Вот это - первое условие успешного проповедования. Но нельзя забывать и второго, не менее важного, которое служит как бы естественным дополнением к первому.

Мы установили, что Слово Божие в церковной проповеди не может быть простым отвлеченным раскрытием религиозной истины. И это не только потому, что тогда проповедь останется холодным кабинетным рассуждением, лишенным внутренней силы и огня, но и потому, что характерным признаком проповеди как таковой является именно то, что она непременно, прямо и непосредственно обращена к сердцам слушателей.

Проповедь, которая не имеет в виду слушателей, уже не есть проповедь. В известной притче о сеятеле Господь уподобляет слово проповедника семени, которое сеятель бросает в землю (Лк. 8:11). Как перед глазами сеятеля находится земля-почва, куда он бросает свои семена, дабы они могли прозябнуть и принести плоды, так и перед глазами проповедника, сеющего Слово Божие, - живая, духовная почва. Что же это за почва? Это - люди, для спасения которых приходил на землю Сын Божий и которых Он ищет и зовет в Свое Небесное Царство. Какое чувство руководило Христом Спасителем, когда Он начинал проповедь о приближении Своего Царствия, Свое общественное служение человеческому роду? Об этом говорит ап. и ев. Матфей: "Видя толпы народа, Он сжалился над ними, что они были изнурены и рассеяны, как овцы, не имеющие пастыря. (Мф. 9:36). Чувство это - милосердие, жалость, или сострадательная любовь к человеческому роду. Христос Спаситель видел, что для этого заблудшего народа нужны пастыри, руководители и учители, и это выразил словами: "жатвы много, а делателей мало; итак молите Господина жатвы, чтобы выслал делателей на жатву Свою." (Мф. 9:37-38). Проповедники - это и есть те делатели, которых Господь призывает и посылает на жатву Свою. И естественно, что эти делатели, посылаемые Господом для успешности Своего дела, непременно должны быть воодушевлены тем же чувством, которым было исполнено сердце Господа, - именно жалостъю к народу, или сострадательной любовью к нему. Без этой любви проповедник в своей проповеди не в состоянии будет дать народу подходящей ему духовной пищи. Ведь перед глазами проповедника стоят иногда целые толпы народа с самыми разнообразными нуждами, требующими удовлетворения. Если проповедник будет равнодушно относитьсяк ним, не станет вникать в их духовные нужды с любовью, жаждущей помочь им в деле спасения, то слово его будет холодным и бездушным, опять-таки все тем же механическим отбыванием обязанности, которое не произведет должного впечатления на слушателей и не принесет им духовной пользы, не напитает их духовно. Слушатели сразу же почувствуют, из каких побуждений возникает слово проповедника - из сердечного сочувствия к ним, из внутренней потребности благожелательного братски любящего их сердца или же просто из одного официально исполняемого им долга. Сострадательная любовь проповедника должна всячески входить в живое и тесное взаимообщение с верующими, знакомясь с их воззрениями, нравственным состоянием, степенью умственного развития, со всеми их достоинствами и недостатками. И когда проповедник говорит, он должен все это знание духовной жизни своих слушателей постоянно иметь в виду. Иначе слово его будет слишком отвлеченным, мало жизненным, годным для всех вообще, но ни для кого в частности. Тут от проведника требуется то же самое применение, которое столь необходимо для всякого пастыря вообще и о котором так красочно и выразительно говорит св. ап. Павел в 1 Кор. 9:20-23 или 1 Кор. 10:33.

И мы видим действительно, как приспособлялись к своим слушателям первые проповедники Христова учения свв. aпп. Петр (Деян. 2:14-39; 3:12-26) и Павел (Деян. 17:22-34). Они всегда сообразовались с тем, к кому обращена их речь и каково настроение их слушателей. Так же всегда должны поступать и наши проповедники, следуя в этом примеру свв. апостолов. Может говорить проповедник иной раз и очень умное слово, прекрасно составленное, полное драгоценных перлов знаний, может раскрывать самое возвышенное учение о тайнах веры, но что пользы от этого слова, если оно носится над головами слушателей и не может быть ими воспринято? Содержание Слова Божия необъятно широко. Долг проповедника - уметь выбрать из него именно потребное и пригодное для народа в данное время, при данных обстоятельствах. А это умение дается и приобретается прежде всего живой сердечной сострадательной любовью к народу. Итак, для успешности проповедования от проповедника требуется двойное одушевление: одушевление Божественной истиной через глубокое проникновение ею и одушевление сострадательной любовью к народу, нуждающемуся в познании и усвоении этой истины.

Всегда, во все времена высочайшим образцом для всех проповедников, образцом, к которому они по мере сил своих должны приближаться, является Сам Небесный Учитель - Господь Иисус Христос. Он и учит нас, как надо вести дело церковного проповедничества.

Из Евангелия мы видим, как Он говорил и чем слово Его производило впечатление на слушателей. Слово Его не отличалось ни внешним блеском, ни ученостью, но, по словам Евангелия, все дивились учению Его (Мф. 7:28; Мк. 1:22), "ибо Он учил их, как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи" (Мф. 7:29), а с другой стороны, слова Его были словами благодати, обладавшими необычайной сладостью. Властное слово - это слово святого воодушевления, в котором находила выражение сила Божественного Духа Христова. Этого свойства побеждающей власти не может иметь вялое или сухое слово, повторяющее чужой голос и не согретое живым дыханием души говорящего. И слова благодати, исходившие из уст Спасителя и услаждавшие сердца слушателей, тоже не были плодом какого-либо искусства. Необыкновенную сладость и благодать речам Господа придавало величие Божественной любви, проникавшей Его слово. Сострадательная любовь к несчастным, страждущим во грехах людям - вот что делало речи Спасителя такими волнующими и сладостными для слушателей.

Воодушевление Божественной истиной и сострадательная любовь к людям - эти два условия остаются необходимыми и для каждого проповедника, желающего быть действительным проповедником, а не сотрясателем воздуха, медью звенящей и кимвалом звучащим.

Что может быть содержанием проповедей? Откуда проповеднику брать материал для своей проповеди? И какой именно материал для проповеди подходит, а какой следует признать неподходящим? Каких видов может быть проповедь в зависимости от использованного для ее содержания материала?

Эти вопросы естественно становятся на очередь после того, как мы выяснили, что такое проповедь: проповедь как один из видов ораторских произведений и проповедь как исполнение церковно-религиозного служения. В самые ранние времена средневековой схоластики главное внимание при составлении проповеди обращалось не столько на ее содержание, сколько на внешние формальные правила ее составления. Каждая проповедь, как и всякое риторическое произведение, должна была состоять из вступления, изложения и заключения. Каждая из этих составных частей в своем построений также должна была руководствоваться целым рядом формальных правил. Вообще форме придавалось огромное значение, и если форма была соблюдена по всем правилам, то проповедь считалась образцовой. Постепенно, однако, ученые гомилеты стали понимать, что в проповеди не важна не только форма, но ее содержание. И вот в середине XVI столетия проф. богословия Марбургского университета Гиперий впервые дал богословский характер гомилетике и попытался освободить ее от зависимости от риторических систем. Основное положение Гиперия выражено в следующих словах: "Светская риторика учит тому, как нужно составлять речь и действовать оратору, а гомилетика излагает то, что проповедник должен предлагать народу: там форма - главное, а здесь - материя." На основании 2 Тим. 3:16 и Рим. 15:4 Гиперий намечает несколько видов проповедей: учительный, обличительный, наставительный, исправительный и утешительный.

(Примечание. В X-XVII веках в России практически отсутствовало регулярное школьное образование, образованным человеком считался уже умеющий читать Псалтирь. Поэтому в России практикующим проповедникам не было возможности ознакомится с достижениями европейских школ Гомилетики XIV-XVII, а тем более проанализировать их и взять на вооружение. К середине XVII века, когда у нас появились первые попытки создания регулярных школ, и в первую очередь богословского направления, в Европейской Гомилетике уже царил разброд и шатание, вызванные волнами реформаций, в частности, учение Гиперия относится именно к этому периоду. Т.е., когда мы уже научились читать, в Европе начали читать по новому (но не обязательно правильно, о чем совершенно справедливо пишет ниже отец Аверкий). Мы остались без этих основных "схоластических и риторических азов," на которых и ныне покоятся все современные методики Гомилетики. В силу отсутствия этих изначальных знаний и сформировалось негативное отношение к современным Гомилетичеким методикам, как просто непонятным. Хотя в начале XX века и появился определенный интерес к классической Гомилетике (это видно и по цитируемому в данной книге проф. Певницкому, и по изданию в 1903 году издательством МДА книги "отца проповеди" Ч.Г. Спержена "Добрые советы проповедникам Евангелия," кстати, используемой и сейчас в учебных планах МДА), мировая война и революция "все поставили на свои места." Огромная заслуга отца Аверкия (Царствие ему Небесное), что он собрал "в кучу" весь известный современный ему опыт отечественных Гомилетов, и пусть даже иногда делая и спорные выводы, дал возможность нам ознакомится с этим материалом).

В позднейшее время гомилеты ударились, как это часто бывает, в противоположную крайность. Совершенно забыв о внешней форме проповедей, о правилах составления проповеди, они все свое внимание обратили на содержание проповедей, и в их гомилетиках главное место занимает так называемая "материальная часть." Правда, основное положение, высказанное Гиперием, несомненно правильно: гомилетика не может быть просто формальной наукой, подобной риторике: для нее важно не только то, что проповедуется, но и как проповедуется. Но отсюда нельзя делать вывод, что внешние правила составления проповеди совсем должны быть отвергнуты. С другой стороны, увлечение гомилетов "материальной частью" проповедей привело к тому, что все гомилетические курсы, начиная от Гиперия и кончая нашим русским гомилетом Амфитеатровым, донельзя перегружены бесконечным перечислением предметов, о которых можно говорить в проповеди. Все это - излишний балласт для гомилетики, не говоря уже о том, что благодаря этому бесконечному перечислению самых разнообразных предметов, заимствованных из разных богословских наук, гомилетика в сущности теряет свой специфический характер как наука о проповедничестве и вторгается в чуждые ей области других наук, как-то: догматики, нравственного богословия, литургики, церковной истории и т.д. Все это, конечно, совершенно напрасно. Задача гомилетики научить начинающего проповедника, как надо проповедовать, а вовсе не делать заимствоваиия из других богословских наук, которые могут служить материалом для проповеди. Да для этого бы и места не хватило ни в каком гомилетическом курсе, что признает и сам Амфитеатров, когда, приводя эти бесчисленные перечни материй, вместе с тем говорит: "Область истин, входящих в состав церковного собеседовавия, так же обширна и глубока, как область Писания, которое есть источник бесчислениюго множества тем для проповедей; так же огромна, как область Церкви, которая каждым словом и действием своим назидает; так же многоразлична и многообразна, как многосторонняя жизнь человеческая, как разнообразны состояния, нужды, потребности людей в недрах Церкви и общества... Церковное собеседование должно раскрыть и возвестить все, что есть в религии необходимейшего для спасения народа, - должно сопровождать человека на всех путях и приключениях его жизни, должно наблюдать его, руководить во всех состояниях - церковном, гражданском, семейном и т.д.."

Само собой понятно, что при такой необъятности материала для составления проповедей нет никакой возможности, да нет и надобности, приводить подробный перечень всех возможных тем. Гомилетика пускается в чужую область, когда хочет представить подробное обозрениепроповеднических материй. Вниманию проповедника подлежит все учение христианское и вся религиозно-нравственная жизнь человека. А все это - и христианское учение и религиозно-нравственная жизнь человека - раскрывается в других богословских науках. Гомилетике по необходимости придется делать заимствония из всех этих наук. В ней будет повторение чужое, повторение совершенно напрасное. Да всего и обозретъ невозможно, настолько велика и необъятна область проповеднических материй. Поэтому совершенно бесполезно заниматься перечислением этих материй, а необходимо установить только общие начала, которыми должен руководствоваться проповедник при составлении своей проповеди. Какие же это общие начала?

ЧТО ТАКОЕ УВЕРЕННОЕ ПОВЕДЕНИЕ В МЕЖЛИЧНОСТНЫХ ОТНОШЕНИЯХ? Исторически существует три основных модели различий, существующих между...

Что делать, если нет взаимности? А теперь спустимся с небес на землю. Приземлились? Продолжаем разговор...

Что способствует осуществлению желаний? Стопроцентная, непоколебимая уверенность в своем...

Что делает отдел по эксплуатации и сопровождению ИС? Отвечает за сохранность данных (расписания копирования, копирование и пр.)...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: