Квалификация и доказывание злоупотреблений процессуальным правом в гражданском судопроизводстве

Мы подошли к наиболее сложным, но исключительно важным для правоприменительной практики проблемам квалификации и доказывания злоупотреблений процессуальным правом, принципиальная нерешенность которых является "камнем преткновения" для активного противодействия недобросовестному поведению в гражданском процессе. Полагаем, что большинству судей как правило всегда понятно, когда участник процесса допускает злоупотребление правом, однако поделать с этим ничего нельзя, поскольку одной лишь внутренней убежденности для наказания такого лица недостаточно.

Квалификация того или иного поведения как злоупотребления процессуальным правом основывается на установлении обстоятельств при помощи доказательств, образующих в соответствии с диспозицией нормы процессуального права состав рассматриваемого правонарушения. Утверждения или предположения о недобросовестности лица должны покоиться на определенных доказательствах.

В постановлениях судебных органов и в иных источниках всегда отмечается, что наличие в действиях лица злоупотребления правом должно быть доказано: "Истец, заявляющий требование о взыскании в его пользу вознаграждения за фактическую потерю времени в порядке, предусмотренном ст. 92 ГПК РСФСР (ст. 99 ГПК РФ), должен представить доказательства, которые свидетельствовали бы о недобросовестности ответчика в заявлении спора против иска либо его систематическом противодействии правильному и быстрому рассмотрению и разрешению дела";*(229) "ст. 92 ГПК имеет строго ограниченное применение: эти обстоятельства должны быть подтверждены имеющимися в деле доказательствами";*(230) "выводы о злоупотреблении правом не могут быть основаны на предположениях и допущениях, злоупотребление процессуальными правами должно быть доказано".*(231) Некоторые авторы пессимистически относились к самой возможности доказывания обстоятельств ст. 92 ГПК РСФСР, отмечая, что "формулировки представляются нереальными, поскольку, например, недобросовестность стороны практически доказать невозможно",*(232) другие полагали, что "использование этой процессуальной категории возможно лишь с большой осторожностью".*(233)

Самая сложная проблема доказывания злоупотребления правом сопряжена с тем, что доказыванию в первоочередном порядке подлежат не процессуальные действия (бездействие) лица, а элементы субъективной стороны правонарушения - вина в форме умысла или неосторожности. Доказывание именно внутренних детерминант поведения субъекта, которые не только сокрыты от всех, но зачастую до конца непонятны самому лицу и объективируются лишь в реально совершаемых действиях (бездействии), представляет наибольшие сложности. Вывод о вине в форме умысла или неосторожности, а также о невиновном поведении может быть сделан только путем анализа внешних проявлений поведенческой активности субъекта.

Деятельность по доказыванию признаков злоупотребления правом в действиях лица, участвующего в деле, является разновидностью общей логико-процессуальной деятельности по доказыванию, принятой в гражданском процессе. Мы присоединяемся к позиции авторов, относящих процессуальные факты, а также факты, установление которых суду необходимо для выполнения воспитательных и предупредительных задач правосудия, к фактам, являющимся объектом познания суда.*(234) Факты злоупотребления правом подлежат доказыванию именно как указанные группы фактов.

Инициатива в доказывании таких фактов может исходить от суда, который вне зависимости от позиции лиц, чьи интересы были нарушены процессуальной недобросовестностью участника процесса, обязан поставить их на обсуждение. Лица, участвующие в деле (их представители), также вправе делать заявления о нарушении процессуальных норм, требовать от суда применения мер ответственности к виновным лицам, представлять доказательства наличия в действиях лиц признаков злоупотребления правом. Бремя доказывания процессуальной недобросовестности противоположной стороны спора возлагается на лицо, делающее соответствующее заявление.

Наиболее емкими доказательствами нарушений процессуальных норм могут быть письменные доказательства, особенно протоколы судебных заседаний и судебные постановления, объяснения сторон и третьих лиц, показания свидетелей.

Но на первое место выступает такой способ познания обстоятельств дела, как непосредственное наблюдение суда за процессуальными действиями (бездействием) лица. Злоупотребление правом происходит на глазах у всех участников процесса, поэтому в дальнейшем недобросовестное лицо не сможет отрицать совершение тех или иных действий, дачу тех или иных объяснений. Все его волеизъявления закреплены в протоколе судебного заседания, а также в представленных им в суд документах (заявлениях, ходатайствах, письменных доказательствах и пр.). Суд, обосновывая привлечение лица к ответственности за злоупотребление правом, должен ссылаться на названные доказательства.

При необходимости суд может запросить материалы иных гражданских дел, рассмотренных с участием лица, и обнаружить в них, например, идентичное исковое заявление, результатами рассмотрения которого осталось не удовлетворено лицо, подавшее повторный аналогичный иск.

В своих объяснениях и выступлениях лица, участвующие в деле, могут приводить факты и доводы, свидетельствующие о злоупотреблениях процессуальным правом участником процесса. В совокупности с другими доказательствами это может послужить основанием для применения мер ответственности в отношении недобросовестного лица.

Из объяснений самого лица, выраженных в форме произвольного или непроизвольного признания, может быть сделан вывод о его добросовестности. Нередко под воздействием сильных эмоций участник процесса сообщает, что затеял процесс с целью наказать ответчика, либо сам ответчик признает, что затягивание процесса дало ему возможность "поиздеваться" над истцом. Лица зачастую не понимают ущербность мотивации своих действий, поэтому особо не скрывают ее от суда и других лиц, участвующих в деле.

По ходатайству заинтересованных лиц могут быть приглашены свидетели, которые наряду с их опросом о фактических обстоятельствах дела могут быть допрошены о фактах, касающихся добросовестности участников процесса. Например, свидетель может пояснить известный ему со слов истца неблаговидный повод предъявления иска, состоящий в намерении разорить, опозорить ответчика, отомстить ему за что-либо. Свидетель может рассказать об осведомленности лица в отношении определенных обстоятельств, которые недобросовестное лицо сокрыло от суда либо существенно исказило их содержание.

Для квалификации поведения лица в качестве злоупотребления правом большое значение имеет изучение данных, касающихся его личности. Как отмечалось выше, для недобросовестности характерно осознание субъектом противоправности своего поведения либо презумпция такого осознания (при процессуальной небрежности). Решить указанные вопросы невозможно в отрыве от характеристики интеллектуально-волевых и психофизиологических особенностей личности субъекта. Интересное наблюдение в отношении личности процессуально недобросовестного лица было сделано дореволюционным исследователем А.Н. Геддой: "Крестьяне всегда говорят правду на суде и не прибегают ни к каким недобросовестным приемам... То же самое можно сказать и о тех делах, где тяжущимися являются хотя и не крестьяне, но люди простые, может быть и образованные, но мало знакомые с судом и судебным делом, несведущие в законах...".*(235) Сходную характеристику личности субъекта, допускающего злоупотребление правом, можно дать и в наши дни: как правило это лицо, обладающее определенным уровнем юридических знаний, которые могут быть приобретены в результате профессионального образования или вследствие постоянной сутяжнической деятельности. Другие лица, не осведомленные в правовой сфере, не прибегают к злоупотреблению правом, поскольку знакомы с содержанием принадлежащего им субъективного права только в общих чертах. Даже при формальном наличии в их поведении признаков злоупотребления процессуальным правом можно говорить только об искреннем заблуждении с их стороны, хотя отдельные случаи злоупотреблений правами должны быть юридически осуждаемы, от кого бы они не исходили. Лицо может не знать об обязательных реквизитах направляемого в суд искового заявления (что может вызвать некоторую извинительную задержку в его принятии), но полагаем, что не обязательно иметь юридическое образование и быть профессиональным юристом, чтобы знать о необходимости говорить суду правду и представлять в его распоряжение только достоверные документы.

Окончательный вывод о квалификации поведения субъекта в качестве злоупотребления процессуальным правом и ответственности за его совершение делает суд.

При квалификации поведения субъекта как процессуального правонарушения особое значение приобретает оценка судом доказательств, подтверждающих недобросовестное поведение лица. По сравнению с оценкой доказательств, подтверждающих факты основания иска или возражений против иска, оценка доказательств добросовестности поведения лица имеет существенную специфику, которая связана с тем, что нет ни одного доказательства, которое бы со значительной долей уверенности позволяло бы сказать о злоупотреблении правом участником процесса. Если, например, факт совершения сделки может быть подтвержден представлением договора, подписанного сторонами, факт предоставления жилого помещения можно доказать путем изучения ордера, то факт злоупотребления правом нельзя доказать подобным образом. Совершение недобросовестных действий определяется выводным путем на основе исследования совокупности доказательств, имеющихся в распоряжении суда. В основном вывод о злоупотреблении правом делается на основе обнаружения признаков недобросовестности в поведении лица и такой вывод делается на основании предположения ("Dolus per coniecturas probari potest". - "Злой умысел можно доказать и с помощью предположений").*(236)

Иногда такой вывод может быть сделан путем обычной констатации незаконности поведения субъекта путем простого наблюдения за одномоментным поведенческим актом лица. Например, ответчик представляет дополнительные доказательства в суд кассационной инстанции и не может объяснить причину их непредставления в суд первой инстанции.

Желательно, чтобы вывод о совершении лицом процессуального правонарушения был сделан на основе исследования значительного числа доказательств. Например, в пользу предъявления заведомо неосновательного иска (ст. 99 ГПК) могут свидетельствовать: осведомленность лица об отсутствии фактов, существование которых он утверждает; личные неприязненные отношения с ответчиком; наличие юридической подготовки, исключающей возможность добросовестного заблуждения в отношении правовой квалификации отношений с ответчиком; ранее имевшие место сутяжнические проявления и пр.

Сложность квалификации того или иного процессуального действия (бездействия) как злоупотребления гражданским процессуальным правом вызвана рядом объективных и субъективных причин.

Прежде всего, это неопределенность субъективного материального права, выступающего в качестве объекта защиты: считается, что пока не сделан окончательный вывод о правомерности исковых требований, любое процессуальное поведение лиц в гражданском процессе направлено к истинной защите своих наличных прав и охраняемых законом интересов. Как полагал Ж. Сталев, "нет злоупотребления процессуальным правом в случае, когда предъявляется неосновательный иск или требование принудительного исполнения, если сторона считает, что она является носителем материального права".*(237) Лицо действует определенным образом, отстаивая свои субъективные права, и до тех пор, пока судом не констатировано их отсутствие (в виде отказа в иске для истца и удовлетворения иска для ответчика), нельзя осуждающе относиться к поведению субъекта.

Такой подход основан на смешении прав материальной и процессуальной отраслевой принадлежности. Безупречность материально-правовой позиции лица еще не свидетельствует о безупречности его процессуального поведения, равно как и процессуальная добросовестность не предопределяет правоту лица в спорных материальных правоотношениях. Суд может привлечь к процессуальной ответственности за злоупотребление правом даже лицо, которое оказалось победителем в судебном споре.

Производной от неопределенности субъективного материального права выступает неопределенность необходимых и достаточных процессуальных средств нападения и защиты сторон в процессе. Не выполнив по ходатайству лица требуемого процессуального действия, суду крайне сложно определить, что лежит в основе такого ходатайства - добросовестное поведение или злоупотребление правом; а выполнив, потеряв время и обнаружив бесплодность заявленного ходатайства, не менее сложно сказать, что лежало в его основе - намеренное злоупотребление правом или добросовестное заблуждение. Кроме того, необходимо учитывать постоянный дефицит времени, отведенного на раскрытие этих обстоятельств. ГПК изобилует примерами таких ситуаций: решение вопроса об обеспечении иска, об отводе, о восстановлении пропущенного срока, об истребовании доказательств, о вызове свидетелей и пр.

Как отмечалось выше, нормы о злоупотреблении процессуальным правом имеют общий характер, что осложняет возможность квалификации конкретного поведения в качестве недобросовестного. Применительно к гражданскому праву в литературе указывается, что "норма ст. 10 ГК РФ с большим трудом поддается формальному анализу, так как по самому своему смыслу она тяготеет к конкретной ситуации; злоупотребление правом не имеет общего описания и становится фактом не иначе как в результате судебного решения, в принятии которого главная роль отводится судейскому усмотрению".*(238) Сходное положение дел наблюдается и в гражданском процессе: умозрительность ст. 99 ГПК заставляет практиков относиться к ней с большим подозрением, избегая ее применения по конкретным делам.

Конкретизация указанных процессуальных норм, разъяснение серии оценочных признаков рассматриваемого правонарушения (таких как "разумные пределы", "учет конкретных обстоятельств дела") путем внесения дополнений в ГПК или принятием специального постановления Пленума Верховного Суда РФ могли бы придать жизнеспособность анализируемой норме.

Вместе с тем суд не должен допускать необоснованного применения мер ответственности за злоупотребление правом к лицам, которые осуществляют свои процессуальные права добросовестно, активно и правомерно. Так, в "Российской газете" описывается случай, произошедший в г. Билибино на Чукотке. Пенсионер В.Н. Вобликов обратился в суд с иском о взыскании недоплаченной пенсии и в ходе процесса совершил правонарушение, за которое подвергся административному аресту сроком на одну неделю. В постановлении судьи указано, что "из самих показаний правонарушителя Вобликова судом усматриваются прямые признаки правонарушения, так как ведение аудиозаписи было направлено на срыв судебного заседания и с целью унизить достоинство председательствующего судьи...".*(239) Без детального знакомства с обстоятельствами данного дела сложно утверждать что-либо определенное, однако полагаем, что ведение аудиозаписи судебного заседания в соответствии с ч. 7 ст. 10 ГПК относится к субъективным правам участников процесса, реализация которых не требует разрешения председательствующего.

Что делать, если нет взаимности? А теперь спустимся с небес на землю. Приземлились? Продолжаем разговор...

ЧТО ПРОИСХОДИТ ВО ВЗРОСЛОЙ ЖИЗНИ? Если вы все еще «неправильно» связаны с матерью, вы избегаете отделения и независимого взрослого существования...

Система охраняемых территорий в США Изучение особо охраняемых природных территорий(ООПТ) США представляет особый интерес по многим причинам...

Что вызывает тренды на фондовых и товарных рынках Объяснение теории грузового поезда Первые 17 лет моих рыночных исследований сводились к попыткам вычис­лить, когда этот...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: