|
Немецкий идеализм в поисках нравственной основы любви
Известный вклад в понимание феномена любви внес немецкий идеализм, который попытался вывести идеальную любовь из абстрактных принципов нравственности. В нем любовь рассматривалась в системе нравственных категорий, и считалось, что как же категории нравственности она должна быть выведена из единственного нравственного принципа. Так поступал, например, Иммануил Кант, провозгласивший таким принципом категорический императив, согласно которому надо поступать так, чтобы максима, лежащая в основании каждого твоего поступка, могла стать основой всеобщего законодательства. Согласно этому императиву, человек никогда не должен быть низведен до степени средства для достижения тех или иных целей; законы Нравственности требуют, чтобы человек был не средством, а целью.
Однако при анализе нравственного содержания феномена любви Кант испытал определенные трудности. Он обнаружил, что любовь как нравственное понятие оказывается явным противоречием: все нравственные ценности обычно связаны с категорией долга, между тем как любовь не может быть предметом долга или воли, поскольку она не связана с принуждением. "Любовь, - говорит Кант, - есть дело ощущения, а не веления, и я могу любить не потому, что я хочу, и еще в меньшей мере - что я должен быть принужденным любить; следовательно, долг любить - бессмыслица" {Кант И. Соч.: В 6 т. М., 1965. Т. 4, ч. 2. С. 336}.
Получается, что понятия долга и любви несовместимы. К тому же любовь связана с чувством удовольствия, наслаждения и даже страсти, которые один человек получает от другого, а это не может не противоречить требованиям категорического императива.
Чтобы разрешить противоречия любви как бескорыстного чувства и долга, Кант прибегает к идее соглашения или брачного контракта. Эту идею Кант развивает в связи с анализом нравственной сущности любви, который он проводит в "Лекциях по этике". С самого начала Кант отмечает, что половая любовь - опасный элемент человеческой природы. Ведь она делает другого объектом его аппетита, так как вызывает желание наслаждаться его плотью. Взятый как таковой, секс означает деградацию человеческой природы, он ставит человека на опасную грань с животным. Но Кант считает, что сексуальные желания можно культивировать и превращать зоологический инстинкт в факт культуры. Сексуальное желание перестает быть живой эмоцией, когда оно становится предметом социального контракта. Наиболее адекватной формой такого контракта является брак, который представляет договоренность лиц разного пола на пожизненное взаимное пользование их половыми особенностями.
"Как я могу получить права над другой личностью? - спрашивает Кант. - Только посредством того, что даю такое же право ему над собой. Это случается лишь в браке. Брак - это соглашение между двумя лицами на предоставление друг другу равного права... Тем самым обнаруживаются причины того, почему возможно сексуальное соглашение без деградации личности или нарушения морального закона. Брак есть единственное условие, при котором может быть реализована сексуальность" {Kant I. Lectures on Ethics. N Y., 1963. P 167.}.
Кант полагал, что гармонический контакт между мужчиной и женщиной возможен, но только на основе брачного договора; без него половая любовь становится всего лишь фактором животной жизни. В целом же Кант выказывал большие затруднения в оценке нравственного значения половой любви.
