Товарищ не мог производную взять,

Мы получили диплом, деньги на проезд и начали готовиться к выезду в места предстоящей работы.

Студенческая жизнь уже была позади, я еще не думал о том, что со многими из моих товарищей я никогда не встречусь. Предвидеть будущее никому не дано. Вот по прошествии более полувека я перечитываю письма своих товарищей: Кости Хельдерт, полученные из Ленинграда, Вали Мотовой и Лии Алексанровой, которые учились в Казани, Коли Федосеева, написанные в городе Долинске

на Сахалине вспоминаю студенческие годы и кажется что я пережил лишь сон. Здание пединститута в г. Чебоксары в 1953 году.

В 1953 году после окончания физико-математического факультета Чувашского пединститута, имея диплом преподавателя математики в средних школах, получил направление работать в Камчатской области. В июне месяце перед выездом на Камчатку я приехал в родную деревню Дятлино. В это время приходили ко мне только что окончившие музыкальное училище молодые красивые девушки из нашей деревни Валя Осташкова и Тамара Чумакова. Они говорили, что Валя получила направление в Новокуйбышевск. Тамару оставляют работать в Чебоксарах, и будет певицей в филармонии. Тогда я не мог предположить, что она станет Заслуженной артисткой Чувашской республики и России. Через много лет, когда я вернулся в Чувашию, я мог ее видеть только на сцене, когда она исполняла арии из опер или необыкновенные мелодичные чувашские песни.

В это время в стране произошли события, которые сыграли огромную роль в истории страны. В это время мои родители жили очень плохо, дома не было даже проводного радио. Когда я вышел на улицу встретил Алексея Рожнова, который жил через дом от нас. Он был на четыре года старше меня, отслужил три года в Армии, но относился ко мне как к ровеснику, как к товарищу. Он подошел ко мне и говорит: «Ты знаешь, Петя, что Берия арестован, сейчас по радио говорят, что он враг народа, готовился захватить власть в стране». Я: «Ты Алексей не говори все это слишком громко, кто-нибудь услышит, это не приведет к добру». Алексей: «Правда, зайдем к нам домой, сам услышишь, что говорят по радио о нем». Мы зашли к нему домой, и я услышал сам о том, что Берия арестован, что он готовился совершать государственный переворот в стране, что репрессии, аресты, совершенные в стране, связаны с именем Берия, что в черных делах государственных органов виновен он - Берия. Я вспомнил анекдот, услышанный еще раньше при жизни Сталина. Этот анекдот рассказывали друг другу шепотом в узком кругу близких друзей. Я рассказал этот анекдот Алексею:

«Сталин потерял свою трубку, с которым не расставался. Об этом он сказал Берия как бы невзначай. Прошло несколько дней, и он нашел трубку на столе под бумагами. Встретившись с Берия, Сталин сказал: «Лаврентий Павлович, я вам говорил, что пропала моя трубка. Не беспокойтесь, я ее нашел». Берия: «Поздно Иосиф Виссарионович, трое признались, что украли Вашу трубку и расстреляны».

Через неделю я выехал из Дятлино. Провожал меня до станции Тюрлема мой младший брат Валерий. Извозчиком повозки, на которой ехали мы, был житель деревни Картлуево Камчаткин. Как получается в жизни. Я ехал на Камчатку, вез меня Камчаткин, а я еще не знал, что вся моя жизнь в дальнейшем будет связана с Камчаткой.

В этот же день пригородным поездом из Тюрлемы я прибыл в Канаш. Так в июле мы - выпускники нашего пединститута, направленные на работу на Дальний Восток, собрались на этой узловой станции. Из выпускников нашего института на Камчатку ехали мы впятером. Кроме меня ехали математик Эраст Ильин, физики Александр Андрианов, Александр Тимонин, Алексей Андреев. Через несколько лет с некоторыми из них я встретился. С Александром Андриановым встречался позже дважды в Петропавловске- Камчатском, с Эрастом Ильиным - в 1958 году в Чебоксарах, когда я приехал в этот город во время отпуска. Лет через 25 встретился с Алексеем Андреевым в Чебоксарах, находясь на курсах усовершенствования учителей.

Провожать меня приехала моя подруга Ольга Антонова, она работала в это время воспитателем в детском саду в поселке Кугеси. В последний год учебы в институте мы с ней ежедневно были вместе. Но судьба распорядилась так, что жизненные пути наши разошлись, хотя мы долго переписывались.

Через Казань без приключений мы доехали до Свердловска, где пересели на скорый поезд, идущий до Владивостока. Как мы ехали. Посмотрите кинофильм: «Поезд идет на восток». Все точно так же. Ехали через Омск, Новосибирск. Вспоминаю Сибирскую тайгу по обеим сторонам железной дороги. Порою утром на станции встречаются два поезда, идущие в разных направлениях, один идет на восток, другой на запад. Пассажиры в каждом поезде живут по своему времени. Остановился наш поезд на стации Тайга близ Томска. Время здесь, скажем, десять часов. На перроне много людей, город живет обычной жизнью, но для пассажиров, едущих из Москвы и других западных районов страны в это время шесть часов утра, они в это время спят, редко, кто проснулся, в вагонах нашего поезда тишина, окна вагонов закрыты шторами. А в вагонах поезда, идущего с Востока, кипит жизнь. Слышна музыка, детский плач, шум. Многие пассажиры вышли на перрон. Наш поезд тронулся и мы снова в пути. Помню, как подъезжали к городу Иркутск, сбивались, считая количество туннелей, которые мы проезжали, потом ближе к Байкалу проезжали станции Рассоха, Слюдянка. На этих станциях мы выходили из вагонов и покупали у местных жителей вареную картошку, помидоры и рыбу омуль горячего копчения. Мы, недавние студенты, не избалованные вкусной пищей с большим удовольствием ели все это. Разве можно забыть, как подъезжали к озеру Байкал. Испытывали восторг, и волнение когда поезд шел по карнизу склона параллельно берегу, так построена железная дорога. Далее забайкальские степи. Ведь мы не имели большого опыта в жизни, мало видели, могли только сравнивать с тем, что прочитали в книгах. Ведь тогда не было телевидения. Сейчас можно на экранах телевизоров видеть всю нашу планету, узнать обо всех событиях, происходящих на Земле. В то время я, видя Байкал, забайкальские степи мог только сравнить все, что видел с прочитанным об этих местах в книге Константина Седых «Даурия». Потом проехали Улан-удэ, долго ехали по долинам рек Хилок, Шилка. Забайкальские степи – казалось, что эта дорога бесконечна. В памяти станции Нерчинск, Ерофей Павлович, Сквородино, Уруша, Биробиджан.

На крыше вагонов нашего поезда ехала большая группа молодых людей, одетых в лохмотья. Ведь накануне была амнистия, как говорили «Ворошиловская амнистия». Возможно, эти молодые люди были освобождены по этой амнистии. Они спорили, кричали, играли в карты. Это была их жизнь, их интересы, поступки нам не понятны. При подходе нашего поезда к городу Чита их ожидала трагедия. Когда поезд приближался к небольшому мосту через речку, они были сбиты периллой арки, некоторые погибли на месте от сильного удара, кто-то получил тяжелую травму. Поезд был тотчас же остановлен. Когда я вместе с ребятами вышел из вагона увидел трупы погибших, которые лежали на рельсах. Несколько трупов спускали с крыш вагонов с помощью веревок. Это было первый психологический удар для нас. Мы были в шоке. Ведь мы думали о себе. Что ожидает нас впереди? Будет ли для нас обратная дорога?

Но мы ехали дальше. Когда подъезжали к Хабаровску, мы увидели, что река Амур вышла из берегов, насыпь железной дороги напоминала мост, по обеим сторонам железной дороги была вода. Если учесть что длина моста через Амур около семи километров, из-за того, что Амур вышел из берегов, нам казалось, что ширина реки здесь более десятки километров. Наш поезд уже приближался к Тихому океану. Теперь по обеим сторонам была Уссурийская тайга, проезжали станции Ружино, Шмаково, Уссурийск, Угловея. И, наконец, Владивосток. Мы воскликнули: «Здравствуй, Тихий океан».

Прибыв во Владивосток, мы обратились в краевой отдел народного образования. Работники этого государственного органа нас встретили дружелюбно, когда предъявили им направление Министерства просвещения. Нас устроили для временной жизни в свободные классные комнаты школы на «второй речке». Так называют один из районов города. Пока мы жили во Владивостоке, ежедневно на трамвае добирались от «второй речки» до морского порта, откуда мы должны были ехать еще дальше по воде.

Через десять дней мы уже ехали на огромном корабле - лайнере «Азия» по Японскому морю, по Тихому океану. Другого способа добираться до Петропавловска-Камчатского в то время не было. Бескрайное море, волны огромной высоты- все это и волновало, и пугало нас. Пролив Лаперуза - слева остров Сахалин, справа остров Хоккайдо Японии. Корабль, не смотря на огромные размеры, на волнах качался как щепка так, что больше половины пассажиров лежали бледные от тошноты и рвоты, не было способа избавиться от этого. Как говорили: наш корабль попался в полосу мертвой зыби. На этом корабле многие возвращались на Камчатку из отпуска. Случались и «казусы». Вот на палубе спорят мужчины не из робкого десятка, захмелевшие от выпитой водки. Один из них, жестикулируя, кричит, что ему ничего не стоит броситься в океан и поплыть к берегу. Действительно пьяному море по колено. Конечно, окружавшие его «братья» смеются. Он: «Не верите? Я готов поспорить с кем угодно на три литра водки». Кто-то протягивает ему руку, говоря: «Давай поспорим». Он вдруг сбросил с себя телогрейку и прыгнул с борта вниз в соленую воду океана. Что тут началось. Слышно: «человек за бортом». Потом спустили на воду шлюпку. Матросам, находящимся на шлюпке не видно этого безумца. Корабль уже ушел далеко от шлюпки и сумасшедшего храбреца. Капитан корабля, находясь в капитанской рубке, с помощью мегафона громко командовал моряками, находящимися на шлюпке, направляя их к плавающему человеку. Все-таки матросы вытащили его на шлюпку, а шлюпку подняли на палубу с помощью тросов. Я видел как матросы, ударяя кулаками под ребро, увели мокрого мужчину в служебную каюту. Тотчас же создали представительную комиссию из членов команды корабля и пассажиров. Установили личность уже протрезвевшего «храбреца», составили акт о наложении огромного штрафа за простой судна, ведь корабль на поиск и спасение этого безумца потерял почти пол дня хода. Матросы говорили: «когда наша шлюпка подплывала к нему, он еще от шлюпки плыл дальше, размахивая руками». Акт о наложении штрафа решено было направить в предприятие, где работал эта бедняга, чтобы взыскать установленную сумму штрафа.

Потом Корсаков, порт на острове Сахалин, где некоторых пассажиров доставили до берега на небольших морских катерах, на катерах-плоскодонках, а мы поплыли дальше по Тихому океану. Мы все пятеро ехали в одной каюте второго класса, было очень комфортабельно, удобно. Для каждого было отдельное спальное место. В каюте мы могли принять ванну с морской водой. Мы такой возможностью, конечно, воспользовались. Обедали и ужинали в ресторане, выходили на палубу, чтобы увидеть бесконечные водные просторы. Когда мы все это увидим снова? Будет ли для нас обратная дорога?

От Владивостока до Петропавловска-Камчатского мы добирались четыре дня. И вот мы, минуя величественные скалы «Три брата», которые возвышаются над водой, вошли в Авачинскую бухту, в самую удобную бухту на нашей планете. Здесь наш огромный корабль причалил в морском порту. В начале августа 1953 года я впервые ступил на Камчатскую землю. Было тревожно. Снова вопрос для себя. Вернусь ли я когда-нибудь назад в Чувашию?

В Камчатском Облоно нас встретили тоже очень дружелюбно. Сотни молодых людей в то время свою трудовую деятельность – трудовую биографию начинали здесь - на краю Земли, на краю нашей страны. Говорили, что Камчатка является кузницей кадров для нашей страны. Здесь молодые люди после учебы в ВУЗах и техникумах проходили практику, получали первые навыки работы. Кроме нас пятерых приехало сюда много молодых специалистов с дипломами педагогов, медиков, юристов, агрономов, ветеринаров. Вместе с нами были выпускники Московских, Ленинградских, Хабаровских, Новосибирских, Томских, Ивановских ВУЗов. Нас опять устроили для временной жизни в одной из школ Петропавловска в районе судоремонтной верфи. Нас молодых специалистов с дипломами педагогов взял под опеку инспектор по кадрам Облоно Евгений Иванович Головин, знающий всю Камчатку, человек, имеющий большой жизненный опыт. В Облоно я получил назначение в Тигильское педучилище преподавателем математики. Педучилище это находилось в райцентре Корякского автономного округа на севере Камчатского полуострова, почти в километрах тысячи от Петропавловска. Около месяца прожили тогда мы в Петропавловске, изучили весь город. Город этот расположен на берегу Авачинской бухты, узкой полосой тянется по берегу несколько десятков километров. С трех сторон город окружают сопки Никольская. Петровская и Мишенная. Никольская сопка образует полуостров в Авачинской бухте. Петровская сопка - а эта, пожалуй, не сопка, а гора, которая окружает город и тянется на десятки километров. На северной стороне находится красивая конусообразная сопка Мишенная. Я вместе со своими друзьями поднялся на вершину этой сопки Мишенной, откуда смотрел на Авачинскую бухту, на это чудо природы. Через Авачинскую бухту видны снежные вершины вулканов. По Петровской сопке от «Халактырки», так называют один из районов пригорода, до Судоремонтной верфи прошли пешком, преодолевая всевозможные преграды, созданные природой. На Никольской сопке, невысокой, бывали почти ежедневно. Здесь расположен парк культуры и отдыха, есть не плохие столовая и ресторан, где мы часто обедали. Позже здесь построили телецентр, телебашню. С любого места города видны величественные творения природы - высокие Камчатские сопки, снежные вершины остроконечных сопок - вулканов, горные системы. Через Авачинскую бухту видны сопки вулкана Опал, вулкан Корякская сопка, снежные вершины гор Ганальского и Малкинского хребтов.

Мои товарищи, получившие направления в различные школы, начали по одному выезжать в свои поселки. Александр Тимонин выехал на попутном корабле в село Тиличики, в райцентр Олюторского района Алексей Андреев вылетел самолетом в село Усть-Камчатск. Александр Андрианов на грузовом судне выехал в село Ича Соболевского района. Мы с Эрастом Ильиным должны были ехать в Тигильский район. Эраст в село Палану, а я в село Тигиль. Каждого из своих товарищей провожали так, как это принято. Через неделю как мы проводили Александра Андрианова, вдруг ночью как призрак в дверях стоял он в своем лыжном костюме, мокрый, как ощипанная курица. Мы поняли, что с ним случилось что-то ужасное. Оказалось, что их небольшое судно наскочило на подводные камни и утонуло недалеко от берега. Всем пассажирам удалось спастись на шлюпках. Он рассказал, что он только успел вытащить из чемодана документы и диплом об окончании института. Дня три они находились на берегу в безлюдном месте, жгли костры, питались рыбьими консервами, которые им удались снять с тонущего судна. Через три дня проходящее мимо какое-то рыболовное судно доставило их обратно в Петропавловск. Впоследствии пароходство заплатило полную стоимость всех утонувших, потерянных вещей пассажирам. Причем список потерянных вещей с указанием их стоимости составляли сами пассажиры. Они могли в этом списке написать все, что в голову взбредет, независимо от того, была ли это вещь среди утонувших вещей или нет. Но в то время наши люди были так воспитаны, что никому в голову не приходили мысли включить в список что-то лишнее, чего они не имели.

Находясь в Петропавловске, мы начали волноваться успеем ли до первого сентября, до начала учебного года, прибыть в села, где мы должны были работать. Только 30 августа мы выехали из Петропавловска на грузовом судне Бородино. Опять, проплыв мимо величественных островов-скал “Три брата”, вышли в Тихий океан. Обогнув Камчатский полуостров с юга, вышли в Охотское море. Помню: в проливе справа мыс Лопатка, самая южная точка Камчатки, слева остров Шумшу, самый северный остров Курильской гряды. И мы вышли в Охотское море, в самое “коварное” море для меня, может, не только для меня. Ехали на палубе под твиндеком от дождя и брызг морской воды восемь дней. Вместе со мной был направленный в Палану Эраст, было много молодых людей, с которыми впоследствии я встречался не раз или работал вместе. Морская качка корабля во время шестибального шторма. Кто не пережил это, тот не знает что это такое. Мы молодые люди - парни и девушки с утра до вечера пели однообразно: «День пройдет, настанет вечер, пройдет вечер будет ночь. Ночь пройдет, настанет утро, пройдет утро будет день». И снова, и снова, десятки раз. Выпускники Хабаровских ВУЗов пели: «Шуми Амур, шуми наш батюшка - таежная река...»

В восьмой день хода наше судно бросило якорь около устья реки Тигиль, которая впадает в Охотское море, в десяти километрах от берега. На плоскодонных катерах-баржах нас доставили на берег. Здесь мы расстались с Эрастом, он поплыл дальше. До села Тигиль надо было ехать еще пятьдесят километров по реке с таким же названием. На морском катере во время прилива мы доехали до перевалочной базы, которая называются Яры. Здесь были только склады для товаров, которые доставлялись сюда тем же путем, которым добирались мы. Жил в Ярах только один старый человек - сторож. Когда мы сошли на берег, к нам подошел старик. Он спокойным тихим голосом спросил: «Откуда детки едете?» Мы молодые люди для него были детками. Каждый из нас сказал о том, с каких мест приехал сюда на север Камчатки. То же самое этот старик спросил у меня. Я ему: «Я из Чувашии, с берегов Волги». После моих слов мне показалось, что с ним что-то необычное произошло, что он взволнован. Я слышу его слова: «Я тоже из Чувашии». Из слов этого старика я узнал, что он Христофор Андреев, высланный царскими властями в прошлом веке, когда он был еще молодым человеком на поселение в эти края. В молодости он жил в Казани, хорошо знал семью Ульяновых, дружил с их детьми. Особенно был близок с Дмитрием. В то время он был рассыльным в Федосеевской группе молодых революционеров, распространял листовки. Вместе с группой молодых студентов Казанского университета был арестован и решением суда выслан на поселение на Камчатку. Это было в 1888 году. Ведь я встретил его в 1953 году. Следовательно, я встретил его через 65 лет. Если в то время он был юношей, сейчас передо мной стоял старик возрастом более 80 лет. Все эти годы жил в изоляции от внешнего мира, не знал, что произошло в нашей стране. А я ему: «Помнишь ли ты чувашский язык?» Он в ответ: «Помню, сакор - это хлеб» (Хлеб по-чувашски сьакор}. Он расспрашивал у меня о семье Ульяновых. Говорил что-то о молодом В.И.Ленине. Опять он: «Дмитрий хоть у них сейчас жив?» Я ему: «Дмитрий умер в 1943 году». Он даже об этом не знал. Опять молчание и глубокий вздох. Потом я встречал его изредка в селе Тигиль. Встречаясь со мной, тихо говорил: «Как дела, земляк?» Был у него приемный сын Семен Трапезников из числа аборигенов, который впоследствии забрал его к себе еще дальше от Тигиля. Позже я узнал, что он умер и похоронен в селе Сопочном Тигильского района.

Я вернусь к своему повествованию. Итак, мы доехали до Яров. Помню, что сторож Христофор нас угощал мясом и жиром морских зверей нерпы и лахтака. Конечно, вкусовые ощущения для нас, людей живших в иных условиях, были не приятны. Позже мне иногда приходилось лакомиться жаренными лахтажьими ластами, нерпичьим жиром – мне казалось, что все это вкусно.

Из Яров нас везли уже на батах, на своеобразных лодках. О батах я еще напишу. Чтобы на одном бату сидеть и плыть, отталкиваясь шестами от дна реки, нужно иметь особую психологию, особые нервы. Можно моментально опрокинуться, оказаться в воде. Но нас везли на плоту, спаренных из двух батов. Четверо молодых людей, они оказались студентами педучилища, где мне предстояло работать. Шестами толкали наш плот против бурного течения реки недалеко от берега. О реках Камчатки я еще напишу еще не один раз. Вот о батах мне хочется написать сейчас хоть немного.

Вот что говорил позже камчадал Анатолий Артимонович Пенизин о том, что собой представляет этот бат, как изготовить бат. Вот его слова: “Чтобы сделать бат, нужен тополь длиной до девяти метров. Колоду из тополя нужно долбить теслом, сделать изделие похожее на корыто, доводить толщину до пяти сантиметров, сделать опорки и разводить его этими опорками. В процессе работы наполнить его водой, накаливать камни на костре и бросать эти накаленные камни в воду, пока вода не станет горячей и постепенно разводить, расширить изделие так, чтобы получилась длинная лодка. А чтобы дерево не раскололось в процессе работы, на концах укрепляют кольца. Получается бат большой вместимости, чтобы выдержал груз до семисот килограммов. Я учился делать бат у мастера Григория Гавриловича Федотова из Седанки-Оседлой. На одном бату могут ехать по два-три человека". Николай Васильевич Шемаев говорит так: «Раньше по реке катера и моторные лодки не ходили. Мы грузы возили на батах от Яров до Тигиля. Вверх против течения идешь по реке, толкая бат шестами об дно. С грузом «паромят» по два или три бата. В большинстве случаях жители едут на одном бату. Такой бат напоминает велосипед, плывущий по воде, можно в любой момент опрокинуться, хотя бат должен быть остойчивым. Остойчивость бата зависит от мастера-изготовителя». На вопрос, часто переворачиваются на батах, Николай говорит: «Старики не умели плавать, но они никогда не «опрокидовались». А молодые «сколь-угодно» (так говорил Николай) тонули». Кому угодно? Об этом не говорил Николай. Надо помнить, что на борт бата не только садиться, даже касаться опасно. Тонут в реке многие, потому что вода в них ледяная, холодная, ибо течет талая вода с гор, невероятно сильно течение, особенно весной и осенью.

ЧТО ТАКОЕ УВЕРЕННОЕ ПОВЕДЕНИЕ В МЕЖЛИЧНОСТНЫХ ОТНОШЕНИЯХ? Исторически существует три основных модели различий, существующих между...

ЧТО И КАК ПИСАЛИ О МОДЕ В ЖУРНАЛАХ НАЧАЛА XX ВЕКА Первый номер журнала «Аполлон» за 1909 г. начинался, по сути, с программного заявления редакции журнала...

Конфликты в семейной жизни. Как это изменить? Редкий брак и взаимоотношения существуют без конфликтов и напряженности. Через это проходят все...

Что способствует осуществлению желаний? Стопроцентная, непоколебимая уверенность в своем...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: