Сдам Сам

ПОЛЕЗНОЕ


КАТЕГОРИИ







Глава девятая. ТЕОРИЯ ПРАВА КАК ЮРИДИЧЕСКАЯ НАУКА





 

Теория права и теория государства. Предмет и методология теории права. Теория права в системе общественных наук. Общая теория права. Специальные теории права. Теория права и отраслевые юридические науки. Функции теории права.

Во второй части, посвященной теории права, рассматриваются с учетом современного уровня юридического знания функционирование и развитие такого яркого и сложного социального института, как право. При этом главное внимание уделяется закономерному и случайному в праве, основным правовым системам, другим главным характеристикам права в целом как социального института. Происхождение же права было рассмотрено в главе третьей настоящей книги.

Длительное время на предыдущем этапе отечественной юридической мысли право рассматривалось в неразрывном единстве с государством как продукт и инструмент государства, как основа осуществления классового господства в государственных формах. Например, в 30-е годы утверждалось, что право – это не только совокупность норм (правил поведения), установленных или санкционированных государственной властью, но еще и характеризуемых тем, что они осуществляются в принудительном порядке, защищают отношения, «выгодные и угодные господствующему классу». И взгляды «о выгодности и угодности действия права» были далеко не безобидны социально. При желании любое нарушение правового предписания, каким бы оно ни было, можно было при таких утверждениях рассматривать как выступление против «государственно организованного господства рабочего класса», как «подрыв социалистического строя» со всеми вытекающими отсюда последствиями, что, к сожалению, и получило, как известно, широкое распространение на практике в 30-50-е годы отечественной истории.

На этой методологической основе, включающей положения о единстве государства и права, их общей классовой природе и была сформирована так называемая марксистско-ленинская теория государства и права. Она достаточно успешно обеспечивала теоретическими положениями и обоснованиями тоталитарное государство, его правовую систему, другие государственно-правовые стороны общественной жизни при социализме сталинского типа.

И, разумеется, в условиях господства марксистско-ленинской теории государства и права отдельные предложения о выделении в самостоятельную область знания теории права, ее самостоятельном преподавании и учебных заведениях, и даже некоторые попытки, оставались благими пожеланиями. Да и в настоящее время для многих представителей теоретико-правового знания эти предложения также остаются весьма спорными.

Вместе с тем выделение теории права в качестве относительно самостоятельной области общественного знания имеет, как уже отмечалось, определенное основание и добротные научные перспективы. Прежде всего это означало бы методологический разрыв с предыдущими догматическими представлениями, в том числе с гиперболизацией принудительной роли государства к появлении и функционировании права.

В современной юридической литературе появились новаторские и интересные работы, прокладывающие путь в этом новом направлении, расчищающие запалы главным образом из догматизированных положений и цитат Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина.

Разумеется, формирование теории права в рамках отечественного обществоведения, ее самостоятельное преподавание не ведет к «отмене» теории государства, да и не может вести. Наряду с теорией права обязательно будет существовать, преподаваться и теория государства, но, возможно, в иной форме, например, в форме политической науки (политологии, политической антропологии), воспринявшей и многие политические аспекты государственности, которые ныне так уютно устроились, прижились в теории государства (политический режим, политическая система и т.п.).

Методологическое обоснование такого нового подхода – выделение в теории государства и права двух относительно самостоятельных областей юридического знания – теории государства и теории права – действительно опираются на фундаментальные различия двух социальных институтов –государства и права. И, таким образом, не только их единство, но и их различия должны учитываться теоретическим юридическим знанием.

При таком подходе все как будто становится на свои места. Теория государства занимается в основном тем, как и почему было государственно (политически, структурно, территориально) организовано общество, как и почему оно существует в государственных формах, каковы перспективы государственно организованной жизнедеятельности человечества в целом, его отдельных сообществ, в частности. А теория права сосредоточивается на процессах, способах, формах управления общественной жизнью с помощью права, на месте, роли, ценности права в самом существовании человечества. Тогда к теории права будет относиться и то, как право определяет, формирует поведение людей и деятельность их коллективных образований в экономической, политической, духовной, социальной, научно-технической, экологической и иных сферах, как оно при этом взаимодействует с другими социальными регуляторами. Иными словам и, теория государства занимается государственно организованным обществом, теория права – юридическими способами и формами организации и деятельности общества, составляющих его индивидов и коллективов.

Заметим, что это различие в теоретическом знании, его практическую полезность, способствующую также плодотворному социальному, правовому обучению и воспитанию подрастающих поколений на основе двух подходов к переплетенным подчас в реальной жизни государственно-правовым явлениям и процессам, понимали уже в древности. Например, у многих мыслителей античности можно встретить работы, посвященные отдельно «государству» и отдельно «закону» (у Платона, например).

Вместе с тем это различие вовсе не означает, что теория права в объяснении происхождения права, последующих процессов создания правовых систем, их функционирования и развития не должна учитывать органическую связь государства и права, раскрытую предшествующей научной юридической мыслью, в том числе на материалистической, классовой основе. Методологически очень важно удержать все то положительное, что было накоплено на предыдущих этапах развития отечественной юридической науки, в том числе дореволюционных, отбросив всего, что имело политически конъюнктурный или ограниченный в силу уровня знания характер. Особенно это касается гиперболизации принудительного, насильственного, даже карательного характера права, обеспечиваемого, по представлениям сторонников марксистско-ленинской концепции, всей государственной мощью, привязки принудительных свойств права к его классовой природе, неучеты и даже умаления культурной значимости и ценности права как регулятивного общественного явления, особого социального института. Исключить всякую вульгаризацию и гиперболизацию из познавательного (гносеологического) процесса при описании и объяснении взаимодействия государства и права – такая благодатная методологическая задача стоит ныне перед теорией права. И в этом ей помогает различение двух ветвей юридического знания – теории права и теории государства.

И еще одно замечание. Как представляется, формирование и преподавание самостоятельной науки – теории права – позволит исправить одно существенное методологические искривление, которое проявилось на предыдущем этапе – разрыв в конструктивной преемственности с дореволюционной российской юридической научной мыслью, многие положения которой становятся особенно актуальными именно сегодня, на новом витке истории России.

Разве идеи конституционализма, выраженные в «Декларации прав и свобод российского гражданина» С. Франка, представление о правовом государстве Б. Кистяковского, соображения Н. Коркунова о соотношении указа и закона, о роли судебной практики, уникальный психологический и социологический анализ права, проведенный Л. Петражицким, и даже положения типового договора на аренду земельного участка, заключаемого с переселенцем, разработанные при участии П. Столыпина, потеряли свое значение? Конечно, нет.

Полагаю, что вообще пришло время именно в рамках отечественной теории права рассмотреть правовое развитие российского общества как исторически длительной, насчитывающей не менее трех веков, имеющей свои этапы, но единый процесс формирования все усиливающихся правовых начал, правовой государственности, правовой культуры в жизни России. И, соответственно, наконец-то сформировать отечественную теорию права с учетом как собственных научных достижений, зарубежного опыта, так, впрочем, и провалов, искажений (об этом также нельзя забывать), которые были характерны для ее некоторых этапов. При этом надо осуществить и разумное, учитывающее конкретную правовую действительность и меру, включение отдельных положений, разработанных предыдущими выдающимися российскими учеными-юристами, в современное теоретическое научно-юридическое знание. Можно надеяться, что наконец-то в этом своем содержании теория права выступит и здоровым конкурентом той сфере юридического знания, которая обособилась в рамках истории политических и правовых учений, искусственно сформированного на предыдущем этапе курса, чтобы как-то сохранить память о выдающихся мыслителях человечества, напрочь отвергаемых все той же марксистско-ленинской теорией государства и права с ярлыками «реакционный», «идеалистический», «метафизический», «националистический», «религиозный», «буржуазный» и т.д.

Пришла пора восстановить единый» хотя и противоречивый, но имеющий глубокую преемственность и продвижение к новым политико-правовым знаниям, длительный естественный процесс теоретического описания, объяснения и прогнозирования права в целом, права как важнейшего социального института.

Но подчеркну еще раз сохраняя свою обособленность и относительную самостоятельность, и теория права, и теория государства входят как две ветви теоретического юридического знания, как две органические части в единую науку, именуемую традиционно теорией государства и права. Только совместно теория права и теория государства могут дать достаточно полное знание о государственно-правовых явлениях и процессах в общественной жизни. В этом и проявляется относительность обособления их в самостоятельные разделы юридического обществоведения. Но зато такое свойство юридического знания как самостоятельность этих двух ветвей, отражающее в общем реальные процессы взаимодействия государства и права, не только их единство, но и различия, позволяет действительно и формировать, и преподавать теорию права как обособленную область юридического знания, как самостоятельную науку.

Предметом теории права (иначе – областью ееинтересов) являютсязакономерности и случайности возникновения, функционирования и развития права как социального института, а также некоторые общественные явления, органично связанные с правом как целостным социальным институтом.

Прежде всего о закономерностях. Как кажется, тут все более или менее ясно. Каждая наука, если она хочет оставаться таковой, должна представлять обществу систематизированные знания о тех основных причинах и факторах, которые порождают соответствующие общественные или естественно-научные явления и процессы, определяют их развитие, о тех формах, в которых возникают явления или протекают процессы, о причинно-следственных связях в соответствующей области, а также соображения и опытные данные о значении этих знаний для возможного использования их в прикладных целях. Собственно к этому и сводится изучение (описание, объяснение, прогнозирование) тех закономерностей, которые определяют появление, функционирование и развитие соответствующих явлений и процессов, в том числе и права.

Правда, всегда существовал – и в древности, и в средние века, и в конце XX века – коренной гносеологический вопрос: реально ли наличествуют эти закономерности в той области, которую изучает соответствующая наука, – и она лишь открывает эти закономерности? Или же эти закономерности –лишь порождение могучего научного разума, который и вносит сформулированные им закономерности в социальное и иное бытие? И не выступают ли в социальном бытии иные закономерности вообще как порождение даже не разума, а политической конъюнктуры. Пример тому приведенное выше некое «классовое» определение социалистического права – совокупность норм, защищающих порядки, выгодные и угодные рабочему классу?

Но, как известно, соотношение общественного бытия и общественного сознания, соответствие знания объективной действительности, практика и теория как критерии истинности знания и другие, производные от этих вопросы, – все это область философии. И именно на эти вопросы в разных философских системах – идеалистических, материалистических – даются разные ответы. Но какими бы эти ответы ни были, науки, к счастью, не перестают отыскивать закономерности в областях их интересов, и стремятся утилизировать, поставить на службу обществу добытые в творческих трудах и муках систематизированные знания, осуществить их возможное практические применение.

Изучение закономерностей права –их описание, объяснение, прогнозирование – закрепляется теорией права в понятиях, категориях, юридических конструкциях. Формируется понятийный аппарат теоретического знания, который приобретает большую социальную, культурную ценность.Иное понятие, сформулированное теорией права и отражающее реальные правовые явления и процессы, не менее значимо для общественного развития, чем, например, открытия естественно-научного характера.

Вот почему во все времена в рамках теории права идут дискуссии, насколько то или иное понятие, та или иная категория являются адекватными объективной правовой действительности, каково их содержание, как их можно применить для использования в законодательных актах, судебной практике.

Это касается, например, таких понятий, как правовое государство, верховенство закона, презумпция невиновности, права и свободы человека, право собственности и т.п.

Закрепление результатов теоретико-правовых исследований в понятиях, категориях и юридических конструкциях – это важнейший аспект научной деятельности, изучения предмета теории права, его специфическое юридическое свойство. Поэтому-то так важно точно раскрывать содержание этих понятий, использовать их на практике.

И уж менее всего закономерности правового бытия и развития, в том числе законодательного процесса, надо рассматривать как некие «правила игры», установленные произвольно, но, якобы, согласованные участниками экономической, социальной, политической и иной «игры». Эти модные ныне терминологические представления об общественной жизни как некой «игре» и о ее правилах, даже в метафорическом понимании, весьма чужды объективной действительности и уж вовсе неуместны в правовой сфере. Но, что делать! Как право подчас перехлестывает в своих общественных экспансиях, вторгаясь подчас не в свои сферы (например, пытаясь регламентировать творческую деятельность), так и понятия, идущие из неких менеджментных, управленческих и иных методик, вторгаются ныне в сферу права. Но тут спасение только в одном –в понимании реального правового бытия и присущих только ему закономерностей. И уж никак не «правил игры»!

Теперь о случайностях как составной части предмета теории права. Здесь дело обстоит намного сложнее, чем с закономерностями. Казалось бы, какое дело науке до того, что может или не может произойти, какое отношение она имеет к случаю – событию, действию – непредсказуемому по определению. Если это не постоянно повторяющаяся или воспроизводимая последовательность событий и действий, а нечто неопределенное, неожиданное, то могут ли такие случайные явления и процессы быть вообще областью каких-либо научных интересов, в том числе теории права?

Не только могут, но и должны быть такой же областью научных интересов, как и закономерности, – отвечает на этот вопрос новое мировосприятие, которое формируется ныне под влиянием синергетики – науки о самоорганизующихся, случайностных процессах. Не только объективное (закономерное, детерминированное), но и субъективное (случайное, непредсказуемое, неопределенное, вероятностное) в праве должно изучаться теорией права, если она предполагает функционировать на уровне современного научного знания. Это принципиальное положение, относящееся к предмету теории права.

На предыдущем этапе отечественной юридической науки, когда утверждалось, что марксизмом-ленинизмом познаны законы общественного развития, в том числе и в юридической области (например, классово-регулятивная природа права, обязательное наличие государственного аппарата, способного принудить к исполнению права, «отмирание» права и тому подобное), и дело заключается лишь в умелом использовании, применении этих знаний, случайное попросту отбрасывалось, не признавалось вообще научной ценностью. Еще бы, ведь это случайное могло нести иное знание, не соответствующее догмам и гиперболам марксистско-ленинской теории государства и права, могло подчас оказаться не столько случайным, сколько закономерным, но и другой системе правового знания, при ином описании, объяснении и прогнозировании правовых явлений и процессов. Такое случайное и вообще могло оказаться способным подорвать «священные» истины.

А с другой стороны, многие реалии правовой жизни советского, социалистического общества, например законодательные акты об ускоренной, упрощенной процедуре рассмотрения дел так называемых политических оппозиционеров, «троцкистов», «врагов народа» или применение к «кулакам» статьи уголовного кодекса о спекуляции (ст. 107 УК), легшей в основу репрессий, даже геноцида в отношении значительной трудолюбивой части российского общества, или фактическая ликвидация в 30-е годы института адвокатуры, защиты, позволившая осуществлять чудовищный произвол в расследовании сфабрикованных дел, их рассмотрении в судах, – это и многое другое, разумеется, не могло бы в науке рассматриваться как нечто закономерное. Напротив, это могло бы свидетельствовать о наличии и торжестве совершения субъективного, случайного, произвольного в праве, о полном разрыве правовой системы сталинского тоталитарного государства с предыдущими юридическими традициями, с общими тенденциями правового развития человечества, о приспособлении Сталиным и его сторонниками права для гнусной борьбы за власть, для кровавого террора и геноцида. И как таковое подвергнуться сокрушительному анализу и осуждению. Но, увы, это тоже рассматривалось как закономерное, социально полезное, выгодное и угодное рабочему классу, как формы классовой борьбы.

А между тем, если террор, произвол 30-50-х годов являлся все же случайным для социализма, его правовой системы, значит, социализм еще не был так безнадежен, какие-то его формы (например, социал-демократические) могли бы существовать, быть общественно-полезными. Но если же все это –закономерность (а такие взгляды тоже отстаиваются: коллективизм, де, в конечном счете всегда ведет к тирании, деспотии, диктатуре), то тогда социализму конец, он заслуживает, конечно же, не общественного порицания, а смертного приговора.

Вот почему так важно было в теоретическом плане выделять не только закономерное, но и случайное, формулировать его характеристики, значение, его роль как создателя того или иного направления в общественном состоянии, развитии, перехода общества от стабильности к эволюции, а подчас и к революционным переменам.

Сторонников же абсолютного детерминизма не смущали даже многочисленные несоответствия «закономерностей», подчас действительно и насильственно внесенных, внедренных ими в общественную жизнь, и самой жизнью российского общества в его исторически сложившихся, имеющих глубокие духовные корни, традициях и тенденциях, реальных формах социального бытия.

Обнаруживающийся при этом неутешительный разрыв между формальными правовыми положениями, раскрытыми «абсолютными детерминистами» как нечто закономерное, объективное, научное, и фактическим правовым состоянием российского общества, особенно в части прав и свобод человека, по существу игнорировался теорией государства и права. А ведь какие сокрушительные выводы для всей социалистической правовой, и не только правовой, системы могли быть сделаны, если бы в предмет юридической науки именно на теоретическом уровне включалось случайное в праве, какие бы практические выводы могли быть сделаны на этой теоретической и, соответственно, методологической основе!

Но нет, не учитывалось, что в правовой жизни общества в кризисных ситуациях могут возникать состояния неопределенности, неустойчивости, и тогда субъективное, случайное, самоорганизующееся задает подчас самые неожиданные направления развития, перемен, формирует определяющие тенденции, переходы общества из одною иранского состояния в другое, и эти процессы не могут не входить в предмет теории права.

Наконец, право как социальный институт. Именно в таком качестве оно обозначено в сформулированном выше определении предмета теории права. Это также принципиальное положение, отражающее современный уровень теоретического изучения права.

Дело в том, что право изучают и другие науки. Что же при этом остается теории права?

Философия, например, изучает право как одну из сфер проявления глубочайшего противоречия человеческого бытия – свободы воли (выбора) человека и предопределенности, заданности его поведения объективными условиями существования: материальными, а в религиозных системах – также и духовными (Божья воля, Божий промысл, провиденье, судьба).

Пожалуй, не было ни одного крупного философа, мыслителя (в их числе Боэций, Абеляр, Кант, Гегель, Маркс, Сорокин и многие другие), кто бы не пытался решить эту вечную проблему, высказаться по ее существу. И право, конечно же, самый благодатный пласт общественной жизни для размышлений на эту тему. Ибо если существует свобода воли человека, свобода выбора, значит, существует и ответственность, в том числе юридическая, за поступки, в том числе за нарушение правовых предписаний. А если все задано внешней, посторонней волей, все предопределено, все запрограммировано, все фатально, причем тогда здесь человек? Он всего лишь нечто овеществленное, марионетка, кукла, исполнитель того конкретно-злого или конкретно-доброго, которое с какой-то целью, а, возможно, и без нее замыслило, задумало, осуществляет нечто могущественное и внешнее по отношению к человеку. А если представить, что свобода воли человека ничем не ограничена, ничем не детерминирована, то какой же тогда произвол, какой эгоцентризм, какое повреждение нравов будут царить в общественной жизни. Словом, крепкий орешек – и не только по части юридической ответственности, – пытается вот уже пару тысячелетий разгрызть философия, рассматривая проблему свободы человеческой воли и ее соотношения с внешним, объективным, в марксистской концепции – материальным.

И тут же возникает еще одна философская проблема: что собой представляет само право? Не воля ли оно само – государства, господствующего класса, а может быть, правителей, Бога? Есть ли, что-то предопределенное, объективное в праве, или оно также продукт человеческой деятельности, свободного выбора, со всеми вытекающими отсюда последствиями?

И вот именно в рамках тех или иных философских систем формулируются представления о праве как о сумме естественных прав человека – неотъемлемых условиях самого его существования и воспроизводства, и о правах (обозначаемых как законы), созданных или утвержденных государством. Под естественными правами понимаются опять же внешние по отношению к человеку материальные или духовные начала. Последние в некоторых религиозных концепциях вообще ведут якобы свое происхождение от Бога, создавшего самого человека одновременно с его естественными правами.

Диапазон естественных прав в философских концепциях постепенно все расширяется, но ядро его остается неизменным: право на жизнь, на свободу, на собственность. Сюда же в иных концепциях «включается» и личная безопасность человека, наказание «злодеев» и т.д. В различных декларациях об этих неотъемлемых, неотчуждаемых правах человека список становится весьма объемным, он составляет и обширную, основную часть многих конституций.

Права же, установленные государством (так называемое позитивное право, законы), объявляются и этих философских концепциях уже не столько естественными условиями, сколько дарованными, предоставленными государством возможностями того или иного поведения человека, гражданина.

Но хотя действительно эта проблема (соотношения естественного и позитивного права) в своей основе является философской, она становится важной и для теории права, особенно и своих практических приложениях. Иначе говоря, определение и содержание естественного права, его соотношения с законами, проблема приоритетов и правовых спорах естественного или позитивного права и т.п. – это действительно сфера пересечения научных интересов философии и теории права. Ряд тем, которые будут рассмотрены ниже, посвящены как раз правам и свободам человека и гражданина, их реализации в законодательстве и его исполнении.

И это еще не все. Пересекаются научные интересы философии и теории права и в некоторых других областях. Так, в некоторых отечественных философских работах предыдущего периода можно было встретить и утверждения, что право – это всего лишь форма общественного сознания, что право должно изучаться как явление, входящее в духовные начала общества. При всей спорности и даже ошибочности такого подхода к праву – это все-таки был еще один срез пересечения философского и теоретико-правового интереса к праву.

На основе отмеченной выше проблематики – реальной или иллюзорной – развивается, и достаточно давно, научное направление, именуемое философией права. Но в целом водораздел между этим направлением и теорией права (при некотором пересечении объектов их исследований), все же оказывается достаточно высоким и четким. Теории права остается немало, она изучает право как реальный социальный институт, философия права – проявление в праве лишь отдельных, хотя и фундаментальных аспектов бытия: соотношение материального и духовного, свободы воли человека и ее материальной, духовной предопределенности (воли человека и божественной воли – в религиозных системах), содержание общественного сознания и т.п.

Еще одна опасность подстерегает теорию права со стороны социологии права – научного направления, которое также проявляет интерес к предмету теории права. Социология рассматривает право как объект воздействия различных социальных факторов. Например, изучаются факторы, влияющие на появление или исполнение тех или иных законодательных актов, судебных и иных решений. Учитываются иногда в социологии права даже бытовые подробности. Например, в своих крайних формах (так называемая «гастрономическая социология») это научное направление стремится изучить влияние на решения того или иного конкретного судьи даже его гастрономических пристрастий и степень их удовлетворенности (разумеется, с позиций его эмоционального состояния). И это, в общем, актуально в некоторых правовых системах, где господствует так называемое прецедентное право, где суд творит право, принимая те или иные решения. Но, впрочем, и при этом социология опирается на некие реальности, например, на разумное требование одной из мусульманских правовых систем: «судья не должен рассматривать дело натощак».

Однако в целом для социологии права действительно становится характерным подход к праву как к общественному явлению, подверженному влиянию социальных факторов, удовлетворяющему реальные конкретные интересы. И провести при этом грань между предметом социологии права и теории права не так-то просто. Неслучайно некоторые ученые попросту включают социологию права в теорию права. Но все же такая грань имеется. Да, действительно, социология права и теория права рассматривают социальные аспекты права, но происходит это с разных позиций. Социология права изучает конкретику взаимодействия общества и права в разных сферах (судебной, законодательной и т.д.). Теория права изучает общество как сферу, где право реализуется в целом, где право существует как социальный институт наряду с другими подобными социальными явлениями – государством, общественными объединениями, нравственными основами и т.п.

Таким образом, предметом теории права становится и общество, а не только право, но общество в определенном правовом срезе, важном для теоретического изучения и понимания права, прежде всего в своем субъектном составе, в отношениях индивидов и их образований между собой. Почему?

Ответ проистекает из общественной природы человека, которая формирует многогранные и многочисленные связи индивидов и их образований между собой, то, что обозначают как общественные отношения. Каждый человек опутан бесчисленными явными и скрытыми общественными связями с другими индивидами, общественными организациями, государством, учреждениями, государственными органами, учебными заведениями, коллективами и т.п.

И поскольку организация, упорядочение этих связей, воздействие на них – главное в регулятивной природе права, постольку изучение общественных отношений становится сферой научных интересов теории права. А социология права может выступать при этом как вспомогательная дисциплина, предоставляющая теории права важный эмпирический материал, но, разумеется, сохраняющая при этом и свою теоретическую базу, методологию, методику, научные приемы и способы изучения общественных состояний, общественного, группового, индивидуального сознания и т. п.

И в этой связи еще одно замечание об очередном объекте теории права – общественных отношениях и гранях, отделяющих их от интересов социологии.

Общественные отношения – это ведь не какие-то абстрактные, бессубъектные, формализованные, бездушные связи, это социальные пространства, густо населенные людьми с их темпераментами, страстями, интересами, опытом, где каждый индивид находится в определенном соотношении с другими людьми, с различными органами и организациями. А отсюда и новая жгучая проблема – проблема свободы человека, но уже в ее соотношении со свободами других лиц.

Свобода человека, как общественною существа, всегда ограничивается свободой другого человека, и распределение этих свобод, этих интересов между индивидами также входит в понятие общественных отношений. Не случайно, что не только юристы, но и философы (все в рамках той же свободы воли) всегда рассматривали проблематику соотношения свобод и интересов как одну из самых основных и сложных. Не случайно также и то, что некоторые попытки сформулировать критерии этого соотношения вошли в сокровищницу философского, морального, правового знания человечества, прежде всего, конечно, в нравственный императив И. Канта.

«Поступай так, чтобы твое поведение могло стать образцом, примером, всеобщим правилом (максимой) для других людей», – этот кантовский сгусток нравственности, дополненный библейским «не относись к другим так, как ты не хотел бы, чтобы они относились к тебе», разумеется, может определять меру свободы человека, но все же из-за своей чрезмерной обобщенности, абстрактности не в состоянии решать эту проблему во всем многообразии конкретики общественной жизни, быта, поведения конкретного человека в конкретной ситуации. Тут нужно право, и, соответственно, мощные теоретические разработки, прогнозы, предложения, словом, инструментарий теории права.

Именно в этом контексте некоторые ученые предлагают определять право вообще как меру свободы и формальное равенство людей – как условие существования и использования меры свободы, т.е. некоего метрического (измерительного) определения свободы (набор прав и обязанностей, состав правомочий, содержание юридической ответственности и т.п.).

Но все же право не сводится к некой метрике (мере) свободы и поэтому определение, приведенное выше, отражает лишь одну из сторон – хотя и важнейшую – права как социального института, что и будет обосновано в дальнейшем.

Таким образом, опять оказывается, что водораздел между социологией права и теорией права, при некотором пересечении их объектов исследований, безусловно, существует, лежит в существовании права как целостного общественного явления (социального института). И тогда социологии права надо отдать для изучения некоторую, разумеется, общественно важную социально-правовую конкретику, эмпирику (что, кстати, и происходит на практике), а теории права – целостное, включающее не только юридическое, но и социальное в определенных срезах, общественное образование -право как социальный институт.

И поскольку право – это не просто сумма составляющих его частей, а нечто большее – целое, система – оно приобретает и новые характеристики, отличные от характеристик составляющих его элементов, частей, структур. Эти системные характеристики и изучаются теорией права, равно как и характеристики составляющих право элементов, структур, но только в той мере, в какой это необходимо для познания права в целом.

Замечу также, что общественная природа предмета теории права (общественные отношения в их преломлении для правового воздействия) предполагает изучение не только собственно Ирана, но и исследование, опять же в определенной мере, тех граничных областей, которые влияют на правовые системы, их функционирование, на отношение к праву. Изучение этих граничных областей помогает лучше понять природу права, его социальную роль и значение. Это, например, вообще проблема социального регулирования в человеческом обществе потребность и действенность, система социальных регуляторов и их соотношение, способы и виды регулирования и т.д. Это и проблема влияния глубоких культурных пластов на право – национальной (этнической) психологии, соотношение права и обычаев и т.д.

Подлежат теоретическому осмыслению также и те общественные явления и процессы, которые сами испытывают на себе решающее влияние права, формируются под его могучим воздействием, представляют социальные результаты действия права как регулятивного социального института. Сюда можно отнести, например, изучение правосознания, проблем создания правового государства, сферу правонарушения как последствия действия или бездействия права, причины и формы правонарушений, социальные пути устранения правонарушений, и в особенности преступлений, из жизни общества и многое другое.

Не чужда также теория права и изучению проблем взаимодействия права и политики, права и морали, права и религии, права и экономики. Эти области как сфера теоретических интересов возникают все из той же общественно регулятивной природы права. Теория права изучает указанные выше взаимодействия, но также только в той мере, и в тех аспектах, которые действительно помогают лучше описать, объяснить, спрогнозировать социально-регулятивное действие права, правовое развитие человечества в целом и конкретных обществ в особенности.

Наконец, предметом теоретического знания становится и такая специфическая сфера, как роль самой теории права в социальных процессах, в поддержке тех или иных политических, идеологических, экономических и иных движений, реформ, различных прогрессивных преобразований.

При этом происходит своеобразное самопознание теории права, удвоение теоретического знания за счет изучения и права как общественной реальности, и самой науки как определенной системы знаний. Но такова в общем природа каждой общественной науки, органически связанной с политическими процессами, участвующей в них, как бы это не скрывалось за красивыми словами об аполитичности научного общественного знания, наблюдательных функциях ученых и т.п. Взаимодействие права, теории права и конкретной политики не только предмет политических наук, пол<







Что вызывает тренды на фондовых и товарных рынках Объяснение теории грузового поезда Первые 17 лет моих рыночных исследований сводились к попыткам вычис­лить, когда этот...

Что способствует осуществлению желаний? Стопроцентная, непоколебимая уверенность в своем...

ЧТО И КАК ПИСАЛИ О МОДЕ В ЖУРНАЛАХ НАЧАЛА XX ВЕКА Первый номер журнала «Аполлон» за 1909 г. начинался, по сути, с программного заявления редакции журнала...

Конфликты в семейной жизни. Как это изменить? Редкий брак и взаимоотношения существуют без конфликтов и напряженности. Через это проходят все...





Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте:


©2015- 2024 zdamsam.ru Размещенные материалы защищены законодательством РФ.