Аналогичные трудности в истолковании любви как нравственного феномена испытывал и Гегель, один из крупнейших представителей немецкого объективного идеализма. Он называл любовь "чудовищным противоречием". Ведь любовь основывается на случайном индивидуальном выборе и интимности, а нравственность - это область субстанциального и необходимого. К тому же любовь предполагает отрицание любящим своего собственного бытия, обретения себя в другом. "Первым моментом в любви является то, что я не хочу быть самостоятельным, стоящим отдельно лицом и что, если бы я был таковым, я чувствовал бы себя несовершенным и неполным. Вторым моментом является то, что я обретаю себя в другом лице, что я обладаю значимостью в нем и что оно в свою очередь достигает этого же во мне. Любовь поэтому представляет собой чудовищное противоречие, которого рассудок не в состоянии разрешить..." {Гегель. Соч. М., 1937. Т. VII. С. 191.}
Любовь есть прежде всего чувство, то есть нравственность в природной форме. В обществе любовь получает свою нравственную основу через брак, который превращает естественное единство полов в духовное единство. Поэтому у Гегеля духовный смысл и нравственную основу любовь приобретает только в браке, любовь вне брака безнравственна. Гегель подвергает резкой критике романтическую любовь, в которой брак не является обязательной и субстанциальной формой единения мужчины и женщины. "Что церемония заключения брака излишняя и представляет собой формальность, без которой можно было бы обойтись, так как субстанциальным является любовь, а последняя даже теряет в своей ценности благодаря этой торжественной церемонии, - это положение было выставлено Фридрихом фон Шлегелем в "Люцинде" {Там же. С. 197.}.
Гегель в "Философии права" подробно анализирует и другие точки зрения на брак. Во-первых, элементарный взгляд на брак с физической стороны как на половое отношение. Во-вторых, понимание брака как социального контракта, которое обосновывает Кант. Такое понимание не удовлетворяет Гегеля. Здесь, по его словам, брак низводится к форме взаимного "соответствующего договору потребления". И наконец, третья точка зрения, которую представляют романтики, полагает основу брака в любви.
По мнению Гегеля, все перечисленные выше точки зрения на брак ошибочны. Гегель смотрит на брак как государственный муж, его интересуют его правовые основы. Он считает, что не любовь является основой брака, а брак является основой любви. Любовь - это только первый шаг к нравственности и далее - к правовой основе человеческого общения. Субъективность, индивидуальность, интимность любви смущают Гегеля не в меньшей степени, чем Канта, ведь они ставят под вопрос нравственный характер того единения полов, которое осуществляется с помощью любви и брака.
С выводами Гегеля смыкаются и рассуждения о нравственной природе любви и брака Фихте. У него тема любви связана с попытками разрешения дилеммы между природой и разумом. Именно в любви Фихте обнаруживает переходный момент между сферой природы и сферой разума, нравственного и природного. "Любовь, - говорит он, самая интимная точка соединения природы и разума, это единственное звено, где природа вторгается в разум, она, стало быть, есть превосходнейшее средство среди природного. Нравственный закон требует, чтобы себя забывали в другом, любовь отдает себя другому" {Фихте И. Основоположения естественного орава // Философские науки. 1972 Э 5. С. 121.}.
Как и Гегель, Фихте видит в институте брака единственную нравственную основу любви. Брак - это не выдуманное учреждение, он порожден самой природой. Благодаря браку происходит сплав двух разумных индивидов в единое целое. "Брачное состояние - подлинный, требуемый природой способ существования взрослого человека того или иного пола. Только в этом союзе раскрываются эти способности. За его пределами все замечательные стороны человечества остаются нереализованными" {Там же С. 124.}.
Таким образом, немецкий идеализм потратил массу усилий, чтобы понять нравственные основы любви. Он обнаруживал их в браке как институте, соединяющем природу и нравственность, личность и общество, долг и свободу. Однако ни Кант, ни Гегель не были до конца уверены, что нашли окончательное решение вопроса. Для них стихия любви оставалась "чудовищным противоречием".
Теория романтической любви
Философия и литература романтиков создали особое представление о любви, известное как "романтическая любовь". Романтическая любовь - нечто идеальное, возвышенное, вечное. Романтическая литература и поэзия создала настоящий культ любви как высшей, чуть ли ни мистической ценности, возвышающейся над всеми земными условностями {См.: Branden N. The Pshychology of Romantic Love Toronto; NY. L, 1981, Hendrick S. Romantic Love. L., 1992; Johnson R We, Understanding the Psychology of Romantic Love. San Francisco. 1963; Praz M. The Romantic Agony L., NY, 1970}.
Писатели-романтики в своем творчестве воспевали любовь, возрождая древнее представление о ней как об универсальной космической силе, объединяющей в единое целое человека и природу, идеал и действительность, духовность и чувственность. Романтики считали, что любовь по своей природе духовна, идеальна, но она вполне может выразиться в реальной, вполне земной любви. По их мнению, в чувственной любви проявляется мировая любовь, а в мировой любви раскрывается действительный смысл любви к женщине. Тем самым чувственная любовь со всеми ее страстями и переживаниями реабилитировалась, а порой даже приобретала мистическое значение как разгадка тайны мироздания и смысла жизни.
Все эти представления романтиков довольно часто расходились с традиционной моралью. Не случайно философский роман Фридриха Шлегеля "Люцинда" (1799), где развивалась своеобразная "религия любви", вызвал со стороны буржуазной публики обвинения в аморализме и безнравственности. Но на самом деле Шлегель трактовал сексуальную любовь как средство к очищению и духовности, придавая ей религиозное значение. Роман представляет собой письма к монахине - Люцинде, в которых Шлегель описывает два необходимых ритуала в его "религии любви": очищение, осуществляемое посредством исповеди, и духовное очищение, достигаемое посредством половой любви. Таким образом, в "Люцинде" любовь к женщине приобретает особый, религиозный смысл.
Любовь - обязательная и популярная тема всей романтической литературы и поэзии. Вместе с тем некоторые писатели-романтики обращались и к философии любви. Так, английский поэт Шелли перевел "Пир" Платона и написал специальное "Исследование о традициях древних греков в любви". Эти работы вносили теоретический вклад в концепцию романтической любви {Allsup J. The Magic Circle: a Study of Schelley's Concept of Love N. Y, 1963, Ulman A. W. Shelley on Eros. The Rhethoric of Romantic Love. Princeton, 1990.}.
Если Кант и Гегель обнаруживали нравственную основу любви в браке, то романтики видят в любви прежде всего нравственную и духовную совместимость, без которой, по их мнению, не существует счастливого брака. Фридрих Шлегель в рецензии на роман Гете "Избирательное сродство" писал: "В "Избирательном сродстве" Гете, о котором уже так много говорилось, основная мысль весьма проста. Глубокомысленный художник показывает нам, что брак основан на притяжении неоднородного, любовь - на притяжении однородного. Вот тайна его химически-моральной загадки! Все это очень верно согласно обычному ходу вещей. Кто ищет связи на всю жизнь и кто серьезно относится к жизни, тот с полным сознанием или инстинктивным чувством не захочет увидеть рядом с собой просто повторение собственной самости, скорее он будет стремиться отыскать и соединиться как раз с такими качествами души и внешнего поведения, которых у него нет и которые дополняют его... И разве существовал бы счастливый брак, не основывающийся на совместном действии и дополнении противоположных нравственных качеств и способностей?" {Шлегель Ф. Эстетика. Философия. Критика. М, 1983 Т. 2 С. 387}
Впрочем, романтическая любовь, как духовное и мистическое сродство, не знает границ и брак для нее не является обязательным условием и критерием полноценности нравственного чувства.
Теория романтической любви развивалась в направлении к мистицизму. Об этом свидетельствуют, например, работы немецкого религиозного философа Франца Баадера, автора "Тезисов эротической философии" (1828) и "Сорока тезисов религиозной эротики" (1831). В этих работах намечается своеобразный синтез эротики и мистики, эроса и агапе. "Религия и любовь, - пишет Баадер, - находящиеся между собой в близком родстве, несомненно, являются высшими дарами жизни при разумном использовании ими определяют счастье таковой, при неразумном же употреблении их во зло приносят несчастье как индивиду, так и обществу людей" {Баадер Ф. Тезисы эротической философии // Эстетика немецких романтиков М., 1987. С. 543-544.}.
Баадер исходит из огромной роли любви в христианстве, он считает, что только христианство смогло восстановить роль женщины в обществе и культуре. Лишь благодаря христианству женщина обрела гражданскую свободу и честь, а также способность любить. Глубочайшее унижение женщины в лице Евы (Eva) возмещено в христианстве ее возвеличением в лице Марии (Ave).
Баадер высоко оценивает женское начало, считая, что женщина является настоящей хранительницей любви. По его словам, мужчина дает женщине худшее - наслаждение, а женщина мужчине - лучшее, то есть любовь.
В тезисах Баадера намечается, хотя полностью и не разрабатывается, много диалектических идей. Он говорит о двух составных частях любви, о ее двух этапах. По его словам, сущность любви состоит "в объединенности и выравнивании, в завершенности и взаимодополняемости обособленных индивидуумов через поступление их под начало высшего - под начало Эроса" {Там же. С. 553.}. Но в этом единении влюбленных через приобщение к эросу может быть два этапа: состояние унисона, при котором еще невозможно обнаружить какого-то расхождения и различия, и состояние аккорда, при котором любимый и любящий относятся друг к другу как к равному, а не только как высший к низшему.
Баадер видит в любви две противоположные стороны: возвышение и смирение. Всякая любовь возвышает людей, делает их более красивыми, сильными, совершенными, лучшими, чем они есть на самом деле. Через это возвышение любовь как бы раскрывает внутренние задатки, заложенные в человеке. Но смирение представляет собой высший этап любви. Через него человек находит примирение с Богом и восстанавливает подобие образа Бога и человека. Но достижение этого идеала никогда не совершается полностью и это создает постоянное чувство стремления к идеалу. "Когда половая любовь вступает во вторую, высшую стадию и вместе с тем обретает религиозный характер, то и общность имущества, существующая между любящими и брачующимися, получает высшее значение... Но, вступая в союз любви, любящий и любимая отрекаются от своего личного, отдельного совершенства и вместе с тем составляют солидарную общность как в стремлении к такому совершенству, так и в чувстве боли от недостижимости все откладывающегося и в наслаждении отчасти достигнутом, так что процесс примирения становится для всех совместным..." {Там же. С. 554.}
В понятие "романтическая любовь" обычно включается постоянное стремление к совершенному идеалу, состояние постоянной влюбленности, мистическое поклонение женскому началу. В значительной мере это понимание любви было создано романтической поэзией, в особенности английской, создавшей культ идеальной, возвышенной любви. Этот культ характерен для поэзии Шелли и Байрона, которые переводили на поэтический язык идеи платонического эроса. Образцом такой любовной философии может служить, например, сонет Шелли "Философия любви":
Ручеек сливается с рекой,
А река - с могучим океаном,
Ароматный ветерок весной
Неразлучен с ласковым дурманом:
Одиноким в мире быть грешно. -
И, покорны высшему закону,
Существа сливаются в одно...
Что ж меж нами ставишь ты препону?
Видишь, к небу тянутся хребты,
А волна к волне спешит в объятья
И друг к другу клонятся цветы,
Словно к сестрам любящие братья;
И земля лежит в объятьях дня,
И луна целует гладь морскую, -
Но скучны их ласки для меня,
Если губ твоих я не целую!
Таким образом, создавалась универсальная философия и поэзия любви, которая составляет существенную сторону романтического мировоззрения. Теория романтиков была неразрывно связана с философией романтической любви, основанной на вечных поисках совершенства. Как отмечал в своем исследовании любви Д. Ружмон, "в немецком романтизме европейский ум вновь возвращается к смелым попыткам, предпринятым ранними мистиками: он принимает старую еретическую идею о том, что страсть и мысль посредством исключительного желания способны преодолеть вое ограничения и даже могут отрицать сам мир. В результате вновь был воссоздан миф, которому Вагнер придал форму конечного синтеза..." {Rougemont D. de Passion and Society. 1956. P. 222}
Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте:
|
