Сдам Сам

ПОЛЕЗНОЕ


КАТЕГОРИИ







Почему же мне мало этого? Почему больно становится, когда даже из числа приглашенных кто-то не приходит совсем?





Школьные годы. Боязнь и боль одиночества. И счастливое со­стояние, когда группа принимает, признает. Когда зовут в свой круг, в свои затеи, в свой разговор.

В юности стремление завоевать признание людей гипертрофи­руется в острое желание быть знаменитым. Но для этого необхо­димо иметь достоинства, которые ценятся людьми. Начинается поиск таких признаков и качеств. В журнальных рубриках безот­четно выбираются для ближайшего чтения рассказы о знаменитых людях. С особенным пристрастием и затаенным волнением прочитываются мельчайшие подробности их жизни. Важным становится каж­дая деталь, каждый эпизод. Незаметно идет одновременное сопо­ставление, сравнение с собой или себя с ними, оцениваются свои возможности, с надеждой ищутся в себе потенциальные возможности. Кни­ги серии "Жизнь замечательных людей" невозможно было дос­тать, потому что читались они как лучший учебник в обретении ценных для себя человеческих свойств. Однако при этом выбирается да­леко не все, что есть в этих книгах. Прежде всего то, что при­нято как ценное в ближайшем окружении человека и ценное для не­го, потому что именно оно формирует отношение к себе через мнение людей.

Но почему же в поисках признаков и качеств взор устремля­ется к знаменитым людям, почему не к знакомым, друзьям, род­ным? Увы, последние еще не дали тех результатов, которые признаны сразу всей страной или целым человечеством. Значит, прису­щие им достоинства недостаточны, чтобы получить столь масштабное признание.

Страсть тщеславия в со-отношении стремится к предельно большому числу "со-". Еще бы, есть разница — быть принятым десятью знако­мыми или населением целого города, области, страны.

Знаменитые люди дают гарантию результативности. Обретение свойств, присущих им, наверняка приведет к столь же масштаб­ным результатам. В этом весь секрет. Через эту обращенность к знаменитостям начинается формирование притязаний. Непосредственный жизненный опыт, обучение в школе, общение со сверстника­ми, со старшими, общественные выступления, конкретная работа вносит свои коррективы в них. В конечном итоге, в юности формируется индивидуальный уровень притязаний. Он может быть завышен или занижен, но он есть у каждого. Там, где завышен, он рождает уверенность в себе, где занижен, переживается болезненно, как собственная несостоятельность, рождая комплекс неполноценности.

Период активного самоутверждения в обществе это и есть время острой жажды результата, обретение своего числа "со-". Такое состояние может сохраняться долго. В это время церковная молодежь охладевает к чтению житий святых. Восстает самоутверждение. Оно ищет знаменитостей мира сего. И отодвигается потребность церковного, обращающего взор сердца к Царству вечному, Царству Божию. Вместе с этим уходят в небытие святые. Начало и длительность этого периода у людей различны. Кто-то определяется уже к восемнадцати годам, а кто-то и к сорока пя­ти не может успокоиться.

В отличие от общественного, групповое самоутверждение не уходит так просто. Обретение признания со стороны ближайшего окружения остается неосознанным двигателем человеческого пове­дения на долгие годы.

Положение в группе. Как важно сохранить его, не потерять. Однако, этого мало. В каждом общении становится важным повысить свое положе­ние. Фиксируется любой момент, когда я оказы­ваюсь в центре всеобщего внимания.

Увы, принадлежность к Церкви и совершаемая внешняя церковная жизнь не снимает этой зависимости от людей. Она переводится на церковный круг общения, а по существу остается той же. Ибо никуда не уходит страсть тщеславия. Потому и церковный человек продолжает жить тем же желанием самоутверждения.

Самоутверждение в близком круге людей определяет коммуникативное поведение человека. Есть молчуны, которые ста­ли такими из боязни потерять свое положение в группе. Эта лож­ная скромность нередко сопровождается в подростковом возрасте и в юности разными мечтами за­хвата всеобщего внимания дивными способностями рассказчика, анекдотиста, певца, танцора. С этими грезами человек ложится спать, с ними встает после сна. Неосуществленность мечтаний еще более зажимает его. Такие переживания, будучи нереализованными, заканчиваются, в конечном итоге, неврозом и головными болями.

Есть наоборот, говоруны, которые боятся остановиться, что­бы не начать терять своего положения в группе. Занятые собою, они не дают ни малейшей возможности проявиться кому-нибудь дру­гому. Захватив инициативу, они цепко и активно держат ее в своих руках, иногда превращаясь в надоедливые трещотки или в заумных вещателей, которых невозможно остановить.

Чуткое внимание к своему положению в ближайшем окружении свойственно большинству людей. Потеря этого положения вызывает немедленное волнение, человек начинает предпринимать срочные восстановительные меры. Арсенал приемов, с помощью которых это делается, неописуемо богат и у каждого очень индивидуален. В полном виде он знаком только близким человеку людям, прежде всего супругам. В частичном проявлении его знают друзья, товарищи, сотрудники по работе, соседи.

Потребность в признании рождает, с одной стороны, осторожность (вспомните, как робко мы входим в незнакомый нам круг людей), а с другой — виртуозную активность в стремлении утвердить себя. От тонкого юмора до грубого нажима, крика и даже драки — все при этом имеет место.

Стремление утвердить себя над другими принимает наибо­лее открытые формы в семье. Здесь человек бесконтрольно отда­ется своим привычкам и взглядам. Здесь исчезает та пластич­ность, деликатность и учтивость, которая свойственна каждому в каком-нибудь общественном месте.

Самоутверждающаяся активность в группе всегда скорректирована с ситуацией. Какие люди собрались, с каким знанием, опы­том, каким весом в обществе, каким темпераментом и характером. Один и тот же человек в одной группе будет молчать, в другой — много говорить, в третьей – быть способным к агрессивным поступкам. Даже находясь в одном круге людей в разные моменты общения, он будет вести себя по-разному. Если тема разговора — его конек, он развернется во всем цвете слов и интонаций, если нет — помол­чит в уголочке. Он как хитрый боец, ведущий тонкую игру, цель которой — занять высокое положение среди близких. Даже там, где встретятся двое, общение их будет носить тот же характер. В каждый новый момент кто-то из них окажется более пластичным. И это положение бу­дет между ними постоянно меняться.

Причина столь уважительного поведения по отношению к товарищу, сотруд­нику, знакомому находится в зависимости от их мнения. Дру­гой человек воспринимается не сам по себе, а как представитель какого-нибудь сообщества. Все, что он увидит, услышит, узнает, в последующем станет досто­янием многих. Потеря себя в глазах одного человека равнозначна в таком случае потере себя в глазах группы связанных с ним людей.

— Галя видела мой позор, теперь разболтает всем, да еще кто-нибудь добавит от себя…

Несколько по-иному складываются отношения в семье. Здесь существует негласный закон тайны семейных отношений. Закон этот жестко поддерживается с обеих сторон. По возможности, супруги не допускают, чтобы другой рассказывал о внутренних отношениях кому бы то ни было, в том числе и родителям мужа или жены. В результате то, что могло бы защитить их от раздувания конфликта — страх, что об этом узнает какая-то группа людей — сводится к нулю. Все, что произойдет здесь, останется между супругами. Учтивость, деликатность друг ко другу здесь снимаются. И напротив, если муж или жена выносят сор из избы и передают внутренние события своим родителям (теще с тестем или свекрови со свекром, близким родственникам), это всегда болезненно переживается другой стороной.

В самоутверждении каждый из супругов свою точку зрения воспринимает как образец истины. Если в группе любое предложение будет сопостав­лено сразу со множеством других точек зрения, и неизвестно, бу­дет ли вообще поддержано, то в семье сопоставление сводится к минимуму, и по этой причине часто игнорируется совсем.

Вот два наблюдения, которые характерны для описания супружеских отношений. Первое. Уверенность в правоте собственной позиции в момент высказывания в семье. Второе. Активность отстаи­вания своих взглядов, преданность собственному эго, которая здесь выражается предель­но выпукло. Эта преданность себе обладает огромной инерцией и зачастую делает супругов глухими к словам друг друга. Ситуаций, когда оба предлагают одно и то же, но не видят этого и продол­жают спорить, отстаивая "свое", возникает в семье бесчисленное множество. Часть этих ситуаций в конце концов осознается. В от­ношении к другой, большей части, супруги так и остаются в уверен­ности, что предлагали разное. Хотя в действительности говорили одно и то же, только смотрят на ситуацию под разным углом зрения.

Самоутверждение принимает в условиях семьи множество осо­бенностей. Например, вырабатывается привычка на любое предло­жение другого немедленно находить один или несколько иных ва­риантов. Нет, не услышать предложенное, не подумать над ним, а непременно найти иное, в противовес сказанному другим.

— А ты все-таки подумай над тем, что я сказала.

— Ну, может быть. Только я знаешь что подумал...

И он начнет выкладывать свой, иной вариант.

Другая форма самоутверждения проявляется в молчаливой отданности каждого своим делам и своим заботам. Собираются за ужином, перебросятся несколькими фразами и опять каждый в свой угол или в свою комнату.

Утверждение себя нередко происходит за счет низведения другого. Супруг или супруга не удовлетворяются тем, что просто высказывают свою точку зрения. Для каждого из них важно, чтобы именно его точка зрения была принята другим. Несогласие другого рождает каждый раз од­ни и те же переживания. Широкой волной поднимается желание "внед­рить" свою точку зрения в другого. Первые несколько фраз еще со­храняют атмосферу равновесия, но с какого-то момента начинается срыв. Вместо беседы разворачивается личностное противоборство. Поиск истины уходит на второй план, а порой и совсем забывает­ся. Желание низвести другого, задеть другого становится единст­венной целью. Незаметно для себя супруги скатываются к принци­пу — в борьбе все средства хороши. От раздраженной иронии к явным обвинениям и обзывательствам и от них к погрому — тако­ва закономерная логика этого падения. Сколько страстной энергии будет выплеснуто в каждом таком противостоянии, как глубоко будет внедряться в душу желание уничтожения другого — об этом знают лишь сами супруги.

От одного такого конфликта к другому все более разруша­ется сама возможность семьи достигнуть высокого чувства — люб­ви. Вместо этого может появиться страстная привязанность к ссорам, позволяющая удовлетворять влечение к острым переживани­ям. Супруги не хотят разрывать брак, потому что боятся потерять столь странную, но ими уже принимаемую "полноту жизни". Жить так, отдаваясь до предела своей страсти, они умеют. Смогут ли жить по-другому, они не знают. Потому и держатся друг за друга, иногда даже полагая, что такие отношения и есть отношения люб­ви.

Три вида самоутверждения – социальное (или общественное), групповое и семей­ное — характеризуются тончайшими переходами одного в другое.

Семья приходит к человеку много позже, чем ближнее окружение и более дальнее — со­циальное. Неудивительно, что первые два вида самоутверждения в человеке доминируют и определяют третий — самоут­верждение в семье. Замечено, если высокие притязания в группе и в обществе удовлетворяются, человек приходит в семью с от­четливой преданностью самому себе, т.е. укорененным в себялюбии. Он уверен в каждом своем поступке и представлении. Эту уверенность придают ему успех в работе или в кругу друзей и товарищей. От них он приходит окрыленным, полным энергии и сил. Это состояние слепого, кото­рый живет своими, ему известными радостями. Он готов поделить­ся этими радостями с мужем или женой, готов окрылить его или ее той же полетностью. Через край его сердца она будет изливаться на домашних, иной раз обманчиво захватывая их в этот водоворот внешней жизни. Но в этом вихре жизнелю­бия не будет одного — внимания к состоянию другого, к его, другого, радостям, его печалям, его взглядам и представлениям. Не к другим, но к себе направлено все движение такого человека.

— Пойдем со мной и ты увидишь мир! Не хочешь? Не можешь? Почему?..

Это "почему" долго будет висеть в воздухе, пока не начнет меняться иерархия ценностей, которую он несет в себе.

Каждый успех в социальном и групповом самоутверждении за­крепляет сердечную черствость, закрывает душевную обращенность к другому. Человек может быть всеобщим любимцем, потому что умеет шутить, балагурить, петь и танцевать, играть на гитаре, легко входить в общение, быть обаятельным, ласковым, нежным, хорошо говорить, вести людей за собой. Он может быть хорошим регентом, жизнерадостным псаломщиком, широким и веселым дьяконом, ревностным священником. Но под всем этим блеском в нем будет глубокая отданность своему настроению, своим идеям, своим заботам. Ласковость, нежность и доброта будет иметь в нем подчиненное самолюбию и себялюбию значение и поэтому будут ложными. Они скорее будут иметь роль средств для достижения своих, лишь ему ведомых, целей. Но всякий, кому доведется с ним долго и близко жить, почувствует на себе мертвящую холодность его не­внимания, нечуткости, недоброты, почувствует свою ненужность ему. Не угадаешь когда и почему он вдруг непроизвольно занялся собой, как бы угас… Теперь ему незачем светиться перед ближними.

Особенно сильно такой всеоб­щий любимец проявляется в семье. В зависимости от характера, он нередко создает просто диктаторскую напря­женность и жесткость отношений. Ни одно слово против не будет им принято. Более того, на каждое замечание со стороны другого будет дан надолго запоминающийся отпор. Уверенно разделавшись с домашними, он побежит вновь в те группы, в те сообщества или церковные собрания, где с распростертыми объятиями всегда ждут своего любимца. Не­редко ситуация усугубляется еще и тем, что, пользуясь своим положением, этот человек будет со всей свойственной ему силой и умением низводить каждого, кто обнаружит в нем эту влюбленность в себя, кто укажет ему на это. Тогда самоутверждение, как всегда низводящее по своей сути, проявится в нем во всей своей красе.

Возможно ли спасение от столь самолюбивого нрава? Возможно. Для такого человека семья может стать тем инструментом, с помощью которого он сможет, если сам этого захочет, избавиться от своего эгоистического поведения, рождающего погоню за успехом среди людей. Он тогда придет к человеческим ценностям — к способности сострадать, сочувст­вовать со-радоваться с другими. Одно "со-", являющееся частью со-отношения, перейдет в "со-" другое, рождая умение со-пере­живать. На этом пути он испытает много боли — отказываться от своих затей и от себя самого в угоду делам семьи будет нелегко. Но для многих лишь через эту боль возможно будет прийти к способности слышать боль окружающих и стать действительным и настоящим спутником в их жизни.

Самоутверждение в семье может проявляться в самых разных мелочах, но оно всегда рождается стремлением добиться превосходства над другим, а через это нередко заслужить его признание. Особенно ярко проявляется оно в те моменты, когда кому-то из супругов удается убедить другого или привести его в замеша­тельство. Наступает минутная пауза, в течение которой второй усваивает услышанное, а первый наслаждается произведен­ным действием. Затем, как ни в чем ни бывало, он возобновляет разговор, в котором присутствует нечто похожее на душевную расположенность к ближнему — большая раскованность, душевная удовлетворенность собою от только что пережитого успеха.

При этом тайная, иногда от избытка едва скрываемая радость за себя — характерная особенность, в которой в словоохотливой расположенности к ближнему на деле скрывается движение самоутверж­дения. Эта радость может возникнуть от удачной шутки или насмешки над другим, которые приводят его в смущение, и от издевательств над другим, когда последний не находит в себе сил ответить тем же.

Действие негласного закона семейной тайны — не выносить сор из избы — сильно ослаб­ляет в этих случаях контролирующую и сдерживающую роль внешнего мира. В то же время резко обо­стряется стремление и в своей семье завоевать признание. Поэтому грань между скрытым желанием признания и открытым проявлением личного эгоизма становится в семье очень тонкой. Существует очень много личностных проявлений человеческого характера. Но даже там, где один из супругов занимает высокое общественное положение, а по характеру является любящим семьянином, даже и в нем борются два начала: общественная высота и отсюда чувство собственной значимости, с одной стороны, с другой — душевная расположенность к домашним и отсюда непритязательность и простота. Что уж говорить о характерах, где такой расположенности к домашним мало или ее совсем нет. В таких случаях готовность самоутверждения перейти из одного состоя­ния в другое, из скрытого в открытое проявляется здесь сильно, как нигде, сильно. Этим объясняются частые ссоры, недовольства и взаимные претензии, возникающие между супругами. Действительное и полное отложение самоутверждения способна совершить только любовь. Утверждение другого несовместимо с утверждением себя. Поэтому там, где присутствует первое, нет места второму.

Древние говорят: путь к любви непрост. Может быть, они имеют в виду под этим, что человеку нужно пройти через все ви­ды самоутверждения, чтобы навсегда изжить в себе эгоистические мотивы? А может быть, они говорят о трудности движения к любви и о легкости движений самоутверждения?

Нередко с успехом в семье, в группе и социальном окружении приходит к человеку самоуверенность. Последнее, соединенное с невежеством, рождает спесь, в соединении с положением в обществе взращивает высокомерие и чванливость, в соединении с поверхностными знаниями или малым опытом жизни дает легкомыслие, в соединении с образованностью проявляет завышенное самомнение....

Если в группе и в социальном окружении человек пользуется успехом, а в семье становится источником ссор, он будет бежать отсюда, не находя здесь удовлетворения в потребности быть столь же обласканным и вознесенным, как в кругу знакомых, друзей и товарищей. Тогда каждое возвращение в группу и в социальное окружение, служебное или церковное, будет восприниматься им как отдушина. Но самоутверж­денное состояние, подогре­ваемое будто бы чувством невезения в супружестве, через это будет только закрепляться. Таким обра­зом, неудовлетворенность в одном с удвоенной силой будет возмещаться в другом.

Подобное же происходит там, где стремление утвердиться в группе и социальном окружении не реализуется. Все неудачи вне семьи оборачиваются тогда удвоенным самоутверждением в ней. Душевное невежество или отсутствие духовной культуры рождает в таком случае цепь бесчинств, которые устраиваются дома, при­водя в страх и трепет всех родных и близких. Внешняя образованность в этих ситуациях не помогает. Напротив, она лишь развивает требование и приводит к утонченной язвительности отношений. Заметим к слову, что внешняя образованность, являясь результатом рассудочной деятельности человека, будит в нем готовность увлекаться идеями. Возни­кают идеи перестройки своей квартиры, воспитания детей, совер­шенствования своего организма и организма своих домашних и т.д. При этом позиции близких людей в расчет не принимаются. Удобно им или нет, согласны они или не согласны, тепло им с ним, ув­леченным, или холодно — это его не беспокоит. В состоянии увлеченности он не способен это услышать в других. Тем более, он не готов к тому, чтобы увидеть в себе самоутверждение.

— О каком утверждении себя — говорит он — может идти речь, если я ради детей занят их воспитанием по новейшим методикам, ради удобства семьи преобразую квартиру?

Увы, показать ему, что удобства приходят не через удобные вещи, а через теплые, душевные от­ношения к близким, будет невероятно трудно. Пройдет немало вре­мени, прежде чем придет понимание, что при любящем отноше­нии, самые суровые квартирные условия, самое скудное жизнеобес­печение будут в десятки раз более удобными и уютными, чем жизнь во двор­це с полным удовлетворением всех вещевых и пищевых потребностей, но без любви друг к другу.

Нередко в семье соединяются люди из разных по содержанию групп, из разного социального окружения, разных сословий. В этом случае групповые и социальные ценности вступают в противоречивые отношения через своих носителей — супругов. Разница в содержании дает материал для взаимодействия, а самоутверждающееся начало в каждом из них рождает атмосферу противостояния. Угар низведения может приводить к сильной конфронтации, при которой супруги начинают подтягивать к себе дополнительные силы, каждый со своей стороны: своих родителей, церковных знакомых, друзей и товарищей, наконец, детей. Желание убедить всех в собственной правоте трансформируется в стремление настоять на своем во что бы то ни стало, доказать и победить. Самоутверждение в семье превращается в основную доминанту сознания и начинает определять самоутверждение и в ближайшем окружении. Попадая в круг родных, друзей и знакомых, человек говорит о том, что стало причиной раздора в семье. Везде и всюду — в мимолетных разговорах, в дли­тельных беседах, в книгах он ищет одно: подтверждение правильности своих позиций. Происходит это неосознанно: лишь вспыхивает особое воз­буждение каждый раз, когда чей-то взгляд совпадает с его собственным.

— Как точно вы сказали. Именно об этом я твержу уже це­лый месяц своей половине, а все без толку.

Так со стороны группового самоутверждения начинает рабо­тать механизм тонкого подкрепления самоутверждения в семье. При этом сами люди, составляющие тот или иной круг общения, могут и не подозревать какую роль играет каждое их слово, сказанное в присутствии супруга, ищущего в себе участия.

А последний, благодарный людям, или больше предвкушающий победу, возвращается в семью. Чувство собственной правоты, включенное в движение самоутверждения, рождает требование — другой должен принять "истинную" позицию. Это чувство "должен" настолько явственно, что затмевает собою все остальные чувства. Человек уже видит в другом только одно — непра­вильность позиции. В каждом слове, действии, поступке ему теперь чудит­ся настойчивое упрямство другого, бестолковость другого, непонятливость, неумение и неготовность слышать, нежелание слышать, гордость, пренебрежительное отношение, бесчувственность к страданиям, наконец, нелюбовь. Появляется чувство досады, раздражения, оно сменяется гневом, затем тоской и от­чаянием.

— Ничего у нас не выйдет. Он бессердечен и глух.

Все это вместе взятое в крайней своей форме однажды мо­жет привести к чувству опустошения. Тогда уже все равно, будет семья или не будет. Есть или нет ее сейчас.

— Я устала (я устал)…







Живите по правилу: МАЛО ЛИ ЧТО НА СВЕТЕ СУЩЕСТВУЕТ? Я неслучайно подчеркиваю, что место в голове ограничено, а информации вокруг много, и что ваше право...

ЧТО ТАКОЕ УВЕРЕННОЕ ПОВЕДЕНИЕ В МЕЖЛИЧНОСТНЫХ ОТНОШЕНИЯХ? Исторически существует три основных модели различий, существующих между...

ЧТО И КАК ПИСАЛИ О МОДЕ В ЖУРНАЛАХ НАЧАЛА XX ВЕКА Первый номер журнала «Аполлон» за 1909 г. начинался, по сути, с программного заявления редакции журнала...

ЧТО ПРОИСХОДИТ ВО ВЗРОСЛОЙ ЖИЗНИ? Если вы все еще «неправильно» связаны с матерью, вы избегаете отделения и независимого взрослого существования...





Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте:


©2015- 2024 zdamsam.ru Размещенные материалы защищены законодательством РФ.