Глава 7. Мюзикл как дивная мечта, или Как стать первым

Мечта любого театрального композитора – это мюзикл. Не буду скрывать, и у меня она есть. Тем более что в моей копилке существуют постановки, которые условно можно отнести к этому жанру: спектакли для детей «Муха-Цокотуха» и «Детектив на перекрёстке». Кому-то может показаться, что это несерьёзно, но я расцениваю их как подступы, начало, которое вполне способно вырасти в большую работу. Мюзикл давно пытается завоевать российскую сцену. Мне кажется, что эти попытки были бы успешнее, если бы мы не копировали, пусть даже лучшие, бродвейские образцы, а создавали бы нечто своё. Я имею в виду и темы, и богатство нашей музыкальной палитры. Если всё, чем мы владеем, помножить на зрелищность мюзикла, от публики не будет отбоя, от молодёжной уж точно. Спектакли, в которых сценическая активность музыки возрастает многократно, в которых музыка современных стилей становится организующим началом и главной эмоциональной составляющей, легко найдут путь к зрителю. Мне, как вы понимаете, это особенно интересно, ведь мюзикл предполагает следование постановщика за композиторской мыслью. Вот уж где можно стать «первым лицом» и диктовать режиссёру концепцию спектакля!

К сожалению, постановка мюзикла – очень затратная идея, требующая немало финансовых, технических средств, особой подготовки актёров. И конечно, режиссёра, готового идти за композитором. Замысел такого спектакля зреет. Есть достойный сюжет, музыкальная концепция, определены стиль и жанр. Но всё это пока моя внутренняя работа. Недавно идея была озвучена, теперь слово за театром, готовым к такой масштабной постановке.

Глава 8. Растяни меха, гармошка, или Как я стал актёром

Теперь, когда за плечами немалое число постановок, это звучит смешно, но мой приход в театр в самом начале 90-х был продиктован, можно сказать, меркантильными соображениями. Я решил добавить хоть малую толику к зарплате филармонического артиста – подработать в драматическом театре концертмейстером. Тут кстати пришлось приглашение театра «Нур», где Байрас Ибрагимов затевал целую программу постановок по произведениям татарской классики. Предполагалось живое исполнение музыки, без фонограмм. А как находиться на сцене рядом с артистами драмы и не быть чужеродным предметом?! Тут или актёрская выучка нужна, или органика. Приходилось искать свои способы существования в несвойственной мне роли. Мои «творческие мучения» как актёра были совсем нешуточными! Хорошо, что у меня был «спасательный круг» – мой баян. С ним поначалу и находился я в партнёрстве. Выходить на сцену в спектаклях приходилось всё чаще и чаще, поневоле надо было осваивать на практике мастерство актёра. Живой инструмент на сцене – совсем другая энергетика. Режиссёры охотно используют его, особенно когда рождается постановка, где всё должно быть психологически обосновано. Ведь порой запись может и разрушить атмосферу спектакля.

За эти годы у меня набралось порядка шести ролей. А самая удачная, на мой взгляд, – это гармонист Маратка в «Грозе» Молодёжного театра. Персонаж был придуман в ходе работы. Режиссёр Ирина Зубжицкая (г. Санкт-Петербург) непременно хотела использовать баян, и мой герой должен был присутствовать на сцене в течение всего спектакля. Постепенно нашёлся и образ скромного, всё понимающего, бессловесного «мужичка с гармошкой», и его пластическое решение. Говорят, что самое трудное для актёра – это существовать на сцене без текста. Я это испытал на себе (с текстом как-то не приходилось). Подтверждаю, действительно трудно. Но мне помогает полное погружение в сюжетные перипетии спектакля и природная способность сопереживать пусть даже вымышленным судьбам героев, словом, всё по Станиславскому: вера в предлагаемые обстоятельства. Так я нашёл свои пристройки в «создании драматических образов». Шутка, конечно, но в ней большая доля правды.

Глава 9. «Ноктюрн на флейте водосточных труб...»

Вот я всё твержу: атмосфера, атмосфера… Представляю, как будет мучиться редактор! Будет думать, морща лоб: «Атмосфера. Это тавтология или терминология?». А это самое главное в спектакле. Она может быть какой угодно, но она должна быть. Это воздух времени и места, в котором живут люди, погружённые в события и обстоятельства. И окружающий их мир звуков – важная часть атмосферы. Я человек театральный. Понимаю, что от композитора ждут целостный музыкальный образ, эту самую пресловутую атмосферу, помогающую актёру жить судьбой персонажа. До работы в студии много времени провожу на репетициях, вживаюсь в будущий спектакль, впитываю токи, идущие от режиссёра, актёров, сценографии. В этом процессе «включается» моё мелодическое и гармоническое мышление: рождается музыка, которая звучит во мне и рвётся наружу. Как это происходит? А вот как, например, на репетиции «Доходного места» А. Островского. В сцене бестолковой суеты клерков некоего департамента просто напрашивалась песня. Стиль песни подсказала игра актёра Марата Сайфуллина. Его Юсов был крючкотвором-бюрократом с алчным взором и мерзкими ужимками, которым очень подходила рваная джазовая мелодия с короткими музыкальными фразами.

Никогда не забуду случай, связанный со спектаклем «Птицы возвращаются в гнёзда» по пьесе Шамиля Рахматуллина. Это было в самом начале карьеры театрального композитора. Работа у меня не клеилась, я пошёл к режиссёру Борису Манджиеву отказываться. А он заставил меня сесть у края сцены с инструментом и смотреть, как работает Тансулпан Бабичева. Она репетировала роль человека, оказавшегося на обочине жизни, попросту говоря, роль бомжихи. Тансулпан запела «Ах, ты степь широкая…», и у меня родилась идея, ставшая музыкальным решением. И хотя эта песня в спектакль не вошла, она дала толчок. Дело пошло!

Придя в театр, я ведь не помышлял о композиторстве. Правда, у меня было написано несколько удачных песен, но голова от этого не кружилась. Так, посетила легкокрылая муза, немного везения… К моменту первых театральных проб я уже хорошо понимал, что значит музыка в микрокосме спектакля. Странно, но режиссёры верили в меня больше, чем я сам. Спасибо им за эту веру. А вообще-то я благодарен судьбе за то, что она подарила мне театр, без которого я не мыслю свою жизнь.

Этот эскизный портрет был бы не вполне достоверным, если бы мы дали возможность увидеть нашего героя лишь с одной стороны. Кто, как не соратники, мог бы добавить недостающие штрихи к эскизу? К нашей радости, режиссёры с удовольствием откликнулись на предложение сказать несколько слов о Ришате Сагитове. Сами напоминали о назначенной встрече, с готовностью подыскивали удобное для разговора время, охотно делились впечатлениями. Им слово.

– Наше сотрудничество с Ришатом началось в 1991 году в театре «Нур», куда он пришёл работать баянистом. За прошедшие с того времени годы он превратился в великолепного музыканта, прекрасного композитора, оригинального аранжировщика. Сегодня он один из самых востребованных авторов, пишущих для театра. А для успеха в этой сфере надо иметь особое чутьё, уметь разбираться в драматургии, ощущать конфликт и нерв драматического текста. Ришат обладает этими качествами в полной мере. Из многих наших совместных работ хочу рассказать о двух особенно дорогих. Это «Любовь окаянная» и «Легионер».

В «Любви окаянной» мне хотелось исследовать состояние человека, который ни на минуту не может забыть своё прошлое, преследующее его как навязчивый кошмарный сон. Действительность в этой истории должна была быть искривлена ровно настолько, чтобы создавалась иллюзия ирреальности происходящего, как бы подвешенности персонажей между небом и землёй. Нужна была особая атмосфера, в которой состояние героев, близкое к болезненному, было бы психологически оправдано. И эта задача была озвучена композитору. Но то, что предложил Ришат, превзошло все мои самые смелые ожидания. Он создал целую симфонию звуков: пульсации, звоны, эхо, трепетание воспалённого сознания. Он подобрал такие тембры, нашёл такие способы звучания инструментов, что музыка стала осязаема. Казалось, её можно было даже пощупать. Она была влажной, текучей, обволакивала людей и предметы мистическим туманом. Именно через музыку удалось выразить квинтэссенцию срединности существования героев, сущность жизни между сном и явью.

«Легионер» – совсем другая тема, иная история. Пьеса З. Хакима абсолютно реалистична и по жанру близка к народной драме. Ришат создал музыку, предельно точно погружённую в эпоху, стиль и жанр пьесы. Кроме лейтмотивов были написаны несколько песен. На первый взгляд песни были слишком просты, но в контексте спектакля они обнаруживали свою атмосферную глубину, драматизм и необыкновенную мелодичность. Так мелодичны бывают только истинно народные песни. Мне кажется, что в них Ришат вплотную приблизился к жемчужинам песенного фольклора, каким-то немыслимым образом сумел выразить в мелосе своих песен дух и характерные черты многовековой татарской музыкальной культуры. Эти песни, их смысловое значение в атмосфере спектакля помогли острее выявить природу конфликта, более выпукло и драматично выстроить отношения между героями. Они стали эмоциональным камертоном всей постановки.

Тансулпан Бабичева, актриса, педагог, режиссёр:

– У меня никогда не возникал вопрос, кого, кроме Ришата Сагитова, можно пригласить для написания музыки в моих спектаклях. Более театрального композитора просто не найти. Ришат никогда не пишет отвлечённую музыку. Творя музыкальный образ, он идёт от событий пьесы, от сценического действия и создает атмосферу, в которой полнокровно живут персонажи. Многие музыкальные оформители из одной постановки в другую ведут свою собственную линию, а Ришат может быть разным, таким, каким необходимо быть для спектакля, может работать в любом стиле. В моей постановке пьесы Т. Гариповой «Гильмияза» Ришат мастерски разработал тему одноименной песни в стиле фолк-рок, звучавшую как варьируемый лейтмотив. В финале она была аранжирована как мощный хорал, завершавший историю на высокой патетической ноте.

Он всегда работает с полной отдачей. Вот хотя бы одна из последних наших работ – спектакль «Асылъяр» в Уфимской академии искусств. Это была уже третья работа Ришата над популярной драмой М. Файзи. Можно было бы в чём-то и повториться. Но не таков Ришат Сагитов. Он создал новые версии аранжировок и оркестровок хорошо знакомой музыки С. Сайдашева. В его аранжировке звуки музыки возникали как бы из звенящего воздуха, словно это было дыхание самой природы. Отмечу особо, Ришат совершенно бескорыстно сделал огромный объём работы. И вовсе не от нечего делать: в это же время он работал над большим проектом в профессиональном театре.

Музыка Ришата так органично вошла в мою жизнь, что кажется, мы с ним были знакомы всегда. Его природная деликатность и чуткость отражается в работе. Ришат – человек тонкой души и щедрого таланта, сотворчество с которым истинное наслаждение.

– Особенно памятны две работы, которые стали этапными и для меня, и для Ришата. Первая из них – постановка пьесы Н. Гаитбаева «Любви все возрасты покорны» в Башкирском академическом театре. В ней были заняты актёры старшего поколения – профессионалы высокой пробы, наши знаменитые гитисовцы, выпускники 57-го года. В их отношении к молодой постановочной команде сквозил лёгкий скепсис. Работа складывалась непросто, и нам необходимо было что-то придумать. В этой ситуации музыка тогда начинающего автора переломила настрой предубеждения. Она привнесла в спектакль необходимую атмосферу, и сразу стало ясно: как композитор Ришат находка для театра.

Вторая работа – «Половецкая мистерия». Пьеса Ф. Булякова, представлявшая собой путешествие во времени от Салавата Юлаева до Акмуллы и Бабича, давала массу простора для постановочной фантазии. Концепция спектакля, его общая партитура создавалась мною в тесном содружестве с художником Т. Еникеевым и Р. Сагитовым. Спустя десяток лет я могу смело сказать, что необходимый градус эмоционального накала постановка набрала благодаря музыке, от экспрессивности которой по телу шли мурашки. В рваном фабульном построении драмы актёрам просто не отводилось время на постепенное создание образов, не хватало места для «разгона». И музыка помогала им найти нужное актёрское состояние, избежать неминуемой аффектации и пафосности. Помнится, как был смущён Ришат тем, что впервые на афише он значился не как музыкальный оформитель, а как композитор.

Порой в музыкальном ряде постановки необходимо соединить несоединимое, совместить несовместимое. Ришат умеет это делать как никто, так абсолютно его понимание, я бы сказал, чувствование театра. Безусловно талантливый, Ришат порядочный и надёжный человек, большой трудяга, настоящий пахарь.

– Молодёжный театр может гордиться, что композитор Ришат Сагитов творит в его стенах. Меня поражает его работоспособность и неутомимость. Он может работать сутки напролёт: часами наблюдать ход репетиций, вникая в суть и нюансы постановки, с полной отдачей заниматься с актёрами, делиться постановочными идеями с режиссёрами, убеждать дирекцию в необходимости приобрести что-то из музыкального оборудования и до глубокой ночи работать в студии над новым театральным проектом. Каждую постановку в театре Ришат воспринимает как свою, даже если музыку создаёт другой человек. Помню, как горячо благодарил его за радушный приём и помощь композитор Василий Тонковидов, писавший музыку к нашей «Мамаше Кураж». И не только он один. Щедрый душой человек, Ришат совершенно искренне радуется чужому успеху. Он обладает счастливым и редким для творческих людей качеством – полным отсутствием зависти. Думаю, он может позволить себе это, потому что сам необычайно талантлив.

В своё время меня потрясла музыка к «Половецкой мистерии». Кроме сильного эмоционального начала она имела огромное организующее значение: держала темпоритм эпического действа, соединяла разрозненные драматургические эпизоды, создавая сквозное развитие. А главное – существовала как второй план, наращивая смыслы. И всё же для меня вершина творчества Ришата – музыка к спектаклю «Радость нашего дома». Атмосфера солнечного дня, одного прекрасного детства – это музыка «Радости», великолепная музыка с глубоким проникновением в акварельный мир повестей Мустая. Песни из этой постановки «ушли в народ», живут отдельно от спектакля, стали частью нашей духовной жизни. Такое мало кому удавалось, разве что легендарному Риму Хасанову.

Было бы неправильно навязывать Ришату имидж лирика. Его музыка абсолютно атмосферна. Она может быть любой: пафосной, эксцентричной, ироничной, нервной, жёсткой, даже злой, если это необходимо, как, например, в «Тиле». Он – мастер, который чувствует любой жанр и совершенно точно ощущает поэтику драматурга. Хороший театральный композитор – большая редкость. Нам, режиссёрам, повезло, что у нас он есть. Думаю, впереди у Ришата Рафкатовича много работы, и лучшая его музыка ещё ждёт своего часа.

ЧТО ТАКОЕ УВЕРЕННОЕ ПОВЕДЕНИЕ В МЕЖЛИЧНОСТНЫХ ОТНОШЕНИЯХ? Исторически существует три основных модели различий, существующих между...

Что будет с Землей, если ось ее сместится на 6666 км? Что будет с Землей? - задался я вопросом...

Конфликты в семейной жизни. Как это изменить? Редкий брак и взаимоотношения существуют без конфликтов и напряженности. Через это проходят все...

ЧТО И КАК ПИСАЛИ О МОДЕ В ЖУРНАЛАХ НАЧАЛА XX ВЕКА Первый номер журнала «Аполлон» за 1909 г. начинался, по сути, с программного заявления редакции журнала...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: