XIX. Тринадцатый день путешествия – само собой несчастливый

В луче солнца, пробивавшемся сквозь мутные, давно не мытые стекла окон, плясали пылинки. Их было великое множество; они казались планетами и звездами, несущимися в неизвестность по бесконечной вселенной кабинета. Дели, стоя у стола, разбирал свой вещевой мешок, передавая принцу запасы провизии. Наконец пастух достал крынку с волшебным снадобьем и, отложив себе немного мази в кожаный куверт, протянул оставшееся Филиппу. Тот поплотнее обмотал драгоценный сосуд куском полотна – от ударов – и бережно уложил на самое дно рюкзака. Троице еще придется на обратном пути пройти перед пещерой; горцу же это удовольствие предстояло уже сегодня. Сеня оглядела свои побитые, саднившие при каждом движении грудь и руки; там, где к коже присосалось вчера страшное щупальце, проступили огромные багровые синяки, и девочка от всего сердца пожалела самоотверженного пастуха, который ради незнакомцев решился дважды вытерпеть столь жуткое испытание.

При мысли о том, что сейчас предстоит расставание, к глазам подкатили слезы. Сеня с усилием подавила их и, подойдя к горцу, уткнулась лицом в его белую рубаху. Дели погладил ее по светлым волосам, а потом вдруг снял с себя золотой медальон и, узлом укоротив слишком длинную бечевку, повесил его девочке на шею.

– На память обо мне, – негромко проговорил он. – Это талисман-оберег. Достался мне от деда. Он охранит тебя от колдовства и наваждений…

Сеня поднесла к глазам маленький неровный золотой овал с высеченным по поверхности загадочным знаком.

– Ничего… Мне в ближайшем будущем не грозят злые чары. Тебе он будет нужнее, – ответил Дели с улыбкой и, на мгновение крепко сжав ее руку, вновь повернулся к принцу, чтобы продолжить прерванные наставления.

Сеня поняла, что это было их прощанием и, вздохнув, потихоньку вышла из комнаты. Пройдя по пыльным коврам коридоров и холлов, девочка выбралась из дома на свежий воздух. Пина нежилась под негорячим еще солнцем, сидя на мраморной скамье в дальнем углу выложенного плитами дворика, и Сеня, подсев к ней, прислонилась головой к чешуйчатому ее плечику. Но вот в дверях показались Филипп и Дели; они крепко обнялись, а затем горец подошел к принцессе, чтобы с поклоном пожать ей лапку. Напоследок он лукаво подмигнул Сене и, повернувшись, быстро зашагал по плитам двора. И все же, прежде чем скрыться в зарослях кустарника, Дели обернулся. Он крикнул:

– На обратном пути не забудьте зайти! Если меня не окажется дома, ключ под камнем, вы знаете, где…

Чувствуя себя осиротевшими, друзья обогнули дом и углубились в старый парк. Сейчас он вполне соответствовал их настроению. Парк этот был очень красив, но томительной, горьковатой какой-то красотой увядания. Заросшие дорожки вели к беседкам, обвитым буйно растущим плющом; камни их понемногу начали разрушаться. Витые колонны торчали из земли, не поддерживая больше сводов – теперь они служили опорой цветущим лианам. Из зарослей привидениями выплывали старые мраморные божества, свидетели былого процветания усадьбы; лица их еще носили следы веселья и надежд. Увы, ныне тщетных! Путники обходили иссякшие фонтаны, пробирались под арками акведуков, наверху которых в окружении серебристых папоротников пламенели алые маки. Время понемногу управлялось с камнем, а цветы ему оказались не по силам. Разнообразие их было неописуемым! Они выросли без присмотра – вперемежку, без всякого порядка, тесня друг друга, но их необузданная дикая красота поспорила бы с непогрешимостью любой ухоженной клумбы…

Парк окончился к полудню, и дети, оказавшись на берегу, пошли по песку вдоль озера. Скоро – по описанию горца – друзья должны были выйти к сухому руслу реки; тому, по которому вода из котловины стекала в былые времена, прежде чем старик придумал выстроить шлюз и отвести естественный сток озера в другую долину. Конечно же, напоследок нужно было искупаться.

Бирюзовая вода оказалась холодной. Ящерицы еще плавали, а Сеня поторопилась выбраться на берег и даже решила пробежаться немного – так замерзла. Пятки ее быстро замелькали в воздухе, оставляя на мокром белом песке глубокие вдавленные следы. Наконец, девочка, утомившись, остановилась и, собираясь поворачивать назад, в этот миг увидела нечто такое, отчего по спине побежали мурашки, а в животе как-то противно засосало… На влажном песке кроме ее – маленьких были еще чьи-то следы! Они протянулись вдоль кромки воды и обрывались неожиданно, как если бы человек, оставивший их, вдруг взлетел в воздух! Особенно хорошо отпечатались каблуки, отдавив на берегу с десяток четких четырехугольных звезд… Но тут набежала волна, наполнила ямки водой и отхлынула, оставив белый песок чистым, как бумага; а Сене почему-то показалось, что она просто заснула на минутку и увидела страшный сон…

Когда подошел принц, девочка все еще стояла, уставясь в песок невидящим взглядом.

– С тобой все в порядке? Ничего не случилось? – встревоженно спросил Филипп.

Девочка неопределенно махнула рукой – вдруг и в самом деле ей привиделось? Но принц настаивал.

– Следы Альбиноса… Со звездами! – наконец ответила ему девочка. Филипп огорченно покивал головой и вздохнул.

– Ну что ж… Значит, не удалось скрыться. А жаль. Так все хорошо шло, и на тебе. Вот ведь обида…

Друзья спешили по берегу, оставляя за собой цепочку следов. Их быстро смывало – озеро начинало волноваться, а на солнце набежало облако; это было первое облако с начала путешествия. Погода что-то решила испортиться.

Но вот, наконец, и старое русло! Друзья заторопились вниз по мелкой гальке, устилавшей дно бывшей реки, – берега ее были скалистыми и потому трудно проходимыми, а напуганным детям хотелось поскорей уйти прочь от озера. Тревога снова вернулась к ним, чтобы заполнить все мысли. Снова они не знали, что их ждет впереди.

Насурим и ученик его – Альбинос стояли на вершине скалы, наблюдая за тремя маленькими фигурками, спешившими вниз по дну старого потока. Колдун довольно ухмылялся – уйти в сторону беглецы теперь уже не могли. Вода проточила себе дорогу в каменной горе, и берегами ее были отвесные скалы. Болотник перевел взгляд на озеро. Посеревшую воду уже секли струи дождя, и темные облака клубились над поверхностью, все больше сгущаясь. Старый колдун легонько ткнул в бок своего помощника.

– Поторапливайся, любезный! Мне ливень нужен, а не жалкий моросящий дождишка!

Альбинос передернул плечами. Дождь и так уже больше походил на стену воды.

– А тебе, небось, и невдомек, зачем все это нужно? – язвительно проговорил Болотник. – Могу объяснить! Я, представь, рассчитывал, что нахалов сожрет маменькин мопсик, но вмешался этот глупый пастух. Чтоб ему!… Надо было, ох, надо было разогнать его дурацких коз!… Да так, чтоб он их больше не нашел! – Колдун негодующе фыркнул. – Дальше! Ты видел дом и парк на берегу?

– Раньше там жил один въедливый старикан, которому я время от времени вредил – устраивал наводнения. Так вот этот хитрец взял и построил подводный шлюз! Когда воды в озере становилось слишком много, она начинала давить на плиту, та сдвигалась и открывала выход лишней воде.

А потом, когда давление уменьшалось, снова возвращалась на место. Умный был старик, ничего не скажешь… Не в пример тебе дураку! – Болотник снова ткнул в бок своего молчаливого ученика. – Ты хоть понял, что сейчас произойдет? – визгливо осведомился он.

Альбинос кивнул и, указав на темный провал внизу скалы, спокойно ответил:

– Сейчас из этой дыры хлынет вода и смоет все, что окажется у нее на пути.

– Совершенно верно! – провозгласил колдун, продолжая следить за синим и красным плащиками, – они, словно яркие флажки, указывали местонахождение беглецов. Иначе он уж потерял бы их в тумане.

Сеня шла, чуть поотстав. Ей все время чудилось, что кто-то за ними наблюдает. Казалось, затылком она ощущает чей-то пристальный взгляд! Более того, у нее было чувство, что они оказались в ловушке. В самом деле: старое русло со всех сторон было окружено отвесными скалами. Каменная мышеловка, да и только! Девочке мучительно хотелось спрятаться куда-нибудь от сверлящего, преследующего ее взгляда, но вокруг не было ни кустика. Да и какой в том был бы толк?

Над озером шел сильнейший дождь. В небе сверкали ослепительные молнии, громыхал гром… Иногда девочке даже казалось, что между раскатами она слышит чей-то язвительный хохот, и, оборачиваясь, она оглядывала гору, по которой ползли, клубясь, клочья тумана; бедняга не знала – действительно ли она видит две человеческие фигуры наверху скалы или же это ей только мерещится…

Но вот внезапно что-то тяжело бухнуло внутри горы. Девочка в испуге остановилась. Полыхнула молния, и в ее свете Сеня, наконец, явственно увидела стоявших на скале колдуна и его верного соратника. Более того; она смогла разглядеть их лица – злорадную гримасу Болотника и презрительную ухмылку Альбиноса. Но мысль о них сейчас же вылетела у нее из головы. Она вдруг увидела, как из черного зева пещеры вырывается бурлящая лавина воды!

С ревом гигантская волна понеслась вниз по старому руслу, подбрасывая перед собою здоровенные валуны с такой легкостью, будто они были резиновыми мячиками. Девочка в ужасе следила за ее приближением. Ноги стали ватными, в голове все завертелось, и она отчаянно закричала:

В последнюю долю мгновения вспомнив, как ее учили нырять в волну, девочка закрыла голову руками и, высоко подпрыгнув, кинулась в середину водяной стены. Ее маленькое тело завертело в гигантском водовороте подобно щепке; она ждала, что вот-вот, сейчас стукнет ее о каменное дно, и тогда – прощай жизнь! Но песчинки времени продолжали пересыпаться, а девочку крутило и вертело по-прежнему. Потом стало не хватать воздуха, а с этим трудно было спорить… Легкие будто распирало изнутри… Один бы глоток воздуха!

И вот когда бедняга совсем готова уже была вдохнуть воды, та же слепая сила, что болтала ее, почти утопив, вынесла вдруг на гребень волны. Сеня хватала ртом воздух и молотила по воде руками и ногами, стараясь удержаться наверху. Она ничего не видела вокруг, кроме клубящейся пены, и скоро перестала понимать, где верх, а где низ. Силы были на исходе! Утомленные мышцы стало сводить болезненной судорогой; ледяная вода все сильней сковывала движения, а конца этому кошмару не было и не было… И Сеня поняла – конец! Больше она не может…

В глазах ее потемнело, сознание выключилось, и девочка, уже неподвижная, понеслась вместе с ревущим потоком вниз в долину.

Болотник с Альбиносом в полной мере насладились устроенным безобразием. Оба они ощущали себя повелителями стихий и, по-прежнему стоя на вершине скалы, досматривали последний акт разыгравшейся трагедии. Дождь над озером стихал: поднявшийся ветер сносил облака. Под скалой что-то снова глухо ударило – да так, что громада ее содрогнулась. Мутный поток на глазах стал иссякать, все больше обнажая дно, и скоро от него остался ручеек; с тихим журчанием обтекал он те самые валуны, которые совсем недавно летали по воздуху. Болотник удовлетворенно тряс головой.

– Видел бы добрый старичок, что творение рук его сделало с бедными детьми! Может, тогда не стал бы трудиться! – злобная гримаса перекосила лицо колдуна. – И поделом им. Украсть у меня стрелу! Наследство от бабушки! Но ничего… Теперь наглецы сгинули, и стрела сама найдет своего хозяина.

Альбинос промолчал. У него были сомнения насчет гибели беглецов. В отличие от старого колдуна он видел, как приготовилась нырнуть девочка, как ящерицы, свернувшись в тугие клубки, прикрыли головы хвостами. Но он ничего не сказал волшебнику, обидевшись на «дурака». Вместо этого ученик колдуна крутанулся на месте и, обернувшись чайкой, слетел со скалы – размять крылья. Болотник же снял свой рыжий плащ, вывернул его наизнанку и снова накинул на плечи. Тотчас колдун начал стремительно уменьшаться, сморщиваясь вместе с плащом. Наконец, когда в нем осталось росточку все-го-то со столовую ложку, он нетерпеливо топнул ножкой, обутой в крошечный черный сапог, и чайка послушно подлетела к хозяину. Колдун ловко вспрыгнул ей на спину, и большая белая птица, неся на шее седока в развевающемся рыжем плаще, взяла курс на Черный Замок.

Очнулась Сеня потому, что почувствовала: кто-то легонько хлопает ее по щекам. Девочка открыла глаза и увидела перед собой встревоженное лицо девушки. Та,заметив, что девочка пришла в себя, радостно улыбнулась.

– Как я рада, что ты жива! – сказала она. – Мне вдруг показалось, что ты уже и не дышишь… Но теперь все будет в порядке. Можешь ни о чем не волноваться, я тебя вылечу.

Девушка подхватила худенькую девочку на руки и перенесла ее на тележку, запряженную парой осликов; она прищелкнула языком, и послушные животные тронулись с места. Сама же девушка пошла рядом. Сеня смотрела вверх на красивое спокойное лицо и тщетно пыталась вспомнить, что же с ней такое приключилось… И где это она сейчас? Тележка мерно покачивалась, убаюкивая_: но спать не хотелось; одежда ее почему-то оказалась насквозь мокрой, и поэтому было очень холодно. К тому же все-таки хотелось понять, что происходит!

Девушка, будто услышав ее мысли, вдруг сказала:

И тут Сеня все вспомнила. Название долины соединило в ее голове какую-то разомкнутую цепочку, и перед глазами поплыли картины воспоминаний: сначала озеро, затем зловещие фигуры наверху скалы, рокочущий поток, неожиданно вырвавшийся из пещеры, и, наконец, серебристые ящерицы в золотых коронах, обернувшиеся на ее отчаянный крик.

«Что теперь с ними?» – в страхе подумала девочка. Лицо ее страдальчески исказилось, и девушка в испуге склонилась над нею. Сеня, с мольбой глядя в ее зеленые глаза, прошептала:

Ее спасительница непонимающе глядела на нее.

– Но… Но где же мне их искать, таких маленьких? – виновато спросила она. Сеня покачала головой.

Девушка в недоумении закусила губу, даже пожала плечами, но спрашивать больше ничего не стала. Вместо этого она вдруг неожиданно лихо свистнула. Удалой этот свист как-то не вязался с удивительно мягкими чертами лица и струящимся одеянием спасительницы, зато он возымел действие. Со всех сторон начали слетаться птицы. Их было сначала десятки, затем сотни, и скоро они живым ковром покрыли землю на десятки метров в стороны. Тут девушка негромко проговорила:

– Разыщите для меня больших ящериц, пожалуйста.

Вот только это она и сказала; стая тут же снялась и, громко хлопая крыльями, разлетелась в разные стороны.

Сеня благодарно улыбнулась спасительнице и, закрыв глаза, погрузилась в небытие; несколько произнесенных слов оказались для нее непосильным трудом.

На этот раз Сеня очнулась, лежа в мягкой постели. Было так тепло и уютно! А белоснежные простыни пахли яблоками и медом. Девочка потянулась – она чувствовала себя замечательно хорошо! Это казалось довольно странным – ведь совсем недавно она чуть не погибла, а тело ее было избито так, что становилось больно от любого движения. Откинув одеяло, Сеня уселась на кровати, и ее босые ноги по щиколотку утонули в шелковом ворсе ковра. Ветер мягко шевелил белые занавески; за ними прятался цветущий сад.

Девочка поторопилась выглянуть в окно. Совсем не-далеко она увидела маленький круглый фонтанчик; на его бортике, опершись спинами друг о друга, сидели принц и принцесса! Филипп читал книгу, а Пина мечтательно глядела вверх на покачивающиеся кроны деревьев, Вода в фонтане тихо журчала; Сеня не знала, верить ли своим глазам? Она даже побоялась окликнуть друзей; у нее было такое чувство, что от шума или крика ящерицы могут исчезнуть, подобно чудесному видению. Вместо этого девочка села на подоконник и, перекинув ноги, спрыгнула вниз с небольшой высоты первого этажа. Брат с сестрой на звук повернули головы и, увидев любимую подругу, кинулись ей навстречу.

Нет, это все же был не сон! Сеня обнимала дорогих друзей живых и невредимых, а в черных круглых глазах ящериц видела радость от встречи с нею. Девочка забросала их вопросами. Выяснилось, что спасительницей друзей, претерпевших страшную катастрофу, была хозяйка Кулхора, фея Рисс. С помощью многочисленной стаи пернатых она разыскала принца и принцессу, почти уже бездыханных, но довольно быстро поставила их на ноги. Дольше всех Рисс ухаживала за девочкой: та пролежала в постели больше недели. Фея оказалась замечательной врачевательницей; всю жизнь она была окружена животными, которых очень любила и научилась лечить. Пина говорила о хозяйке с таким воодушевлением, что Сене сейчас же захотелось ее увидеть и поблагодарить за все, что добрая Рисс для них сделала. Друзья немедля отправились на поиски.

Здешний парк, казалось, весь состоял из фонтанов, чистых родников, ручьев и маленьких озер. На берегу одного из них дети и нашли Рисс. Та тихо сидела на камне у самого берега, и Сеня не сразу приметила ее, потому что и вода, и платье сидевшей были одного цвета. Наряд феи сиял тем же чистым жемчужным блеском, что и поверхность озера. Заметив своих гостей, Рисс улыбнулась и, поднявшись, направилась им навстречу.

– Ну, как ты себя чувствуёшь теперь?– спросила она девочку и выслушала в ответ поток благодарности тихонько покачивая головой, отчего ее длинные пепельные волосы заструились по плечам подобно ручьям. Потом фея сказала:

– Филипп и Агриппина поведали мне вашу печальную историю. Все прошедшие дни я читала старые манускрипты. Сначала я хотела вступить в единоборство с Насуримом и его матерью, но поняла, что это мне не по силам. Хотт всегда была в магии намного сильнее меня… Голубой Сапфир сотворен могущественной волшебницей по древним книгам, и справиться с его колдовской мощью я не могу, – она виновато взглянула на ящериц.

–А как вы думаете, кто мог бы нам помочь? – спросила девочка.

– Боюсь, что никто из известных мне чародёев не в силах что-либо изменить. Сама Асурдис теперь невластна над заклятьем…

Сеня посмотрела на друзей. Те понуро стояли, опустив головы, даже не стараясь скрыть своего разочарования и горя. Все оказалось напрасным! Длинное, полное опасностей путешествие, во время которого несколько раз они чуть было не лишились жизни, тяготы и лишения, самоотверженность Дели – все, все это оказалось ни к чему! У девочки сердце разрывалось при виде несчастных ящериц; ведь дома их с надеждой ожидает целый народ.

– Неужели совсем ничего нельзя сделать? – в отчаянии воскликнула она.

Рисс закусив губу, смотрела, как по чешуйчатому личику принцессы медленно покатились слезы. Наконец, после напряженного раздумья она ответила:

– Пожалуй, есть все же один волшебник… Но я не слышала, чтобы кто-нибудь когда-нибудь смог до него добраться.

– Это древний Маттиэль, Повелитель Добрых Сил. Он живет или скорей существует в прозрачном замке, поставленном на вершину гигантского стеклянного столпа, и оттуда, сверху, без помех наблюдает за миром. Но обиталище его окружено раскаленной пустыней, через которую нельзя пройти. Сколько бы ты ни взял с собой воды, ее все равно не хватит. Все, дерзнувшие отправиться к. Стеклянному Замку, погибли в пути.

Сеня скосила глаза на ящериц; те в свою очередь выжидающе следили за ней. Понятно было, что принц с принцессой, конечно же, отправятся в пустыню чего бы им это ни стоило, а Сене в свою очередь было ясно, что она ни за что их одних не оставит! Ну и сообразительная Рисс тоже обо всем догадалась, прежде чем прозвучали какие-либо слова. Она развела руками в стороны и сказала;

– Ну что ж, если вы такие упрямые, попробую хоть чем-нибудь облегчить тяготы вашего путешествия.

Гости повеселели. Снова впереди забрезжила надежда! Пусть слабая!

Дети последовали за хозяйкой к дому – приближалось обеденное время. Сеня шла позади Рисс и разглядывала удивительную струящуюся материю платья феи. Наконец, не выдержав, она решила пощупать ее и, улучив момент, дотронулась до сияющей ткани, но тут же от неожиданности отдернула руку. На ее ладони блестели капли! Платье оказалось сотканным из воды!

Рисс лукаво улыбнулась, оглянувшись, а увидев оторопелое лицо девочки, пояснила:

– Из-за этого мы вечно ссорились с Хотт. Я обожаю воду! Теплые ливни, лужи на дорожках и капель с листьев в саду, умытые цветы. А сестра любит сухую жару! И если река, то подальше! – она засмеялась.

Теперь, наконец, прояснилось, почему сестры не ладили и даже разъехались, предпочитая одиночество. И почему Болотник потянулся за Хотт. Слякоть, которую разводил старик, верно, совершенно не раздражала фею воды Рисс. В отличие от сестры.

Тем временем меж деревьев показался дом; Сеня засмотрелась на него. Особняк был выстроен из розового туфа и отличался от средневекового замка Хотт, наверное, так же, как разнились характеры сестер. Лестницу при входе охраняли два розовых льва с кудрявыми гривами; кисточки каменных хвостов лениво свисали с постаментов, придавая их позам расслабленность. Навстречу вошедшим выбежали три здоровенных белоснежных дога; они кинулись приветствовать гостей, тычась носами в колени, не пугаясь даже ящериц, – как видно, псы встречались с ними не в первый раз.

Внутри дом оказался очень приятным: просторные светлые комнаты со стенами, обитыми тканями нежных пастельных тонов; резная мебель розового дерева – удобная и не слишком вычурная – украшена была инкрустацией из слоновой кости, перламутра и цветного камня. Столовая оказалась небольшая, со столом, вокруг которого могли усесться человек шесть, не больше – Рисс жила уединенной жизнью, довольствуясь обществом своих многочисленных зверей. И сейчас вслед за хозяйкой в столовую вошли три собаки; разлегшись на ковре около стульев, они ожидали, видимо, обеденных подношений.

Сеня ела с большим аппетитом, наслаждаясь каждым проглоченным куском. Как давно не обедала она по-человечески! С супом, который дома терпеть не могла, с салатами (овощи девочка тоже раньше недолюбливала), со вторым и, главное, с третьим! Сеня перепробовала все, что было на сладкое! Шоколадное, сливочное, фруктовое мороженое; малиновый мусс, пирожные с кремом – они были все разные, три вида шипучей воды… Живот девочки угрожающе надулся. Ящерицы не отставали от своей подруги. Фея с улыбкой поглядывала на прожорливых гостей; ее радовало, что изголодавшиеся дети, наконец, отъедятся, прежде чем снова тронутся в путь. Рисс намеревалась задержать их хотя бы на несколько дней, и сделать это ей удалось без особого труда.

Следующую неделю Сеня с ящерицами провели просто сказочно! Они вставали утром, купались в мраморном бассейне, завтракали в саду и ехали кататься по долине верхом на маленьких пони. Возвращались друзья после полудня и с завидным аппетитом поглощали вкуснейший обед. Поев, они ложились отдохнуть, а уж потом шли с книгами в сад, где читали и болтали попеременно. Можно было еще плавать в лодке по озерцам и каналам, забираясь в темные гулкие гроты или разглядывая на мелководье золотых рыбок, вертевшихся рядом с бортами в ожидании крошек хлеба.

Сеня поняла, что нужно уходить, когда заметила, что дотоле тощий живот ее уже не втягивается на место от трапезы к трапезе а, наоборот, даже мешает запрыгивать в седло с должной ловкостью. Ящерицы согласились с нею и сообщили гостеприимной хозяйке о решении продолжить путешествие. Рисс не стала их 0олыпе удерживать. Она, конечно, не раз успела пожалеть, что подсказала детям столь опасный выход из, в общем, безнадежного положения, но понимала, что теперь уговоры будут напрасными. Поэтому фея решила хотя бы сократить путь и перенести силою своего волшебства девочку и ящериц поближе к границе пустыни. Дальше заклинания ее не могли пробиться, впрочем, как и колдовство более сильных волшебников.

Несколько последних дней Рисс просидела над старыми книгами в библиотеке наверху. Здесь было тихо и очень пыльно; хозяйка редко поднималась сюда – отчего-то не тянуло ее получше изучить все эти старые колдовские манускрипты, за века собранные предками со всего света… Мыши раздраженно шуршали чем-то за деревянными панелями стен, недовольные вторжением, в законные их владения. Фея, обдувая пыль, разворачивала древние свитки, надеясь, что они не рассыплются в прах в ее пальцах, и изучала ветхие, пожелтевшие от времени карты, твердя заклинания на чужом, забытом всеми языке.

Ох, до чего же магия – сложная наука! Да и алхимия, надо сказать, тоже не фунт сладкого изюму!

Целую ночь провела волшебница над колбами и ретортами, приготавливая необходимые вещества. Перенос в пространстве – задача нелегкая даже для опытного чародея, хотя, с другой стороны, Хотт еще девчонкой. справлялась с подобными вещами. Рисс очень старалась; если у нее не получится колдовство – детям придется больше месяца добираться до цели, а за это время они успеют снова изголодаться и ослабеть, так что их шансы одолеть пустыню сильно уменьшатся.

Но вот, наконец, все было готово. Собрана еда, кожаные мехи наполнены ключевой водой, увязаны зонты для защиты от солнца, припрятана карта на обратный путь. Стоя на большом камне, чтобы не касаться земли, девочка и ящерицы, морщась, пили противную мутноватую жидкость, которую в избытке приготовила волшебница. Та, глядя на своих гостей, приговаривала, усмехаясь:

– Ничего, ничего! Вполне терпимо, я пробовала… Зато не пешком!

Рисс тем временем приготовилась творить заклинания. Волшебница сосредоточенно нахмурилась, выражение ее миловидного лица вдруг стало жестче – она вдруг будто состарилась на десяток лет. Громко и отчетливо Рисс начала произносить какие-то непонятные слова. Гортанные звуки древнего языка завораживали; сливаясь в протяжную, рокочущую мелодию, они будто тянули за собой куда-то, и Сеня невольно вцепилась в лапу принца для уверенности. Дети напряженно следили, как понемногу начало заволакиваться пеленой лицо феи, затем розовый дом, деревья. Дольше всего видно было сверкающее платье волшебницы, но потом и его сияющие отблески перестали пробиваться сквозь сгущающийся туман, и вскоре троица оказалась будто бы внутри белого кокона, стены которого быстро уплотнялись. Шелест деревьев и пение птиц, стихая, оборвались, и лишь гортанная песня, усиливаясь до звона в ушах, продолжала звучать, все больше обрастая отзвуками, эхом и перерастая в гудящий рокочущий трубный звук, от которого вполне могли лопнуть барабанные перепонки… Вибрируя, он врывался в сознание, гоня прочь даже обрывки мыслей, заставляя забыть, кто ты есть, и где ты, и почему… Чувство времени также было утеряно совершенно.

Звук прервался неожиданно. Он просто исчез. И на смену ему опустилась глухая тишина – будто уши заложило ватой, да и вокруг, казалось, была только вата, плотная белая вата, которая начала потом разматываться, разлетаться, впуская в кокон свет и свежий воздух. Троица так и не посмела пошевелиться до тех пор, пока последние клочья тумана не растаяли в воздухе.

Сеня была поражена! Она сама не знала, что ожидала увидеть: скорее всего все-таки розовый дом со львами и волшебницу перед ним, но поблизости не оказалось ничего, что хотя бы отдаленно напоминало Кулхор. Даже и гор-то здесь не было. По сторонам, насколько хватало глаз, раскинулась серебристая степь; не такая, как в предгорье – с цветами, бабочками и птицами, а засушливая, покрытая приземистой выносливой травкой, тихая от солнцепека и безводья. Небо в жарком мареве казалось почти белым, а в самой его середине, как в центре гигантского блюда, лежало ослепительное яблоко солнца; оно, пожалуй, было здесь раза в два больше, чем над горами.

– Смотрите-ка! – вдруг выкрикнул принц, тыча куда-то в небо. Сеня послушно поглядела, но ничего не увидела.

– Всмотритесь получше! – настаивал Филипп. – Видите, во-он там, как будто капля воды на стекле?.

Пина радостно охнула. Девочка, досадуя на себя за то, что оказалась самой бестолковой, пристально оглядывала небо. Наконец она отыскала в поднебесной выси маленькое полупрозрачное пятнышко и недоумевала сейчас, как это принцу удалось его заметить.

– Надо же, как повезло! – удовлетворенно пробормотал принц. – Теперь хотя бы ясно, куда идти.

Конечно, это и в самом деле было большой удачей. Не приметь Филипп Стеклянного Замка, путники могли бы направиться на его поиски в противоположную сторону и проплутать по безводной пустыне Бог знает сколько времени.

Во рту еще держался противный привкус от волшебного зелья; Пина достала всем по яблоку – заесть. И так-то вот – оживленно болтая да грызя на ходу душистые плоды – друзья направились в сторону стеклянной капли.

Идти по низкорослой траве было хорошо – ноги не путались в редковатой поросли, но чем дальше, тем больше стало попадаться на пути песчаных проплешин – солнечных ожогов на серебристой коже степи. Песок был мелкий и белый и больше походил поэтому на соль. По всему чувствовалось, что пустыня близка. Все чаще налетал сухой знойный ветер, а солнце жарило сильней и сильней. Сеня мысленно поблагодарила фею за соломенные шляпы, которые та предусмотрительно уложила вместе с другими вещами.

Пустыня же началась как-то вдруг, сразу. Чахлые заросли травы оборвались, будто обрезанные ножом, и дальше был только белый песок, на котором не росло ни единой травиночки или колючки – это явно была граница, за которой начинались владения хозяина Стеклянного Замка. От раскаленного песка поднимался горячий воздух, и белые дюны сквозь колеблющиеся знойные струи, казалось, убегали вдаль, подобно волнам на соляном озере.

Уже здесь, на границе, становилось невыносимо жарко; ясно было, что дальше будет только хуже. Вдобавок ко всему Филипп, который, остановившись, долго всматривался в небо, наконец, сказал упавшим голосом:

– Вы знаете, а это был мираж… Капли теперь не видно… Так что идти нам еще – один Бог знает сколько…

– Как мираж? – не поняв, спросила Сеня. – Мы не туда идем?

– Да нет, идем-то пока правильно. Стеклянный Замок стоит посреди пустыни – это мы знаем наверняка. Будем ориентироваться по солнцу… А та капля на небе была не самим замком, а всего лишь его изображением. Обманка! Все из-за раскаленного воздуха. Бывает, в песках показывается то, что на самом деле находится в нескольких днях пути. Пустыня есть пустыня, а мы должны радоваться хотя бы тому, что заметили этот путеводный мираж.

А радоваться почему-то совсем не хотелось. Наоборот, остатки хорошего настроения быстро улетучивались. Еще бы! Одно дело – видеть цель путешествия; совсем другое – идти туда, не знаю куда! К тому же, пока замок был перед глазами, была и уверенность, что воды на дорогу к нему хватит. Теперь же обстоятельства коренным образом изменились.

Но делать было нечего. Друзья, повздыхав, пересекли границу и быстрым шагом пошли по белому песку, оставляя за собой вереницу нечетких, осыпающихся следов. Ветер, следовавший за ними по пятам, быстро заметал эти следы, наводя в дюнах прежний безупречный порядок.

До вечера было все же пройдено немало. Солнце сперва светило путникам в спины, но потом оно провалилось за линию горизонта, и в сумерках друзья одолели еще значительный кусок пути. Жара спала, и хотелось, несмотря на усталость, пройти по прохладе побольше. Наконец, решили остановиться на ночь. К сожалению, в темноте нельзя идти слишком долго – есть опасность уклониться в сторону, Костер развести было не из чего, но это как раз никого не расстроило; погреться пока не тянуло. Поели быстро, старательно укрываясь от надоевшего ветра, но песчинки все равно противно скрипели на зубах, так что особенного удовольствия от ужина никто не получил. Утолив голод, Сеня и ящерицы улеглись прямо посредине пустыни, с головой укутавшись в плащи, чтобы спрятаться от вездесущего песка.

Утром, задолго до того, как диск солнца показался над горизонтом с противоположной стороны, друзья уже были на ногах; они шли прямо на восток. Ночная прохлада таяла с каждым следующим мгновением, и скоро жара по-хозяйски разлеглась над всею пустынею, вынуждая несчастных путников пригнуть головы к земле. Солнце безжалостно светило прямо в глаза, проникая даже сквозь низко надвинутые шляпы, и друзья шли, смежив воспаленные веки, держась друг за друга, чтобы не разбрестись. Они много пили – мало пить было просто нельзя, не то раскаленный песок высушил бы их, как выброшенную на берег рыбешку, но жажда не отпускала теперь ни на минуту. Плавящийся шар солнца будто застыл над головами; время, казалось, остановилось, а может, оно и вовсе покинуло сие Богом проклятое место.

И вот в середине этого безумного дня Сеня, однажды разлепив глаза, увидела впереди спокойную синюю гладь озера. У берегов его тихо покачивался камыш, по воде неспешно плыли утки: некоторые из них вели за собой юркие стайки молодняка.

Девочка, вскрикнув от радости, кинулась бежать. Ящерицы бросились вслед за ней. Они мчались так быстро, что стали задыхаться жарким, обжигающим воздухом, но не обращали на это внимания. Какая разница, если всего через пару мгновений они смогут окунуться в божественную прохладу воды! Осталось совсем немного! Еще чуть-чуть!…

Но озеро вдруг как-то странно накренилось, качнулось и скакнуло назад, отодвинувшись даже дальше, чем было раньше. Сеня со стоном опустилась на раскаленный песок.

Стало до того обидно, что слезы покатились из глаз сами собой. Видение было настолько издевательским, что, казалось, не могло тут обойтись без Асурдис или ее сына. Но Рисс ведь говорила, что ни один волшебник, даже самый сильный, не может проникнуть сюда, во владения Маттиэля. Неужели это шутит он сам? Да нет… Скорее, все же морочит раскаленный воздух пустыни…

Песок жег, как утюг, и долго сидеть на нем не стоило. Филипп и Пина помогли девочке подняться. Они были расстроены не меньше, но, видя отчаяние своей подруги, чувствовали, что должны сейчас поддержать ее. Принцесса смочила платок в нагретой, почти горячей воде, и отерла красные, обожженные солнцем лицо и руки девочки. Тела ящериц были все же гораздо лучше приспособлены к жаре, но и для них уже наступал предел. Вдобавок оба они мучились одной и той же мыслью: «Что если и впрямь не удастся дойти? Зачем тогда так страдает их ни в чем не повинная подруга?» Путешествие, которое в гостях у феи казалось, ну, пусть не пустяковым, но все же вполне осуществимым, на деле превращалось в мучительную пытку. Но ничего теперь не исправишь! Приближается вечер, и идти назад еще бессмысленнее, чем вперед.

Следующий день ничего не изменил, кроме того, что кончились запасы воды. Дети по-прежнему шли вперед. На что они надеялись? Трудно сказать. Вокруг теперь высились безжизненные скалы – обветренные и иссушенные солнцем почти до белизны; море песка осталось позади. Как-то раз дорогу пересекло русло давно высохшего ручья, но сейчас и на луне, наверное, было больше влаги, чем здесь. Ночь друзья провели с чувством, что она последняя в их жизни, Тем не менее еще до света они снова плелись по белым камням пустыни.

На восходе они увидели первое живое существо, встреченное ими за весь убийственный поход. Правда, без сил распростертую на земле птицу – бедняга, видно, отстала от пролетавшей стаи – трудно было назвать живой в полной мере; пройдет немного времени, и она навсегда затихнет в раскаленном безмолвии всепожирающей пустыни… Девочка с ящерицами, не задерживаясь, прошли мимо: помочь они ничем, увы, не могли…

Солнце по-прежнему светило в глаза, обжигая насквозь смеженные веки, а несчастная троица все брела ему навстречу. Особого смысла в продолжении пути вроде бы и не было, но оставаться на месте почему-то не хотелось. Сеня ослабела больше всех; она часто спотыкалась, но ее с двух сторон поддерживали, не давая опуститься на землю, и девочка послушно продолжала идти вперед. Филипп, впрочем, тоже уже явно был не в себе: он шел, част

Живите по правилу: МАЛО ЛИ ЧТО НА СВЕТЕ СУЩЕСТВУЕТ? Я неслучайно подчеркиваю, что место в голове ограничено, а информации вокруг много, и что ваше право...

Что делает отдел по эксплуатации и сопровождению ИС? Отвечает за сохранность данных (расписания копирования, копирование и пр.)...

Что вызывает тренды на фондовых и товарных рынках Объяснение теории грузового поезда Первые 17 лет моих рыночных исследований сводились к попыткам вычислить, когда этот...

Конфликты в семейной жизни. Как это изменить? Редкий брак и взаимоотношения существуют без конфликтов и напряженности. Через это проходят все...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: