание, хотя бы и в теории, таких условий, которые уничтожали основу безнормности и обесценивания общественных ценностных регуляторов. В заключение к “Разделению общественного труда” французский социолог высказал свою мечту об обществе, в котором отдельные индивиды руководствовались бы системой норм и принципов (то есть моралью), призывающей их (индивидов) раз и навсегда удовлетвориться данным положением в системе разделения общественного труда и не стремиться к большему. Так, несколько упрощенно и явно не без влияния социалистических настроений, которым Дюркгейм был не чужд, он видел пути снятия общественной и личной аномии и установления подлинной солидарности. Общественная мораль, гармоничное разделение труда и солидарность должны были бы поглотить эгоизм отдельных индивидов и уничтожить основу аномии, а равно и одиночества, что способствовало бы оздоровлению общества в целом, отдельных социальных групп и индивидов.

Наряду с Э.Дюркгеймом, американский социолог Роберт Кинг Мертон внес неоценимый вклад в развитие теории аномии как отклоняющегося состояния социальной структуры общества. Им были написаны фундаментальные труды, в значительной степени фокусировавшиеся на проблеме разложения общественных ценностей.

Для лучшего восприятия теории аномии Мертона рассмотрим общие основания его теории социальной структуры, так как именно “выпадение” из социальной структуры, несоответствие ее требованиям приводит к возникновению, согласно Мертону, аномичных явлений.

Понятие структуры, по Мертону, подразумевает в качестве своего главного свойства стабильность, упорядоченность, “целерациональность”, предсказуемость. Все эти характеристики выражают принципиальную умонастроенность Мертона – вольно или невольно уходить от развернутого определения социальной структуры как таковой, придавая более важное значение отклонениям социальной структуры от своего “нормального” состояния, охарактеризованного выше. К числу подобных отклонений относится аномия.

Более того, создается впечатление, что Р. Мертон использует аномию в качестве средства негативного определения социальной структуры. Иначе говоря, с помощью анализа “болезни” он стремится воссоздать картину функционально здорового “организма” общества. Такой метод вполне допустим и многократно был использован в социальных науках.

Р. Мертон существенно модифицирует концепцию аномии Дюркгейма. Последняя акцентировала безнормность, бесцельность и дезинтеграцию социального порядка. Мертон же исследует социальную ситуацию в категориях дисбаланса между культурно осознанными целями поведения и требованиями социальной структуры, в силу определенных причин препятствующей их реализации.

Социальная структура раскрывается Мертоном как совокупность “институционализированных норм” и связанных с ними “законных институционализированных средств” достижения целей. Проще говоря, предполагается, что цели могут быть достигнуты, а идеалы реализованы только в рамках социальной структуры, то есть узаконенных, общепринятых, связанных с социальными институтами общества средств достижения целей и воплощения идеалов. Игнорирование институциональной стороны общества приводило бы к анархии и распаду солидарности, ибо в этом случае каждый индивид или же каждая группа вели бы “игру” по разнородным правилам.

Коль скоро социальная структура имеет два взаимосвязанных аспекта – культурные цели и интитуциональные средства, – то остановимся на их рассмотрении более подробно.

К области культуры Мертон относит “организованные нормативные ценности” и связанные с ними “определяемые культурой цели”. В иных терминах область культуры (по Мертону) можно определить как мир человеческих идеалов, руководящих поведением личности. С одной стороны, культура задает цели поведения, с другой – определяет ценности. В совокупности цели и ценности создают координатную сетку, в рамках которой происходит саморазвитие и самореализация человека.

В самом общем виде культурный аспект являет собой мир желаемого, мир устремленности; институциональный аспект – это система ограничений, впрочем, совершенно необходимых для поддержания солидарности в той или иной социальной общности. В свою очередь аномия становится результатом рассогласованности (если не конфликта) между культурой и институциональной структурой, выражающейся прежде всего в невозможности достичь определяемых культурой целей нормальными, законными, установленными обществом средствами. Степень такой невозможности определяется самыми различными факторами – социально-психологическим типом личности, социальным статусом индивида, величиной давления на него со стороны социальной структуры.

Самого различного рода разбалансированности отношений культурных целей и институционализированных норм приводят к возникновению аномии. Реакция социальной структуры, препятствующая, в отношении того или иного индивида, его целедостижению и поощряющая другого, может вызвать спонтанный взрыв нонконформизма, крушения норм и развитие ситуации безнормности и беззаконности, дисфункцию социальных институтов и общую дезорганизацию социальной структуры. Обратная, отраженная реакция может бумерангом разрушить систему верований и идеалов, ради которых индивид вольно или невольно вступил в конфликт с институтами общества, вызывая конфликтную противоположность ценностей и целей, трудности идентификации индивидов в ценностном многообразии (затруднение в ответе на вопрос: кто есть кто?), непредсказуемость реакции окружающих, разложение систем моральных ценностей и отсутствие идеалов.

Аномия вовсе не обязательно должна всегда и при всех обстоятельствах носить тотальный характер. Она обладает своей собственной динамикой. Она может быть эпизодической (смена разочарований периодами бурной целеустремленной активности) или сегментированной (то есть охватывать отдельные “зоны” социальной деятельности индивида, скажем, семейные отношения или профессиональную среду). Но в своем развитом виде аномия охватывает большую часть или все области социальной жизнедеятельности индивида, в чем, в конце концов, и состоит смысл аномии. Настоящая аномия наступает именно тогда, когда еще остававшиеся “островки” социальной стабильности и рациональности поглощаются ценностным вакуумом и нравственной бессмыслицей. Глубокий драматизм аномии состоит в том, что индивид уже не обладает возможностью изменить ни себя (отказавшись от прежних целей и идеалов), ни свое институциональное окружение.

Особого внимания требует понятие “ценностный вакуум”. Оно, в принципе, означает не столько полное отсутствие ценностных регуляторов поведения (подобную ситуацию просто трудно представить даже теоретически), сколько их фрагментированность и рассогласованность. В различных поведенческих эпизодах индивид может подчиняться ценностным направляющим локального или низшего уровня. Но в целом эти эпизоды не складываются в единую систему поведения, они легко дробятся на составляющие, постоянно видоизменяются. На практике это означает поведение, характеризующееся частой сменой убеждений (причем сменой, активно и “доказательно” аргументируемой).

Открытие аномических приспособлений дало Мертону возможность объяснить не только самоубийства (подобно тому, как это сделал Дюркгейм), но и правонарушения, преступность, психические расстройства, алкоголизм, наркоманию.

Согласно Мертону, главное средство противостояния аномии заключается в правильном семейном воспитании, направляющем ребенка по соответствующему руслу приспособления к требованиям структуры. Взаимодействие ребенка и родителей – сложный процесс, который может либо предрасполагать ребенка к будущей аномии, либо элиминировать ее до возможных пределов. Ребенок усваивает доминирующий тип приспособительной реакции, свойственной его родителям, и делает его как бы отправной точкой своей собственной социализации. Из этого вовсе не следует, что ребенок во всем копирует или будет копировать своих родителей, но в любом случае он выработает свою реакцию на поведение родителей.

Американский исследователь Роберт Сейденберг весьма искусно, с социологической точки зрения, проанализировал проблему одиночества в семьях представителей крупного корпоративного бизнеса в США. Институт семьи, в данном случае семьи бизнесмена, стал своеобразным “магическим кристаллом”, в котором нашло свое отражение состояние одиночества и его динамика в структурах предпринимательской деятельности в целом.

Исходной позицией Р. Сейденберга, сформи­ровавшейся у него в ходе предварительных наблюдений за частной и деловой жизнью американских предпринимателей, стало признание высокого уровня аномии и одиночества, характерных для этой среды. Частые разъезды по стране и миру, чувство постоянного делового риска и деловой ненадежности, необходимость лицедействовать, дабы скрыть истинные эмоциональные состояния, повышенная осторожность в установлении каких-либо контактов с людьми, забота о сохранении деловой тайны даже от жены и близких – все это, по мнению Сейденберга, ведет к социально-психологической изоляции бизнесмена и формированию его одиночества.

Семья фактически оказывается слабой защитой от описанного выше дистресса. Согласно стилю жизни среднестатистического предпринимателя, семья играет в общем и целом второстепенную роль, заполняя его свободное время, когда таковое имеет место. Роль же главных компенсаторов дистрессового состояния играют иные факторы – рост служебной карьеры и азарт конкурентного игрока. Именно эти два фактора (но не семья) противостоят одиночеству и могут субъективно рассматриваться бизнесменом как нечто такое, что снижает его одиночество.

Что касается жен крупных бизнесменов, то, несмотря на их кажущееся внешнее благополучие, они по большей части испытывают жесточайшее одиночество не в последнюю очередь вследствие своей “невключенности” в смысловой ценностный ряд своего супруга. Это ведет к потере “корпоративной женой” своего Я, то есть личностной самоидентичности.

В итоге, по мнению американского социолога, семья корпоративного бизнесмена стала генератором одиночества в обществе, порождая многочисленные проблемы, такие как разводы, неполные семьи, дети без родителей и др.

Развитие теории аномии в “постмертонианской социологии” показывает, что наиболее влиятельные социальные структуры и институты (прежде всего политические и экономические) не способствуют снижению указанных явлений, а, напротив, придают им еще большее распространение. Поскольку в мире ныне господствуют несколько весьма убедительных эсхатологических моделей (экологическая опасность, глобальное потепление климата, истончение озонового слоя атмосферы, демографический взрыв, оскудение ресурсов земли и ее плодородия, распространение СПИДа и превращение его в пандемию и др.), то представляется вполне возможным присоединить к печальному алармистскому списку и аномию. Она здесь, она среди нас, она и там, где, по логике вещей, должен господствовать прогресс и преобладать разумная целерациональность. Аномия оказывается все более тесно связанной с наиболее мощными экономическими и политическими институтами (частное предпринимательство и легальная демократия), которым, по идее, должно принадлежать будущее.

И хотя общество реагирует на наступающие аномии разного рода терапевтическими программами (психотерапевтическое консультирование, установление “человеческих отношений” на производстве, разыгрывание “человеческой карты” в СМИ и социально ориентированной рекламе и т.п.), они, как представляется, даже в первом приближении не могут сыграть сколько-нибудь существенной роли в нейтрализации деструктивного воздействия аномии. Она уходит своими корнями в базовые структуры общества.

4. Основные исторические аспекты развития социальной медицины

Медицина в Древнем Египте

Аменхотеп IV, или Эхнатон (XV в. до н.э.). был реформатором не только в области религии, но и в области медицины.

Он выступил против всесилия фиванских жрецов с их колдовством, знахарством, магией. Возвысил врачей: международный медицинский знак — “кадуцей” (змея, обвивающая кубок) – появился при Эхнатоне. Развалины Луксора и Эль-Амарны сохранили рецепты некоторых лекарств и последовательности проведения хирургических операций, а также описания различных телесных и душевных недугов. Роль врача при Эхнатоне приобрела определенную социальную значимость.

Врачи Древнего Египта знали анатомию человека и клинику многих заболеваний. Они различали врожденные и приобретенные болезни. Так, в Каирском музее хранится каменная статуя, изображающая фараона Рамсеса II. Интересно, что на скульптурном изображении отражена болезнь вен левой голени фараона и следы хирургического вмешательства, что подтвердилось при изучении его мумии. Там же находится и статуя самого Эхнатона — мужчины с большой головой и узкими плечами. И в наши дни в Египте можно на каждом углу купить каменную голову Эхнатона — огромный череп (за счет непомерно больших теменных костей). По этим признакам можно определить его болезнь, хотя мумия фараона-реформатора не сохранилась.

Впрочем, после смерти Эхнатона жрецы вернули свое прежнее положение и реформы были остановлены. Врачи в своей деятельности должны были вновь подчиниться жрецам.

Должна была пройти почти тысяча лет, чтобы в соседней с Египтом Греции родился человек, поднявший медицину до уровня важнейшей государственной дисциплины.

Что делает отдел по эксплуатации и сопровождению ИС? Отвечает за сохранность данных (расписания копирования, копирование и пр.)...

ЧТО И КАК ПИСАЛИ О МОДЕ В ЖУРНАЛАХ НАЧАЛА XX ВЕКА Первый номер журнала «Аполлон» за 1909 г. начинался, по сути, с программного заявления редакции журнала...

Что способствует осуществлению желаний? Стопроцентная, непоколебимая уверенность в своем...

Живите по правилу: МАЛО ЛИ ЧТО НА СВЕТЕ СУЩЕСТВУЕТ? Я неслучайно подчеркиваю, что место в голове ограничено, а информации вокруг много, и что ваше право...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: