Вера в мужчину — ключ к его сердцу

г—^Вера в мужчину — вот главный ключ к его сердцу!—тор­жественно произнесла тетушка, когда я рассказывала, как Марк меня вызволял из остановившегося поезда. Мы сидели в кон­дитерской Беранже и Вульфа на Невском и, лакомясь буше, на­блюдали за людским потоком.

— Посмотри, ты сразу сможешь отличить мужчину, в ко­торого верят, от мужчины, лишенного этой веры, — проводи­ла тетя взглядом господина с опущенными плечами.

— - И как же они отличаются? — все еще недоумевала я.

— Тот, в которого верит женщина, словно наполнен этой верой — его плечи развернуты, голова гордо поднята, взгляд от­крыт, а движения спокойны. Посмотри, много ли ты видишь вокруг таких мужчин? — обратилась она ко мне.

> — Я всегда считала, что так выглядят успешные мужчины, — 'протянула я задумчиво.

— Ты права, но успеха добивается только тот, в кого мы ве­рим, — отрезала тетя.

— Самое важное для любого из них — твоя вера в него и твое доверие, — продолжила тетушка. — Любой его проект, лю­бое его начинание ты должна поддержать с искренней верой в его возможности все осуществить. Ни капли сомнения в его уме и талантах!

— Даже, если я чувствую, что это абсолютно провальное де­ло и крах неминуем? — вопросила я.

— Если ты будешь верить в мужчину, даже безнадежное на пер­вый взгляд дело может стать очень успешным! Только твоя слепая вера дает силы и энергию всего достичь (свернуть горы), каким бы глупым это ни казалось. И даже если все же что-то не получится в силу объективных и непредвиденных причин, то мужчина сможет с этим как-то справится, но неверие в него он не простит никогда. Твоя вера дарит ему крылья, но твои сомнения связывают ему ру­ки. Ту же веру в него ты должна показывать и в личных отноше­ниях — веру в то, что он любит только тебя и верен тебе, даже если все говорит об обратном! Даже если он не пришел домой ночевать.

— Но это же глупо, застав его с другой, сделать видно, что ничего не случилось! — возмутилась я.

— Это мудро. Своей верой в его невиновности ты обез­оружишь его и в то же время показываешь веру в себя, свою уверенность. Показываешь, что ты не сомневаешься, что луч­ше тебя может кто-то быть, что кто-то может затмить тебя или заменить. Да, другие женщины пытаются это сделать, ведь ты выбрала самого лучшего мужчину, но пока ты веришь в него и в себя, они обречены на неудачу.

Вера вдохновляет и поддерживает, потребность ней — глав­ная эмоциональная потребность мужчины, — закончила Софья Николаевна свою пламенную речь.

Я задумчиво смотрела на проходящих мимо мужчин и со знавала, что тех, в которых верят, — единицы.

— И как же нам показать, что мы верим в мужчину и во |се его сумасшедшие проекты? — Мне хотелось конкретных

Руказаний. Но не успела тетя мне ответить, как в кафе вошел ■ высокий господин с длинными русыми волосами, забранны­ми в хвост. Хотя плечи его были опущены, в нем угадывалась былая холеность и успешность. Я только подумала, что он чрезвычайно похож на художника, как он, увидев Софью Николаевну, направился прямо к нам.

— Рад вас видеть, Софья Николаевна! Сколько лет, сколько.зим! — радостно воскликнул молодой человек и, повернувшись ■ко мне, представился: — Александр Бартеев, архитектор.

— Варвара Васильевна! — мягко улыбнувшись, ответила я.

— Как удачно мы встретились, Александр Викторович! — Тетя кинула на меня предупреждающий взгляд и обратилась к ар­хитектору: — Мы только что обсуждали с Варварой Васильевной проект ее нового дома и кого нам пригласить для его строитель­ства. Я слышала, что вы заканчиваете дачу в Сестрорецке для пол­ковника Огнева. Я сгораю от нетерпения, когда же смогу увидеть ваше творение. Уверена, что все, что вы делаете, вы делаете гени­ально, — восторженно произнесла княгиня.

— Право, Софья Николаевна, вы мне льстите, — смутился F Александр Викторович.

— А мы могли бы взглянуть на эту дачу? — загорелась я. Мне было безумно любопытно посмотреть на работу Бартеева, хотя идея со строительством дома ошеломила и меня тоже, но, видно, у тети созрел какой-то план.

— Буду польщен! Вам будет удобно в это воскресенье? Заодно погуляете у залива, — любезно пригласил архитектор.

Мы переглянулись с Софьей Николаевной и одновременно кивнули.

— Тогда я заеду за вами в полдень в воскресенье. — Алек­сандр посмотрел на часы и, извинившись, что спешит, ушел.

— Зачем вы придумали про дом? — накинулась я на Софью Николаевну. — Я же пока ничего не собираюсь строить!

— Пока не собираешься. Мне хотелось бы, чтобы ты с ним имела возможность пообщаться и заодно поучиться, как дарить мужчине веру. Одно время он был очень известный архитек­тор, но при строительстве особняка для одной очень вздор­ной и богатой особы произошел неприятный случай. Постав­щик в отсутствие архитектора привез гнилой лес для пере­крытий, и рабочие уже начали его использовать, как приехал управляющий хозяйки. Она устроила грандиозный скандал, и многие отвернулись от талантливого архитектора, хотя вины его не было никакой, просто она была влюблена в Бартеева, а он ее отверг.

Но самое ужасное, что жена Бартеева, привыкшая к успеху и поклонению общества, также оставила его, — сказала тетя. — Сейчас он как никогда нуждается в чьей-нибудь поддержке и вере в то, что он справится и сможет опять добиться успеха.

— Но что подумает Марк и зачем мне сейчас Бартеев, я совершенно не собираюсь с ним кокетничать, — попыталась я возразить.

— Не встречаться, а общаться! — поправила тетя. — Своей верой ты вдохновишь его и поможешь, рассматривай это как благотворительность, доброе дело. И потом, моя дорогая, муж­чинам необходима конкуренция, если ты все внимание сосредоточишь на Марке, ему станет скучно. Он должен чув­ствовать и видеть, что ты нравишься многим, хотя принадле­жишь только ему.

В то же время ты сама должна показывать или, если не получается, создавать иллюзию, что мужчине тоже могут нра­виться многие, но ты знаешь, что верен он только тебе. Это тоже демонстрация веры в него, что у тебя даже и мысли не мелькнет, что если мужчина задержался или, даже если ты замужем, не пришел ночевать, то он проводит время с другой женщиной. Нет, ты всем своим видом должна показывать, что понимаешь, бывают разные ситуации, но осознание, что лучше тебя просто не найти, не позволяет тебе показывать и выска­зывать сомнения в его верности. Ты должна верить в его непо­грешимость и всячески это показывать.

— Какая глупость! — искренне возмутилась я. — Даже если у меня есть все доказательства, что он действительно изменил?

— Тем более если он изменил! Если ты хочешь наверняка его потерять, то можешь устроить скандал, а если ты хочешь победить и как приз получить его любовь, то прежде надо по­нять, что в тебе заставило его изменить! Уходят не к кому-то, а от тебя!

«Уходят не к кому-то, уходят от тебя», — звучало рефреном в моей голове. Я проснулась среди ночи оттого, что за стеной кто-то разговаривал и занимался любовью. В этот раз все как-то пошло наперекосяк. Прошло почти полгода учебы в бизнес-школе, и все это время я жила от модуля к модулю, от встречи с Матвеем к встрече... Мне казалось, что последний модуль из­менил наши отношения, мы стали ближе, но, видно, я тешила себя иллюзиями. «Кусочки разбитых иллюзий мостят дорогу к новым возможностям».

В эти два месяца было слишком много работы, и письма Матвею я писала время от времени. В какой-то момент я ста­ла больше писать о себе, своих чувствах, своих планах, что абсолютно не соответствовало состоянию девочки, чье внима­ние полностью направлено на мужчину. И, как и следовало ожидать, приходящие ответы стали тоже более сдержанны и сухи. Я пыталась найти оправдания для Матвея, что у него тоже слишком много работы, что для мужчины время течет по-другому. Но факты были упрямы, хотя я упорно отказы­валась в них верить. Я очень надеялась, что, когда мы встре­тимся, все изменится.

Как всегда, в пятницу я встретила в аэропорту Маринку и Матвея, и мы мило беседовали по дороге в «Новую зарю». Стокгольмская школа экономики решила попробовать провес­ти модуль в новом месте и сменить столь привычный и род­ной «Балтиец» на более приспособленный для учебы пансио­нат. Пока мы добирались и искали новое место дислокации, мы настолько проголодались, что решили делегировать меня и Матвея за продуктами. Вдвоем мы сели в машину, но раз­говор как-то не клеился. Матвей был за рулем, я сидела и терзалась вопросом: что происходит?

Наконец мы добрались до магазина и, накупив фруктов, сладостей и прочего, двинулись в обратный путь. По дороге я заметила уютный ресторанчик с освещенной башенкой и 'показала Матвею, тайно надеясь, что он пригласит меня по­ужинать.

— Да, ресторанчик действительно милый, — согласился Мат­вей, — но нас ждут голодные друзья.

В утешение он сделал столь робкую попытку меня по­целовать, что я расценила это скорее как издевательство, тем более что Матвей даже не попытался остановить маши­ну. Но я надеялась, что, стоит нам приехать в пансионат, все изменится.

Слепая судьба в лице нашего учебного секретаря в этот раз поселила нас в соседние номера, и, говоря «спокойной ночи», я втайне ждала приглашения от Матвея остаться в его комнате или предложения остаться у меня.

Поэтому на его попытку отдать мне оставшийся виноград и шоколад я отшутилась, сказав, что если я проголодаюсь, то приду за едой даже ночью.

Матвей улыбнулся и, чмокнув меня в щечку, пожелал спо­койной ночи. Я, как наивная дурочка, зажгла свечку и раз-|лила коньяк в бокалы. Я слышала за стеной шаги Матвея и мечтала, что сейчас он возьмет виноград и, постучавшись в мою дверь, спросит, не умираю ли я с голоду и не надо ли меня покормить. Но мои ожидания были тщетны. Я металась по номеру, пытаясь что-то почитать, посмотреть телевизор, повторить что-то из учебной программы, но ничего не помо­тало. Наконец, измученная ожиданием, я задремала. И мгно­венно проснулась, услышав за стеной голоса и знакомые зву­ки... Я заметалась по номеру, как раненый зверь. Боль от из­мены и жгучее желание узнать, с кем Матвей, лишали меня рассудка. Я налила стакан воды и приложила к стене, надеясь узнать, кто же на моем месте. Мне хотелось ворваться в со­седний номер и устроить скандал.

Через несколько минут я поняла, что если останусь в ком­нате еще немного, то просто сойду с ума. Не придумав ничего лучшего, я набрала номер комнаты Глеба, учившегося в нашей группе и флиртовавшего со мной. Захватив бутылку коньяка, я помчалась в его номер. Глеб, увидев мое помертвевшее лицо и душившие меня рыдания, постарался быть вежливым, что не­просто, когда тебя будят в четыре утра, и мягко отказался от коньяка и от меня. Сгорая от стыда, я поплелась обратно в но­мер. «Мало того что Матвей мне изменил, так я разрушила и легкий флирт с Глебом», — корила я себя. Было почти пять ут­ра, за стеной все стихло — то ли ночная гостья уже ушла, то ли сладко спала в объятиях Матвея.

До семи утра я прокручивала в уме весь наш роман, наде­ясь понять, что происходит, вспоминала слова Цветаевой: «О, вопль женщин всех времен — мой милый, что тебе я сдела­ла?» — и старалась выработать хоть какую-то линию поведения. Согласно прабабушкиному дневнику, нужно показывать, что ничего не ейучилось, но было так больно, будто по кусочкам выдирали сердце, и я сомневалась, что мне хватит сил сделать вид, что я ничего не знаю. Включив телевизор на всю гром­кость, я привела себя в порядок и, натянув улыбку, вышла в коридор, где тут же наткнулась на Матвея, выходившего их сво­ей комбаты. Улыбаясь лучезарной улыбкой, он приветствовал меня? как ни в чем не бывало.

— Доброе утрр^ как спалось?

— Ты мог бы иметь лучшее, а довольствовался чем попа­ло, — загадочно и в то же время зло ответила я первое, что при­шло мне в голову, нарушив все прабабушкины инструкции. За завтраком я демонстративно села за другой стол и, болтая о вся­кой ерунде с девчонками, пошла в аудиторию. Все обратили внимание на мой бледный вид и участливо спрашивали, что произошло, и я, пытаясь отшутиться, пристально вглядыва­лась в столь знакомые лица, силясь понять, кто она. Глеб тоже не шутил со мной, как обычно, что еще сильнее расстраивало. «В конце концов, — думала я, — так ли важно, на кого меня променяли?» И тут вошла Кира. Невысокая, с мальчишеской короткой стрижкой, проницательными карими глазами, она гордо несла полную тарелку зеленого винограда, того самого винограда, который я выбирала с Матвеем в магазине...

Каждый ее шаг словно забивал гвоздь в мою душу. Я даже не представляла, что может быть так больно. Я была готова биться головой об стенку, рвать на себе волосы — и все это не казалось глупым и надуманным, а вполне естественным и необходимым. Я слушала лекции в каком-то оцепенении и бор­мотала что-то невнятное на вопросы, не заболеваю ли я. Едва дождавшись конца лекций, я бросилась к машине, чтобы уехать домой. Охранник на стоянке, увидев меня, испугался, что в та­ком состоянии я попаду в аварию, и попытался отговорить от поездки. Но я, словно израненный зверь, рвалась домой, чтобы зализать раны в родной берлоге.

То, что я не попала в аварию, — просто счастливая случай­ность, слезы застилали глаза, и единственное, о чем я молила, чтобы кто-нибудь освободил меня от этой боли.

— Освободи меня от этой боли! — кричала я тете, то успокаи­ваясь, то начиная вновь рыдать. Я давно так не рыдала. Видно, Марк действительно умел вызывать сильные эмоции. В таком состоянии я вернулась с Сестрорецкого курорта.

Собираясь на встречу, я не предполагала, что что-то может нарушить безоблачность погоды и безмятежность моего на­строения. Ярко светило солнце — явление редкое в Петербур­ге, и потому город казался особенно прекрасным. Архитектор любезно заехал за мной, и мы, наслаждаясь солнцем в откры­той коляске, отправились в Сестрорецк.

— Самое ужасное во всей этой неприятной истории с заказ­чицей — это то, что моя жена заявила мне, что я ни на что не способен и никогда больше не поднимусь. Мне хотелось под­держки, убеждений, что, несмотря на неприятности, я выстою и стану еще сильнее, а между тем каждый вечер дома меня ждали скандалы, — рассказывал Александр.

— Что же помогло пройти через все это и вновь поверить в успех? — заинтересованно спросила я.

Александр внимательно посмотрел на меня и улыбнулся.

— Другая женщина!

— Другая женщина? — переспросила я.

— Да, в один прекрасный день я зашел в ту самую конди терскую, где мы встретились с вами, и там увидел очарователь­ное создание. Она как раз покупала пирожные для своей хозяй­ки. Мне так понравились ее улыбка и ощущение легкости, чув ствовавшейся в ней, что я, даже понимая, что мы совершенно разного положения, обратился к ней за советом, какой десерт

выбрать. Она с радостью приняла участие в выборе, и за не­сколько минут общения с ней мне показалось, что тучи разо­шлись и все мои неудачи преходящи.

— И вы стали встречаться? — Меня увлек рассказ Александра.

— Да, но это были невинные встречи: я рассказывал ей о жизни, о себе. Она была совершенно необразованной, простой, но в ней была какая-то женская мудрость. Когда я рассказал ей о несчастном случае, то она просто посмотрела на меня и ска­зала, что всякое бывает и что, конечно же, я все преодолею, справлюсь и, став еще сильнее, добьюсь большего. Самое по­разительное, что ей удалось вернуть мне веру в себя. Она столь искренне превозносила мой талант, мой ум, мои деловые каче­ства, что постепенно я и сам стал в это верить, — голос Алек­сандра потеплел.

— И что потом? Вы до сих пор вместе?

— К сожалению, нет. Благодаря ей я нашел новые заказы и новых клиентов. И был готов, несмотря на разницу в социаль­ном положении, жениться. Моя бывшая жена с ее прекрасным образованием, изысканными манерами, роскошной внешно­стью и в подметки не годилась этой девочке. Но девочка ока­залась мудрее, она сказала, что моя жизнь не привлекает ее, ей хочется простого, размеренного существования, и она однажды просто исчезла из моей жизни. Но я все еще жду, что однажды она принесет мне пирожные, сядет, свернувшись калачиком У моих ног, и будет слушать о моих мечтах и верить, что все это обязательно осуществится!

Я думала об Александре и этой девочке и понимала, как важно для мужчины слышать, что мы в него верим, особенно

во время трудностей. Та, кто говорит слова поддержки, затме­вает ту, которая критикует, даже если это оправданная крити­ка. Напоминая мужчине о его неудачах, мы лишаем его по следних сил. Даже если это очень уверенный в себе человек, он тоже подвержен воздействию женских слов, слишком боль­шой силой они обладают. А мы так часто не придаем этому значения.

За разговорами время пролетело незаметно, и мы подъеха­ли к почти законченной даче. Дом был выдержан в модном стиле модерн и оказался столь изысканным, что мне действи­тельно захотелось построить особняк.

Время почти приближалось к обеду, и Александр при­гласил меня поесть на берегу залива. Мы продолжали болтать и наслаждаться солнечными лучами, когда я услышала радо­стное приветствие, и, обернувшись, я увидела дочь одной из приятельниц Софьи Николаевны. Она была моложе меня лет на десять, с огромными лазоревыми глазами, вздернутым но­сиком и светлыми кудряшками. Очаровательная улыбка и пре­лестное голубое платье довершали облик.

— Варя, я так рада вас видеть! — щебетала Настя.

Я представила Александра и пригласила к нам присоеди­ниться. Мы обсуждали модерн, балетные премьеры в Мариин ке, мою любимую тетушку. Настя флиртовала с Александром, все наслаждались столь редким солнцем. Александра оклик нул один из его знакомых. Извинившись, он отошел. Настя наклонилась ко мне и, глядя огромными глазами, прошен гала:-

— Варя, мне необходим ваш совет!

Я одобрительно улыбнулась и изобразила готовность слу-»шать.

— У меня появился поклонник, — обеспокоенно сообщила Настя.

— Но ведь это замечательно, — улыбнулась я.

— Может быть. Последний месяц он забросал меня вос­торженными письмами и букетами, приглашает поехать с ним то в театр, то на праздник, и я не знаю, как Mire поступить. — Проговорив все на одном дыхании, Настя выжидающе смот­рела на меня.

— А что говорят твои родители? — поинтересовалась я.

— Они считают, что г-н Гольбер — замечательная партия для меня.

— Марк? — внутренне сжавшись, переспросила я.

— Да, но он же старый, ему около сорока, — сморщила но­сик Настя.

«Слышал бы Марк, как о нем отзывается восемнадцати­летняя девушка», — зло подумала я, но вслух всего лишь ска­зала:

— Но он многому может тебя научить. — Я попыталась (/ быть беспристрастной и спокойной, хотя внутри все клокотало t от обиды и возмущения.

1 — Например? — заинтересовалась Настя. ip* — Флирту, обхождению с людьми, просто умению общать-ip! — перечисляла я достоинства Марка, стараясь ничем не выдать себя.

— Думаешь, стоит с ним познакомиться поближе? — На­стенька погрузилась в размышления.

— Настенька, тебе решать! — Я готова была разрыдаться и поэтому постаралась мягко закончить этот разговор. Александр подошел как раз вовремя, и мы засобирались в город.

Сославшись на усталость, я молчала всю обратную дорогу.

Едва войдя в дом, бросилась в свою комнату и позволила рыданиям выйти наружу, я рыдала и билась в истерике и кри­чала своей тетушке, чтобы она сделала что-нибудь.

— У меня словно кол в груди, это несправедливо, — крича­ла я, рыдая. — Зачем он спал со мной, дарил мне подарки, го­ворил мне комплименты, а сам в это время мечтал о юной На­стеньке?

— Встань, вытри слезы и повторяй за мной. — Софья Николаевна строго посмотрела на меня. — Хватит распускать нюни, мир не обрушился. Марк ведет себя как типичный ло­велас, действует на всех фронтах сразу, и не надо себя тешить иллюзиями, что ты единственная, за это надо бороться, а не надеяться, что все произойдет само собой! Сейчас ты освобо­дишься от боли и обиды, а потом мы обсудим, что делать дальше.

Тетушка стала напротив меня и, согнув руки в локтях, по­казала, что все хорошо: большой палец вверх, остальные соб­раны в кулак.

— Итак, все было замечательно, теперь ты решила, что обиделась, пальцы опускаешь вниз — при обиде энергия теря­ется, и ты опускаешься к земле. Недаром говорят: «На оби­женных воду возят». Потеря энергии приводит к болезням и бедности. Все обидчивые люди, как правило, очень бедные и больные. Внутренне ты принимаешь решение, что избавишься от обиды и боли. Ты проводишь большими пальцами три раза вокруг стопы и заканчиваешь в точке на внутренней стороне ноги с внешней стороны от косточки и, словно прочерчивая, поднимаешь большие пальцы вдоль ног до колен. Обводишь по кругу изнутри наружу три круга вокруг коленок и продолжаешь большими пальцами проводить по внутренней стороне бедер к лону, соединяешь пальцы над клитором и рисуешь латинскую букву V, ведя пальцы к ребрам. Женщина, которая не обижа­ется, всегда побеждает, всегда выигрывает — она не тратит! время и силы на мелкие обидки. От ребер ведешь к точке сере­дины груди.

— Похоже на знак бубнов, — заметила я.

— Да, бубновая дама — вечно молодая. — Тетушка была серьезна. — Обиды старят женщину и превращаются в болез­ни. Ты не можешь позволить себе разрушать себя просто по­тому, что ты решила обидеться.

— Я не решала, мне действительно больно и обидно.

Я опять разрыдалась. Тетушка подождала немного, и мы ста-

Гли все повторять сначала.

\ —Итак, теперь твои большие пальцы упираются в центр щгруди. Сделай глубокий вдох, представь себе кол в груди и на вы-tdoxe с криком А-С-С-А выдерни его. Выброси свою обиду!

Первый раз мне было просто не крикнуть, звук застревал в

Ъруди, стоял ком в горле. Но в конце концов я разозлилась на себя, ' Марка, Настю, свою наивность и наконец-то крикнула А-С-С-А,

вырвав обиду и боль из груди, и почувствовала, что мне дейст-; вительно стало легче.

Мне действительно стало легче после повторения ритуала осво бождения от обид. Я решила, что есть хороший повод осво­бодиться от всех обид скопом. Обиды застревают в нашем теле, оттягивая на себя энергию. Обиды на людей, обиды на мир, обиды на себя... Слезы не решают проблему, необходимо дей­ствовать. Я достала все книжки, которые были посвящены отно­шениям, но, какую бы я ни открывала, я все время натыкалась на техники снятия обид и описания, как обиды разрушают любые отношения и самого человека.

Поняв, что по-настоящему я еще не освободилась от оби­ды, я отыскала в прабабушкином дневнике технику снятия обид на себя. Ведь я действительно ругала себя, что я такая наивная, что я слишком доверилась Матвею, что перестала иг­рать, что как-то не так себя вела и т. д. — типичные мысли в таких ситуациях. Я легла на пол в позе распластанного ниц раба — правая рука впереди, левая поджата. Обида на себя — самая сильная из обид, она лишает нас сил, она сбрасывает нас в грязь. Мы теряем чувство собственного достоинства, пре­вращаясь из хозяина положения в слугу, из ведущего в ведо­мого. Итак, я лежала, оплакивая свою беспомощность, пре дательство Матвея, наглость Киры, хотя ее винить было не в чем.

И я приняла решение, что теперь я буду управлять миром и создавать ситуации, а не ждать милостей от природы. Я при няла решение освободиться от обид. Встав на левое колено. я словно отрубила с правого колена тремя движениями нити неуверенности, сомнений и обид. Повторив это движение три раза, я встала и сделала то же самое и с левым коленом. По-| чувствовав, что отпустило, я на вдохе надела воображаемые | ботфорты, спасающие от грязи, пояс, защищающий нижние центры от чужого влияния, и самое главное — погоны, симво­лизирующие меру ответственности и способность управлять миром и событиями. И вдруг поняла, что если я хочу управ-• лять, надо делать то, что хотят другие.

— Делать то, что хотят другие, и через это управлять? —- ис­кренне недоумевала я и уже возмущенно добавила: — Пусть он гуляет, предает, а я все должна прощать.

— Мы говорим не о прощении, а об управлении. Когда ты обижаешься, ты упускаешь власть. Иногда приходится отсту­пить, чтобы потом победить. Но победа — это прежде всего сведения о противнике, о его слабых и сильных сторонах, и самое главное, о том, что он хочет. — Иногда Софья Никола­евна бывала очень суровой и непреклонной в своих оценках.

— Хорошо, и что же хотят мужчины? —смирилась,я, при­готовившись слушан..

— Мужчины во все времена хотели признания и внимания Внимание — так просто и так сложно. Для мужчины внима ние — это конкретные действия, когда женщина делает имен но то, что ему нравится, что для него ценно. Это выражение заботы о том, что он любит. Внимание к деталям — ключ к мужскому сердцу, и давая мужчине то, что он хочет, ты полу­чаешь* то,, что ждешь!

— И как же я узнаю, что хочет Марк?

— Задавая вопросы.

— Я задаю, но не получаю на них ответ, он очень тщатель­но все скрывает. — Я совсем расстроилась и в то же время воз­мутилась. — Почему я должна все делать, почему он не готов прикладывать никаких усилий? Если он ко мне равнодушен, то пусть катится на все четыре стороны!

— Да, ты права! Ждать всегда проще, проще ничего не пред­принимать и не брать на себя ответственность за отношения. Но тот, кто не берет ответственность, и получает меньше, ос­татки с праздничного стола. Если ты готова довольствоваться тем, что осталось, тогда сиди и жди, но не рыдай потом, что одиночество — твой удел, — отчитала меня тетушка.

Я застонала и решила, что бороться надо до конца, а там будь что будет. И я опять обратилась к тетушке:

— И что же мне делать, если Марк не говорит, что ему нра­вится?

— Наблюдай и слушай, что он рассказывает о других, вспо­минай, что ему нравится, чем он восхищался, собирай инфор­мацию. Да, я совсем забыла, мы приглашены завтра на обед и спектакль к Михайловым в Павловск. Они каждое лето устраи­вают обед, посвященный первому варенью, и ставят замечатель­ный домашний водевиль. А потом вечером будут танцы, можно пойти на Павловский вокзал в концертный зал, там собирается вся молодежь. И вообще, нужно выйти в свет, себя показать и других посмотреть. — Софья Николаевна улыбнулась, веле­ла мне хорошо выспаться и приготовить наряд к завтрашней поездке. А когда я уже поднималась на второй этаж к себе в

комнату, она, как ни в чем не бывало, добавила, что Марк там тоже будет.

Утром я открыла глаза от яркого света солнца. День обещал быть чудесным. Легкое муслиновое платье нежного персикового цвета с открытыми по-летнему плечами и глубоким вырезом еще улучшило мое настроение. После легкого завтрака и покуп­ки сувениров для хозяев праздника мы отправились в Павловск.

Роскошная дача Михайловых поражала своим духом весе­лья. Хотя Петр Михайлов был известным адвокатом и одним из богатейших людей города, в доме царила непринужденная атмосфера. Носились дети, собаки, слуги. Старшая дочь Михай­ловых, Анечка, и ее университетские друзья готовились к пред­ставлению водевиля. Кто-то дорисовывал декорации к воде­вилю, кто-то доделывал костюм. Я с радостью включилась в общую кутерьму и даже не заметила, когда приехал Марк. Мы тепло поздоровались, я очень хотела сделать вид, будто бы встречи с Настей не было и я ничего не знаю, но в последний момент не удержалась и съязвила:

— Марк, я решила организовать клуб тех, кого ты любишь. Уже есть желающие, Настя готова в него вступить! — И я вы­зывающе посмотрела на него.

— Но я бы хотел, чтобы в этом клубе была лишь одна жен­щина — ты. — И Марк поцеловал меня в нос. Я рассмеялась, подумав про себя, как искусно он ушел от ответа. В это время всех пригласили на обед. Летний свекольник, свежие салаты из овощей, выращенных тут же на грядках, и совершенно необык­новенное варенье из ревеня. Оно было столь вкусным, что я не удержалась от восхищения и спросила, кто его варил.

Петр Дмитриевич оживился и стал нахваливать свою суп­ругу, которая сама варила варенье, хотя в доме и держали

Цкухарку. Гости подхватили тему и стали спорить, кто все же к должен готовить и зависит ли это от дохода семьи, возмож­ности купить все, что угодно, и наличия в доме кухарки. Марк включился в общий разговор, заметив, что варенье, приготов-|'«ленное руками любимой женщины, не только более вкусное, но и символизирует ее любовь и заботу о мужчине, желание сделать ему приятное. При этих словах тетушка взглянула на •''меня и загадочно улыбнулась, но, так как все устремились

Исмотреть водевиль, я не стала гадать, что значит ее таинствен­ная улыбка.

Водевиль, поставленный молодыми людьми, был наивен, и артисты иногда забывали слова, но все искренне получали удо­вольствие. Наконец-то, довольные и счастливые, все стали со­бираться на концерт в Павловский вокзал. Мы шли к вокзалу, и Марк, держа меня под руку, рассуждал о театре и водевилях. Я внимательно слушала, поддакивая в нужных местах, и хотя

фвсе еще мучилась внутри от ревности к Настеньке, старалась

] 'быть непринужденной и веселой. Нарядная публика, флиртую­щая молодежь, прекрасная музыка. Мы подошли в тот момент, когда концерт уже закончился и зал готовили к танцам. Собрав­шиеся в нетерпении ожидали танцев, все радостно приветство­вали знакомых и обсуждали последние сплетни. Тетушка куда-to исчезла, шепнув Марку, чтобы он доставил меня домой в целости и сохранности; все наши новые знакомые тоже раство­рились в толпе. Мы наконец-то остались вдвоем и чувствовали, что нас тянет друг к другу.

Когда заиграла музыка, мы с Марком закружились в валь­се. Он властно и нежно вел меня, и я почувствовала восторг оттого, что можно полностью отдаться его власти и раство­риться в его объятиях. Видно, мы настолько хорошо танце­вали, что нам выдали приз как самой красивой паре, и хотя приз был чисто символический, Марк светился от гордости. Наконец долгий день кончился, и мы сели в поезд. Я настоль­ко устала, что буквально через несколько минут почувство­вала, как меня клонит в сон. Доверчиво склонив голову Марку на плечо, я задремала. Марк бережно охранял мой сон до самого Петербурга и даже не пошевелился, хотя ему бы­ло и неудобно. Я проснулась, когда мы уже подъезжали, и поняла, что мне безумно хочется отправиться к Марку, а не домой.

— Варенька, я думаю, что Софья Николаевна не будет очень расстроена, если ты приедешь завтра утром, мы скажем, что опоздали на последний поезд. — Марк с мольбой смотрел на меня, видно, этот суматошный день, наполненный эмоциями, зажег и его.

— Ты думаешь, тетушка не будет беспокоиться? — Я не знала, то ли согласиться на его предложение, то ли помучить его отказом. Но что-то внутри меня говорило, что если мы сейчас расстанемся просто так на пике этого желания, то я упущу что-то очень важное. И тогда Настенька захватит его мысли и чувства.

— Твоя тетушка — мудрая женщина, я думаю, она поймет, тем более ты свободная женщина, которая уже была замужем. Я очень хочу провести эту ночь с тобой.

— Я хочу провести эту ночь с тобой, — прошептал Матвей, ко­гда мы приехали в его квартиру. Мы справляли его день рож­дения. Я долго сомневалась, делать ли ему подарок, если делать, то какой, устраивать ли праздник. Подруги, с которыми я пы­талась советоваться, все как одна говорили, что после его из­мены глупо продолжать отношения, тем более проявлять вни­мание и тем более ехать в Москву и устраивать сюрприз в день его рождения. Я то спорила с ними, то соглашалась. Так как мы учились в одной бизнес-школе, мы бы все равно встретились.

Меня мучили сомнения — вдруг на его дне рождения бу­дет Кира, и я буду выглядеть полной дурой. То, что Матвей родился осенью, давало мне шанс или все изменить, или по­ставить окончательную точку в наших отношениях. Почему бы не сделать эту точку запомнившейся на всю жизнь? По­том я решила, что дарить человеку радость и проявлять вни­мание никогда не глупо, и если не расценивать проявление внимания как унижение, то оно и не будет так воспринято.

Я воодушевилась и решила устроить незабываемый день рождения, вспомнив советы прабабушки. Но самое трудное — попасть в ожидания человека, реализовать его фантазии, а не свои. Сначала затея мне показалась невыполнимой, я ругала себя за то, что уже забыла, что Матвей любит. Позвонив его другу, я попыталась прояснить картину. Игорь вспомнил толь­ко о коньяке и лимузине и о том, что Матвей любит все изы­сканное и дорогое. Поэтому я решила начать с выбора подар­ка. Припомнила, что Матвею нравятся импрессионисты, но не помнила, кто именно. И я написала честное письмо, что хотела бы сделать ему подарок, но не помню его любимого художни­ка. Матвей ответил сразу же.

Я стояла перед витриной в полной рассеянности — фанта­зия дизайнеров перенесла полотна Моне буквально на все — на часы, тарелки, шкатулки, подсвечники и вазы и просто репро­дукции на фарфоре.

Полчаса посовещавшись с продавщицей, я все же решила набрать телефон Матвея и спросить, что его порадует больше.

— Все, что выберешь, мне понравится! — ответил Матвей и стал рассказывать про новые проекты и свои грандиозные планы.

Слушая Матвея, я продолжала смотреть на витрину, пыта­ясь найти решение. Продавщица, устав ждать, переключилась на других покупателей. Через полчаса я взмолилась.

— Матвей, я все еще стою перед витриной и не знаю, что мне выбрать!

— Лучший мой подарок — это ты! — тут же ответил Мат­вей.

— Если бы ты пригласил меня, я бы приехала! — попробо­вала я пошутить, но Матвей, подумав и порассуждав немного, насколько это возможно, сказал, что это замечательная идея и что он меня ждет.

Прошло еще минут двадцать, а я словно застыла в одной позе, слушая Матвея и разглядывая витрину. Когда наконец-то Матвей стал прощаться, я сделала последнюю попытку выпы­тать, что мне выбрать.

— Если ты выберешь часы, я буду смотреть на них и счи­тать минуты до нашей встречи; если ты выберешь подсвечник,

я буду ждать момента, когда мы сможем вместе зажечь свечи; если ты купишь тарелку, то я буду представлять, как я готов­лю для тебя; если же ты подаришь мне картину, каждый раз, смотря на нее, я буду вспоминать тебя.

После таких слов мне хотелось скупить весь магазин, но я ограничилась часами и подсвечниками. Итак, подарок был куплен, приглашение на день рождения получено. Оставалось придумать, какой сюрприз устроить.

7 ноября наступило очень быстро, и я приехала в Москву. День рождения справляли в ресторане в семь часов вечера, и у

^ „ меня был целый день впереди, чтобы привести себя в порядок. Сразу после ночного поезда я приехала к Маринке и, проспав часа три, чуть не опоздала в салон. Маришка записала меня к своим парикмахеру и визажисту. Через три часа из зеркала на меня смотрела сексуальная сирена. Мои непослушные рыжие волосы слегка оттенили и уложили, от чего мои глаза стали ка­заться больше; накрашенные красной помадой губы завершали облик. Я пыталась протестовать против красного лака, визажист настояла, что этот последний штрих необходим. Черный Стро­гий корсет и узкая юбка превратили меня в воплощение с|ксу-альности. Я была собой страшно довольна, но визажист явно хотела добавить что-то еще. Вдруг она просияла и принесла

^ самоклеящуюся татуировку со стразами в виде сверкающего цветка и наклеила мне его на левую грудь. Когда я делала вдох, цветок становился виднее, а при выдохе исчезал под корсетом; наверное, это зрелище действительно завораживало. Черные ажурные чулочки, кружевной пояс — я чувствовала себя не-'тразимой.

Я была готова и к триумфу, и к поражению. Когда я подъ­ехала на такси к ресторану, гости почти все собрались. Я во­шла, и все взгляды устремились на меня, я затмевала всех, но не своим видом, а тем огнем предвкушения, что горел в моих глазах. Мужчины безошибочно чувствовали этот огонь и ви­лись около меня. Было несколько наших знакомых из бизнес-школы (слава богу, Киры среди них не было) и партнеры, кли­енты и сотрудники Матвея.

— Матвей, тебя ждет сюрприз в одиннадцать вечера. Думаю, гости простят твое исчезновение, — загадочно сказала я, под­ходя к Матвею и целуя его в щеку.

— Сюрприз? — Матвей был явно заинтригован. — Надеюсь, это не опасно.

— Нет, — засмеялась я.

День рождения оказался веселым, прекрасное шоу в честь Матвея, вкусная еда, много вина, шампанского, тосты и по­здравления, танцы. Меня наперебой приглашал

Что делает отдел по эксплуатации и сопровождению ИС? Отвечает за сохранность данных (расписания копирования, копирование и пр.)...

ЧТО ПРОИСХОДИТ, КОГДА МЫ ССОРИМСЯ Не понимая различий, существующих между мужчинами и женщинами, очень легко довести дело до ссоры...

Живите по правилу: МАЛО ЛИ ЧТО НА СВЕТЕ СУЩЕСТВУЕТ? Я неслучайно подчеркиваю, что место в голове ограничено, а информации вокруг много, и что ваше право...

ЧТО ТАКОЕ УВЕРЕННОЕ ПОВЕДЕНИЕ В МЕЖЛИЧНОСТНЫХ ОТНОШЕНИЯХ? Исторически существует три основных модели различий, существующих между...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: