Это просто — как раз, два, три

Очень смешная история, рассказывающая о ранних студенческих экспериментах Фейнмана — с собой, своей пишущей машинкой и своими приятелями-студентами — для выяснения загадки счета и времени.

Когда я был ребенком и рос в Фар-Рокавей, у меня был друг Берни Уокер. У каждого из нас дома были «лаборатории», и мы в них проделывали различные «эксперименты». Однажды мы что-то обсуждали — в то время нам было лет одиннадцать-двенадцать, — и я сказал:

— Мысли ничего не означают, кроме внутреннего разговора самого с собой.

— Ну да? — сказал Берни. — Представляешь дурацкую форму коленчатого вала в машине?

— Да, а что?

— А то. Как ты его опишешь, если разговариваешь сам с собой?

Так я узнал от Берни, что мысли могут быть зримыми, равно как и словесными.

Позже, в колледже, я начал интересоваться природой снов. Я удивлялся, как можно видеть так реально, как будто свет попадал на сетчатку глаза, а глаза в это время закрыты: нервные клетки на сетчатке стимулируются каким-то другим способом — возможно, самим мозгом — или мозг обладает «отделом суждения», который активизируется во время сна? Меня никогда не удовлетворяли ответы на подобные вопросы в психологии, и я очень заинтересовался, как работает мозг. Вместо чего-то разумного рассказывали всяческие байки про интерпретацию снов.

Когда я учился в аспирантуре в Принстоне, вышла глупейшая статья по психологии, которая вызвала широкую дискуссию. Автор решил, что «ощущением времени» в мозге управляет химическая реакция, включающая железо. Я тогда подумал про себя: «Откуда, черт возьми, он это взял?»

А идея пришла к нему следующим образом. У его жены была хроническая лихорадка, которая то затухала, то возобновлялась. Как-то ему пришла в голову идея проверить ее ощущение времени. Он измерил «протяженность ее секунды» (не глядя на часы) и проверял, сколько времени у нее займет счет до 60. Он заставлял бедную женщину считать целый день и, в конце концов, обнаружил, что, когда лихорадка усиливалась, она считала быстрее, когда ослабевала — медленнее. Поэтому, подумал он, то, что управляет в мозге «ощущением времени», должно двигаться быстрее в лихорадочном состоянии и наоборот.

Будучи весьма «ученым» парнем, психолог знал, что скорость химической реакции меняется с окружающей температурой по некоторой формуле, зависящей от энергии реакции. Он измерил разницу в скорости счета своей жены и определил, как температура меняется со скоростью. Затем попытался найти химическую реакцию, скорость которой меняется с температурой так же, как скорость счета его жены. Он нашел, что реакции, содержащие железо, подходят лучше всего. Отсюда он сделал заключение, что ощущение времени его жены управляется химической реакцией, происходящей в ее организме, которая включает железо. Мне все это показалось вздором — так много звеньев могли оказаться неправильными в его длинной причинной цепочке. Но напрашивался интересный вопрос: что действительно определяет «ощущение времени»? Когда вы пытаетесь считать равномерно, от чего зависит скорость счета? И что внутри вас может изменить эту скорость?

Я решил провести исследование. Я начал считать секунды, естественно, не глядя на часы, — до 60 в замедленном равномерном ритме: 1, 2, 3, 4, 5… Когда я досчитал до 60, прошло только 48 секунд, но это меня не беспокоило: проблема заключалась не в точном совпадении с минутой, а в счете с постоянной скоростью. В следующий раз я досчитал до 60 за 49 секунд. В следующий — за 48. Потом — за 47, 48, 49, 48, 49… Итак, я обнаружил, что считаю с почти постоянной скоростью.

Теперь я сидел, не считая, и ждал, пока, по моим ощущениям, пройдет минута; это оказалось очень неравномерно — результат все время менялся. Следовательно, я убедился, что оценивать минуту исключительно угадыванием плохо. А считая, результат получается весьма точным.

Теперь я знал, что могу считать с постоянной скоростью, и тут же возник следующий вопрос — что влияет на скорость?

Может быть, это связано со скоростью биения сердца. Тогда я стал бегать туда-сюда по лестнице, чтобы сердце забилось быстрей. Потом я вбежал в свою комнату, плюхнулся на кровать и досчитал до 60.

Я пытался также бегать вверх-вниз по лестнице и считать про себя.

Ребята видели, как я бегаю, и хохотали: «Что ты вытворяешь?»

Я не мог ответить — я же не мог говорить, считая про себя — выглядел я полным идиотом, продолжая бегать взад-вперед по лестнице.

(Ребята в аспирантском колледже уже привычно смотрели на меня, как на идиота. Как-то раз, например, один малый ввалился ко мне в комнату — я забыл запереть дверь во время «эксперимента» — и обнаружил меня в кресле — я надел тяжелый овчинный тулуп и высунулся в широко открытое окно в жуткую зимнюю стужу, в одной руке я держал кружку, а другой перемешивал в кружке жидкость. Я заорал: «Не мешай мне! Да не мешай же!» Я перемешивал желе «Джелло» и наблюдал: мне было любопытно узнать, как будет коагулировать желе на холоде, если оно все время движется при перемешивании.)

Так или иначе, после разных комбинаций бега по лестнице и погружения в постель — сюрприз! — скорость биения сердца не оказывает никакого влияния. После тяжелых пробежек я установил, что с температурой это тоже никак не связано (хотя и знал, что температура не повышается во время эксперимента). В конце концов я не смог найти больше ничего, что влияло бы на скорость счета.

Бег по лестнице — весьма скучное занятие, и я начал считать во время выполнения разных действий. Например, когда я носил вещи в прачечную, нужно было заполнить квитанцию, указав, сколько сдаешь рубашек, трусов и тому подобное. Я мог написать 3 в графе «трусы», 4 в графе «рубашки», но никак не мог пересчитать свои носки. Их было так много: я уже пользовался своей «счетной машинкой» — 36, 37, 38 — все носки передо мной — 39, 40, 41… Как же пересчитать носки?

Нашел! Я могу рассортировать их по геометрическому узору — с квадратами, например: пара носков в одном углу, пара — в другом, пара — поверх этих, и пара — поверх тех — всего 8 носков.

Я продолжал игру с пересчитыванием узоров и пришел к заключению, что я могу считать строки в газетной статье, группируя строки в структуры 3, 3, 3 и 1 — получим 10; потом 3 одной структуры, 3 — другой, 3 — третьей и еще одна — будет 100. Я начал таким образом использовать газеты. После того как я досчитал до 60, я знал, в какой структуре я находился, и мог сказать: «Я дошел до 60, и это соответствует 113 строкам». Я обнаружил, что мог даже читать статьи, пока считал до 60, и это никак не влияло на скорость! Фактически я мог делать что угодно и одновременно считать про себя — только когда не разговаривал с кем-нибудь вслух.

А печатать на машинке — копировать слова из книги? Я и это мог делать, но это ограничивало мое время. Я был воодушевлен: я все-таки найду что-нибудь, что влияет на скорость моего счета! Я начал новые исследования.

Я продвигался вперед, печатая достаточно быстро простые слова, и одновременно считал про себя 19, 20, 21, опять печатал и считал 27, 28, 29 — пока — что за черт, не могу подобрать слова? Нашел — и опять считаю 30, 31, 32 и так далее. Когда я досчитал до 60, я опаздывал.

После некоторого самоанализа и дальнейших наблюдений я представлял, что должно случиться: я прерву счет, когда у меня будут затруднения со словом, требующим «больше мозгов». Моя скорость счета не падала, правда, сам счет время от времени прерывался. Счет до 60 стал совершенно автоматическим, и впервые я не заметил, что он прервался.

На следующее утро за завтраком я сообщил результаты своих экспериментов двум ребятам за столом. Я рассказал им обо всем, что мог делать, пока считал про себя, а также о единственной вещи, которую не мог совместить со счетом — одновременно с кем-то разговаривать.

Один из ребят, Джон Таки, сказал: «Я не верю, что ты можешь читать, и не вижу причин, по которым ты не можешь разговаривать. Держу пари, что ты можешь разговаривать, когда считаешь про себя, и не можешь при этом читать».

Я продемонстрировал обратное: ребята дали мне книгу, и я читал ее какое-то время, пока считал про себя.

Когда я дошел до 60, завопил: «Ну! 48 секунд — мое обычное время». И рассказал им, что успел прочитать.

Таки был изумлен. После того как мы проверили несколько раз его стандартное время счета до 60, он произнес: «У Мэри есть маленькая овечка; я могу сказать все, что хочу, это не имеет значения; не знаю, что тебя беспокоит», — тра-та-та, тра-та-та — и, в заключение — о'кей! Он отбивал ритм прямо на носу! Я не мог этому поверить!

Мы немного об этом поговорили и кое-что поняли. Выяснилось, что Таки считал другим способом: он мысленно видел ленту с проходящими по ней номерами. Он мог говорить: «У Мэри есть маленькая овечка» — и наблюдал за лентой. Теперь было ясно, он «смотрел» на свою проходящую мимо ленту, поэтому он не мог читать, а я говорил сам с собой, когда я считал, и поэтому не мог разговаривать.

После этого открытия я пытался найти способ, как читать вслух во время счета, но никто из нас этого сделать не смог. Я решил, что я должен использовать часть своих мозгов, которые не взаимодействуют с отделами зрения и речи, И мне пришло в голову использовать пальцы, так как они связаны с ощущением осязания.

Вскоре я преуспел в счете при помощи пальцев и одновременно читал вслух. Но я хотел, чтобы весь процесс был ментальным, а не опирался на физическую деятельность. То есть я пытался представить ощущения своих пальцев, движущихся, пока я читаю вслух.

В этом я так и не преуспел. Я подумал, что это потому, что я недостаточно тренировался; но это было попросту невозможно — я никогда не встречал никого, кто умел бы это делать.

Гаки с его опытом открыл мне глаза: в головах разных людей происходят совершенно разные процессы, когда они думают, что делают одни и те же вещи, даже такие простые, как счет. Вы объективно, извне, можете проверить, как работает мозг: не нужно спрашивать человека, как он считает, и опираться на его наблюдения над самим собой; вместо этого наблюдайте за тем, что он может и чего не может, пока считает. Это абсолютная проверка. Нет проверки вернее и хитроумнее.

Естественно объяснить идею в терминах того, что уже есть у вас в голове. Концепции нагромождаются одна на другую. Эта идея выражается через ту идею, а та — через другую, которая рождается из эксперимента со счетом, а он может оказаться таким разным у различных людей!

Я часто думаю об этом, особенно когда учу понятные лишь немногим методики, как, например, интегрирование функций Бесселя. Когда я вижу уравнения, я вижу значки в цвете — сам не знаю почему. Когда я читаю лекции, я вижу странные картинки функций Бесселя из справочников Джанке и Эмде со светло-золотистыми j, фиолетово-синеватыми n и темно-коричневыми х, порхающими вокруг. И я удивляюсь, какого черта эти х должны походить на моих студентов.

Что будет с Землей, если ось ее сместится на 6666 км? Что будет с Землей? - задался я вопросом...

Живите по правилу: МАЛО ЛИ ЧТО НА СВЕТЕ СУЩЕСТВУЕТ? Я неслучайно подчеркиваю, что место в голове ограничено, а информации вокруг много, и что ваше право...

ЧТО ПРОИСХОДИТ ВО ВЗРОСЛОЙ ЖИЗНИ? Если вы все еще «неправильно» связаны с матерью, вы избегаете отделения и независимого взрослого существования...

ЧТО И КАК ПИСАЛИ О МОДЕ В ЖУРНАЛАХ НАЧАЛА XX ВЕКА Первый номер журнала «Аполлон» за 1909 г. начинался, по сути, с программного заявления редакции журнала...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: