Развитие товарно-денежных отношений в СССР

После НЭПа и до конца 1950-х годов товарно-денежных отношений в СССР особо не было. Во время индустриализации, войны и послевоенного возрождения деньги выполняли функцию универсальных талонов, в соответствии с которыми распределялись ограниченные ресурсы. Существовала не столько товарная и торговая система, сколько распределительная. Периодически вводились и талоны на конкретные продукты. Зарплата была скорее уравнительной, да она и не могла быть иной, когда всего не хватало.

Это не мешало людям работать и воевать изо всех сил. И на фронте, и на трудовом фронте люди сражались не за корыстные цели, а за справедливость, работали ради всеобщего блага.

Курс на цели религии денег не мог не привести к массовому развитию товарно-денежных отношений в СССР (в терминах тех времён, к развитию мелкобуржуазных ценностей).

Сменились поколения. Молодёжь 1960-х, и особенно 1970-х, уже пришла на всё готовое. Она воспринимала наличие необходимого как само собой разумеющееся, и всё больше начинала ждать от жизни материальных удовольствий.

Это была преимущественно городская молодёжь, и среди её удовольствий преобладали товары и вещи. И это были люди, воспитывавшиеся уже в виртуальном мире телеэкрана.

Вырастало поколение, которое мечтало о штанах. Поколение штанов в облаках.

Первым признаком товарно-денежных отношений стал вещизм, старый знакомый товарный фетишизм.

Исходя из новых установок, всё общество начинало жизнь по принципу – Запад более передовой, чем мы. Мы более бедные и отсталые, мы должны копировать Запад и пытаться догнать его по уровню материального потребления.

Отсюда логически следует, что если цель – догнать, то индивидуально догнать можно быстрее, чем всем вместе. Тот, кто догнал быстрее, тот и более передовой. Внешним признаком «передовой» молодёжи стали модные стили, западная одежда, западная музыка.

Советские товары в массе своей продолжали оставаться функциональными и неяркими. Они разрабатывались не как культовые, не для контроля сознания, а чтобы помочь, чтобы улучшить жизнь, сохранить труд.

Но в советском обществе уже появился спрос на товары удовольствия, и особенно на иерархические товары. Импортные тряпки немедленно заняли место индикаторов положения в складывающей новоязыческой иерархии. Яркие упаковки, брэнды, ориентация на секс делали их особым фетишем. С другой стороны, они вносили разнообразие в серость города.

На Западе не было и нет проблемы материализма и идеализма. Власть денег в принципе не задаётся философскими вопросами или вопросами сохранения и развития сознания. Запад эмпирическим путём находит всё, что приносит прибыль, и немедленно пускает это в ход. Запад быстро нащупал брэнды и языческие культы как новый источник прибыли в эпоху материального насыщения.

Поскольку своих культов не было, а религия Родины потребителей не интересовала, они стали превращаться в идолопоклонников западных товаров, и в поклонников Запада в целом.

Закупленные за нефть западные товары становились предметом вожделения и символом превосходства Запада.

Кроме того, правительство импортировало, как правило, не любые, но лучшие западные товары, и только те, которых не хватало в самом СССР. Это усиливало представление о Западе как о рае материального изобилия.

Возвращаясь к лозунгу «Догнать и перегнать», надо понимать, что материалистическими методами в принципе невозможно выиграть гонку производства культов, да это и прямо противоречит цели построения справедливого общества.

Постепенно в Советском Союзе начали возрождаться и частная собственность, и иерархия поганой власти.

Товарно-денежные отношения в СССР зародились там, где и следовало ожидать – в торговле. Из-за твёрдых государственных цен торговля не могла обманывать разницей между куплей-продажей, но она сумела обманывать обвешиванием и, особенно, блатом.

Иерархия поганой власти не могла создаться через частную собственность на средства производства. Но она смогла возникнуть через право распределения, через частную собственность на должность, дающую это право распределения. Неравенство возникло в сознании, и после этого оно воплотилось в материальной области.

Система распределения и торговли стала активно создавать очереди для усиления своей власти. Вместе с очередями быстро росла иерархия блата и связей. Торговля начала из-под прилавка управлять сознанием и желаниями людей. Она искусственно создавала спрос и ажиотаж вокруг товаров, символов своей власти. Постепенно сложилась самая настоящая мафия, торговля и распределение превращались в своего рода систему организованной преступности.

Существовала ли физическая нехватка товаров в СССР? Люди всё равно получали все те вещи и продукты, которые производились или завозились, но только через очереди и через унижение перед торговлей. Более того, магазины были полны советских товаров, но функциональных, из которых сложно было сделать культ.

Образовав иерархию, система торговли и распределения постепенно оцифровала, монетаризировала её, как в своё время оцифровалась феодальная иерархия (см. главу 3).

Можно выделить три этапа оцифровки иерархии распределения:

1) Блат, обмен товара на товар, услуги на услугу.

3) Конвертация в твёрдую валюту во время перестройки.

Теория марксизма не предусматривала вариант захвата собственности через право распределения. Идеологически опасность была невидна, поэтому ей не уделяли особого внимания. Считалось, что главное – произвести. Если не хватает товаров, то надо просто увеличить производство.

Индикатором сильной поганизации общества стало и образование иерархий физического насилия – дедовщина в армии и рост организованной преступности.

Для части власть имущих такая система была выгодна. В СССР существовал парадокс перевёрнутой системы ценностей.

Как мы помним, при товарно-денежных отношениях цены и ценности в сознании начинают совпадать. То, что имеет выше цену, имеет более высокую ценность, и наоборот. В СССР высшими ценностями были бесплатные – образование, медицина, культура. На продукты питания сознательно устанавливали низкие цены, чтобы они были доступны всем, чтобы не было голодных и недоедающих.

В товарно-денежном сознании культура и образование стали восприниматься как ничего не стоящие, а потому и не имеющие ценности.

То же случилось и с продуктами питания. Если батон хлеба или бутылка молока стоили в 1000 раз дешевле импортных джинсов, то обладание джинсами становилось статусом, а крестьянский труд – низкооплачиваемым и презренным.

Логика правительства при установлении высоких цен на товары удовольствия была в том, что это – излишки, без которых можно обойтись. Фактически, эти товары просто облагали очень высоким скрытым налогом на роскошь. Но сознание населения это воспринимало совершенно иначе.

Более того, возникла проблема стимулирования. Высшие ценности советского общества были изначально доступны всем. Чем дальше человек продвигался по службе, чем большую должность он занимал, тем выше была его зарплата. И ему не оставалось иного выхода, как тратить эту увеличенную зарплату не на высшие ценности, а наоборот, на низшие.

Получалось, что стимулом продвижения, наградой за хорошую работу становились низшие ценности, презренные тряпки и вещи. Это не могло не порождать постоянное противоречие в сознании руководителей и полное переворачивание системы ценностей у части из них.

Что будет с Землей, если ось ее сместится на 6666 км? Что будет с Землей? - задался я вопросом...

Конфликты в семейной жизни. Как это изменить? Редкий брак и взаимоотношения существуют без конфликтов и напряженности. Через это проходят все...

ЧТО И КАК ПИСАЛИ О МОДЕ В ЖУРНАЛАХ НАЧАЛА XX ВЕКА Первый номер журнала «Аполлон» за 1909 г. начинался, по сути, с программного заявления редакции журнала...

Что способствует осуществлению желаний? Стопроцентная, непоколебимая уверенность в своем...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: