Сдам Сам

ПОЛЕЗНОЕ


КАТЕГОРИИ







Глава 6. Сен-семилья с последствиями





Последние теплые лучи солнца скользили по низким и высоким крышам, по старым и молодым деревьям, по светофорам и машинам, по скамейкам и сидящим на них бабушкам, ну и по Ленке Третьяковой, конечно, которая как раз проходила мимо старых отреставрированных домов, подмазанных и подкрашенных, как актрисы-пенсионерки, мимо фонтанчиков и кованых чугунных фонарей, мимо торговцев матрёшками и собольими шапками, мимо роскошных магазинов и мимо уличных музыкантов – Лена шла по Арбату. Москва прощалась с тёплым октябрём.

Третьякова радовалась от души – первый несъёмочный день за последние три недели – ура-ура! Наконец-то она смогла осуществить очень, очень, просто нереально давно задуманное желание – побыть одной. Да, вот так вот просто – побыть одной. Не большим цыганским табором вместе со съёмочной группой, не шумной девичьей компанией вместе с «Ранетками», не в спокойном уюте дома – а здесь, на немногих уцелевших улицах старой Москвы, среди толпы прохожих, но – в полном одиночестве. Лена была в восторге от этой своей идеи – выбраться из Марьино, в котором, если честно, чувствуешь себя как в любом другом спальном районе любого другого города, и побродить в последний тёплый денёк по Москве, по настоящей Москве – такой контрастной и разной, но такой любимой и так редко видимой из Марьино и Новокосино.

О последних событиях думать не хотелось – и она о них и не думала. Всё было сотни раз прокручено в голове, проанализировано и изучено ещё три дня назад, после того, как вернулась из «Имран-хана» после внезапно откровенного разговора с Абдуловым. Тогда, три дня назад, сидя на подоконнике возле открытого окна, и выпуская дым из лёгких прямо в атмосферу, в космическую тьму, Лена приняла решение – пусть всё идёт, как идёт. Чуть горьковатый вкус «Парламента» перебил мятную расслабленность кальянного табака и такая причудливая комбинация сделала своё дело – Ленка ощутила необъяснимую тягу к творчеству. Тут же на подоконнике валялся блокнот с карандашом – Третьякова, сжав в зубах сигарету, быстро застрочила крупными неровными от спешки буквами: «Один воздух разбавляет дым сигарет и мир наполнен светом…». Сигареты… А о чём ещё ей писать? Вставать лень – дотянется и так – опасный угол наклона и – есть! Схватила за гриф, подтянула к себе – домашняя, полуакустическая. Легонько тронула струны – нельзя громко, всё-таки, все спят. Очень нежно, порхающими движениями, но, в то же время сразу – уверенно, как будто кто-то невидимый дирижировал, заиграла. До, фа, до, ми, до… Да уж, минорная получается песня… Но ведь получается! Ленку охватило странное чувство – она, оказывается, может сочинять музыку – не просто заучивать расписанные Мильниченко басовые партии, а может творить сама. И стихи… Оказывается, Третьякова умеет писать стихи. В общем, неплохо получилось: грустно и со смыслом: «Я уйду, оставлю мир для тебя, и просто мылом вымою любовь свою…». Увлекшись, забыв вынуть изо рта дотлевающую сигарету, Ленка принялась репетировать новую песню. Свою песню. Нет, не так, здесь повыше нужно взять, ага…вот… полушёпотом: «Не вчера, не сейчас и не завтра, знаешь, я уйду…» Ух ты, здорово!... Из творческого экстаза Третьякову вывел столбик пепла, свалившийся с дотлевшей сигареты прямо под футболку.

Это было три дня назад. И все эти три дня Ленка ходила именинницей – ей так хотелось показать всем свою песню. Утром, конечно, она презентовала творение семье – родителям понравилось, брат зауважал, но это было всё не то – родственники всегда будут на твоей стороне. А Ленке хотелось узнать мнение музыкантов. Но… как назло, за это время так и не удалось собрать всех девчонок вместе – постоянные съемки, в кадре то одна, то другая. Было, правда одно выступление в клубе, но так – минут сорок всего, с обкатанной программой, Мильниченко всё равно не допустил бы никакой самодеятельности… Время шло, а песню всё ещё никто не слышал.

А сегодня Лена оказалась на Арбате – просто так, погулять. Смешно кому-то сказать – в последний раз была здесь года три назад, с родителями и братом. Подзабывшая расположение арбатских переулков, Третьякова чувствовала себя иностранкой в родном городе, но так было даже интересней. Сжимая черенок жёлтого листа, прилетевшего к ней с огромного клёна, Ленка весело шагала по мостовой, ноги обтянуты узкими джинсами, жёлтые кроссовки, рюкзак за плечами, волосы ерошит пока ещё не студёный ветер… Проходя мимо знаменитой Стены Виктора Цоя – в своё время Ленка сама оставила там небольшую надпись – её, наверное уже давно не видно за тысячами новых, Ленка услышала музыку – кто-то играл на гитаре. Довольно хорошо играл, надо признать. И пел. Точнее, пела – голос-то женский. Лена обернулась на звук и подошла поближе – чуть поодаль от стены стояла парочка, принадлежащая, по всей видимости, к большой и дружной семье арбатских уличных музыкантов. Судя по всему, выступают они тут часто и успели обзавестись поклонниками – Лена заметила, что на звук подошли ещё несколько человек и кивнули музыкантам, как старым знакомым. На гитаре играла невысокая хиппового вида девочка – рваные джинсы, фенечки, расточки в волосах. Глядя на неё, Лена вспомнила одну из своих одноклассниц, которая классе в 10-м начала каждую субботу ездить на Арбат, а потом рассказывала, как там классно и здорово, и какие там собираются люди, и всё звала Ленку с собой, но ей всё время было недосуг – тогда ещё важную часть её жизни занимал спорт. Впрочем, подаренную одноклассницей бисерную фенечку с орнаментом – жёлтые зигзаги по зелёному полю - Лена носила на руке долго, пока та не порвалась.

Между тем, девушка с гитарой закончила петь свою песню, слова которой Третьяковой так и не удалось разобрать, и начала новую. Из толпы к ней вышел высокий худой парень с тамбурином в руках, и они стали играть вместе. Лена заинтересовалась – она ведь почти не слушала такую музыку, и решила остаться. А хипповая девушка пела:

«Кто дружит с музыкантами, знает толк

Девушка с бантом, девушка-волк

Девушка-крыса, девушка-мышь

Девушка - мастер по сшибанью крыш

Девушка-коза, девушка-козёл

Девушка - меньшее из зол

Девушка важная, как первый зам

Девушка - сразу по тормозам..»

 

На припеве к ней присоединился парень с тамбурином, у которого оказался на удивление чистый высокий голос, и они вдвоём грянули:

All stand back

Let the рeoрle see

Take a snaр

Of the famous grouрies for me"

 

«Хм-м, интересная песенка», - Третьякова решила никуда не уходить и дослушать до конца.

 

Девушка-тюлень, раздеваться лень

Девица-муравей в черноте бровей

Девушка-яблоко, внутри червячок («Девушка-яблоко… Ранетка, что ли? – Ленку удивило, что не одни они такие изобретательные в плане яблок).

Девушка-рыба, ловись на крючок

Люби гитариста - триста слёз

Люби гармониста - объешься колёс

Люби барабанщика - жизнь-борьба

Люби трубача, и тебе труба..

 

И снова хором с парнем:

 

"All stand back

Let the рeoрle see

Take a snaр

Of the famous grouрies for me"

 

На последний куплет из толпы выдвинулась длинноволосая девушка-доброволец, подняла с земли старую засаленную шляпу и принялась обходить немелкую толпу зрителей, намекая, что неплохо бы почтеннейшей публике немножко разориться в пользу господ артистов. Ленка тоже бросила в шляпу какие-то рубли. А музыканты воодушевлённо продолжали:

Девушка, вступающая с вами в брак

Девушка-врач, девушка-враг

Девушка-шах, девушка-мат

Девушка - друг, товарищ и брат

Люби гитариста - триста слёз

Люби гармониста - объешься колёс

Люби барабанщика - жизнь-борьба

Люби трубача, и тебе труба

"All stand back

Let the рeoрle see

Take a snaр

Of the famous grouрies for me".

 

Последний аккорд, последний удар по тамбурину и – аплодисменты. Девочка с гитарой поклонилась и сделала шутливый реверанс, однако новую песню петь не начала – похоже, денег в шляпе было в самый раз, чтобы устроить перерыв. Третьякова, не отрывая глаз, наблюдала за девушкой, которая, сдвинув гитару на ремне за спину, весело хохотала над какой-то шуткой парня с тамбурином. Лене почему-то так понравились эти ребята. И песня зацепила… Эх, в последний раз такую штуку она проделывала, кажется, в детском саду, ну или, в крайнем случае, в первом классе школы – короче, Третьякова набралась смелости и пошла знакомиться на улице с новыми людьми.

Однако всё получилось не совсем так, как планировала Лена. Она уже подошла к девушке с гитарой со спины, даже набрала воздуха, чтобы произнести заранее заготовленное: «Классная-песня-здорово-играешь-меня-зовут-Лена», когда девушка резко обернулась и, увидев Третьякову, воскликнула:

- Ой, а я тебя знаю. Ты Лена Ранетка, да?

- Да, - опешила Лена – она явно не ожидала такой прыти. – А откуда ты меня… а, ну да…

Девушка и парень улыбнулись.

- Вообще-то мы вас на «Эммаусе» видели. Вы тогда неплохо отожгли. Мы с Джоником ещё подумали – надо же, маленькие какие, а как рубят здорово! А ты нам тогда ещё понравилась. Кстати, басуха у тебя классная.

- Спасибо. Да, нам тоже тогда понравилось. Кстати, ты тоже здорово играешь. И песня прикольная – твоя?

- Нет, что ты – Умкина старая. Мне нравится, я её часто пою.

- Умкина? А кто это?

- Ну, ты даёшь! Что, правда, Умку не знаешь? Она раньше здесь на Арбате пела, теперь по клубам выступает, альбомы пишет. Андерграундная такая тётка. Кстати, давай знакомиться. Я – Леська, а он, - кивок на парня с тамбурином, - Джоник.

Леська протянула Лене руку и та с удовольствием её пожала, попутно отметив про себя прощупывающиеся мозоли от струн на Леськиных пальцах. Тоже, наверное, как Наташка, гитаре отдыха не даёт…

- Что, правда, так и зовут? – пожимая руку уже Джонику, поинтересовалась Третьякова.

- Нет, вообще-то я Ваня, - смутился Джоник.

- Он просто раньше очень на Леннона похож был. Давно. Ещё в третьем классе. В профиль. Со спины. В темноте, - со смехом объяснила Леська.

- Ну вот, всегда так. Всё время надо мной смеётся, - притворно обиженным голосом протянул Джоник.

- Лен, а ты что тут вообще делаешь? Я не думала, что звёзды вот так запросто по улицам ходят. Я слышала, про вашу группу передачу какую-то снимают или кино – не помню точно…

- Сериал.

- А, ну значит, сериал. Ну и как там, в сериале – не жмёт?

- Нормально, - усмехнулась Лена. – Прорвёмся. А вы давно тут играете?

- Да года два уже. В последнее время всё реже и реже – нас сейчас в клубы стали приглашать. В последнем номере «Фузза» рецензия на нашу демку очень хорошая, так что и мы тоже лезем в этот, как его, шоу-бизнес-то ваш – а что делать? Зимой на улице петь холодно, - с улыбкой подытожила Леська.

- А вы – это вообще кто? – поинтересовалась Третьякова.

- Мы – это группа «Валенки», - ответил Джоник. – Леська – гитара, вокал, я – перкуссия, бэк-вокал. Иногда с нами ещё один парень играет, скрипач, только сейчас ему некогда – хвосты сдаёт у себя в консерватории. А ты же на басу рубишь?

- Ага. Но и на обычной гитаре тоже играю, - ответила Лена и добавила, - Забавное название – «Валенки».

- Ага, это Леська придумала. Говорит: «Мы с тобой два сапога – пара. Только мне название «Сапоги» не нравится, давай назовёмся «Валенки». Так и пошло.

Ленка переводила взгляд с рыжей длинноволосой Леськи в джинсах с дырой на колене на высокого кудреватого брюнета Джоника и понимала, что эти двое ей ну прямо очень нравятся. Оба улыбчивые – Леська широко и радостно, Джоник немного стеснительно; оба открытые к общению – очень позитивные ребята. Третьяковой захотелось сделать для них что-нибудь хорошее, и она предложила:

- Ребята, а давайте отметим знакомство! Пойдёмте в кафе – я угощаю!

- Точно, давай отметим – не каждый день с известным человеком встречаешься, - радостно согласилась Леська. – Только вот на здешние заведения тебе никаких гонораров не хватит. Так что давай просто – по пиву. Пьёшь пиво? – Ленка кивнула и Леська повернулась к своему верному рыцарю, - Джоник, распорядись.

Расторопный Джоник метнулся к ларьку и уже через минуту вернулся с тремя бутылками «Туборга». Ленка пыталась совать ему деньги, но благородный джентльмен их с возмущением отверг. Леська сделала первый глоток из бутылки, поставила её на уступ в стене, достала из кармана мятую пачку - «Ява» - успела прочитать Третьякова - и спросила:

- Лен, курить будешь?

- Ага, давай, - Ленке было даже любопытно: она никогда не пробовала «Яву» и не знала, как эти сигареты могут на неё повлиять. Но ей почему-то казалось правильным, что, распивая пиво с уличными арбатскими музыкантами, стоит курить что-то наподобие «Явы».

Леська подняла картонную крышку и разочарованно присвистнула – пачка была пуста. Она обернулась к парню:

- Джоник…

- Подожди, - перебила её Ленка. – У меня есть, - и достала свой «Парламент».

- Ух ты, живём, - у Леськи и Джоника загорелись глаза. Ленка пощёлкала своей «Зиппой» и они втроём увлечённо задымили. Джоник умел пускать дым колечками – искусство, которому Ленка втайне мечтала научиться.

- Слушай, Лен, я вот про группу вашу тебя спросить хотел. Мы с леськой, когда на фестивале вас увидели, поначалу удивились – детский сад какой-то, думаем, вообще офигели. Потом смотрим – а ничё у вас музыка. Но слова… Лен, кто вам пишет такие идиотские тексты? Это же смешно просто. Не обижайся, - Джоник заметил, как Лена нахмурилась от его слов, - просто обидно, что отличный музыкальный материал фактически пропадает.

- Да не обижаюсь я, - после истории с запястьем Ленка раз и навсегда решила в музыкальные споры не вступать – в конце концов, у каждого свои вкусы. – Слова нам Аня пишет, вторая гитаристка. Продюсер наш – Серёга - тоже иногда приносит. Я понимаю, о чём ты говоришь – мне «Ранетки» и «Алиса» тоже не очень. Но остальное ведь – неплохо совсем.

- Ладно, спорить не буду – это твоя музыка, тебе и судить. А твои там есть песни? – поинтересовался Джоник.

- Мои? – грустно улыбнулась Лена, - Моих нет. У меня только одна песня – я её три дня назад написала, а её и не слышал никто почти – только родители и брат.

- Что, серьёзно? Первая песня? – оживилась Леська. –Так это же здорово! Говоришь – не слышал никто? Щас все услышат! Допивай пиво, пойдём!

- Куда? – не поняла Лена.

- Как – куда? Премьеру песни устраивать. Держи мою гитару.

Не слушая Ленкиных возражений, Леська перекинула ремень своей «Ямахи» на шею Третьяковой. Ленка провела по струнам – прекрасно настроенная гитара, хоть сейчас на ней акустический концерт давай. Они втроём вернулись на то место, где группа «Валенки» спела свою последнюю песню – народ, который их слушал, ещё не совсем разошёлся. Леська прислонила ошарашенную Третьякову к фонарному столбу и во весь голос завопила:

- Уважаемая публика! Премьера песни! Лена Ранетка представляет свою новую песню! Только сегодня и только сейчас! Лен, давай!

Третьякова оглядела собравшуюся на Леськин крик толпу – люди с интересом поглядывали на неё, некоторые явно узнали звезду сериала. «В конце концов, это всё равно, что обычный концерт. Правда, здесь я могу петь то, что хочу. И мою песню услышат люди». И Ленка решительно ударила по струнам.

… «Я уйду, оставлю мир для тебя, и просто мылом вымою любовь свою…» - Третьякова уже потеряла счёт тому, сколько раз за последний час она пела эти строки. Сказать, что песня имела успех – это скромно промолчать. После первого раза толпа ревела от восторга и требовала ещё. Довольная Ленка пела на бис. Уже на третий раз ей на тамбурине подыгрывал Джоник, а в четвёртый – бэк-вокалом вступила Леська. Через двадцать минут у Ленкиных ног оказалась уже знакомая замызганная шляпа, положенная предприимчивой Леськой – а чего добру пропадать. В шляпу исправно сыпались монеты и мелкие купюры – успех оказался ещё и коммерческим.

- Фух, не могу больше, - выдохнула Ленка, взяв последний аккорд. – Может, хватит уже? Смотри, уже полную шляпу насобирали. Да и моя жажда славы полностью удовлетворена, - улыбнулась девушка.

- Ленк, ну давай в последний раз, и пойдём. Сегодня в «Тряске» офигительный регги-фест – пойдёшь с нами?

- На регги-фест? А пойду! – теперь Третьякова была готова идти с Леськой и Джоником куда угодно.

- Только туда вход недешёвый, - Леська с сомнением оглядела деньги в шляпе. – Не знаю, на троих хватит ли…

- Ничего, у меня есть, я добавлю, - ответила Лена.

- Лен, у нас с Джоником железное правило – что заработали, то и прокутили. Твои деньги мы на крайняк оставим. А пока ещё раз давай – может, ещё кинут.

Ленка кивнула, поправила гитару на плече и начала: «Один воздух разбавляет дым сигарет и мир наполнен светом…». Через пять тактов вступил Джоник, на припев подтянулась Леська… «Я уйду-у-у, оставлю мир для тебя-а-а…»

- Классная у тебя песня, Третьякова. Вот – на развитие молодых талантов, - прозвучал над ухом у Лены странно знакомый голос. Обернувшись, девушка чуть не выронила гитару – Виталий Абдулов поднимался с корточек и отходил от их шляпы, в которой, поверх остальных денег, лежала тысячерублёвая купюра.

«О Господи, надо ему вернуть, это же неправильно, он ведь знает, что у меня есть деньги», - мысли судорожно перескакивали, путались в голове – Лена и сама не поняла, как допела до конца и не сбилась. А счастливая Леська уже сгребла шляпу в охапку, радостно восклицая: «Ну всё, идём на регги-фест! Теперь нам точно хватит на проходки! Ленка, ты молодец!». Третьякова сняла гитару и повертела головой в поисках Абдулова – но того уже и след простыл. «Ну и ладно!», - успокоилась Ленка. – «Завтра разберёмся, кто кому что должен». Обернувшись к ребятам, Лена увидела, что Джоник уже зачехлял гитару, а расплывшаяся в блаженной улыбке Леська танцевала со шляпой вальс. Ленка приобняла их обоих и спросила:

- Ну что – на регги-фест?

Клуб «Тряска» был совсем недалеко – всего в двух кварталах, в полуподвальном помещении старого, довоенного ещё дома. Входная дверь была выкрашена красной краской и на неё чёрным были нарисованы красивые китайские иероглифы. Как объяснила Леська, раньше здесь был один из первых в Москве магазинчиков эзотерических товаров, но потом, когда хрустальную пирамиду или шарики для медитации стало купить проще, чем булку хлеба, хозяева переоборудовали помещение в клуб, где выступали совершенно разные музыканты – от каких-нибудь «Би-2» до толкиенутых бардов. А сегодня там был регги-фест – «в честь начала сезона», как не очень понятно пояснил Ленке Джоник, пока Леська ходила за билетами. Третьякова не стала переспрашивать, что ещё за сезон такой: видимо, решила она, имеется в виду новый сезон концертов в клубе.

Как раз примчалась довольная как слон Леська, сжимая в руках три ярких – жёлто-зелёно-красных – билетика. Серьёзный охранник на входе осмотрел их проходки, предупредил, что в помещение нельзя проносить спиртные напитки, в заключение с сомнением посмотрел на Лену – она, не она? – и впустил троицу в клуб.

Да, такого Третьякова ещё не видела – ей было даже жалко, что «Ранетки» не выступают на таких площадках! Достаточно просторный, чтобы уместить всех желающих, но в то же время какой-то камерный, даже домашний, клуб «Тряска» поразил Лену своей атмосферой: она разительно отличалась от пафосного официоза тех площадок – ДК, дворцов спорта, концертных залов – на которых в последнее время выступали «Ранетки». Здесь в «Тряске» вдоль стен были разбросаны разнообразной формы мягкие подушки, на который можно было посидеть, в углу находилась барная стойка – за ней стоял лучезарно улыбающийся молодой негр с дредами, а стены были расписаны оранжевыми, красными, жёлтыми, коричневыми, зелёными мазками – ярко, но так, чтобы не резало глаз. Движимая решимостью всё-таки чем-нибудь угостить своих новых знакомых, Ленка потащила Леську и Джоника к бару и заказала всем мохито. «Оу! Любимый коктейль Хемингуэя!», - блеснул знаниями Джоник, принимая стакан из рук бармена, который улыбался им так, будто никого ближе их троих у него в жизни не было. Леська произнесла тост: «За знакомство и за Ленкину песню!», они чокнулись и отпили – лучшего мохито Третьякова в своей жизни не пробовала.

- Лесь, а когда начнётся? И кто сегодня выступать будет?

- А вот, на билете посмотри, а то я всех не помню.

Действительно, на глянцевом билете была указана информация обо всех участниках феста. Ленка проглядела список – большинство названий ей ничего не говорили. Хотя вот – «Джа дивижн» - про них она, кажется, статью в каком-то музыкальном журнале читала, или вот – «Яга» - тоже знакомое, вроде она их по телику видела; ага, и «Маркшейдер Кунст» здесь – Ленка видела как-то пору их клипов по MTV – понравилось. А зал тем временем заполнялся улыбающимися людьми, подчас самого экзотического вида – многие были с дредами, в полосатых красно-жёлто-зелёных беретах, один парень кутался в ямайский флаг. Ленка вертела бы головой до бесконечности, рассматривая всяческих необычных представителей рода человеческого, то тут Леська ткнула её пальцем под рёбра и кивком указала на сцену. Рядом Джоник радостно воскликнул: «Ух ты, «Джа Дивижн»! А-а-а, Гера, давай!». Третьякова развернулась – на сцене музыканты уже подключали инструменты, а солист Гера Моралес – большой бородатый дядька с дредами и широкой улыбкой – приветствовал народ. Ещё мгновение – и по залу уже распространялся густой тягучий звук регги: «Куба-Куба-Кубана, legalize marijuana…”. Через пять минут довольная как стадо слонов Ленка подпевала и пританцовывала вместе со всеми. Гера Моралес шаманствовал на сцене и тепло улыбался всем и каждому, Леська, прикрыв глаза от удовольствия, просто раскачивалась в такт любимой музыке и одними губами проговаривала слова, Джоник размахивал руками и хлопал в ладоши. Лена и не заметила, как пролетели положенные каждой группе двадцать минут и сет «Джа Дивижн» кончился – Гера на прощание крикнул «Джа с нами! Да рухнет Вавилон!» и слез со сцены в зал – слушать другие группы.

…Полтора часа концерта пролетели для Третьяковой абсолютно незаметно – так ей понравилось и хотелось, чтобы это длилось вечно. Она подумала, что надо бы девчонок обязательно вытащить на такое мероприятие – Женьке уж точно понравится. Но, к сожалению, всё хорошее рано или поздно заканчивается – и закрывающие концерт «Маркшейдер Кунст» объявили последнюю песню. И тут Лена заметила, как к их троице сквозь толпу пробивается какой-то парень в просто огромном красно-жёлто-зелёном берете и в такой же футболке.

- Здорово, «Валенки», - обратился он к Леське и Джонику.

- И тебе привет, Жора, - улыбнулся Джоник и многозначительно подмигнул парню. – Есть чё?

- А то! – с энтузиазмом ответил Жора и зачем-то похлопал себя по карману.

- Ой, Жорик, салют! – присоединилась Леська. – Ну что, с началом сезона тебя?

- Ага, спасибо. Сезон улётный будет – я вчера как раз первую партию набил. Бомба просто!

- Из этой твоей новой, ямайской?

- Ага. Торч беспонтовый!

Леська с лёгкой завистью вздохнула. Ленка, случая их разговор, абсолютно ничего не понимала – какой сезон, какая ямайская?

- Эй, подруга, а это не ты сегодня на Арбате песню пела такую грустную? – обратился Жорик к Ленке.

- Ну, я…

- Это Лена Ранетка, - представила Леська новую подругу. – У неё как раз премьера новой песни была.

- А я – Жора. Ничё так песня, только грустная сильно. Ты не парься, всё будет хорошо. Джа даст нам всё! Вот, держи – Жора порылся в кармане и извлёк из него внушительных размеров самокрутку. – Это тебе, за песню.

Лена несмело взяла подарок, и Жора, на ходу проговорив: «Валенки», на той неделе свяжемся!», исчез в толпе.

Ошарашенная Третьякова продолжала стоять на месте, держа в вытянутой руке презентованную папиросу, и переваривала информацию, понимая, что ничего не понимает. Из ступора её вывела Леська:

- Ленка, знаешь, кто это был? Это же Жора-Растаман, он в Москве самую крутую сортовую траву выращивает! А ну покажи, что он тебе дал!

Лена отдала папиросу Леська и та выковыряла из неё несколько травяных частичек прямо в подставленную ладонь Джоника. Тот растёр их в пальцах, понюхал – и у него челюсть отвисла от удивления:

- Девчонки, по ходу, это сен-семилья…

- Что, правда?! – взвизгнула Леська. – Та самая, ямайская?!

- Видимо, да…

Тут до Ленки потихоньку начало доходить.

- То есть, надо понимать – это трава?

- Ну да, - ответила Леська.

- И её можно курить?

- Ну, в общем, тоже да, - удивлённо посмотрел на неё Джоник.

- Так давайте скорее! – Ленка расплылась в счастливой улыбке. – Я давно мечтала попробовать.

- Э-э-э… Лен, то есть, ты никогда не пробовала траву? Тогда, может, и не надо? - осторожно спросил Джоник.

- Джоник, брат, не переживай за меня – я курю всё, что можно курить – это мой принцип. И я всегда пробую новое. Я давно хотела попробовать траву, только не знала, где её взять. Да не переживайте вы так, - оглядела она встревоженные лица Леськи и Джоника, явно обескураженных от такой прыти растафари-неофита, - просто попробую – и всё! Интересно же!

- Ладно, в принципе, тебе повезло. Сен-семилья очень мягкая, плохо тебе не станет. Правда, может долго не отпускать – но это уже индивидуальные особенности восприятия. Только здесь, в клубе курить нельзя.

- Тогда пошли на улицу!

- Ты что, Ленка, вечер на дворе, на Арбате ментов, как у дурака – фантиков. Прихватят, не дай Бог. Нам-то с Леськой ничё, а вот тебе – скандал и конец карьеры, - мрачно спрогнозировал Джоник.

- Да, засада…, - задумалась Леська. – О! А пошли к нам домой! Мы тут недалеко живём, в Калошином – пошли? Там и раскурим – ты же с нами поделишься? – хитро подмигнула она Ленке.

- Поделюсь, ясный пень – что за вопрос? Пошли скорее!

Квартира Леськи и Джоника находилась в цокольном этаже старого дома в конце Калошина переулка. Первое, что поразило Ленку при входе – огромное количество бюстов и бюстиков Ленина повсюду – на полу, на подоконниках, на полках… Перехватив её удивлённый взгляд, Леська пояснила:

- Эта квартира раньше была мастерской дедушки Джоника. Он скульптором был, Ленина лепил и ещё Дзержинского немного – это его работы – всё, что осталось. Теперь здесь мы живём, но Джоник не разрешает выбрасывать.

- И не разрешу, - подошёл Джоник. – Всё-таки, память про деда. Ты давай, не стесняйся, проходи, садись.

Лена уселась на старенький мягкий диван, рядом устроилась Леська, в кресле напротив примостился Джоник.

- Ну, давай…

Ленка достала из пачки «Парламента» еле поместившуюся в ней самокрутку, понюхала – хм-м, необычный какой запах - и протянула Джонику. Тот помотал головой, а Леська объяснила:

- Первая тяга – твоя.

Ленка достала свою зажигалку, крутанула колёсико и жадно затянулась, до отказа набивая лёгкие табачным дымом. Передав косяк Леське, Третьякова выдохнула дым и стала прислушиваться к своим ощущениям. Вкус – очень специфический, но, скорее приятный, а вот всё остальное с первой затяжки не разобрать. Ничего, самокрутка большая, ещё успеет распробовать.

Вторая Ленкина затяжка была не такой торопливой – она втягивала дым долго и медленно, смакуя ощущения – было скорее хорошо, но как-то очень непривычно. Сен-семилья в унисон резонировала с Ленкиным внутренним пространством, но, в то же время, ей казалось, что не хватает чего-то важного. И на третьей тяге она поняла – чего. Трава попросту опустошила её голову, не оставив ни одной мысли. Ленка сидела на диване, в квартире Джоника и Леськи, в окружении бюстов Ленина и ей не хотелось ничего. Состояние приятной лёгкости во всём теле, абсолютная пустота в голове – ей казалось, будто она зависла над этим диваном и будет висеть так вечно. Она понятия не имела, сколько вот так просидела, пока, как будто сквозь подушку, не услышала голос Леськи:

- Смотри, Джоник, как Ленке вштырило! Хватит ей на первый раз. Сам докуривай. На тебя всё равно плохо действует.

Ленка расплылась в улыбке и посмотрела на ребят – они ей казались ещё более замечательными и милыми, чем раньше. О, Ленка Третьякова была готова любить весь мир! Более того, она готова была сообщить всему миру о своей любви! Вот она сейчас как достанет мобильник и как всем позвонит, и как скажет, что она их любит! И как они обрадуются – в одиннадцать часов вечера! Ленка открыла адресную книгу и нажала «Вызов» первого по списку номера. Раздались долгие гудки и на том конце ответил мужской голос:

- Чего тебе, Третьякова?

- Абду-у-улов, - растягивая слова, стала говорить в трубку Ленка, - а я тебя лю-у-ублю-у-у… Я вообще всех-всех-всех лю-у-ублю.

- Третьякова, ты что – пьяная?- поинтересовались на том конце.

- Я? Не-е-ет. Это, понимаешь ли, така-а-а-я трава-а-а…

- Ленка, ты что – накурилась? Со сценаристами нашими, небось? – пошутил Абдулов, всё еще не понимая, что происходит.

- Не-е-ет, не со сцанр… нарсц.. сценраистами, а вообще… Ну так ты рад, что я тебя люблю-у-у?

- Третьякова, иди ты знаешь куда?! С ума сошла, что ли?! Мне по фигу, что ты там куришь и с кем, у нас съёмки завтра с утра, и, если ты не придёшь в норму, голову открутят и мне и тебе – поняла?! – раздражённый Виталий сорвался на крик.

Абдуловский крик подействовал на Ленку немного отрезвляюще – мысли стали постепенно возвращаться. Она посмотрела на Леську и Джоника – те встревожено переглядывались.

- Ленка, давай ты сегодня домой не пойдёшь, у нас заночуешь – позвони родителям. Выспишься, а утром поедешь на свои съёмки – мы слышали, как этот мужик на тебя орал, у тебя динамик громкий. Давай, звони.

Уже немного пришедшая в себя после кайфа Ленка представила себе, как своим нынешним накуренным голосом разговаривает с мамой и пришла в ужас. Ей улетевшая после третьей затяжки крыша под влиянием стресса стала возвращаться на место и Третьякова решила, что всё-таки надо ехать домой – ехать долго, по дороге, может, чудо-трава и отпустит.

- Не, ребята, поеду я. Метро ж работает ещё – я успею. Со мной всё нормально – честно. Мне, конечно, вставило, но скоро отпустит. Ага, - ещё одна блаженная улыбка.

- Ленка, ты уверена? Нам всё-таки как-то не по себе, - взволнованно смотрела на подругу Леська.

- Да ладно, чего там. Я ж раньше спортом занималась, у меня воля – во! – Ленка широко расставила руки, показывая размеры своей воли. – Захочу – само попустит.

- Ну ладно, смотри нам. Давай мы тебя, хотя бы, до метро проводим. Джоник, вставай, пошли.

По пути к станции Леська вбила Ленке в мобильник свой номер и пообещала завтра позвонить, узнать, как она. Ленка же вовсю объяснялась в любви группе «Валенки» и всё сетовала, что так и не услышала их песни. Леська с Джоником пообещали пригласить её и всех «Ранеток» на ближайший концерт.

- Ну всё, ребята, спасибо, дальше я сама, - у входа в подземку обратилась Третьякова к «Валенкам».

- Лен, давай мы тебя в поезд посадим, - предложил Джоник.

- Да ну, ерунда какая – сама, что ли, не сяду? Всё, Леська, Джоник – пока. Спасибо за всё. Созвонимся,

Ленка по очереди обняла ребят и вошла в метро. Леська посмотрела ей вслед.

- Хороший она человечек. Я рада, что мы с ней познакомились. Только хоть бы с ней ничего не случилось, - сказала Леська, взяла Джоника за руку и они направились домой

…Тем временем в метро басистка группы «Ранетки» и звезда популярного молодёжного сериала Лена Третьякова переживала самую жуткую трагедию в своей жизни – она стояла перед схемой Московского метрополитена и абсолютно не могла разобраться, как и куда ей ехать. Она точно помнила, что на Арбат добиралась с пересадкой, но на какой станции – забыла, и теперь, стоя перед этим скоплением разноцветных веток, которое казалось ей противной и мерзкой сороконожкой, Третьякова чувствовала себя полным лузером. Подойти спросить у служащих метрополитена было стыдно – а вдруг узнают? – а вот для того, чтобы прочитать и разобраться самой, Ленку ещё недостаточно попустило. Она пожалела, что не приняла предложение ребят, хотела уже выскочить на улицу, чтобы позвать их, но поняла, что они наверняка уже ушли. Положение было безвыходное. В отчаянии Ленка достала телефон и просто нажала вызов – хоть кому-нибудь дозвонюсь. О том, что последним набранным номером у неё стоит Абдулов, она уже успела забыть.

- Слушай, Третьякова, прекрати с ума сходить! Любишь – и люби себе на здоровье! Дай выспаться!

- Ой… Виталик, это ты, да? Слушай, Виталик, спаси меня, пожалуйста, - быстро заговорила Ленка. – Я тут на «Арбатской» в метро и не могу понять по схеме, как мне домой добраться!

- Ленка, ты что там, до зелёных чертей обдолбалась? Какое метро? Не можешь понять – спроси у тех, кто там работает.

- Виталик, я боюсь. На меня уже тут странно смотрят. Пожалуйста, забери меня отсюда! – Ленка начинала впадать в истерику – всё-таки прав был Джоник: вштырило ей сильно, а отпускало слишком медленно.

- Что, правда всё так плохо? Ладно, жди. Ты на «Арбатской»? Никуда не уходи, жди внутри.

Лена отключила телефон и прислонилась к стене. Сознание и здравый смысл упорно пытались пробиться в её голову, но сен-семилья так просто не сдавала позиций. Лена видела себя как будто со стороны – молодая девушка с пустым расфокусированным взглядом и лёгкой блаженной улыбкой. В таком состоянии и застал её через полчаса злой как чёрт Абдулов.

- Давай, Третьякова, пошли! Пошли, кому говорю! Да, я знаю, что ты меня любишь, что я тебя спас – давай, двигай ногами, - не слушая Ленкины сбивчивые откровения, Виталий тянул её в сторону выхода. Усадив её на переднее сидение машины, он спросил:

- Чего хоть курила? Гашиш?

- Не-а, сен-семилью.

- Давно?

- Часа два…

- Тогда нормально – утром плохо не будет. Встанешь, как огурчик. Адрес говори давай, торчок обдолбаный.

- Щас… Это… Щас вспомню…, - похоже, сен-семилья сильнее всего отразилась на Ленкиных способностях к географии.

- Так, понятно, телефон дай, - Абдулов забрал у Ленки трубку. Пощёлкав кнопками, он поднёс телефон к уху. После пары гудков на том конце ответили.

- Леночка, солнце, где ты? Я уже волнуюсь – как раз хотела тебе звонить, - по голосу было слышно, что Ольга Третьякова переживает.

- Ольга Аркадьевна? Это Виталик Абдулов. Нас тут просто на съёмки с Ленкой срочно вечером вызвали – пару сцен переснять. В общем, я её домой везу, только она вымоталась ужасно и уснула. Не могли бы вы сказать адрес?

Удивлённая таким поворотом событий, Ленина мама продиктовала адрес, поворчав заодно насчёт поздних съёмок в воскресенье. Виталик с ней полностью согласился – «да меня тоже из ресторана выдернули!» - поблагодарил и отключился. Он сунул Ленке в карман её мобильный и повернул ключ зажигания.

- Ну что, горе, поехали! Только учти, Третьякова, отрабатывать ты мне это будешь о-о-очень долго…, - усмехнулся Виталий.

- Ага. Вот прям завтра и начну, - по мере того, как её отпускала трава, к Третьяковой возвращалась способность шутить. – А откуда ты, Абдулов, знаешь, что после сен-семильи наутро плохо не бывает?

- Знаю – и всё. На вот пока – выпей: трава сильно организм обезвоживает, - Виталик достал из бардачка бутылку минералки.

- Спасибо, - Ленка открутила крышку и сделала глоток, - Ух, хорошо – именно этого мне и не хватало.

Абдулов только хмыкнул и прибавил газу.

 







Система охраняемых территорий в США Изучение особо охраняемых природных территорий(ООПТ) США представляет особый интерес по многим причинам...

ЧТО И КАК ПИСАЛИ О МОДЕ В ЖУРНАЛАХ НАЧАЛА XX ВЕКА Первый номер журнала «Аполлон» за 1909 г. начинался, по сути, с программного заявления редакции журнала...

Что будет с Землей, если ось ее сместится на 6666 км? Что будет с Землей? - задался я вопросом...

Конфликты в семейной жизни. Как это изменить? Редкий брак и взаимоотношения существуют без конфликтов и напряженности. Через это проходят все...





Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте:


©2015- 2024 zdamsam.ru Размещенные материалы защищены законодательством РФ.