Пределы негативных прав: общее право на свободу и общее право на равенство.

Конституция ФРГ в толковании ФКС ФРГ гарантирует не только определенные свободы, такие как свобода выражения и вероисповедания, вместе с запретом конкретных форм дискриминации на основе пола или расы, например. Она также закрепляет общее право на свободу и общее право на равенство. Это имеет важнейшее значение для понимания конституционных прав и роли конституционных судов в пересмотре актов публичных властей. Каждый законодательный акт, который ограничивает индивида вправе делать то, что он или она пожелает, равно как и любая законодательная классификация, требует конституционного обоснования в том виде, в котором это описано выше. Сфера действия конституционной юстиции и институциональная сфера действия судебного контроля над действиями публичных властей, таким образом, существенно расширяются. Ниже я кратко опишу позиции ФКС ФРГ, в центре внимания которых было общее право на свободу [45].

Ч. 1 ст. 2 Основного закона ФРГ гласит: «Каждый имеет право на развитие своей личности, поскольку оно не нарушает прав других и не посягает на конституционный порядок или нравственный закон»[46]. Сравните это с текстом Пятой и Четырнадцатой Поправок к Конституции США, которые в соответствующих частях устанавливают, что: «Никого <…> нельзя лишать свободы <…> без надлежащего судебного разбирательства»[47].

При столкновении с текстами подобного вида, поднимаются две категории вопросов. Первый связан с пределами прав. Как узко или как широко оно должно пониматься? Что имеется в виду под свободным развитием личности? Что имеется виду под свободой? Вторая категория обращает внимание на широкое либо узкое понимание конституционных ограничений такого права. Тексты упоминают «права других, посягательства на конституционный порядок или нравственный закон» и «надлежащее судебное разбирательство» соответственно. Что эти понятия дают для очерчивания пределов судебной проверки актов публичных властей, послуживших предметом конституционного судебного процесса?

В конституционной практике есть два конкурирующих подхода к такому выбору. Первый заключается в узком понимании и сферы действия прав, и их допустимых ограничений. Это в целом подход, принятый на вооружение Верховным Судом США, который настаивает, что только конкретно определенная свобода – свобода, которая считается фундаментальной – пользуется значимой защитой в рамках условия о должном судебном разбирательстве. Когда свобода выглядит достаточно фундаментальной, применимые допустимые ограничения так же узки. Они узки в том смысле, в котором должны выполняться требования к ограничению защищаемого интереса. Только ограничения, налагаемые иными интересами, могут оправдать сужение прав. Такая проверка дает преимущество защищаемым правам и поднимает планку для обоснования допустимости ограничений, по сравнению с проверкой пропорциональности. Конкретная мера может быть пропорциональной, но не удовлетворять требованиям «ограничивающего интереса»[48].

ФКС ФРГ принял другой подход. Во-первых, Суд быстро отказался от узкого понимания «свободного развития личности», которое ограничило бы право до «выражения подлинно человеческой природы, как она понимается в западной культуре»: такое было предложено различными авторитетными комментариями[49]. Вместо этого ФКС ФРГ истолковал гарантию свободного развития личности как гарантию общей свободы действий, то есть, право поступать или не поступать так, как человек пожелает[50]. Это означает, что в пределы общего права на свободу входят такие обыденные случаи, как право ездить на лошади в общественном лесу [51] или кормить голубей на площадях [52]. Если публичные власти запрещают такие действия, то они ограничивают общее право на свободу. Как следствие из широкой трактовки действия права, ФКС вооружился широким толкованием их допустимых ограничений. Любое ограничение прав будет обоснованным, если оно было принято в ходе установленной законом процедуры и не является непропорциональным. Триада требований, установленных ч. 1 ст. 2 Основного закона (права других, конституционный порядок, нравственный закон) преобразуется в толковании Суда в требования законности и пропорциональности. Здесь снова необходимо подчеркнуть, что хотя пределы пропорциональности широки, они все же имеют свойство, особенно в сравнении с анализом, – или его нехваткой – которое характеризует «рациональную основу» проверки в случаях, вовлекающих свободы, не признанные Верховным Судом США фундаментальными[53].

Алекси решительно поддерживает соединение обоими судами широкой интерпретации пределов действия и ограничений прав специфической идеей общего права на свободу. Чтобы опровергнуть исторический аргумент, что конституционные права тесно связаны с определенными историческими ситуациями, он ссылается на ст. 4 Декларации прав и свобод человека и гражданина от 1789 г., гласящей, что «свобода – это возможность делать все, что не наносит вреда окружающим», как и на афоризм Канта, что «свобода <…> до тех пор, пока он может быть совместима со свободой каждого человека, соответствующей всеобщему нравственному закону, должна рассматриваться как единственное первоначальное право, присущее каждому человеку в силу его принадлежности к человеческому роду»[54]. Он спорит с морализаторскими аргументами, что негативная свобода не имеет никакой ценности, цитируя изречение Исайи Берлина «быть свободным выбирать и не быть избранным есть неотъемлемая составляющая, которая делает человека человеком»[55]. Даже запреты убийств и изнасилований могут быть расценены как ограничение права на свободу, но это не составляет проблем, поскольку такие ограничения легко оправдать. По словам Алекси, преимущество расширительного подхода к сфере действия конституционных прав и пределам их ограничений в целом заключается в том, что он раскрывает конституционные суды как форум для обоснования, основанного на принципах. Там, где проблема заключается в разграничении сфер соответствующих свобод между двумя равными перед законом лицами, конституционное требование о действии властей только при надлежащих причинах начинает играть свою законную роль.

До сегодняшнего дня дискуссия была сосредоточена на конституционных правах в их классическом либеральном понимании, как прав, которые могли бы уберечь от произвола государства. Важным вопросом является то, в какой степени конституционные права влияют на позитивные действия государства. С точки зрения писаного права и законодательной истории, Основной закон в первую очередь ориентирован на защиту прав граждан. Право матерей на защиту и поддержку общества[57] является единственным правом, о получении которого говорится в Основном Законе. Существует также отсылка на обязанность всех государственных органов (у них у всех такие полномочия), защищать человеческое достоинство[58], и пункт постулирует, что ФРГ является социальным государством[59]. Тем не менее, есть богатая судебная практика выплат, начиная от обязанностей государства, чтобы защитить человека от третьих сторон требований к предоставлению определенных процедур и институтов, а также целый ряд социальных прав. Как это возможно?

Ключ лежит в более ранних приговорах суда в частно-правовых спорах между физическими лицами. В деле Lueth [60], центральным вопросом был и является конституционное позитивное право, как защита от государства (так сказать, вертикальные отношения) или они также имеют горизонтальные силу и распространяются на отношения между людьми в их классическом понимании[61]. В данном решении суд впервые постановил, что стало почти мантрой, а именно: «Конституционные права – это не только позитивные права личности в защиту от государства, но они также воплощают объективный порядок ценностей, который распространяется на все области права <…> и они обеспечивает основополагающие принципы и стимулы для законодательной, административной и судебной властей»[62]. Именно они «строят» тот коридор, в рамках которого уже развивается отраслевое право. Конституционные права «излучаются» во все сферы правовой системы. Свобода выражения мнений, например, это не просто право индивида выступить (сказать) что-то против государства. Этот принцип гораздо шире, он дает импульс и обеспечивает руководящие принципы для всех отраслей права, к которому она (свобода) имеет отношение. Как таковая, она имеет значение для таких вопросов, как: может ли человек взыскать возмещение вреда от другого за то, что был подвергнут уничижительной комментариям[63] и другим подобным действиям в сфере частных норм. Идея, что конституционные принципы «излучают» так, что оно затрагивает права и обязанности всех участников в рамках юрисдикции, берет свое начало с судебной практики Европейского суда по правам человека в решениях по делам в рамках частного права. Оно является также основой для установления индивидуальных прав на положительные действия государства.

Что касается сферы применения конституционных прав, последствия «радиация», то на эту тему есть огромное количество диссертаций. Во-первых, суд настаивал на том, что конституционные права требуют институционализации определенных процедур и форм организации. Они варьировались от конкретных судебных и административных процедур в комплексе нормативных вмешательства, чтобы обеспечить свободу вещания и создание многосторонней системы телевизионного вещания свободного от государственного контроля и, чтобы она была плюралистической. Во-вторых, дверь была открыта для утверждения, что государство должно принимать конкретные меры для адекватной защиты людей от действий третьих лиц[64]. В указанных случаях суд должен был рассмотреть диапазон требований, которые государство обязано ужесточить стандарты ядерной безопасности реактора, так как для адекватной защиты прав владельца от опасности атомной электростанции[65], государство имеет под собой конституционную обязанность соблюдать требования террористов-похитителей, чтобы освободить некоторых заключенных в целях защиты жизни жертва похищения[66]. Но самое известное и весомое дело, касающееся защиты прав, включает в себя вопрос об аборте. В соответствии с Основным Законом, по этому вопросу не поступали в суд наложение уголовных санкций на женщину, уничижая ее личное право выбрать аборт. Вместо этого, фракция меньшинства Парламента завела дело после того, как парламентское большинство приняло закон, который декриминализировал некоторые виды абортов. Частично, успешное заявление фракции меньшинства является то, что государство под конституционной обязанностью ввело уголовную ответственность за аборт в большей степени для того, чтобы эффективно защитить права нерожденного ребенка на жизнь[67]. Наконец, изучение диссертаций также стали основанием для развития судебной практики в отношении социальных прав[68]. Осуществление этих прав[69] связано с осуществлением необходимых условий для эффективного осуществления свобод. Суд фактически признал право на минимальный прожиточный минимум. Дошло даже почти до того, что было признано право на выбор профессии, как основная обязанность государства - создать достаточное количество факультетов в вузах для тех, кто квалифицирован, но требуется изучить некоторые предметы по выбору (переквалификация)[70].

По словам Алекси, многие из аргументов против позитивного права, являются неправильными[71]. Правда, судебную защиту таких прав ограничивает выбор законодатель. Правда и то, что такие права имеют довольные большие затраты и бюджетные вливания. Но таковы особенности, что позитивные права расходятся с негативными правами и, как таковые, не являются хорошими аргументами для настаивания на асимметрию между негативными и позитивными правами. Однако это объясняет и оправдывает более ограниченную роль, которую играют суды. Позитивные и негативные права конструктивно различаются таким образом, что предполагают большую степень свободы действий в пользу первичного решения. Так Алекси объясняет, что касается защиты прав:

«Когда существует запрет на уничтожение или отрицательное влияние на что-то, то каждое действие, которое представляет или приносит разрушение, или неблагоприятное воздействие - запрещено. Запрет на убийство подразумевает, по крайней мере, на первый взгляд, запрет всех актов убийства. Наоборот, если есть команда, чтобы защитить или поддержать что-то, то не каждое действие, которое представляет защиту или поддержку - не требуется в закреплении. Если это возможно, например, чтобы спасти утопающего, нужно выполнить одно из трех действий: добраться вплавь до него, или бросить ему спасательный круг, или отправив лодку, но никак не все три действия одновременно. <…> Это означает, что адресат команды, чтобы спасти тонущего человека обладает свободой выбора, какой способ он выберет, чтобы удовлетворить команду»[72].

Судебное исполнение позитивных прав ограничено больше, дискреционными полномочиями, которые предоставлены политическим ветвям власти в определении того или иного акта.

ЧТО И КАК ПИСАЛИ О МОДЕ В ЖУРНАЛАХ НАЧАЛА XX ВЕКА Первый номер журнала «Аполлон» за 1909 г. начинался, по сути, с программного заявления редакции журнала...

Что способствует осуществлению желаний? Стопроцентная, непоколебимая уверенность в своем...

ЧТО ТАКОЕ УВЕРЕННОЕ ПОВЕДЕНИЕ В МЕЖЛИЧНОСТНЫХ ОТНОШЕНИЯХ? Исторически существует три основных модели различий, существующих между...

Система охраняемых территорий в США Изучение особо охраняемых природных территорий(ООПТ) США представляет особый интерес по многим причинам...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: