|
|
Справедливость и нравственность.На деле же оказывается, что нравственность есть сложная система чувств и понятий, медленно развившихся и все далее развивающихся в человечестве. В ней надо различать по крайней мере три составных части: 1) инстинкт, т.е. унаследованную привычку общительности; 2) понятие нашего разума – справедливость и, наконец, 3) чувство, ободряемое разумом, которое можно было бы назвать самоотвержением или самопожертвованием, если бы оно не достигало наиболее полного своего выражения именно тогда, когда в нем нет ни пожертвования, ни самоотверженья, а проявляется высшее удовлетворение продуманных властных требований своей природы. Даже слово «великодушие» предполагает в человеке высокую самооценку своих поступков, тогда как именно такую оценку отвергает нравственный человек. И в этом истинная сила нравственного. Даже теперь, когда крайний индивидуализм, т.е. правило «заботиться прежде всего о себе самом», проповедуется словом и делом,– даже теперь взаимопомощь и бескорыстная отдача своих сил на служение обществу составляют такую существенную часть жизни общества и его дальнейшего развития, что без них человечество не могло бы прожить даже несколько десятков лет. Пора ученым ознакомиться с природой не из своих пыльных книжных шкафов, а в вольных равнинах и горах, при полном свете солнечного дня, как это делали в начале XIX века великие основатели научной зоологии... и основатели истинной антропологии, живя вместе с первобытными племенами не с целью обращения их в свою веру, а с целью ознакомления с их нравами и обычаями и с их нравственным обликом. Тогда они увидят, что нравственное вовсе не чуждо природе. Увидав, как во всем животном мире мать рискует жизнью, чтобы защищать своих детей, как сами стадные животные дружно отбиваются от хищников, как они собираются в громадные стада для перекочевок и как первобытные дикари воспринимают от животных уроки нравственного, наши ученые поняли бы, откуда происходит то, чем так кичатся наши духовные учителя, считающие себя ставленниками божества. И вместо того чтобы повторять, что «природа безнравственна», они поняли бы, что, каковы бы ни были их понятия о добре и зле, эти понятия не что иное, как выражение того, что им дала сперва природа, а затем медленный процесс развития человечества. Высочайший нравственный идеал, до которого поднимались наши лучшие люди, есть не что иное, как то, что мы иногда наблюдаем уже в животном мире, в первобытном дикаре и в цивилизованном обществе наших дней, когда они отдают свою жизнь для защиты своих и для счастья грядущих поколений. Выше этого никто не поднимался и не может подняться... ...Чрезвычайно симпатичный, слишком рано умерший французский мыслитель Марк Гюйо первый, если не ошибаюсь, вполне понял и объяснил истинный характер того, что я называю третьей составной частью нравственного. Он понял, что ее сущность не что иное, как сознание человеком своей силы: избыток энергии, избыток сил, стремящийся выразиться в действии. Мы имеем, писал он, больше мыслей, чем нам нужно для нас самих, и мы вынуждены бываем делиться ими с другими, потому что поступать иначе мы не можем. Мы имеем больше слез или больше веселости, чем нам нужно самим, и мы, не жалея, даем их другим. И, наконец, многие из нас имеют больше силы воли и больше энергии, чем им нужно для личной жизни... Мы постоянно чувствуем потребность помочь другим, подпереть плечом повозку, которую с таким трудом тащит человечество, или, по крайней мере, хоть пожужжать вокруг, – говорит Гюйо. Кропоткин П.А. Этика: Избранные труды.– М., 1991.–С.278-280, 275-276, 311.
Ч.X. КУЛИ ОБЩЕСТВЕННАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ. ИЗУЧЕНИЕ УГЛУБЛЕННОГО РАЗУМА Глава первая. ОБЩЕСТВЕННЫЙ И ИНДИВИДУАЛЬНЫЙ АСПЕКТЫ РАЗУМА Разум представляет собой органичное целое, составленное из согласованные индивидуальностей примерно так же, как оркестровая музыка состоит из различных, но сочетающихся между собой звуков. Вряд ли кому-либо придет в голову делить эту музыку на два вида: производимую в целом оркестром и отдельными инструментами, так не существует и двух видов разума: общественного и индивидуального... В структуре общественного разума можно различить – разумеется очень грубосознательные и бессознательные отношения, где под последними понимают отношения неосознанные, по какой-либо причине оставшиеся нами незамеченными. Большая часть испытываемых нами воздействий носит именно такой характер – наш язык, наше механическое искусство, управление и институты достаются нам от людей, с которыми нас связывают лишь косвенные и бессознательные отношения. Великие перемены в обществе – прогресс и упадок наций, институтов и рас редко бывают осознаны, пока не оказываются в прошлом. Общественное сознание, или знание общества, неотделимо от самосознания, ибо едва ли мы способны думать о себе, не соотнося себя с различными общественными группами, или думать об этих группах вне соотношения с собой. Я – сам и общество – близнецы, мы узнаем одного, только услышав о другом, а понятие отдельного и независимого Я – не более, чем иллюзия... ... Психический опыт новорожденного ребенка – чистый поток впечатлений, который можно считать индивидуальным, так как он отличается от других, и социальным, потому что он является продуктом традиции и внушения человеческой жизни в целом, хотя сам не подозревает ни о себе, ни об обществе. Очень скоро разум начинает подавлять личные впечатления, превращаясь в наивное самосознание и примитивное знание об обществе, т.е. ребенок нерефлективно узнает о группах и своем месте в них. Он не говорит еще «Я», не называет свою мать, сестру, няню, но у него уже есть образы и чувства, из которых возникнут эти идеалы. Позднее развивается более рефлективное сознание, которое дает имена ему самому и другим людям и позволяет полнее воспринимать отношения, выражающие единство этого маленького мира... «Я» и общество идут рука об руку, как стороны единого целого... Здравый смысл убеждает нас, что индивид есть всего лишь часть целого... Я не оспариваю точку зрения, утверждающую, что индивид являет собой дифференцированный центр психической жизни со своим собственным миром, недоступным никому другому, живущий в потоке мыслей, отличающемся от прочих: ни его «Я», ни его «ты», ни его «мы» не являются материальными объектами; существуя только для него, они несут на себе печать уникальности. Однако, эта уникальность точно так же видима и доказуема, как и тот факт.., что индивид есть в полном смысле член целого, причем он представляется таковым не только научному наблюдению, но и своему неопытному сознанию... Общественное сознание доступно рассмотрению либо в разуме отдельного человека, либо как согласованные действия многих разумов. Мои социальные идеи тесно связаны с идеями других людей, влияющими на них и создающими, таким образом, одно целое. Они дают нам общественное сознание, или, используя более привычные термины, общественное мнение – в самом широком смысле групповое состояние разума, довольно отчетливо представляющего себя. Я имею в виду такое взаимопонимание между индивидами и группами, которое должно быть естественным результатом дискуссии. Разные индивиды демонстрируют разные уровни этого понимания. Но целое во всей его сложности не бывает охвачено им никогда, лишь отдельные отношения, возникающие в целом, доступны ему. Чем теснее общение в группе, тем глубже спаяно в единое живое целое их общественное сознание... ... Существует, как минимум, три аспекта сознания, которые полезно различать: самосознание – или что Я думаю о себе; общественное (social) сознание (в его индивидуальном аспекте) – или то, что я думаю о других людях; публичное (public) сознание – или коллективная точка зрения людей, организованных в коммуникативные группы. Все три части представляют собой уровни единого целого.
Глава третья. ПЕРВИЧНЫЕ ГРУППЫ Под первичными группами я понимаю группы, характеризующиеся тесным – лицом к лицу – общением и сотрудничеством. Они первичны по нескольким мотивам, но главное – потому, что они являются основой для формирования общественной природы и идеалов индивида. Психологическим результатом тесного общения является смешение индивидуальностей в единое целое так, что единичное «Я» – по крайней мере, во многих случаях – становится общей целью жизни группы. Лучший способ описания этой целостности – слово «мы» – оно включает в себя сопереживание и взаимную идентификацию, которую естественным порядком выражает «мы». Каждый живет, ощущая целое, и главные цели своей воли находит в этом чувстве. Не утверждаю, что единство всегда дифференцировано с элементами соперничества; оно допускает самоутверждение и собственнические притязания, но они должны быть социализированы сопереживанием и происходить – или стремиться к этому – при господстве дисциплины общего духа. Индивид может иметь свои амбиции, но главный их объект займет желанное место и в мыслях других членов, тогда человек почувствует свое соответствие стандартам суждения и честной игры... Наиболее важные – но ни в коем случае не единственные – сферы этого тесного общения: семья, игровая детская площадка и соседство или иная общая группа старших. Они универсальны, наблюдаются во все времена и на любой стадии развития общества, следовательно, они являются основой универсального в природе и идеалах человека. Первичные группы первичны в том смысле, что дают индивиду самый ранний и самый полный опыт общего единства, а также в смысле, что они не подвержены изменениям в той степени, как более сложные отношения, а значит, они и есть постоянный источник происхождения этих последних. Конечно, нельзя сказать, что они независимы от более широкого общества, они явно выражают его настроение... Эти группы являются источником жизни не только для индивида, но и для социальных институтов. Под человеческой природой можно понимать те чувства и стремления, которые являются человеческими, потому что превосходят таковые у низших животных, а также потому, что они принадлежат человечеству в целом, а не только определенной расе или времени. Они включают, в частности, сопереживание и те неисчислимые чувства, в которых оно выражается, а именно: любовь, сожаление, притязание, тщеславие, героизм и чувство социальной правоты и неправды. Природу человека в этом смысле справедливо считают сравнительно постоянным элементом общества... ...Чем же может быть природа человека, если не чертой первичных групп? Это, конечно, не атрибут отдельного индивида... с его типичными чертами, такими, как аффекты, амбиции, тщеславие, сожаление, неотделимые от общества. Если же она принадлежит человеку в группе, то какого уровня должна быть эта группа, чтобы развить ее?... Основой для ее развития является семья и соседство, и ничего более. Цит. по: Тексты по истории социологии XIX-XX вв. Хрестоматия / Сост. и отв. ред. д.ф.н. В.И. Добреньков. – М. 1994.
ПЕТР ЛАВРОВИЧ ЛАВРОВ Биография – исповедь (1885-1889) История как процесс есть процесс развития, т.е. неповторяющихся явлений, и отличается от других подобных процессов тем, что ее явления обусловлены положительным или отрицательным проявлением в них прогресса, т.е. увеличения или уменьшения сознания в личности и солидарности между личностями во взаимной связи этих элементов между собою. История как наука есть отыскание закона последовательности в фазисах развития сознания в личностях и солидарности между личностями. …к антропологии относится вся деятельность личности и группы личностей, бессознательная, инстинктивная и та доля сознательной деятельности, которая заключается в приспособлении к существующему; к истории относится деятельность личности и общества, которая заключается в выработке идеалов лучшего и в стремлении изменить существующее сообразно этим идеалам. Характеристическим признаком участия в исторической жизни для личности и для общества поэтому является наслаждение развитием и потребность в развитии. …исторический прогресс заключается в переработке культуры (т.е. обычных форм жизни), в которых становится все менее доля, принадлежащая обычаю, и все более доля, принадлежащая сознательной мысли. Огромное большинство человечества остается еще вне истории, частью, как принадлежащее к неисторическим народностям; частью как входящее в классы исторических народностей, настолько подавленных борьбою за существование, что для них по внешним условиям невозможно участие в истории. Историческая эволюция имеет место с самого начала исторического времени лишь в меньшинстве интеллигенции, которая одна познала наслаждение развитием, ощутила в нем потребность и с тем вместе стала жить исторической жизнью. В настоящее время это развитое и развивающееся меньшинство выработало уже идеал личного достоинства и общественного строя, способный охватить все личности и племена, которым станет доступна потребность развития. Универсалистический идеал человечества, связанного интересами коллективного труда и убеждением в потребности всеобщего справедливого общественного строя, стоит теперь в теории научного социализма лицом к лицу с заостряющейся и расширяющейся классовой борьбой, из которой старый строй не находит и не может найти исхода и которая все больше выказывается как основная помеха человеческой солидарности. …Социология есть наука, исследующая формы проявления, усиления и ослабления солидарности между сознательными органическими особями, и потому охватывает, с одной стороны, все животные общества, в которых особи выработали в себе достаточную степень индивидуального сознания, с другой – не только существующие уже формы человеческого общежития, но и те общественные идеалы, в которых человек надеется осуществить более солидарное и вместе с тем, следовательно, и более справедливое общежитие, а также те практические задачи, которые неизбежно вытекают для личности из стремления осуществить свои общественные идеалы или хотя бы приблизить их осуществление... Общественные формы являются как изменяющиеся в истории продукты общественного творчества личностей ввиду их блага, и потому личность всегда имеет право и обязанность стремиться изменить существующие формы сообразно своим нравственным идеалам, имеет право и обязанность бороться за то, что она считает прогрессом (постоянно подвергая критике по основным требованиям этики свое представление о прогрессе), вырабатывая общественную силу, способную восторжествовать в подобной борьбе. На почве основных требований этики объективными признаками прогресса являются одновременное усиление сознательных процессов в особи и солидарности в обществе, при расширении этой солидарности все на большее число особей... В настоящую эпоху социализм как общественный идеал вполне удовлетворяет этим требованиям: он представляет интересы рабочего большинства, насколько оно проникнуто сознанием классовой борьбы; он осуществляет для развитого меньшинства идеал справедливейшего общежития, допускающего наиболее сознательное развитие личности при наибольшей солидарности всех трудящихся, идеал, способный охватить все человечество, разрушая все разграничения государств, национальностей и рас; он есть для личностей, наиболее вдумавшихся в ход истории, и неизбежный результат современного процесса экономической жизни. Поэтому расчет интереса всякого трудящегося одновременно с нравственным аффектом развитой личности, желающей отплатить человечеству за свое развитие, так дорого стоившее предыдущим поколениям, и со стремлением этой личности осуществить наиболее справедливое общежитие, наконец, одновременно с побуждением наилучше понимающей личности облегчить необходимый процесс истории, должны побуждать всякую развитую личность становиться в ряды социалистов, стремиться усилить их организацию как общественной силы, бороться энергически против всех препятствий к осуществлению их общественного идеала и содействовать этому осуществлению всеми орудиями слова и дела, доступными личности. Лавров II. Л. Избр. произв. В 2 т. – М., 1965. Т. 2. – С. 639-641, 643-645,647. ПЕТР ЛАВРОВИЧ ЛАВРОВ Исторические письма. Цена прогресса. В продолжение своего долгого существования человечество выработало несколько гениальных личностей, которых историки с гордостью называют его представителями, героями. Для того чтобы эти герои могли действовать, для того даже, чтобыони могли появиться в тех обществах, которые были осчастливлены их появлением, должна была образоваться маленькая группа людей, сознательно стремившихся к развитию в себе человеческого достоинства, к расширению знаний, к уяснению мысли, к укреплению характера, к установлению более удобного для них строя общества. Для того чтобы эта маленькая группа могла образоваться, необходимо было, чтобы среди большинства, борющегося ежечасно за свое существование, оказалось меньшинство, обеспеченное от самых тяжких забот жизни. Для того чтобы большинство борющихся за насущный хлеб, за кров и одежду могло выделить из себя этот цвет народа, этих единственных представителей цивилизации, надобно было большинству просуществовать. Они создали прогресс в среде человечества, как их гениальные и счастливые предшественники создали человечество среди зверей, создали человеческие общества и человеческие породы в борьбе между людскими особями и полуживотными группами, создали возможность будущего прогресса. Но этот прогресс небольшого меньшинства был куплен порабощением большинства, лишением его возможности добиться той же ловкости тела и мысли, которая составила достоинство представителей цивилизации. В то время, как меньшинство развивало в себе и мозг, и мышцы, в то время как самая мышечная система его развивалась разносторонне в деятельности военной, разнообразной, временной, сопровождаемой досугами и отдыхами, большинство было обречено на однообразную, утомительную и непрерывную мирную работу для чужой пользы, не имея досуга для работы мысли, уступая в ловкости своим повелителям и потому оставаясь неспособным на употребление своих громадных сил для завоевания себе права на развитие, на истинно человеческую жизнь. Сознание великого значения культуры и науки как силы и как наслаждения вело само собою к желанию монополизировать эту силу и это наслаждение. Прямое принуждение, организация общества, кара закона, религиозный ужас, привычная традиция, внушаемая с колыбели, отделили меньшинство породистых, знающих, развивающихся от всего остального. Ценою неустанной работы и борьбы за существование этого остального немногие могли выбирать себе лучших женщин, производить лучшее поколение, питать и воспитывать его лучше; могли употреблять время на наблюдение, обдумывание, соображение, не заботясь о пище, крове и простейших удобствах; могли добиваться истины, взвешивать справедливость, искать технических улучшений, лучшего общественного строя, могли развивать в себе страстную любовь к истине и справедливости, готовность принести за них в жертву свою жизнь и свое благополучие, решимость проповедовать истину и осуществить справедливость. Дорого заплатило человечество за то, чтобы несколько мыслителей в своем кабинете могли говорить о его прогрессе. Дорого заплатило оно за несколько маленьких семинарий, где воспитывало себе педагогов, которые, впрочем, до сих пор еще принесли ему мало пользы. Если бы счесть образованное меньшинство нашего времени, число жизней, погибших в минувшем в борьбе за его существование, и оценить работу ряда поколений, трудившихся только для поддержания своей жизни и для развития других, и если бы вычислить, сколько потерянных человеческих жизней и какая ценность труда приходится на каждую личность, ныне живущую несколько человеческою жизнью – если бы все это сделать, то, вероятно, иные наши современники ужаснулись бы при мысли, какой капитал крови и труда израсходован на их развитие. К успокоению их чуткой совести служит то обстоятельство, что подобный расчет невозможен. Впрочем, следует ужасаться не тому, что прогресс меньшинства обошелся дорого, но разве тому, что он обошелся так дорого и что за эту цену сделано так мало. Если бы меньшинство ранее и старательнее позаботилось о распространении около себя развития, приобретенного в области культуры и мысли, то число потерянных жизней и труда было бы не так велико; сумма, приходящаяся на каждого из нас, была бы менее и не увеличивалась бы так громадно с каждым поколением. Над законами естественной необходимости мы не властны, а потому рассудительный человек должен с ними помириться, ограничиться их спокойным исследованием и, насколько возможно, воспользоваться ими для своих целей. Не властны мы и над историей; прошедшее доставляет нам лишь факты, которые могут нам иногда служить для исправления будущего. За грехи отцов мы ответственны лишь настолько, насколько продолжаем эти грехи и пользуемся ими, не стараясь исправить их последствий. Мы властны в некоторой степени лишь над будущим, так как наши мысли и наши действия составляют материал, из которого организуется все содержание будущей истины и справедливости. Каждое поколение ответственно перед потомством за то лишь, что оно могло сделать и чего не сделало. Поэтому и нам, ввиду суда потомства, предстоит решить вопросы: какая доля неизбежного, естественного зла лежит в том процессе, который мы называем громкимименем исторического прогресса? насколько наши предки, доставившие нам, цивилизованному меньшинству, возможность воспользоваться выгодами этого прогресса, без нужды увеличивали и продолжали страдания и труды большинства, выгодами прогресса никогда не пользовавшегося? в каком случае ответственность за это зло может пасть и на нас в глазах будущих поколений? Закон борьбы за существование так общ для мира животных, что мы не имеем ни малейшего повода обвинять первобытное человечество, когда этот закон прилагался и в нем, пока не пробудились в людях сознание взаимной солидарности, потребность истины и справедливости. Так как это сознание едва ли могло пробудиться, пока люди, взаимно истребляя друг друга, не дошли до замены убийства эксплуатацией, то и на весь длинный период борьбы между особями, дружинами, родами, племенами и нациями нам приходится смотреть лишь как на зоологический факт. Едва ли можно себе представить и накопление знаний, развитие мысли о праве и обязанности в первое время иначе как процессом, совершающимся в единицах, поставленных в особенно выгодные обстоятельства, т.е. в особях, имеющих досуг, лучшее питание и воспитание на счет других особей, которые доставляют первым этот досуг, питание и воспитание увеличением своего труда, если не ценою собственной жизни или значительных страданий. Прежде чем учиться, надо иметь учителей. Большинство может развиваться лишь действием на него более развитого меньшинства. Поэтому в человечестве или должно было отсутствовать всякое развитие, или пришлось большинству сначала вынести на своих плечах счастливейшее меньшинство, работать на него, страдать и гибнуть из-за него. Это, по-видимому, тоже закон природы. Ввиду его нам остается или сказать: мы не хотим вовсе развития, купленного такою ценою; или посмотреть и на это как на антропологический факт. Необходимое, естественное зло в прогрессе ограничивается предыдущим, и за пределами этих законов начинается ответственность человеческих поколений, в особенности же цивилизованного меньшинства. Во всех цивилизациях без исключения большая часть людей, пользовавшихся удобствами культуры, вовсене думала о всех тех, которые ею не пользовались и не могли пользоваться, а тем менее о цене, которою куплены приобретенные удобства жизни и мысли. Член небольшой группы меньшинства, видящий свое наслаждение в собственном развитии, в отыскании истины и в воплощении справедливости, сказал бы себе: каждое удобство жизни, которым я пользуюсь, каждая мысль, которую я имел досуг приобрести или выработать, куплена кровью, страданиями или трудом миллионов. Прошедшее я исправить не могу, и, как ни дорого оплачено мое развитие, я от него отказаться не могу: оно именно и составляет идеал, возбуждающий меня к деятельности. Лишь бессильный и неразвитый человек падает под ответственностью, на нем лежащей. Зло надо исправить, насколько можно, а это можно сделать лишь в жизни. Зло надо зажить. Я сниму с себя ответственность за кровавую цену своего развития, если употреблю это самое развитие на то, чтобы уменьшить зло в настоящем и в будущем. Если я развитый человек, то я обязан это сделать, и эта обязанность для меня весьма легка, так как совпадает именно с тем, что составляет для меня наслаждение: отыскивая и распространяя более истин, уясняя себе справедливейший строй общества и стремясь воплотить его, я увеличиваю собственное наслаждение и в то же время делаю все, что могу, для страждущего большинства в настоящем и будущем. Итак, мое дело ограничивается одним простым правилом: живи сообразно тому идеалу, который ты сам себе поставил как идеал развитого человека! Это было бы все так легко и просто, если бы все личности поняли дело, но беда именно в том, что весьма немногие понимают eгo. А цена прогресса все растет. Лавров П.Л. Философия и социология. Избр. произ. В двух т. Т. 2– М., 1965. С. 75-87.
  Живите по правилу: МАЛО ЛИ ЧТО НА СВЕТЕ СУЩЕСТВУЕТ? Я неслучайно подчеркиваю, что место в голове ограничено, а информации вокруг много, и что ваше право...  ЧТО ТАКОЕ УВЕРЕННОЕ ПОВЕДЕНИЕ В МЕЖЛИЧНОСТНЫХ ОТНОШЕНИЯХ? Исторически существует три основных модели различий, существующих между...  Что делает отдел по эксплуатации и сопровождению ИС? Отвечает за сохранность данных (расписания копирования, копирование и пр.)...  Что способствует осуществлению желаний? Стопроцентная, непоколебимая уверенность в своем... Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте:
|