Кошка — первый враг христианина

Я мог бы привести бесчисленное множество случаев, как демоны появлялись в образе кошек, какое множество детей было уничтожено ведьмами и сколько колдовской мази было сделано из их мертвых тел. Но разве есть нужда в приведении всех этих фактов?

(Исследование о ведьмах. Варфоломей де Спина. XVI в.)

К тому моменту, когда известный демонолог Варфоломей де Спина писал свои широко распространенные опусы, доказывать «зловредность» кошек уже действительно не было необходимости. К XVI веку, после сотен лет церковной пропаганды, все и так уже в это верили.

А началась охота на кошек (как и на ведьм) задолго до инквизиции.

Все дело в том, что в глубокой древности во многих странах кошки считались животными священными, и многие главные божества изображались либо с кошачьими головами, либо с кошачьим телом. Одно время убийство кошки даже каралось гораздо строже, чем убийство человека. Скажем, египтяне обожествляли кошек, считая их воплощением богини Бастет, дочери Бога Солнца Ра. Кошек даже мумифицировали. Целые кладбища мумифицированных кошек нашли в недалекие времена применение у захвативших Египет англичан. Собранные мумифицированные животные были переработаны на удобрение и вывезены на английские пашни. В запутанном пантеоне египтян сам Бог Ра, а так же Осирис — Бог загробного царства — иногда принимали облик кошки. Из-за ее загадочно светящихся глаз кошке приписывали связь с луной и почитали наравне с этой «звездой ночи, светящей влюбленным».

И в германской мифологии кошки (правда, дикие) уже с давних пор занимали прочное место. Они тянули колесницу Богини Фреи — матери жизни. Богиня Фрея почиталась так же как Венера или Лада. Ей посвящали один день в неделю, и его называли день Фреи. Этот день, пятница, считался самым подходящим днем для свадеб. Христианским священникам понадобилось длительное время, чтобы отучить народ от этого старого обычая. Так как Христос умер в пятницу, то вряд ли этот день, по их понятиям, мог быть для народа счастливым.

Раньше и в монастырях извлекали выгоду из охотничьего кошачьего инстинкта. Кельтские монахи очень активно разводили кошек и тем самым сберегали монастырские запасы. Но христианство не могло простить кошке ее языческого прошлого и кошкам дорого обошлась их связь с языческим почитанием. В своей борьбе за власть церковь в первую очередь стремилась вытравить из народа воспоминания о нем.

В одной из ранних версий Тайной вечери кошка выступала в качестве символа еврейского предательства. Еще в пятом веке святой Патрик, а затем, спустя столетие, папа римский Григорий одобрили уничтожение множества кошек. Их повесили, это запечатлено в картинах святой Агаты и святой Гертруды. В средние века кошку стали связывать со злыми силами. Появился миф о гигантской кошке с раздвоенным хвостом, в котором концентрировалась болезнь. Чтобы защитить дом от напасти, домашним кошкам стали купировать хвосты. Позже в домах кошек не стало — кто же захочет держать дома беса? Кошек стали уничтожать массово.

Жители Фландрии, например, в отличие от населения других фламандских городов, издавна считались любителями животных. Правда любителями своеобразными. Еще в 962 году во Фландрии правителем Бодуэном III была установлена «Среда для кошек» — во время второй недели христианского поста пару-тройку живых кошек сбрасывали с высокой башни замка. Эта богоугодная церемония будет повторяться много лет — до начала XIX века! Ламбен, архивариус города, присутствовал в 1817 году при последней экзекуции: «Кошачий палач в красной куртке и голубом колпаке, украшенном цветными лентами, сбрасывал животных со штурмовой башни. Некоторым, правда, иногда удавалось выжить и бежать, а зрители преследовали их…»

Казнь приобретала и другие формы, осуществляясь под самыми разными бессмысленными предлогами. В той же Фландрии, чтобы избавиться от привидений, которые грозили заполнить замки, собирали множество бездомных кошек. Их забрасывали камнями, а затем шпарили кипятком. Неизвестно, перестали ли появляться привидения (это, конечно, зависело не от кошек, а от количества спорыньи в урожае), но настоящие страдания для бедных кошек по всей Европе только начинались. Свидетельства массовых расправ над кошками до сих пор сохранил язык: немецкое слово «кэтцер» (еретик) происходит от «катце» (кошка).

С приходом инквизиции кошкам стало еще более понятно, что такое христианский ад. Инквизиторы для укрепления веры в заблудших душах людей находили все новых и новых поборников дьявола, которых пытали и приговаривали к страшным мукам. Кошки на свою беду подходили на роль дьявольских созданий куда лучше чем, скажем, коровы — подозрительное и нечестивое поведение: прогулки по ночам в одиночестве, душераздирающие концерты, святящиеся во тьме глаза…

Считалось, что в кошек перевоплощались ведьмы. Теперь рядом с ведьмой сгорала и кошка, в которую якобы превращалась участница шабаша, словно один дух мог одновременно существовать в двух разных телах. Но христиан, привыкших думать в стиле «единой троицы», это не смущало. Считалось, что двойное коварство кошки заключалось именно в том, что она могла быть как сообщницей колдуньи, так и самой ведьмой, принявшей кошачье обличье. Только в Германии были уничтожены сотни тысяч человек, вместе с которыми погибали и кошки. В те годы в Европе «зоологические» процессы никого не удивляли, к суду привлекали всех животных подозреваемых во «зле». Но кошки выступали в судах святой инквизиции в роли обвиняемых чаще всего.

Инквизитор Николя Реми в 1387 году обвинил ведьм в Ломбардии (Северная Италия) в том, что они почитают в образе кошки самого дьявола. Папа Иннокентий VIII в 1484 году завил, что кошки — «языческие звери, состоящие в союзе с дьяволом», и кошек, особенно черных, бросились сжигать на кострах с еще большим усердием. Отдельно или вместе с ведьмами. «Мы устраним с пути все помехи, которые могут каким-либо образом препятствовать исполнению обязанностей инквизиторов» — громыхал Папа в своей печально известной булле «Summis desiderantes affectibus» («С наибольшим рвением»), но что касается кошек, так никто и до того не препятствовал. Наоборот, поддерживали с энтузиазмом. Во времена семилетнего процесса над орденом Тамплиеров, рыцарей, наряду с другими преступлениями против веры, под пытками заставляли признаваться, что они поклонялись идолу с головой кошки. Инквизиция, пытаясь выбить признания в связях с дьяволом, стала пытать и самих кошек. Кошки — странной дело! — несмотря на все старания палачей почему-то никак в своих связях с дьяволом признаваться не хотели, что только укрепило уверенность инквизиторов в том, насколько сильно завладел ими сатана.

Уничтожая кошек, церковь как бы боролась против демонов. Демонология набирала обороты. Обычная охотничья игра кошки с мышью интерпретировалась церковниками как игра дьявола с человеческой душой, а тривиальная ловля кошкой мышей — как улавливание дьяволом человеческих душ. Если черная кошка ненароком залезала кому-нибудь на грудь — то только с целью похитить душу. Кошкам припомнили все — и старые связи с язычеством, и ночной образ жизни, и вопиющую сексуальность — во всем находили доказательства их дьявольского происхождения. С церковных кафедр звучали проповеди, в которых прихожанам объяснялось, что «ведьмы часто превращаются в черных кошек, чтобы под покровом ночи творить темные дела и встречаться с бесом». Святые Отцы учили в средневековых проповедях: «Дыхание кошки, которое проходит сквозь ее кожу, — это чума, и если она пьет воду, и слезинка упадет из ее глаз, то источник будет отравлен: каждый, кто из него напьется, неизбежно умрет». Естественно, после таких заявлений несчастных тварей обвиняли во всех людских бедах и горестях. Началось нечто невообразимое: кошек бросали с церковных колоколен, сжигали на кострах, секли до смерти или топили в кипящей воде — и все «во славу Божью». В определенные праздничные дни, такие как день летнего солнцестояния, Пасха или Страстная пятница, стало обычным явлением сжигать кошек в ивовых корзинах. Несчастных животных забивали камнями, вешали, четвертовали, сбрасывали в мусорные ямы с отрезанными лапами и выколотыми глазами. Более того, даже встречая на улице ночью бродячего кота, любой добропорядочный христианин считал своим священным долгом разделаться с ним самым жестоким способом. Таким образом борьба с кошками перестала быть только прерогативой инквизиции, а стала делом народным. Кошачьи хвосты зарывали под порогом, чтобы болезни и хвори обошли дом стороной, а убитых животных зачастую замуровывали в стены домов и храмов — считалось, что кошачьи трупы отпугивают демонов. В основе этих обрядов лежало жертвоприношение. Позы некоторых таких находок говорят о том, что животные часто замуровывались живьем.

Вся эта жестокость оправдывалась тем, что кошки, будучи воплощениями дьявола, не могут страдать, каким бы жестоким мучениям их ни подвергали. Спустя пару веков уже не было ни одного процесса против колдунов, в котором бы не участвовали кошки. В самом деле, блестящая черная шерсть, светящиеся во тьме глаза, ночные вылазки на крыши — разве это не признаки связи с нечистой силой? Куда бы ни нагрянула болезнь или другая беда, в этом обязательно обвиняли кошку. Единственное, что может хоть немного оправдать население и на что никто не обращает внимание — это внешний вид и поведение этих кошек. Если сами люди в то время находились под перманентным отравлением спорыньей и наяву видели бесов, летающих ведьм и прочую нечистую силу, то кошки могли выглядеть несимпатично и в реальности. «У кошек состояние тоже менялось — от нервного возбуждения до кататонии» — так описывает Джей Стивенс реакцию кошек на прием ЛСД. Кроме поведения есть и соматический компонент — шерсть при приеме ЛСД встает дыбом, так называемая пилоэрекция. Плюс прочие симптомы эрготизма — и «воплощение дьявола» готово. Интересный момент: во Франции крестьяне считали, что дух плодородия, которого еще называли «дух хлеба», может принимать обличие кошки. Маленьких детей даже пугали «хлебным котом», который мог прийти и забрать их у родителей. Действительно ли, по наблюдениям крестьян, кошка, отведав хлеба, вела себя неадекватно, или легенды о «хлебном духе» — простое совпадение?

В то время как мыши под воздействием ЛСД показывают только двигательное беспокойство и изменения в манере облизываться, у кошек мы видим, помимо вегететивных симптомов, таких как стоящая дыбом шерсть (пилоэрекция) и повышенное слюнотечение, симптомы, указывающие на наличие галлюцинаций. Животные беспокойно всматриваются в воздух, и, вместо того, чтобы ловить мышь, кошка оставляет ее в покое, или даже останавливается перед ней в страхе.

Из утверждения Хофманна напрашивается вывод о косвенной связи эрготизма и чумы: в момент эпидемии эрготизма чумные крысы могут расплодиться не только из-за уничтожения кошек непосредственно, но и из-за того, что отравленные спорыньей кошки их просто не ловят. Впрочем, самих кошек становилось все меньше и меньше отнюдь не из-за отравлений. Христианские суеверия, подогретые демонологическими байками, были для кошек куда опасней.

Легковерные (и, не забудем, галлюцинирующие) люди воспринимали самые невероятные истории, которые усиливали их страх и разжигали ненависть. В 1555 году в Амстердаме Майн Корнелиус, «колдунью» из Роермона, приговорили к сожжению на костре, после того как она призналась в том, что заключила сговор с кошками, и те приходили к ней в дом танцевать. Средневековые миниатюры изображают черных кошек, ставших «придворными» животными колдуний, которые отправляются на ночные сборища. В 1566 году в Вероне, близ Эвре, во время судебного процесса стало известно, что старый замок служит местом встречи колдуний, которые проникают туда под видом кошек. На четырех странников, которые провели ночь в замке, напали бесчисленные кошки. Один из путешественников убит, троим другим, покусанным и поцарапанным, удалось ранить несколько кошек, а на следующий день задержали нескольких «раненных» женщин (потом именно этот сюжет повториться в легендах о волках-оборотнях). Даже легенды о вампирах связали с кошками: если покойный был хорошим человеком и умер спокойно в своей постели, он все равно мог стать вампиром, если через его труп перепрыгнула кошка. Ненависть к кошкам превратилась в культ, их убийство — в своего рода спортивное состязание. В Дании кошку закрывали в бочке, вывешивали ее между деревьев и, подъезжая на лошади, кололи бочку копьем. Тот, кому удавалось разбить ее в щепы и убить кошку, объявлялся победителем и провозглашался «кошачьим королем». Во Франции, Бельгии, и Люксембурге кошку или несколько кошек в одной корзине бросали по религиозным праздникам в жертвенный костер как представительниц демона плодородия; еще и теперь во многих местах это жертвенное животное заменяет соломенная кошка на соломенном кресте. В феврале в Ипре проходило ежегодное празднество, назывался «кошачьим месяцем». В наши дни жертвенное животное заменяет целлулоидная игрушка. Человек, который тащит наверх эту целлулоидную кошку, выряжен в шутовские одежды и выкидывает всякие коленца. В Верхней Силезии кошку сбрасывали с колокольни на страстную пятницу как Иуду. В Ольденбурге убивали старого кота, кто-либо залезал с ним на дерево, держал перед собравшимися шутливую речь, затем сбрасывал мертвое животное вниз, после чего производились похороны, сопровождаемые всяческими дурачествами.

Считалось, что только черные животные имели право присутствовать на шабашах ведьм. Поэтому иногда им отрезали белые кончики хвоста или ушей, чтобы «дать возможность стать сатанинским животным». Видимо, чтобы было кого жечь, а то черные кошки уже кончаться стали. Примечателен указ архиепископа из Кельна, изданный в 1747 году, гласящий, что всем кошкам надлежит отрезать уши и за невыполнение этого указа хозяева будут подвергаться крупным штрафам.

Христианская ненависть к кошкам выразилась наглядно выразилась в изобретенным немецким семинаристом-иезуитом XVII века (Athanasius Kircher) устройстве — «кошачьем пианино» (иногда изобретение «кошачьего клавесина» связывают с другим мрачным христианским фанатиком, прославившимся сожженной на костре обезьянкой, — испанским королем Филиппом II, который при своем коронационном вояже по подвластным провинциям привез в Брюссель этот чудо-девайс).

Суть милого изобретения была проста — из полусотни кошек отбирали семь или четырнадцать, обладающих голосами различного тона, после чего их в определенном порядке (согласно законам гармонии) помещали в длинный ящик с отсеками. Головы «дьявольских отродий» оказывались высунутыми наружу у передней стенки клавесина, а хвосты — закрепленными в неподвижном положении под клавиатурой. Стоило только нажать на клавишу, как соединенная с ней игла впивалась в хвост или в задницу, и животное издавало крик боли. На таких вот «струнах» и наигрывали «миленькие кошачьи мелодии» на потеху «любителям прекрасного» — придворным дамам и кавалерам (Петр I, будучи в Гамбурге, заказал такой «кошачий клавесин» для своей кунсткамеры). Кошки же, не прошедшие предварительный отбор на «голосистость», просто сжигались.

Церемонии, аналогичные старой фландрийской, распространились в XVII веке в различных городах и деревнях Европы. В Шлезвиг-Гольштейне, например, кошку, олицетворявшую Иуду, сбрасывали в Святую Пятницу с высокой колокольни. В Польше в первый день поста, в «зольную среду» с клироса церкви сбрасывали сумку или горшок с живой кошкой и золой. Вскоре, впрочем, решили, что такой способ недостаточно эффективен: животное благодаря своей гибкости сохраняет шанс избежать гибели, если мальчишки, ждущие внизу и вооруженные палками, будут недостаточно проворны. Поэтому самым радикальным, «беспроигрышным» методом посчитали сожжение. В Германии кошку, посаженную в корзину, поднимали на верхушку огромной ели, вокруг которой клали солому. Животное проводило там ночь, и лишь на следующий день жители деревни собирались у яркого пламени. Но окончательно побороть богомерзких ведьм никак не удавалось — например во время известной «детской эпидемии колдовства», которая наблюдалась в 1673 году в Кальве (Вюртемберг), дети вообразили, что ночью их возят на метлах, козлах, курицах, кошках на шабаш, где заставляют их отрицать Святую Троицу. Специально учрежденная комиссия, удостоверившаяся, что дети по ночам из своих кроваток никуда не улетают, решила, что детские показания в действительности не что иное, как наваждение ведьм. Местных женщин, признанных ведьмами, тут же пожгли, досталось и кошкам. К тому времени превращения ведьм в кошек считалось само собой разумеющимся. Средневековые ученые ставили опыты по превращению живых людей в кошек, волков и собак (опыты, принесшими ученым того времени полное разочарование — видимо, дьявол хорошо хранил свои тайны). А кошек продолжали сжигать. Кошки, поджариваемые на медленном огне, защищали от ведьм. Дар провидения приобретал шотландец, который три дня и три ночи жарил на огне черных кошек, — этот обычай, так называемый «кошачий вопль», практиковали в 1750 году.

Особо позорную известность приобрел день праздника святого Иоанна. 24 июня на многих городских площадях Франции сооружались виселицы для кошек, во многих городах полыхали костры. В Париже на Гревскую площадь ставили высокий столб. Наверху подвешивали мешок или бочку с двумя дюжинами кошек. Вокруг столба раскладывались большие поленья, ветки и охапки сена. Все поджигалось, и на глазах у сотен веселящихся граждан бедные животные поджаривались, издавая ужасные крики. Иногда бочка открывалась, и тогда кошки пытались избежать огня, цепляясь за столб, но задыхались от дыма и падали в огонь.

Французские короли, начиная с Людовика XI и до Людовика XV, а также духовенство и гражданские власти оказывали честь своим присутствием на этой церемонии. В 1648 году Людовик XIV собственноручно разжег огонь под несчастными животными, после чего в венке из роз пустился танцевать вокруг костра. Такое положение длилось несколько столетий, поддерживаемое церковниками и светскими государями. Людовик XV, также участвовавший в сожжении черных кошек, с нежностью относился только к белым ангоркам — у него была такая кошка, с которой он не расставался (хотя причина, очевидно, была та же, что и у «дамы с горностаем» — считалось, что маленькие пушистые животные избавляют от блох).

После разыгравшейся в 1344 году в городе Меце эпидемии «Пляски святого Витта» (в которой обвинили дьявола в кошачьем обличье) и до конца XVIII века там один раз в год проходила такая же жестокая церемония, как и в Париже. Летние костры в Меце зажигались с большой пышностью, в них полагалось сжигать не больше и не меньше дюжины живых кошек. Позже сжигаемых кошек стало тринадцать — по легенде, одной ведьме, приговоренной к сожжению, удалось избежать смерти, так как она превратилась в кошку в тот самый момент, когда ее вели на казнь. И чтобы все-таки наказать колдунью, ловили множество кошек. Тринадцать из них заключали в клетку и выставляли в городском саду, прежде чем привязать над костром. Потом жители радовались, глядя на несчастных животных, корчившихся в пламени: кто знает, может быть, сбежавшая колдунья находится среди жертв этой казни?

В Арденнах (Франция) кошек сжигали на кострах в первое воскресенье поста. Иногда животных бросали в костры, раскладываемые на масленой неделе или на пасху. Существовал и более жестокий обычай. Животных подвешивали над костром на конце шеста и поджаривали живьем. Под вопли несчастных созданий пастухи заставляли скот прыгать через огонь, что считалось надежным средством против болезней и козней ведьм. В Германии, Англии и даже в Америке женщин подвергали пыткам только потому, что они приютили и покормили кошку. Во времена Марии Тюдор в Англии кошку сжигали как символ протестантской ереси, а в правление Елизаветы I — как символ ереси католической.

Число человеческих жертв охоты на ведьм неизвестно. Оценки колеблются от 300 тысяч до 9 миллионов и больше. Но мало кто обращает внимание на «косвенные потери личного состава» в этой Священной Войне. Если учесть их, то еще большие цифры жертв, которые иногда приводят, могут показаться не настолько нелепыми, как на первый взгляд. Классический пример — история с кошками и крысами. Если и сейчас вооруженное всевозможными химикатами человечество никак не может справиться с крысами, то в средние века кошка была единственным союзником человека в этой борьбе. Точнее могла бы быть. Но люди с маниакальным упорством пилили сук, на котором сидели.

Кошки — чемпионы по уничтожению мышей и крыс. Так, кот Таузер, живший при известном заводе по производству виски The Glenturret Distillery в Шотландии до 1987 года, за 24 года отловил их более 25 тысяч, точнее, 28899 мышей, не считая крыс и кроликов, что занесено в книгу рекордов Гиннеса. Но даже это число уступает показателям пятнистой кошке-самке, проживающей на стадионе Уайт-Сити в Лондоне. За шесть лет она поймала более 12480 крыс, что составляет пять-шесть крыс в день. А голодные средневековые кошки — это не изнеженные «кити-кэтами» современные, а настоящая гроза крыс и мышей.

Но Инквизиция и простые «сознательные граждане» истязали и убивали ни в чем не повинное «сатанинское отродье» в таких количествах, что кошкам грозило почти полное уничтожение. К XIV веку кошек осталось так мало, что они уже не могли справляться с крысами, переносившими бубонную чуму. Начались эпидемии, в которых, естественно, обвиняли не инквизицию, а евреев (считалось, что причина чумы в том, что евреи отравляют колодцы). В волне погромов, прокатившейся по Европе, были уничтожены около 200 еврейских общин. Это не помогло. Тогда решили, что уничтожены еще не все зловредные ведьмы и стали сжигать их с еще большим рвением. Вместе с кошками. Крысы расплодились еще больше. Результат известен — до половины населения Европы погибло от чумы. (Только в самом конце XIX века Александр Йерсен и Луи Пастер своими научными исследованиями вернут кошке ее доброе имя, открыв, что чуму вызывают микробы, а не ведьмы, кошки или евреи). Второй, не умершей от чумы половине населения Европы, на тот момент становится не до кошек — оставшееся население, отравленное спорыньей, выделывает коленца в «пляске святого Витта». Кошки начинают размножаться, уменьшается количество крыс и мышей, затихает чума и …люди с новой силой и с прежним рвением продолжают «дьявольских животных» сжигать. Мыши и крысы с радостью наблюдают из своих норок, как обвиняемые в сотрудничестве с ведьмами и дьяволом кошки снова исчезают одна за другой и гибнут от рук инквизиции и рядовых благонравных христиан. Хорошее настроение способствует хорошему аппетиту — в начале XVI века крысы почти полностью съедают урожай в Бургундии. Наступает голод, люди опять гибнут… И так дальше, по заколдованному кругу…

Церковь, как обычно, борется с бедой старым, проверенным методом — вызывает крыс на суд. Процесс в суде Отенского церковного округа, где крыс призвали к ответу, был довольно таки длителен, но урожая не прибавил и медленно угас сам собой, принеся очередные лавры лишь адвокату.

А выжившая часть населения Европы, уставшая безрезультатно (это им казалось, а мы видим, что результат был — сугубо отрицательный для населения) сжигать ведьм и зверей по отдельности, в галлюциногенном угаре придумывает себе нового врага христианства — оборотней. Разворачивается следующая Священная Война: борьба с ликантропией.

Термин «ликантропия» имеет греческое происхождение: «λύκος» — волк и «άνθρωπος» — человек. Сегодня он официально используется в психиатрии для обозначения формы умопомешательства, при котором человек воображает себя волком.

Распространение представления о ведьмах, посещавших шабаш, привело к допущению аналогичных сборищ волков (как отметил Боге в 1603 г.). Каспер Пейцер, протестантский врач, в «Commentarius de Praecipibus Divinationum Generibus» (1560) приводит типичный балтийский рассказ из Ливонии (Латвии) о сборище и ночном походе тысяч волков-оборотней, возглавляемых дьяволом: «На Рождество хромоногий мальчик бродил повсюду, созывая бесчисленных сторонников дьявола на тайное сборище. Отставших или шедших неохотно остальные били железными кнутами до крови, оставляя следы. Вдруг их человеческие черты исчезли, и все они стали волками. Их собралось много тысяч. Впереди шел вожак, вооруженный железным кнутом, и войско следовало за ним, в твердом убеждении, что они превратились в волков. Они набрасывались на стада коров и отары овец, но не имели власти умерщвлять людей. Когда они подошли к реке, вожак ударил своим кнутом по воде, и она расступилась, оставив сухую тропинку посредине, по которой и прошла стая. Они пробыли волками двенадцать дней, по истечении которых волчьи шкуры исчезли, и к ним вернулся человеческий облик».

Однако такое изображение оборотней, «не имеющих власти умерщвлять людей», очень скоро изменилось. Классическая французская история XVI века, которая появляется в том или ином варианте во многих свидетельствах того времени, повествует о нападение волка-оборотня на охотника мсье Фероля. Последнему удалось в поединке отрубить лапу зверю и волк, хромая, убежал прочь. Фероль вернулся в деревню, рассказал о случившемся своему другу Санрошу и показал ему отрубленную волчью лапу. Когда же Санрош пришел в свой дом, то обнаружил там истекающую кровью жену. Кисть ее руки оказалась отрубленной. Вызванный доктор смог спасти жизнь мадам Санрош искусной обработкой раны. Но старался он зря — при последовавшем судебном разбирательстве после пыток женщина полностью созналась в своих злых делах и была сожжена у столба. Естественно, суд и не думал проверять другие версии. Эта история — одна из наиболее ярких и будоражащих иллюстраций страшного явления. Впрочем, подобных историй пруд пруди. Зачастую на ликантропию списывались нередкие тогда в Европе случаи каннибализма:

Самым нашумевшим случаем был процесс в XVI веке над неким Жилем Гарнье, наводившем ужас на жителей северных французских деревушек. По мнению современников, нищий бродяга Гарнье встретил в лесу дьявола, продал ему душу, а взамен получил снадобье, благодаря которому мог превращаться в волка. Так или иначе Гарнье действительно загубил множество душ: насиловал женщин, занимался убийством детей, людоедством, отгрызал у трупов убитых им мужчин гениталии… Его поймали, допрашивали и пытали в Доле в 1574 году. Протоколы допросов и сейчас читаются как детективный роман.

Подобных протоколов сохранилось немного, документированы единичные случаи ликантропии из тысяч и тысяч. Психоз «помогал» во времена дичайшего голода: позволял людям или списывать на оборотней людоедство, или же безумием «заслониться» от бога, когда отчаяние приводило к людоедству.

Вера в оборотней получила широкое распространение, и сочинения средневековых писателей полны рассказов о превращении людей в волков и наоборот. Не умеющие по-другому объяснить множественные случаи людоедства, люди, естественно, списывали их на деятельность дьявола. Оборотни, а затем и вампиры, тут хорошо подходили под образ слуг «врага человеческого».

В декабре 1521 г. в Полиньи два французских крестьянина — Бурго и Верден — были обвинены в целом ряде каннибальских убийств, совершенных ими под личиной волка. Оба сознались. Бурго заявил, что он уже долгое время находится в услужении у дьявола и теперь начал все чаще менять обличье при подстрекательстве Вердена, который занимался этим как «профессионал», состоя членом клана колдунов. Верден из них двоих был наиболее опытным оборотнем и мог менять обличье, не снимая одежд, в то время как Бурго должен был раздеваться донага и натираться «волчьей» мазью, которую они получали от своих дьявольских покровителей. Кстати, упоминание об этой специальной мази, помогавшей осуществлению трансформации, часто встречается в подобного рода историях.

Эта вера в оборотней просуществовала до XIX века. Дело Иейзанских оборотней выглядело так — бесхвостый волк напал на девочку, пытаясь ее загрызть, но когда ее брат с ножом бросился ей на защиту, волк отобрал у него нож и ранил его (у волка были руки, поросшие шерстью). Арестованные по этому делу люди при следственном эксперименте не смогли превратиться в волков, аргументируя отказ тем, что они не могут это делать в помещении и что у них нет мази, необходимой для превращения. Вера в то, что для превращения обязательно нужна некая мазь — неизменный атрибут почти всех процессов над «оборотнями».

Неотъемлемый во всех описанных ритуалах посвящения элемент токсической культуры, нацеленный на достижение экстаза при помощи мазей, опьяняющих напитков и прочих снадобий, представлении в реминисценциях нашего пациента инъекцией препарата, идентичного по своему психоделическому действию наркотическому средству ЛСД-25, алкалоиду спорыньи. Для его действия, как это детально исследовано С.Грофом (1992), характерны шизоформность и многомерность пространственно-временных соотношений в мышлении и восприятии, повышенная индуктивность. В средневековой Европе были известны эпидемии эрготизма, наркотического отравления, вызывавшиеся употреблением зерна, пораженного спорыньей и сопровождавшиеся вспышками ликантропии (Е.А.Шервуд, 1988). Необходимо заметить, что практически у всех народов Европы существуют легенды о людях, страдающих волчьим помешательством.

Легенды о «превращениях» людей в животных существовали у многих народов и во все времена. Люди обычно «превращались» в животное, наиболее опасное в конкретной местности. На севере это медведи (берсеки), на юге — леопарды (люди-леопарды), в Европе — волки. Массовая же борьба с «оборотнями» развернулась только в Европе. Это, при известной ржаной диете и христианских установках в социуме, странным не представляется.

В средневековой Европе среди явлений массового наркотического отравления наиболее известны эпидемии эрготизма (от франц. ergot — спорынья), вызывавшиеся употреблением зерна, пораженного спорыньей. Они сопровождались вспышками ликантропии (от греч. ликантроп — человек-волк) — формой умопомешательства, при которой больные воображали себя превращенными в зверей, преимущественно в волков. В ХVI в. ликантропия, особенно во Франции, носила характер эпидемии. Больные представляли себя обросшими шерстью, с ужасными когтями и клыками и утверждали, что во время своих ночных скитаний разрывали людей, животных и, в особенности, детей. Нередко в деревнях ловили ликантропов, бегавших на четвереньках и подражавших вою волков. Их считали колдунами, принявшими звериный облик, чтобы причинить больше вреда христианам. На оборотней устраивали облавы и подвергали обычной для колдунов казни — сожжению.

«Существование» оборотней и существование (уже без кавычек) людей, искренне считающих себя волками, сильно обогатило методы Святой Инквизиции по обнаружению «посланников дьявола». Наряду с опытными охотниками за ведьмами появились не менее продвинутые «мастера своего дела» по поимке ликантропов. Они руководили настоящими облавами, в которых участвовали целые деревни, как в недавнее время собирались всей деревней в Индии или Бирме, чтобы предать смерти тигра-людоеда. Только тигр-людоед — это реальность, чего не скажешь о волколаках, и он всегда именно тигр и остается тигром. А хитрый оборотень как только почует опасность, так обратно в человека превращается. Как же разоблачить дьявольское отродье?

Система охраняемых территорий в США Изучение особо охраняемых природных территорий(ООПТ) США представляет особый интерес по многим причинам...

ЧТО ТАКОЕ УВЕРЕННОЕ ПОВЕДЕНИЕ В МЕЖЛИЧНОСТНЫХ ОТНОШЕНИЯХ? Исторически существует три основных модели различий, существующих между...

Живите по правилу: МАЛО ЛИ ЧТО НА СВЕТЕ СУЩЕСТВУЕТ? Я неслучайно подчеркиваю, что место в голове ограничено, а информации вокруг много, и что ваше право...

ЧТО ПРОИСХОДИТ ВО ВЗРОСЛОЙ ЖИЗНИ? Если вы все еще «неправильно» связаны с матерью, вы избегаете отделения и независимого взрослого существования...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: