Воздействие на других членов семьи

То, что заместители в расстановке чувствуют так же, как лица, которых они замещают, действует и в другом направлении. То, что здесь происходит, оказывает влияние и на тех членов семьи, которые при этом не присутствуют.

Терапевт должен отказаться от излишнего. Это важный принцип в нашей работе.

Однажды я получил письмо, автор которого сравнивал семейную расстановку с произведением искусства. Когда художник пишет картину, он точно знает, когда она закончена, любой лишний мазок испортит картину. Это отберет у нее силу и глубину.

Терапевт знает, когда семейная картина окончена: когда концентрация энергии максимальна. Тогда ее нужно прервать. Клиент всегда знает, если чего-то не хватает. Сначала он может обратиться к новому образу семьи. В этом обращении через некоторое время его душа найдет дальнейший путь.

Когда семейная расстановка окончена и примирение между родителями и детьми состоялось, дети должны повернуться, а родители остаются стоять за ними. Тогда дети смогут с облегчением посмотреть вперед, а родители будут смотреть им вслед. Это прекрасное движение.

Клиента, сделавшего расстановку, необходимо после оставить в покое. Нельзя спрашивать его: «Ну как это было?» Это удовлетворение собственного любопытства задевает душу того, кто работал. Когда такое делают, это скверно. Некоторые терапевты считают, что то, что я делаю здесь, — плохо. Это нужно исправить или доработать. Я говорю это честно, но никого не упрекаю. Часто клиенты бывают сбиты с толку, а процесс, идущий в душе, нарушен. И это необходимо учитывать.

УЧАСТНИК: В чем причина того, что в одних семьях переплетения становятся симптомными, а в других — нет?

Б. X:. Не знаю. Если они есть, я работаю с ними и ищу решение. Ни о чем другом я не думаю.

Это очень смиренная работа, которая затрагивает то, что лежит на поверхности, не обращая внимания на остальное, она не строит теорий и не предъявляет больших требований ни терапевтического, ни морального плана. Я делаю простую работу и отхожу в сторону. Вот, собственно, и все. Я называю это минимализмом. Именно минимальное оказывает глубокое влияние без всякой пустой болтовни. Поэтому такая работа смиренна, совершенно смиренна по своей сути.

УЧАСТНИК: Нужна ли еще работа после семейной расстановки?

Б. X.: Вопрос подразумевает, что результат находится во власти терапевта и принадлежит ему. Ведь только тогда он может думать о продолжении работы, чтобы закончить ее. Но решение не в его власти и не в моей. Решение приходит, если мне повезло. Только если отказаться от желания иметь результат в своей власти, решения приходят сами собой. Тогда расстановка проходит так, что терапевту ничего не нужно делать. Мы не раз могли это видеть.

Я называю это феноменологической психотерапией. Она работает по философскому феноменологическому методу. Это значит — отдаваться во власть феноменов и обстоятельств, не вмешиваясь в них. Это предполагает, например, что забываешь то, что знал. Забываешь и свой собственный опыт совершенно, сосредоточишься и ждешь, пока результат или решение покажется само. Его невозможно выдумать. Это понимание приходит из других глубин, оно даруется.

Если следовать такому пониманию, начинается особое движение, но я им не владею. Я несом иной силой, частью которой являюсь. Эту силу я называю душой. Тот, кто не связан с этой душой, чаще считает, что должен дорабатывать. Иногда необходимость последующей работы вытекает из созвучия с душой, как с душой клиента, так и с собственной душой. Тогда это уместно.

Когда я говорю определенные вещи, зачастую это звучит как руководство к действию. Что-то выявляется, и по поводу этого я говорю нечто, похожее на руководство к действию. Если клиент следует этому указанию, потому что я его произнес, то он в контакте не со своей душой, а со мной. Тогда вряд ли что получится.

Такое указание нужно воспринимать как образ, поместить его в свою душу и ждать, пока душа воспримет его по-своему. Только тогда собственная душа даст правильное указание. Оно может сильно отличаться от того, которое дал я. Это не играет роли. Поскольку я дал только толчок к тому, чтобы душа потрудилась над этим.

Тайна пути заключается в том, что продвигаешься вперед, оставив все прошедшее позади. Это относится прежде всего к духовному уровню. Все, что хочешь удержать, — потеряно. Если, например, кто-то увидел значимый сон и говорит, что надо это запомнить, записывает его, сон теряет свою силу. Это относится и к семейной расстановке. Картина семейной расстановки продолжает действовать, если оставить ее позади. Это часть движения, которое идет дальше. И то, что кажется решением, является только первым шагом. Это еще не все решение. Поскольку на эту картину еще влияет душа терапевта. Только после того, как клиент оставит его позади, душа начинает искать то, что необходимо.

Терапевт, который сдержан, работает с наибольшей силой. Он не бездействует. Он воздействует, не действуя. Воздействие достигается не потому, что он ничего не делает, а потому, что он собран.

Мы это видели. Если я как терапевт вижу, что должен что-то сделать, при этом я собран и сдержан, но не упускаю клиента из виду (или забываю о нем, такое тоже бывает), клиент получит силу, для чего я и должен отступить в тень.

Если я вмешиваюсь, потому что не могу терпеть того, что происходит, то я снимаю нагрузку с себя, но не с клиента. Поскольку сила, которую я применил, потеряна для клиента.

УЧАСТНИК: У меня такое чувство, что, когда ты работаешь с клиентом, который страдает каким-либо серьезным заболеванием, ты сначала как будто отстраняешься, как бы спрашиваешь свою интуицию о чем-то, как бы ищешь некий образ. Не мог бы ты кое-что рассказать об этом?

Б. X:. Да, когда я не знаю, что делать, я отстраняюсь, это правда. Я отступаю в некую область, которая пуста. Моя голова не отдыхает — напротив. Я концентрируюсь в неком «пустом пространстве» и жду. И мне приходит, возможно, указание, возможно, возникает некий образ, тогда я начинаю. Потом возникает картина следующего шага и т. д. Я отдаю себе отчет в том, что для меня самого неясно то, что я делаю. Я не уверен и в том, что это поможет. Я пробую что-то из того, что увидел, и снова отстраняюсь.

Я полагаюсь на то, что в душе клиента что-то придет в движение, может, благодаря тому, что я отстранился. Иногда нечто особенное приходит в движение, даже если терапевт не справился. К этому тоже надо относиться спокойно. Так терапевт может не терять связи с реальностью, так же как и клиент, а в душе может развиться нечто исцеляющее.

Решающее проявится, если ждать. Оно показывается сначала неясно, иногда ясно, ему нужно последовать. Если его ухватить крепко, это помешает тому, чтобы показалось нечто следующее. Итак, самое важное в нашей работе — это войти в нее, дать себя нести и довериться тому, что происходит. Тогда почувствуешь, где больше силы и где меньше.

Как начать сразу с главного? Тот, кто размышляет, что он должен делать и что может, тот не видит главного. Когда человек смотрит на дерево, стараясь рассмотреть его повнимательней, то видит только один лист. Рассматривая каждый лист, он упускает в целом дерево из виду. Это такой вид внимания — подразумевающий точность и близость рассмотрения.

Но существует и другой вид внимание — внимания, направленное на целое. Не рассмотрение частного, а взгляд на целое. Те, кто уже читал мои книги, вероятно, заметили, что в них можно найти решение далеко не для всех ситуаций, возникших в процессе настоящего курса. То, что написано в книгах, — это отдельные листья дерева. Целое — намного больше.

Необходим особый вид внимания, чтобы найти главное. Я называю это феноменологическим подходом. Я опишу, что происходит со мной, когда я работаю с клиентом. Сначала клиент рассказывает мне что-то, я слушаю в пол-уха. Я не хочу слышать, что именно он говорит мне. Я не хочу знать точно, что он говорит. Я не концентрируюсь на том, что он говорит мне, а сразу смотрю на нечто большее. Вдруг клиент произносит

некое слово, от которого я просыпаюсь. В данном случае это были слова: «гражданская война» — отец воевал в гражданскую войну. Во всем, что он говорил, были только эти слова, которые меня задели. В них энергия. Еще не зная точно, что делать, я знаю: именно с этим я буду работать. Я открываюсь воздействию этих слов и чувствую, кто мне нужен для расстановки. Для меня энергия была сосредоточена в одном человеке — его отце. Я попросил его поставить своего отца. Я не знал, что из этого получится. Я только знал, что отец — очень важная фигура. Тогда клиент поставил своего отца. Затем я ждал, что произойдет. Я увидел движения отца, предался им и понял: в расстановке должен быть кто-то еще, но я не знал точно, кто именно. Я предположил, что это могли быть солдаты, и расставил их, но не знал, что будет дальше.

Произошли некие движения, а когда они закончились, внезапно мне стало ясно: клиента тоже необходимо ввести в расстановку. Я подумал об этом только тогда, не раньше. Я взял клиента за руку, но не знал, куда его поставить. Держа его за руку, я почувствовал, он должен попасть в поле зрения отца, и поставил его таким образом. Я и тогда не знал, что из этого получится. Отец начал движение. Когда клиент оказался рядом с отцом, он стал смотреть на умерших. Я попытался почувствовать, что происходит, когда клиент смотрит на умерших. В этом ли для него решение или нет? Я почувствовал, что там для него решения нет. Тогда я, с некоторым усилием, повернул его голову в сторону от умерших — и решение пришло. Важное предложение поступило от отца. Он почувствовал, что хочет склониться вместе с сыном перед другими. Сам я об этом не подумал. Предложение исходило от отца. Оно пришло из созвучия с целым.

Этот метод — всегда блуждание в потемках, но в созвучии с тем, что выявляется, от чего поступают импульсы и сила, которая ведет вперед.

Теперь представьте себе, что я расспрашивал бы участников, как они себя чувствовали. Это дало бы силу или отняло ее? Отняло бы. Я не хотел знать, что произошло в действительности. Это сохранило силу. При таком подходе нужно знать мало, хотеть знать мало, знать только то, что необходимо для решения. Последствие: то, что происходит, не отягощает терапевта. Он не знает этого и не хочет знать. Как только он захочет знать, это обременит его. Эту работу должно делать с огромной

осторожностью и глубоким доверием движению, идущему из глубины души, движению, которое ведет к решению.

Иногда продвижение вперед становится невозможным. Сигнал не поступает. Тогда самое трудное для терапевта — это признать, что он не может продолжать. Он должен остановиться в согласии с душой, даже если он оказался несостоятельным. Это к вопросу о подходе. Такой работе можно научиться, отдаваясь ей с открытым сердцем, познавая силы, которые действуют, отрешившись от себя самого и доверяя этим силам.

УЧАСТНИК: Не будет слишком личным, если я спрошу, что движет вами в вашей работе? Может, это религиозная основа или религиозный опыт?

Б. X:. Мною движет мгновение. Ничего больше. И это секрет феноменологического подхода. Я не знаю, что будет. Если ничего не получится, я останусь спокоен.

УЧАСТНИК: Как можно научиться тому, чем движет только одно мгновение?

Решение — это созревший плод. Он созревает осенью, а не весной. Поэтому решению в душе нужно дать время. В процессе семейной расстановки складывается образ, который должен разбудить в душе силы развития. Этот образ нужно просто принять, не говорить о нем, не думать — просто принять. Проглотить как лекарство и ждать действия. Когда решение приходит, оно совершенно ясное. Если ничего не происходит, ассоциации не помогут. Они только приводят к смятению и потере непосредственного восприятия. Когда ничего не помогает, поможет то, что терапевт доверит клиента его собственной хорошей душе. Нет ничего лучше, чем собственная хорошая душа. Каждый из нас является в определенном смысле ведомым. Если клиент внимателен к своей душе и с ней един, решение придет через некоторое время.

Решение — это наиболее сложная часть нашей работы. Многие клиенты, увидев решение и чувствуя силы, идут вместе с ним, но недолго и погружаются обратно в прежнюю связь. Решение делает в какой-то степени одиноким того, кто через него проходит. Мы вынуждены отдать должное силе нашей связи с проблемой или переплетением. На пути к решению мы связаны со многими, но несколько иным образом, не так тесно, как прежде. В этой другой связи есть нечто легкое, более спокойное. Это связь на расстоянии. Вот почему некоторые возвращаются к прежним связям. Для них это как возвращение на материнские колени. Это нужно понимать, терапевт должен это понимать. Если он видит такое, то не должен вмешиваться. Оставить все как есть. В итоге все едино.

ЧТО И КАК ПИСАЛИ О МОДЕ В ЖУРНАЛАХ НАЧАЛА XX ВЕКА Первый номер журнала «Аполлон» за 1909 г. начинался, по сути, с программного заявления редакции журнала...

Что способствует осуществлению желаний? Стопроцентная, непоколебимая уверенность в своем...

Что будет с Землей, если ось ее сместится на 6666 км? Что будет с Землей? - задался я вопросом...

Что делает отдел по эксплуатации и сопровождению ИС? Отвечает за сохранность данных (расписания копирования, копирование и пр.)...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: