Глава 2. Camel у барной стойки

И сами подносите спичку, не ожидая просьбы.

Им нравится любой огонь, даже самый крохотный,

и смотреть на вас сквозь облачко голубоватого дыма,

Они всматриваются в вас, освещая огоньком сигареты,

и поблизости не оказывается никого, кто бы мог снова

Лена Третьякова и сама не могла объяснить - когда и почему начала курить. По всему ведь - не должна была и в руки брать сигареты: многолетние занятия спортом, режим, здоровый образ жизни... Но вот как-то так вышло - Лена и сама не заметила, как сигареты вошли в её жизнь и заняли там прочную позицию. сначала она просто стояла за компанию с курящими друзьями, потом ей предложили покурить вместе - её история ничем не отличалась от истории любого курильщика, за исключением одного: обычно молодые ребята начинали курить для самоутверждения, Лене же это самое самоутверждение не требовалось никогда. Казалось, это у неё врождённое - спокойная уверенность в своих силах, естественная раскованость - ей не нужна была сигарета, чтобы доказать свою значимость, или чтобы общаться с людьми. Просто так вышло, что ей понравилось курить. Понравилось вдыхать горький табачный дым, понравилось выпускать его изо рта или из ноздрей тонкими струйками, прищурив глаза. Странный гедонизм - обычно девочки её возраста выше всех других вкусовых ощущений ставят шоколад и клубничное мороженое, Лене же было вкусно курить.

Семья и тренер, конечно, возмущались и пытались запретить - Лена спокойно пропускала их нотации мимо ушей. Родители вскоре привыкли (всё-таки, дочь уже взрослая, обо всех ужасах курения прекрасно знает), а мнение тренера вскоре вообще перестало волновать Лену: она ушла из спорта. Из-за травм, но больше из-за разочарования: гробить полжизни положить ради долей секунд, ради миллиметров, чтобы в следующем году твой рекорд побил такой же спортсмен, только моложе. На прощание, в ответ на упрёки тренера своей футбольной команды, Лена, подсчитав в уме все свои спортивные медицинские диагнозы (растяжения, вывихи, надрывы связок) раздражённо бросила: "Знаете, Борис Степанович, мне ваш спорт здоровья не прибавил - на ногах живого места нет. Так что - какая разница, чем гробить здоровье: спортом или курением? Жить вообще - вредно. От этого умирают".

Вот и сейчас Лена сидела на подоконнике и курила в открытую форточку свои любимые "Парламент Лайт". К этой марке она пришла не сразу, перепробовав много всякого, но последние полгода курила именно это - благо, финансы позволяли. Ещё бы - бас-гитаристка популярной молодёжной группы, актриса сериала - гонорары приличные, можно себя побаловать. Но не только из-за этого Лене нравился "Парламент"; она давно заметила, что сигареты играют некую сакральную роль в её жизни - не будучи заядлой курильщицей (3-4 сигареты в день), она, тем не менее, очень тонко чувствовала сам процесс и давно заметила, что от времени, когда выкурена сигарета, от того, как распечатана пачка, от названия сигаретной марки зависят какие-то её, Ленки Третьяковой, личные тонкие материи. Какие-то механизмы приходят во взаимодействие, влияя на её успехи и поражения, на её настроение и окружающую атмосферу. Поэкспериментировав немного (синий "Честерфильд" - постоянное раздражение, "Голуаз" - чрезмерная расслабленность, "Карелиа слимз" - какая-то наивность проскакивает...), Лена остановилась на облегчённом "Парламенте" - от этих сигарет веяло спокойной уверенностью без лишней суеты. Они были созвучны ей самой.

К тому же, зная за собой склонность к самоанализу и саморефлексии, Лена, не раз задававшаяся вопросом о целесообразности курения ("да, вкусно, но вредно; да, мне идёт сигарета, но зубы желтеют.."), попыталась поискать ответа в музыке. На запрос в гугле "сигареты песня" ей выдало огромное количество ссылок - тут тебе и Земфира, и Виктор Цой, и "Сегодня ночью", и Гришковец и "Бигуди", и подзабытые нынче "Нэнси" - Ленка всё методично скачивала себе на плеер, чтобы слушать в свободное время. Вот и сейчас в её ушах были наушники - только что прозвучала последняя фраза из композиции Гришковца ("Но мало на свете вещей более желанных и важных, чем та редкая сигарета, с которой начинается день" - Лене в своё время очень понравилась мысль, это послужило толчком для дальнейшего знакомства с творчеством Евгения), и началась Земфира. "Если бы можно в сердце поглубже вставить кассеты, я на память оставлю свои сигаре-е-еты...", - тихонько подпевала Лена, стряхивая пепел в маленькую карманную пеельницу - подарок поклонников. В кадр идти ещё нескоро, можно позволить себе небольшой расслабон - Лена прикрыла глаза и прижалась виском к холодному оконному стеклу. Рука с дымящейся сигаретой опиралась на согнутую в колене ногу.

- Третьякова!!! - высокий крепкий мужчина, партнёр Лены по сериалу, прокричавший её фамилию, явно рассчитывал на ошеломительный эффект - его вполне бы устроило, если бы Лена от неожиданности свалилась с подоконника. Увы для него, и к счастью для Лены, этого не произошло - музыка из плеера заглушила его зычный голос, и Третьякова только лениво обернулась на посторонний звук.

- Чего тебе? - ответила она Виталию Абдулову, звезде популярных сериалов. Лене он казался слишком амбициозным - ну ещё бы, 38 лет, а Гамлета ещё не сыграл. Того и гляди, спишут в "благородные отцы" или в "старые преданные слуги". Впрочем, и на площадке, и вне её, отношения до недавнего времени у них были вполне нормальные, местами даже дружеские. Только вот Абдулова сильно нервировало это Ленкино курение.

- Вставай давай, расселась тут! Мне Арланов только что новый вариант сценария выдал, нам ночью ещё три новых эпизода снять надо со Степновым и Кулёминой, так что давай репетировать.

- Ничего, потом докуришь. Здоровье всегда успеешь попортить. Давай, бери сценарий, читай пока, чтобы не было, как в прошлый раз - в кадр идти, а ты - ни бе, ни ме - все реплики забыла.

- А мне и не надо "бе и ме", я не коза, - заявила Лена Виталию. Она страшно не любила, когда ей мешали спокойно наслаждаться сигаретой.

- Знаешь, ты тут не выпендривайся сильно. Тоже мне - звезда звездатая. Сопли подбери! Только от маминой титьки оторвалась - и туда же - курить. Тебе рожать ещё, а ты здоровье гробишь.

- А с каких это пор тебя волнует, что мне - рожать? Свою кандидатуру предложить хочешь? - Ленка разозлилась уже всерьёз.

- Что? Губу закатай, да?! Такие суповые наборы, как ты, меня не интересуют.

- Ой-ой-ой, какие мы эстеты, - насмешливо протянула Ленка, поднесла сигарету ко рту и сделала последнюю затяжку. Жалко, что закончилась, и так докурила почти до самого фильтра - хотелось Абдулова ещё позлить, а следующую сигарету можно будет себе позволить только часа через четыре, когда эпизоды отснимут. Лена щелчком отправила окурок в форточку, спрыгнула с подоконника и протянула руку за сценарием. Виталий сунул ей тонкую папку.

- Так, ага, тут они, значит, в спортзале, потом на улице, потом он её провожает... Ха, и что же тут репетировать?

- Заткнись и делай дело. Я, в отличие от тебя, профессионал и не привык входить в кадр неподготовленным. Давай, твоя реплика первая.

"Профессионал фигов!", - подумала Лена, и стала послушно проговаривать реплики своей героини, которая переживала приступ девичьей любви к своему учителю физкультуры. За стеной было слышно, как режиссёр орёт на других актёров. "Опять, наверное, кадр запороли. И когда же это всё закончится?".

Такого эта улица не видела уже довольно давно – может, с полгода, а может, и больше. На самом деле, ничего экстраординарного – просто Лена Третьякова шла домой от метро. Пешком. Учитывая, что последние несколько месяцев её привозили со съёмок или с концертов на машине, пешая прогулка по знакомой с детства улице была событием действительно из ряда вон выходящим.

На носу солнечные очки, на лоб надвинут капюшон, руки в карманах узких джинсов, быстрая размашистая походка – уставшая после трудов праведных на ниве лицедейства в молодёжном сериале, Третьякова спешила домой. Домой, к привычному уюту, к маминому пирогу с грибами, к возможности хоть ненадолго побыть Леной-доченькой, Леной-сестрой, а не Леной-распишись-вот-тут-двадцать-раз! В особенно тяжёлые дни, когда приходилось расписываться на тысячах дисков, плакатов, открыток и просто бумажек, ломило пальцы. «Но, вообще, я молодец», - мысленно подбадривала себя Лена. «Не зазвездилась пока. В метро вот езжу». Да уж, не по своей только воле: в сегодняшней серии снимали в качестве приглашённой звезды одну мымру с телевидения – Лена не помнила, как её зовут – так эта краля потребовала машину отдельно для себя, отдельно для своего стилиста и отдельно для той мегатонны одежды и косметики, которую она приволокла с собой. В результате, «Ранеткам» пришлось добираться домой на перекладных. Съехав на эскалаторе в низко надвинутом на голову капюшоне, Лена вскоре поняла, что такая чрезмерная маскировка совершенно лишняя: в метро столько людей – однородная постоянно движущаяся масса, в которой никому нет до неё дела. Третьякова расслабилась, откинула капюшон, сняла очки, в которых ни черта не было видно в полумраке подземки. Подъехал поезд – Лена заняла место в последнем вагоне у окна. Прислонившись лбом к прохладному стеклу, она прикрыла глаза и всецело отдалась мягкому покачиванию. Бездушный электронный голос называл остановки – Лена не обращала на него внимания, ей всё равно было до конечной. Тыдыц-тыдыц… тыдыц-тыдыц… «Конечная станция! Поезд дальше не идёт! Просьба покинуть вагоны!» - металлический голос вывел Лену из дрёмы, она поправила сумку на плече и вышла из вагона. Вверх по эскалатору, перепрыгивая через три ступеньки – домой, домой! Уфф, ну вот и выбралась из подземелья. Можно сбавить темп и немножко расслабиться – в конце концов, первичный ажиотаж по поводу славы Лены Третьяковой в её районе давно прошёл – у всех желающих давно была куча автографов и фотографий со звездой, поэтому по Марьино можно было спокойно ходить, не опасаясь нарваться на толпу восторженных поклонников, готовых разорвать тебя на сувениры. Ах, чёрт! Взгляд Лены наткнулся на опущенный ролет – ларёк закрыт – интересно, почему? Фигня какая-то… Теперь придётся до магазина топать, и потом ещё домой возвращаться – не сидеть же без сигарет. Лена со вздохом вставила в уши наушники, нащупала в кармане плеер… «Но если есть в кармане пачка сигарет, значит, всё не так уж плохо на сегодняшний день…». «А у меня нет в кармане пачки сигарет», - разочарованно подумала Третьякова. Засунув поглубже руки в карманы, Лена поспешила в дальний магазин. Она решила срезать путь, и на углу свернула в свой двор, в котором её никто не видел месяца два. Ведь утром: подъезд – машина; вечером: машина – подъезд. С затаённой досадой она прошла мимо своего, крайнего подъезда, и зашагала дальше, к двум лавочкам, на одной из которых кто-то сидел.

- Ленка, ты? – окликнул её смутно знакомый голос. – Привет!

Лена вытащила наушники, обернулась и присмотрелась – уставшие глаза не очень хорошо видели в сумерках. Точно, Димон. Из старой компании.

- А я тебя – двести! Ты ж тут теперь совсем не показываешься. Знаменитая стала, загордилась…

- Да какой там… Ты же понимаешь, работы много, времени нет.

- Ясно. Значит, я тебе уже не подхожу. Ну конечно, где уж мне…, - парень обиженно насупился.

«Как ребёнок, честное слово!», промелькнуло в мыслях у Лены.

- Да ладно, не обижайся. Посижу, конечно. Подвинься, давай.

- О, вот это клёво! Вот это по-нашему! Я всегда пацанам говорил, что Ленка – наша, не то, что все эти – и не подойди к ним…

«Да уж, ваша, ваша…». Димон был одним из тех, с кем Лена тусовалась ещё два года назад. Тогда она как раз заканчивала школу, ушла из спорта, делать было нечего, планов на будущее – никаких. Готовиться к поступлению в вуз не хотелось, в школу ходила с горем пополам, и все вечера проводила вот на этих самых лавочках, в компании дворовых парней и раздолбанной гитары, на которой и училась брать первые аккорды. Их компания считалась хулиганской, на них жаловались соседи и Ленкиной маме приходилось краснеть за дочь… Но каждый вечер она всё равно уходила туда, чтобы, разбивая в кровь пальцы и срывая голос, до полуночи орать, что «всё идёт по плану» и «группа крови на рукаве». Как много изменилось с тех пор!

- Ладно, чего ты… У меня сегодня просто немножко свободного времени появилось, вот, решила пройтись, - об истинной причине этого «пройтись» Лена предпочла умолчать. – Ну давай, рассказывай, как у вас тут дела?

- Да что у нас – всё как обычно. Я в ПТУ пошёл, на автослесаря учусь. Васёк у метро дивидюками торгует. Саня Рыжий – охранником в магазине. Серёгу посадили – слышала?

- Как – посадили? За что? – упавшим голосом пробормотала Лена. Да уж, вот это новость так новость…

- За вооружённое ограбление. Он с хачами какими-то связался, они его подбили ювелирку грабануть. Он, короче, на стрёме стоял, у него при себе только нож был, да и тот поломанный, без пружины, не выкидывался ни фига. Только хачи от ментов откупились, а Серёга… Наши пацаны на суд ходили, рассказывали, что ему сначала восьмёрку припаять хотели, но потом, учитывая неприменение оружия, до пятёрки скостили. Вот так.

Эх, Серёга, Серёга… Он был самым старшим в их компании, и самым авторитетным, конечно. Это он и учил Ленку на гитаре играть. Это с ним она сначала целовалась на лавочке, а вскоре и получила первый, так сказать, сексуальный опыт. А теперь, значит, вот как всё вышло. Расстались они из-за «Ранеток» - Серёге не нравилось, говорил – попса, детский сад. Ленка впервые в жизни упёрлась и стояла на своём – хочу и всё тут! У Третьяковой началась новая интересная жизнь, а у Серёги – небо в клеточку, жизнь в полосочку…

- Ужас какой! Жалко Серёгу, - выдавила Лена – а что ещё она могла сказать? Они с Димоном некоторое время посидели молча. Потом он, желая нарушить неловкое молчание, улыбнулся щербатым ртом и предложил:

- Ну, типа того. Только купить не успела. Как раз в магазин шла, а тут ты сидишь. Ладно, давай свой «Беломор».

Димон галантно чиркнул пластиковой зажигалкой. Лена затянулась и закашлялась.

- А мне нравится… Ну давай, рассказывай, как там у вас на съёмках.

- Да ну – чего рассказывать. Кутерьма сплошная. Если не в кадр идти, то текст учить или репетировать. Ещё и играть когда-то надо. Продюсер подгоняет альбом новый писать. Кстати, тебе наш первый альбом понравился?

Когда вышел первый альбом «Ранеток», счастливая Ленка притащила домой пачку дисков и подписала всем-всем: родственникам, друзьям, ребятам со двора – и гордо каждому презентовала.

- Не, ну ничё так. Прикольно. Только ты ж знаешь, Ленка, мне б чё потяжелее, а у вас там – сопли-мопли, любовь-морковь. Хотя гитаристка у вас ничё. И басуха твоя – хорошо звучит.

- Спасибо. Месяца через три новый запишем – подарю.

Лена снова затянулась – крепкий табак уже не так сильно драл горло. Надо же – «Беломор»… Давно не пробовала. Плохо, конечно, что без фильтра – табак в рот лезет. И Ленка по давней привычке, когда, кроме «Беломора», не признавала ничего, сплюнула на асфальт.

- Ленка, я, конечно, сериал ваш нечасто смотрю – так, если переключаю – и то ради тебя. Но у вас там такой мужик играет – забыл, как зовут. Он ещё в «Солдатах» снимался, и в боевиках разных новых. Короче – крутой такой мужик.

- Точно – Абдулов! Слушай, Ленка, ты можешь для меня у него автограф попросить. Пусть напишет – «Димону от Евсея».

- А-а-а… Ладно, тогда прямо завтра и попрошу. Брат тебе потом передаст.

- Ух ты, здорово! Пацанам покажу! А он по жизни вообще как?

- Честно? Не знаю. По-разному. Бывает, нормальный мужик – общаемся нормально, всё путём. А бывает – переклинит его, и всё – начинаются психи. Всё ему не нравится, сериал – дерьмо, «Ранетки» - детский сад, я так вообще – оторва. Ещё вечно мозги мне ковыряет из-за того, что курю.

- Не, ну это не прав. Ты ж это… как его… свободная личность.

- Вот и я о том же. Но вообще он ещё ничего. Когда понты не кидает.

«I like to move it move it, you like to move it move it…» - заиграл мобильник Третьяковой.

- Да, мам! Да я здесь, во дворе, на лавочке – Димона встретила. Да, уже бегу. Щас буду.

- Ладно, Димон, прости, но мне пора. Мама уже волнуется. Пересечёмся как-нибудь. Абдулова я завтра попрошу – он подпишет.

- А, ну давай, пока, Ленка. Не забывай. А я щас пойду с пацанами пива выпью. – Димон тоже поднялся и, засунув руки в карманы потёртых спортивных штанов, направился к соседнему дому.

Лена поспешила домой, где её ждали взволнованные родители – «говорила же, что раньше приедешь!» - брат Костя и тихий семейный ужин. Уже ночью, сидя на подоконнике своей тёмной комнаты и любуясь полной луной, Лена вспомнила, что так и не купила сигареты.

«Ну, вот зачем тебе это понадобилось? Кому и что ты хотела доказать?» - мысленно ругала себя Лена Третьякова, рассматривая свежую повязку на левом запястье. Да, глупо получилось. То есть, она ни капли не жалела, что доказала этим скептикам, что способна на отчаянный поступок – пусть даже и дурацкий. Только вот зря она надеялась, что этот маленький инцидент останется между нею, Стефанцовым, этим-чёртовым-Абдуловым и «Викусиком». Девчонки-гримёрши первыми заметили свежий ожог, который просто невозможно было скрыть под одеждой – пекло невыносимо, хотя Лена мужественно терпела боль. Гримёрши тут же заохали, притащили пантенол, намазали запястье, требовали рассказать, как это её так угораздило. На их вопли прибежал Арланов, увидел Ленкину руку – чуть в обморок не упал. Лена успокоила его, как могла – нервный что-то режиссёр стал – и уверила, что через пару днёй всё совсем-совсем пройдёт. Ленку отвели к школьной медсестре, та наложила повязку со специальной мазью, вся съёмочная группа во главе с «Ранетками» кудахтала над «бедной Леночкой», кроме Виталия, разумеется. А у Ленки на душе скребли кошки – она ведь прекрасно понимала, что совсем не заслужила и сотой доли выплеснувшегося на неё сочувствия – сама ведь себя травмировала, дурында этакая. Третьякову освободили от съёмок до конца дня – решили, что хватит с неё на сегодня. Девчонки вызывались отвезти её домой, но она наплела им что-то и улизнула.

Вот сейчас она как раз сидела на своём любимом высоком стуле в «У Галлигана». Перед ней стояла едва надпитая чашка кофе и коньяк в пузатом бокале, тут же лежал излюбленный «Парламент». Коньяк ей, не спрашивая, добавил к обычному заказу бармен Филипп – сегодня была его смена. Лена сначала удивлённо подняла брови, но потом решительно отхлебнула пятизвёздочного «Арарата» - через полминуты по телу разлилось приятное тепло, а через пять минут нервы успокоились сами собой и Лена вновь обрела способность рассуждать спокойно.

- Лена, вам ещё чего-нибудь? – Лена оторвала взгляд от чашки – на ней в упор смотрел Филипп.

- Нет, спасибо… Филипп. А откуда вы знаете, как меня зовут?

- Да кто же вас теперь не знает? У меня сестра младшая жить без вашего сериала не может. Всю комнату плакатами заклеила!

- Передавайте ей привет, - Лена порылась в сумке, - и – вот…

Она протянула бармену значок с логотипом «Ранеток» - редкий, коллекционный, Мильниченко говорил, что их только через Интернет продавать будут.

- Спасибо…, - растерянно пробормотал Филипп, взял значок и сунул в карман. – Так может, ещё чего-нибудь хотите?

- Хочу. Поговорить. Вы можете сейчас говорить?

- В принципе, могу. Клиентов, - Филипп указал на людей за столиками, - сами видите, немного. Только я предпочитаю не говорить, а слушать.

Лена улыбнулась, сделала ещё глоток коньяка, вытащила из пачки сигарету – уже привычный ритуал: щелчок, пламя, затяжка – выпустила дым вверх и посмотрела на своего собеседника. Тот невозмутимо восседал на таком же барном стуле и протирал пивные кружки..

- Как раз то, что надо – мне надо выговориться. Сегодня я сделала глупость – не смертельную, но с последствиями. Я сегодня попыталась что-то доказать человеку, который в два раза старше меня. Причём я знала, что попытка заранее обречена на провал, но попёрла, как Дон Кихот на ветряную мельницу, - Лена прервалась на затяжку и глоток кофе. – И я теперь абсолютно не понимаю, как мне с этим человеком общаться. До этого у нас всё было более или менее ровно – он меня подкалывал, я огрызалась, или не огрызалась, иногда мы довольно приятно болтали в перерывах – с ним на самом деле интересно, хоть он и язва. Но сегодня он приволок на площадку свою бабу – фифу гламурную, которой вздумалось учить меня жизни: пришлось ей – и ему, кстати, тоже - кое-что продемонстрировать. Короче, я не знаю, теперь, что он обо мне думает. Я ушла оттуда, а мне потом рассказали, что он эту тёлку сразу в машину запихнул и со съёмок отправил. Сам вернулся, как неживой…

Действительно, когда Лена потихоньку, стараясь не привлекать внимания, кралась к выходу из школы, чтобы сбежать ото всех в паб, её поймал Стефанцов и зашипел ей в ухо про глупости, про детство в попе, про «ты бы Витальку видела – на нём лица нет, он Вику эту в машину посадил и отправил, что ж ты так по нервам-то у нас катаешься!». Лене вдруг стало ужасно стыдно – не перед Абдуловым и Викой – сами нарывались – а перед Стефанцовым: он-то ни в чём не виноват. Пробормотав «Сань, прости, извинись за меня перед Абдуловым!», Третьякова просто сбежала. Сбежала от выяснения отношений, от ответственности. Конечно, гораздо проще укрыться в пабе, прихлёбывать кофе и пытаться себя уверить, что всё в порядке и абсолютно ничего из ряда вон выходящего не произошло.

Запиликал телефон – смска. От Лерки: «Ленка, мы в ИМРАН-ХАНЕ, приезжай». Ну да, щас, вот всё брошу и поеду тусоваться с вами в «Имран-хан»! Человек тут, может быть, горе топит в коньяке и кофе, а они его веселиться зовут. Лена повернулась к Филиппу. Тот по-прежнему сидел на стуле, протирал пивные бокалы с бесстрастным лицом – идеальный слушатель.

- Так вот, - продолжила Ленка прерванный монолог. – Я его с тех пор не видела, и видеться с ним боюсь. Мне кажется, он что-то понял. Я сама не знаю, что, я его лицо после этого инцидента видела мельком, но какие-то выводы он сделал. Понятия не имею, какие, мне самой ничего не понятно. Я всегда была девушкой рассудительной, а тут меня словно черти дёрнули. Захотелось доказать что-то красивому успешному мужику, - Лена горько усмехнулась. – Видимо, зря.

Телефон запиликал опять – снова сообщение. От Женьки. Текст тот же. «Они что, с ума все там посходили! В конце концов, у меня травма, мен покой нужен!», - раздражённо подумала Ленка. Ну вот, ещё одна смска – от Ани. И ещё одна – от Наташи. Блин, не отстанут же! «Придётся ехать в этот дурацкий «Имран-хан» - не могли другое место выбрать? Ведь знают же, что не люблю я всю эту восточную чепуху!» - думала Лена, доставая из сумки кошелёк.

- Филипп, рассчитайте меня, пожалуйста. Мне нужно ехать. Спасибо за коньяк и вкусный кофе. И… за то, что выслушали. Мне действительно стало немного легче.

Филипп молча принял деньги. Лена встала со стула и направилась к выходу. Уже у самой двери она услышала голос бармена: «Не за что, Лена, заходите ещё. Всегда рад вас выслушать».

Красные неоновые буквы стилизованной под арабскую вязь надписи «Имран-хан» были видны за версту. Лена вышла из такси и направилась к дверям, несмотря на то, что её подмывало развернуться и уйти. Но нельзя – уже пообещала девчонкам. Интересно, «Ранетки» там одни, или ещё с кем-то? Сергей как раз уехал на пару дней по своим продюсерским делам – договариваться о концертном туре группы по странам Восточной Европы. Хорошо бы… Ленка давно мечтала снова побывать в родной Польше. В Легницу, конечно, не заедут, но снова увидеть Варшаву и Краков – тоже неплохо.

Дверь перед ней открыл улыбающийся швейцар – долговязый парень в восточном халате и тюрбане: чего только не приходится делать московским студентам, чтобы подзаработать! Третьякова улыбнулась в ответ и вступила в полумрак ресторана. Внутри звучала негромкая восточная музыка, на небольшой сцене танцовщицы вертели бёдрами и звенели монистами – танец живота, видите ли, у них. Третьякова, у которой отродясь не было никакого живота, следовательно, и танцевать было нечем, только хмыкнула. Девчонок она заметила сразу: они сидели на низком угловом диване среди россыпи подушек и увлечённо болтали. Перед каждой стоял высокий стакан с коктейлем, а в середине стола – блюдо с пахлавой и лукумом.

- Ой, Ленка – ты пришла! Мы так за тебя волновались! Как рука? – как пулемёт затараторила Лерка.

- Да нормально всё. Не болит уже, - Ленка перед девчонками всегда крепилась – всё-таки, самая высокая, да к тому же – басистка – нельзя раскисать.

Девчонки завозились среди подушек, освобождая место для Третьяковой. Аня пододвинула ей стакан:

Сидевшая рядом в Леной Женька, которая всегда отличалась острым нюхом, повела носом и воскликнула:

- Девчонки, а Ленка уже подогретая пришла! Третьякова, да от тебя ж коньяком разит на три метра!

Наташа и Аня при этих словах подозрительно оживились:

- Так, Ленка, а ну рассказывай, где, а главное – с кем это ты там коньяк хлещешь? Уж не с Абдуловым ли?

Ленка при упоминании этой фамилии непроизвольно вздрогнула.

- Девчонки, вы о чём – какой коньяк, какой Абдулов?! Отстаньте от меня вообще, дайте спокойно посидеть, - своими сегодняшними мыслями и настроениями Третьякова не готова была делиться даже с подругами.

- Что значит – «какой Абдулов»? Нам Саня всё рассказал. Что у вас с ним произошло – рассказывай!

Понимая, что от Козловой фиг отвяжешься, Лена пробормотала:

- Просто этот наш супермачо на пару со своим «Викусиком» решил покритиковать «Ранеток», а конкретно – размазать нас по стенке. Я не позволила. Они возжелали от меня показательного рокерского разрушительного поступка – я ткнула зажженной сигаретой в запястье. Всё.

Все «Ранетки» застыли на своих местах с открытыми ртами – да-а, такого от Третьяковой они не ожидали. Ленка обвела их прищуренными глазами, и невозмутимо принялась пить свой мохито. Из ступора девчонок вывел звонок на Лерин мобильник.

- Саша Стефанцов… Странно, - растерянно проговорила Лера, посмотрев на экран. – Может, что-то случилось?

- Ответь – и узнаешь, - нетерпеливо воскликнула Женя.

- Да, Саш, привет! Да… Да… Да, мы все вместе. Ленка? Нормально. Говорит, не болит. Да. В «Имран-хане» сидим. Это на Вернадского. Хорошо, давайте. Ждём, - Лера захлопнула телефон и удивлённо посмотрела на девчонок. Третьякова внутреннее напряглась – кажется, что-то случилось. Или случится.

- Да мы уже поняли, что Стефанцов. В чём дело вообще – ты можешь сказать? – Женьку всю трясло от любопытства.

- Короче, они сейчас с Виталиком к нам подъедут. Типа сил нет как хотят в нашу компанию. Попросили, чтобы мы их дождались.

От Леркиных слов Третьяковой стало плохо. С Абдуловым ей сейчас хотелось встречаться меньше всего.

- Так, всё, девчонки, я ухожу, - Лена резко поднялась и потянулась за сумкой.

- Далеко собралась? – Лера в упор посмотрела на подругу.

- Я. Не. Хочу. И. Не. Буду. Встречаться. С. Абдуловым, - раздельно выговорила Третьякова.

- Что, теперь так и будешь бегать от него? – спросила Наташа.

- Значит, всё-таки, что-то произошло… ясно, - протянула Аня.

Ленка готова была взорваться – ещё и подруги по мозгам катаются!

- А раз ничего не произошло, - подытожила Лера, - тогда чего ты дёргаешься? Сядь и расслабься. Ты же понимаешь, что, если ты сейчас уйдёшь, это будет выглядеть так, как будто ты струсила. Оно тебе надо?

- На надо, - грустно согласилась Ленка. – Ладно, остаюсь. Вы мне, кстати, так и не объяснили, по какому поводу меня сюда вызвали.

- Ой, так это же самое главное, - обрадовано заговорила Аня. – Короче, мы со Стасом были здесь неделю назад и нам предложили попробовать кальян. Слушай, нам так понравилось – это просто супер! В общем, сегодня мы решили покурить кальян вместе. Правда, здесь на кальянщика очередь, но мы уже заказали, и нам забьют яблочно-ванильный – минут через пятнадцать принесут.

- Яблочно-ванильный, говоришь… Да ну, я не буду – слишком для меня сладкий. Если бы хотя бы мятный…

- Ленка, ну не порть подругам праздник! Ну что тебе стоит с нами за компанию, - стала уговаривать Третьякову Женя.

- Мне-то, конечно, ничего не стоит… А на Сашу и Виталика вы тоже яблочно-ванильный заказали?

- Ой, а мы же на них не рассчитывали… Может, они не захотят? – растерянно пробормотала Аня.

- Чего это мы там не захотим? – прозвучал бодрый голос Саши Стефанцова.

«Ранетки» повернули головы – рядом с их диваном стояли улыбающийся Стефанцов и несколько мрачный Абдулов. Девушки опять повозились в подушках, освобождая место для двух немелких мужчин – на диване стало тесновато.

- Так чего вы такое придумали, чего мы с Виталей не захотим? – повторил свой вопрос Александр.

- Кальян, - упавшим голосом ответила Наташа. - Мы заказали большой, на пять мундштуков, яблочно-ванильный, а вы же позже позвонили…

- Кальян – это здорово! – с энтузиазмом воскликнул Стефанцов. – Мы когда с Виталиком в Турции снимались, часто баловались. Да, Виталь? – обратился он к Абдулову.

Тот сидел возле Лены и был всецело поглощён одним важным делом – изо всех сил старался не смотреть в её сторону. Она, впрочем, была занята тем же, но по отношению к нему.

- А? Что? – вопрос друга застал его врасплох. – Да, конечно.

- Только я не вижу никакой проблемы, - хрустя пахлавой, продолжал вещать Стефанцов. – Сейчас я пойду, найду кальянщика и закажу дополнительный кальян для нас двоих. Виталь, ты какой будешь – тоже яблочно-ванильный?

- У-у, - расстроился Саша, - а меня чего-то на сладкое потянуло…

- Саш, не переживай, всё нормально – у нас Ленка как раз тоже яблочно-ванильный не хочет. Так что мы будем курить наш, а Лене с Виталиком закажем мятный. О, вот, кстати, и кальянщик идёт!

К их дивану подошёл осанистый дородный мужчина в расшитом восточном жилете и с феской на голове.

- Добрый вечер, господа. Ваш кальян сейчас будет готов. Только вы заказывали на пятерых, а вас – семеро.

- Всё нормально. Нам с девушкой забейте мятный, пожалуйста, - ответил Абдулов, указывая на Лену.

- Хорошо, через десять минут. Только вам, наверное, придётся отсесть от своих друзей – у вас слишком тесно и вы не сможете расслабиться и насладиться кальяном как следует. Я предложил бы вам занять вон тот диван, - кальянщик указал на небольшой низкий диванчик в противоположном углу. - А ваш кальян сейчас принесут, - это уже «Ранеткам» и Стефанцову.

Лена, которая за всё это время не проронила ни слова, была вне себя. Нет, ну каков нахал – хоть бы её спросил, хочет ли она вообще курить с ним кальян, да ещё и практически наедине! Но Виталий уже поднялся с дивана и протягивал ей руку, чтобы помочь встать. Стиснув зубы, Лена подала ему руку и, под переглядывания «Ранеток» и ободряющие улыбки Стефанцова, Третьякова и Абдулов направились к тому самому дивану.

…Всё время в ожидании своего мятного кальяна они просидели молча. Сквозь полуприкрытые веки Лена наблюдала, как Саша учил «Ранеток» правильно курить кальян, как с непривычки закашлялась Наташа, как уже через пять минут эта весёлая компания вовсю посасывала свои мундштуки, закатывая глаза к потолку от невыразимого блаженства. Самой Третьяковой уже насколько раз доводилось пробовать кальян – в принципе, ей нравилось. Не сигареты, конечно – так, баловство, но под настроение. Но сегодня не устраивало её то, что курить кальян, который восточные мудрецы называли – «колыбель мира», ей придётся с человеком, отношения с которым мирными никак не назовёшь.

… Кальянщик поставил небольшой синий кальян на низкий столик и удалился. Виталий протянул Лене длинную тонкую трубку с мундштуком на конце и, по-прежнему не говоря ни слова, затянулся. Лена последовала его примеру. Мягкий, обволакивающий горло дым – Лена набрала его полные лёгкие и небольшими порциями выдыхала, смакуя освежающий привкус мяты. Хорошо… Лена посмотрела на Виталия – тот уже положил мундштук на подставку и сидел с сосредоточенным лицом. Перехватив взгляд Лены, он проговорил:

- Ты же понимаешь, что я здесь оказался неслучайно?

- Лена, ты можешь мне объяснить – что это было?

- То есть как – «ничего»? Ты у меня на глазах ни с того, ни с сего прожигаешь сигаретой руку, и это, по твоему – ничего? Лен, я не понимаю...

- Слушай, Абдулов, тебя не поймёшь. То ты со своей Викой меня достаёшь – отчаянный поступок им, видите ли, подавай, то потом вопросами дурацкими засыпаешь. С чего тебя вообще это волнует? Моя рука, что хочу, то и делаю. Тебя же это никак не затронуло?

- Неужели ты думаешь, что я мог бы спокойно стоять и смотреть, как ты себя калечишь?

- А со стороны это выглядело именно так. Ты же меня не остановил, не запретил мне это делать.

- Я до последнего был стопроцентно уверен, что тебе хватит здравого смысла не вестись на подначку. Да и как я могу что-то тебе запрещать?

- Вот именно. Чего ты вообще от меня хочешь? Чтобы я признала, что я совершила глупость? Хорошо, я признаю. Доволен?

- Это мы совершили глупость, - еле слышно проговорил Абдулов.

Лена пожала плечами и снова взялась за мундштук. Вот так – накуриться мягкого мятного табака, чтобы все проблемы исчезли, чтобы Абдулов со своей Викой провалились ко всем чертям… Только ничего не выйдет: вот он, Абдулов, сидит рядом и нервно, короткими затяжками впускает в лёгкие пропитанный мятой дым. У него красивые руки – длинные пальцы, как у пианиста или у скульптора. Этими длинными пальцами он медленно подносит мундштук к красиво очерченным губам… Высокий лоб, римский нос, медальный профиль, просто нереальные пронзительные голубые глаза… Что тут скажешь – красивый мужик. Да уж. Красивый… Мужик…

«Хоть бы не заметил, что я его рассматриваю», - одёрнула себя Лена и перевела взгляд на небольшую сцену. Танцовщицы, которые выступали, когда она вошла, сменились небольшим ансамблем – барабаны и флейты; он играл тягучую заунывную восточную мелодию, от которой хотелось спать. Лена сразу же вспомнила лихих музыкантов из паба, и ей тут же стало грустно. Она повернула голову в сторону девчонок и Стефанцова – они сидели с блаженными физиономиями, страшно довольные друг другом и кальяном. «Да, вот кто действительно ловит кайф», - с лёгкой завистью подумала Лена – её компаньон предпочитал сидеть, уставившись в одну точку и изредка прикладываясь к мундштуку.

- Лена, - через некоторое время нарушил молчание Абдулов, - я просто хотел тебе сказать… Я не знаю, чего ты добиваешься, и что ты затеваешь. Я просто предупреждаю – мне тридцать восемь лет и я устал от игр. Вдвойне – от нечестных. Поэтому, если уж ты решила со мной играть – хотя бы играй по правилам. Помешать я тебе всё равно не смогу, самоустраниться – тоже. Постарайся хо<

Что делает отдел по эксплуатации и сопровождению ИС? Отвечает за сохранность данных (расписания копирования, копирование и пр.)...

Что делать, если нет взаимности? А теперь спустимся с небес на землю. Приземлились? Продолжаем разговор...

Живите по правилу: МАЛО ЛИ ЧТО НА СВЕТЕ СУЩЕСТВУЕТ? Я неслучайно подчеркиваю, что место в голове ограничено, а информации вокруг много, и что ваше право...

ЧТО ПРОИСХОДИТ ВО ВЗРОСЛОЙ ЖИЗНИ? Если вы все еще «неправильно» связаны с матерью, вы избегаете отделения и независимого взрослого существования...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: