Управление информацией и СМИ. Приемы конструирования новостной информации.

МАССОВАЯ КОММУНИКАЦИЯ КАК ОБЪЕКТ ТЕОРЕТИЧЕСКОГО АНАЛИЗА

Массовая коммуникация в различных ее видах – газеты, телевидение, радио – так плотно и полно вошла в жизнь современного общества, что в результате произошла ее детематизация как социального феномена и она была вытеснена на горизонт повседневного сознания. Правда, появление новых средств коммуникации способствует тому, что она периодически тематизируется и даже мифологизируется, но все усилия по удержанию ее в центре общественного внимания неизбежно наталкиваются на тот факт, что процессы массовой коммуникации стали слишком привычными, чтобы внушать опасения, порождать ожидания или хотя бы привлекать к себе интерес1. Данный процесс был назван Дж. Коллинзом “овторичиванием” (“secondarisation”). Он, в частности, показал, что все попытки демонизировать такое средство массовой коммуникации, как телевидение, основаны на отрицании способности зрителей абсорбировать телевизионную реальность в свою повседневность.

Однако, как бы радикально ни была детематизирована массовая коммуникация в повседневности, она тематизируется в процессе научного анализа. Одновременно в этом процессе происходит дистанцирование от разного рода мифологем и идеологем, “наросших” на коммуникативные процессы в ходе их исторической эволюции.

Такого рода анализ начинается, как и полагается любому теоретическому дискурсу, с дефиниций: что такое массовая коммуникация как социальное явление и как процесс? Начальные определения массовой коммуникации более или менее стандартны я имеют в своей основе классическую схему коммуникативного [c.8] акта, предложенную Г. Ласуэллом: “Кто передает – Что – посредством каких Каналов и Кому?”. Так, в популярном американском учебнике по массовой коммуникации она определяется как “процесс, в ходе которого сложно организованный институт посредством одного или более технических средств производит и передает общезначимые (“public”) послания, которые предназначены для большой, разнородной и рассеянной в пространстве аудитории”2. Данное определение основано на неявном сопоставлении массовой и межличностной коммуникации: если в процессе межличностной коммуникации участвуют индивиды и процесс этот даже при наличии опосредующих технических средств (таких, как телефон) носит интерактивный, двухсторонний характер и основан на постоянном отслеживании обратной связи, то актором процесса массовой коммуникации является не отдельный индивид, а социальный институт, процесс имеет однонаправленный характер, поэтому непосредственная обратная связь между производителем и получателем посланий отсутствует и для ее осуществления требуются институциализированные посредники (организации, занимающиеся исследованиями аудитории и снабжающие результатами своих замеров производителей посланий). При этом главным свойством посланий, транслирующихся по массовым каналам, является общезначимость, то, что они предназначены для всех и каждого и должны быть интересны всем и каждому.

Ориентация на то, что интересно всем, получает наиболее полное выражение в таком процессе массовой коммуникации, как производство и распространение новостей. Новости общезначимы по определению: это то, что надо знать всем, это необходимый элемент того повседневного запаса знаний, которым располагает любой член современного общества. Новости являются наиболее статусным, престижным и исторически исходным типом [c.9] посланий, транслируемых по каналам массовой коммуникации (в английском названии газеты “newspaper” эта связь четко зафиксирована). Более того, новости можно назвать главным вкладом массовой коммуникаций в копилку культурных форм и практик. Социальная значимость новостей для современного человека самоочевидна и не нуждается в специальных доказательствах.

Современное индустриальное общество возникает как общество “читателей газет” и потребителей “всесветных новостей”. Новости, которые знают все, скрепляют единство современного общества и легитимируют сложившийся в нем образ мира не менее успешно, чем легенды и мифы в традиционном обществе. Будучи сторонником технологического детерминизма. Г. Иннис полагал, что сама возможность становления единого информационного пространства современного типа обусловлена изобретением бумаги, печатного пресса, а впоследствии электрического телеграфа и в целом “индустриализмом”, хотя и указывал на то, что “полностью значение книгопечатания смогло проявить себя только после принятия в Соединенных Штатах Билля о правах, гарантирующего свободу прессы”7. Последнее подразумевало: единое информационное пространство скрепляется не только технологически, средствами доставки информации (т.е. не только тем, как передастся информация), но и социально, с помощью той считающейся общезначимой информации, которая циркулирует по этим каналам. А статус общезначимости присвоен в индустриальном обществе в первую очередь именно новостям.

Неудивительно поэтому, что в теориях массовой коммуникации новости выступают в качестве основного объекта исследования. Для описания исследовательского проекта, ориентированного на изучении новостей, нидерландская исследовательница Л. ван Зоонен ввела термин “public knowledge project”. Она подчеркивает, [c.13] что в данном проекте аудитория масс-медиа рассматривается в качестве граждан, нуждающихся в общезначимой информации для принятия ответственных решений по поводу общества, в которому они живут Именно с точки зрения общезначимости, общей пользы и общего дела и исследуется такой публичный медиа-жанр, как новости. Через призму общей пользы анализируется и проблема власти и влияния производителей новостей в обществе.

Однако, с точки зрения Л. ван Зоонен, возможен и альтернативный тип исследовательского проекта, который она называет “popular culture project”. Здесь полностью игнорируется проблематика гражданского общества и представительной демократии и акцентируется прежде всего изучение развлекательных жанров (шоу, “мыльные оперы” и т.п.) и их культурной значимости для отдельного индивида. Это не означает, что проблематика власти и социума вообще не рассматривается – данный исследовательский проект развивается в основном в рамках постструктурализма с его микрофизикой власти, но эта микрофизика имеет весьма опосредованное отношение к классической проблематике представительной демократии, вокруг которой концентрируется “public knowledge project”.

Как в американской, позивистской и эмпиристской, версии теории массовой коммуникации, так и в европейском, холистском и концептуализированном варианте, “public knowledge project” является господствующим: большинство американских и европейских авторов, занимающихся проблемами массовой коммуникации, основывают свои гипотезы, доказательства и выводы прежде всего на материале новостей. Если теоретики массовой коммуникации, работающие в рамках структурного функционализма, изучают, какие именно потребности и насколько эффективно граждане удовлетворяют с помощью новостей, то сторонников социальной феноменологии интересует, каким [c.14] образом, с помощью каких способов посредством потока новостей конструируется информационное пространство (и шире – социальная реальность) современного гражданского общества, а структуралисты и постструктуралисты озабочены расшифровкой кодов новостного текста и разоблачением их латентном идеологизированности.

Даже радикальные приверженцы критической политэкономической школы не упускают случая разоблачить “культурный империализм” крупнейших информационных агентств, поставляющих новости для всего мира, и призвать к новому информационному порядку, при котором мировой центр и мировая периферия будут в равной мере представлены в новостях. Таким образом, “public knowledge project” и новости как основной объект исследования доминируют в дисциплинарном пространстве теорий массовой коммуникации, a “popular culture project” пока занимает маргинальные позиции.

При этом отношение исследователей к существующим формам подачи новостной информации, особенно к такому ее виду, как “хорошая продажа плохих новостей”, весьма неоднозначно. Эта неоднозначность связана с неоднозначным отношением к новостям в общественном сознании.

С одной стороны, все признают важность новостей для нормального функционирования гражданского общества, что влечет за собой своеобразный “новостной утопизм”. Особенно он был характерен для ранних американских исследований в сфере массовой коммуникации. Так, стало классическим изречение Ч. Кули о том, что благодаря появившейся в США массовой прессе “новая коммуникация распространится по миру как свет зари пробуждая, просвещая, расширяя границы и исполняя ожидания”9. Ч. Кули был убежден, что вследствие таких особенностей современных ему средств массовой коммуникации, как “выразительность”, т.е. способность охватить максимально широкий круг идей и переживаний, устойчивость записи (“победа над временем”), скорость (“победа над пространством”), а также диффузного характера процесса, который охватывает все слои населения, происходит резкое расширение и оживление социального взаимодействия. В той же степени, в какой социальное взаимодействие распространяется в пространстве и ускоряется во времени, усиливается и обусловленное им духовное [c.16] единство. Люди все более проникаются к “дальним” сочувствием, и распространяют на них те принципы доброты и справедливости, которые они ранее применяли только по отношению к ближним. Характерно, что при этом Ч. Кули отнюдь не обольщается насчет того, какая именно информация передастся по каналам массовой коммуникации: по его мнению, новости своим прототипом имеют слухи и сплетни и могут рассматриваться как “организованная сплетня”, но это не мешает ему в самых восторженных выражениях воспевать их гуманистический потенциал.

Конечно, далеко не все современники Ч. Кули разделяли его безудержный оптимизм и готовы были закрывать глаза на издержки массового распространения новостей: обвинения журналистики в беспринципности, продажности, поверхностности, искажениях истины и потакании самым низменным вкусам являются неотъемлемой частью американской “высокой культуры” (достаточно сослаться на бессмертную “Журналистику в Теннеси” М. Твена, где автор демонстрирует, как журналисты в силу корыстных интересов и партийных пристрастий сознательно искажают реальность). М. ДеФлер в своем учебнике по массовой коммуникации посвятил такого рода высказываниям столпов американской культуры даже специальный раздел и привел небольшое собрание соответствующих цитат от Г. Торо до С. Крэйна10. Периодически у видных представителей американской культуры даже возникало желание исправить столь нетерпимое положение вещей: так, Дж. Дьюи одно время пытался издавать газету “Новости мысли”, посвященную научному изложению социальных фактов и “сенсаций в сфере мысли”, но, как и следовало ожидать, данный проект успеха не имел.

За прошедшие с той поры годы список прегрешений производителей новостей (особенно телевизионных новостей) [c.17] против самых оснований гражданского общества и представительной демократии существенно пополнился и теперь включает обвинения в том. что средства массовой информации сообщают своей аудитории не те новости, которые следует, и делают это не в той форме, которая необходима, из-за чего возможны такие опасные для демократического устройства общества явления, как “понижение активности избирателей, утрата интереса к обсуждению в ходе политических кампаний серьезных социальных проблем, упадок политических партий, автоматическое переизбрание тех, кто уже находится у власти, усиливающееся использование в ходе политической борьбы риторических и символических приемов вместо ориентации на решение реальных проблем и многое другое”. При этом критики существующей системы производства и распространения новостей часто впадают в противоречия: журналистов обвиняют и в том, что. неправильно описывая происходящее, они подрывают доверие к правительству и способствуют росту политического цинизма, и одновременно в том, что тем самым они играют на руку политической элите, развивая конформизм и укрепляя доверие к властям.

Таким образом, отношение общественного сознания к новостям является весьма амбивалентным: с одной стороны, производство и распространение новостей признается важнейшим элементом структуры современного демократического общества, а с другой – постоянно высказываются опасения, что существующие его формы подрывают самые основания этого общества и сводят на нет идеалы представительной демократии. Поэтому анализ новостей как феномена гражданского общества является исключительно актуальным.

Но для того чтобы такого рода анализ был успешным, необходимо рассматривать процесс производства новостей именно [c.18] как процесс конструирования особого рода реальности – медиа-реальности, наделенной особыми характеристиками и особой модальностью. Собственно новости, прежде всего телевизионные, являются той оболочкой, в которой медиа-реальность наиболее успешно сливается с “подлинной” реальностью. Другие медиа-жанры воспринимаются как в той или иной мере нереальные, выдуманные (т.е. как реальности с пониженной степенью модальности), в то время как новости – это то, что было “на самом деле”, высшая форма медиа-реальности. Просмотр телевизионных новостей требует более высокого уровня коммуникативной компетентности, чем просмотр всех других передач, и дети усваивают такого рода навыки в последнюю очередь. Поэтому принципы конструирования новостной реальности являются базовыми для изучения процессов конструирования реальности в массовой коммуникации

ЧТО И КАК ПИСАЛИ О МОДЕ В ЖУРНАЛАХ НАЧАЛА XX ВЕКА Первый номер журнала «Аполлон» за 1909 г. начинался, по сути, с программного заявления редакции журнала...

ЧТО ПРОИСХОДИТ, КОГДА МЫ ССОРИМСЯ Не понимая различий, существующих между мужчинами и женщинами, очень легко довести дело до ссоры...

Живите по правилу: МАЛО ЛИ ЧТО НА СВЕТЕ СУЩЕСТВУЕТ? Я неслучайно подчеркиваю, что место в голове ограничено, а информации вокруг много, и что ваше право...

Конфликты в семейной жизни. Как это изменить? Редкий брак и взаимоотношения существуют без конфликтов и напряженности. Через это проходят все...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: