Юридический пласт содержания такого правоотношения выражается в виде субъективного права, юридической свободы, юридической обязанности или полномочия.

Субъективное право представляет собой вид и меру возможного поведения участника диспозиционного правоотношения, определенные и гарантированные юридически. Такая его трактовка впервые была дана известным советским ученым Н Г. Александровым[480]. Интерпретации субъективного права как меру возможного поведения, возможность установленным образом действовать, разрешение на совершение тех или иных действий, притязание и т.д. недостаточно корректны. Субъективным правом обозначаются не только мера (объем, предел) дозволенного в данном общественном отношении поведения, но и конкретный его вид. Им олицетворяется мера конкретно-определенного вида волеизъявления, намечаются его приемлемое направление и возможные границы[481]. Его носитель именуется управомоченным, а самое это право называется субъективным потому, что оно принадлежит тем или иным субъектам, выступающим в роли участников организуемых диспозицией правовой нормы отношений.

Порою в понятие субъективного права вводятся некоторые дополнительные характеристики. С.С. Алексеев, например, полагает, что под ним подразумевается " принадлежащая управомоченному в целях удовлетворения его интересов мера дозволенного поведения, обеспеченная юридическими обязанностями других лиц "[482]. Эта точка зрения проводится и рядом других авторов[483].

Тем не менее, ни удовлетворение собственных интересов управомоченного, ни обеспечение субъективного права противостоящей ему юридической обязанностью не могут считаться, на наш взгляд, его обязательными родовыми признаками.

Напомним, что многие права граждан предоставляются им для удовлетворения "чужих" интересов, что четко наблюдается, скажем, в праве на необходимую оборону от преступного посягательства на жизнь и здоровье другого лица (ст.37 УК РФ), действовать в чужом интересе без поручения (ст.ст.980-988 ГК РФ), быть защитником интересов обвиняемого в уголовном процессе (ст.49 УПК РСФСР), участвовать в управлении делами предприятия, учреждения или организаций (ст.227 КЗоТ РФ).

Кроме того, есть субъективные права односторонние, которым прямо не противостоит скоординированная с ними юридическая обязанность другого участника данного диспозиционного правоотношения. Примером тому служит опять же право любого человека на необходимую оборону от преступных посягательств. К тому же, всякое субъективное право, как и сама юридическая обязанность, в цивилизованном обществе обеспечивается, в конечном счете, государством.

В диспозиционном правоотношении субъективное право бывает конкретным или общерегулятивным, простым или сложным, разового или многократного использования. Причем эти его виды нередко дополняют друг друга.

Конкретное субъективное право всегда являет собой строго индивидуализированные вид и меру возможного поведения управомоченного в конкретном правоотношении. Оно может быть односторонним, относительным, т.е. соотнесенным с юридической обязанностью контрагента, или абсолютным, индивидуализирующим возможности управомоченного по поводу данного объекта касательно всех остальных членов общества[484].

Общерегулятивное же субъективное право означает вид и меру юридически возможного поведения, определенные одинаково для всех возможных участников общерегулятивного правоотношения. Оно в одних случаях может полностью реализоваться без конкретизации (к примеру, право на пользование достижениями культуры - ст.44 Конституции РФ), в других - в ходе реализации официально конкретизируется уполномоченными на то органами или лицами, если данное общественное отношение нуждается в индивидуальной регламентации.

В простом субъективном праве олицетворяемые им вид и мера возможного поведения не делятся на относительно обособленные (дробные) части, в то время как в сложном они складываются из дробных частей, каждая из которых реализуема самостоятельно. Примером простого субъективного права служит возможность бронирования жилого помещения (ст.62 Жилищного кодекса РФ), сложного - право собственности, для которого характерны три дробные части - владение, пользование и распоряжение соответствующим имуществом (ст.209 ГК РФ). Дробные части сложного субъективного права именуются правомочиями, хотя в юридической литературе нередко под этим термином подразумеваются конкретное субъективное право в целом, реализуемое субъективное право, правопритязание, структурные элементы содержания любого субъективного права и т.д. В сложном субъективном праве могут присутствовать также секундарные меры (скажем, дозволение на зачет однородных встречных требований - ст.853 ГК РФ), которые дополняют основные вид и меру возможного поведения управомоченного[485].

Субъективное право разового пользования исчерпывается одним правомерным волеизъявлением управомоченного, как, допустим, принятием и оплатой стоимости товара по договору купли продажи (ст.454 ГК РФ). Субъективное же право многократного пользования позволяет совершать неопределенное число дозволяемых действий, подобных пользованию библиотеками, получению товаров вне очереди в магазинах ветеранами и т.д. Эти особенности сказываются на механизме правореализации.

Содержание субъективного права многогранно. Оно выражается в:

· юридически определенных и гарантированных возможностях управомоченного предпринять активные положительные действия,

· требовать от других не мешать таким действиям или исполнять их прямые обязанности,

· пользоваться теми или иными социальными благами,

· предъявить притязание, т.е. обратиться к компетентным органам в целях привести в движение государственные средства принудительного исполнения обязанности[486].

По своей природе субъективному праву близка юридическая свобода, посредством которой порою определяется характер поведения участников общерегулятивных диспозиционных правоотношений. Многие юристы отождествляют эти правовые явления. Однако такой подход не согласуется с действующим законодательством и не имеет под собой твердой почвы.

Конституция РФ не только различает права и свободы граждан (глава вторая), но и в ряде случаев ставит их в один ряд, объединяя при помощи соединительного союза "и" (ст. ст.17,19). Такая же картина наблюдается во многих других законодательных актах. Это обстоятельство, четко фиксируемое при использовании даже элементарного грамматического приема толкования закона, обусловлено объективными факторами, связанными с особенностями регулируемых правом общественных отношений.

Разумеется, что свобода - сложная и емкая категория, имеющая философский, социологический, нравственный, психологический, юридический и другие аспекты. По сути, она заключается в возможности человека выбирать, принимать решения со знанием дела, действовать в соответствии с определенными целями и интересами, опираясь на познание объективной необходимости, на ее конкретно-историческое воплощение в виде реально существующих условий, средств и отношений [487].

Эта категория пронизывает по существу всю государственно-правовую действительность. По своему назначению закон "есть библия свободы народа", в его нормах свобода должна приобретать "независимое от произвола отдельного индивида существование" [488]. Многие нормы права являются средством юридического выражения и закрепления, специфическими носителями, шкалой и мерилом свободы, столь важной для превращения каждого члена общества в творческую личность, для раскрытия ее способностей и дарований, для повышения рода субъективного фактора в социальном прогрессе. Если вытекающие из этих норм субъективные права трактуются как вид и мера возможного поведения, то тем самым подчеркивается и их максимальная насыщенность началам свободы даже по сравнении с другими правовыми явлениями, в частности с обязанностью и полномочиями.

Тем не менее, в определенном плане, юридическая свобода не является "производной от юридических прав и обязанностей" [489]. Дело в том, что для упорядочения социально оправданного простора в ряде случаев законодателю недостаточен феномен "субъективное право". Есть своеобразные общественные отношения, при властном регулировании которых необходимо указать не столько на вид и меру дозволенного поведения, сколько на тот особый участок социальной действительности, где возможные варианты волеизъявления и их границы в основном выбираются самими их непосредственными участниками. Как раз с такого рода отношениями связаны свобода научного, технического и художественного творчества, свобода слова, печати, собраний, митингов, уличных шествий и демонстраций (ст.ст.29,31 Конституции РФ). Здесь понятие "юридическая свобода" приобретает специфическое правовое значение, олицетворяя гарантированный государством социальный простор для выбора личностью наиболее привлекательных вариантов меры волеизъявления на тех участках жизнедеятельности людей, которые обозначены в правовых нормах. В таком смысле юридическая свобода служит относительно самостоятельным правовым средством, при помощи которого определяется содержание некоторых обще регулятивных правоотношений.

В законе юридическая свобода может определяться через такие правовые явления, как неприкосновенность личности и жилища, тайна переписки, свобода личной жизни и т. п. Конституция РФ гарантирует неприкосновенность личности и жилища, свободу личной жизни, тайну переписки, телефонных переговоров и телеграфных сообщений (ст.ст.22,23). Российский уголовный закон предусматривает ответственность за неправомерное ограничение свободы человека, нарушение равенства свободы людей, тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных или иных сообщений, неприкосновенности жилища (ст.ст.127,128, 136,137,138,139 УК РФ). Уголовно-процессуальное законодательство неприкосновенность личности, жилища и тайны переписки возводит в ранг основных принципов уголовного судопроизводства (ст. ст. 11-12 УПК РСФСР). Это - важнейшие правовые нормы, закрепляющие и гарантирующие определенные юридические свободы граждан.

Следующее слагаемое юридического содержания диспозиционного правоотношения - юридическая обязанность. Науке известны разные ее интерпретации. Она трактуется как " необходимость действовать определенным образом в пределах нормы ", как " средство обеспечения такого поведения ее носителя, в котором нуждается управомоченный ", как "мера необходимого поведения, которой лицо должно следовать в соответствии с требованиями управомоченного в целях удовлетворения его интересов "[490].

Все же более адекватно ее содержание раскрывается при понимании под юридической обязанностью вида и меры должного поведения участников общественного отношения, определенные и гарантированные в нормах права. Этой обязанностью обозначается как мера должного в данном общественном отношении поведения, так и его вид.

При этом не обязательно, чтобы должное поведение предпринималось непременно по требованию управомоченного и для удовлетворения именно его интересов. Многие юридические обязанности существуют для удовлетворения интересов третьих лиц или общества в целом. Правила дорожного движения, к примеру, возлагают на водителя обязанность предоставлять транспортное средство работникам милиции для выполнения неотложных служебных заданий, в то время как здесь речь идет отнюдь не об интересах управомоченного. Они обязывают водителя доставлять в лечебное учреждение пострадавших при дорожно-транспортном происшествии, хотя в этом случае, во-первых, пострадавший не выступает в качестве управомоченного, во-вторых, не имеет значения наличие или отсутствие чьего-либо требования.

Объяснение юридической обязанности через "требования и интересы управомоченного" связано, думается, с односторонним подходом к принципу единства прав и обязанностей. Давно замечено, что такое единство нельзя свести к их взаимообусловленности в рамках конкретных гражданско-правовых отношений [491]. Оно налицо и тогда, когда в обществе равные права дополняются равными обязанностями или когда осуществление лицом своих прав неотделимо от исполнения им собственных обязанностей.

В диспозиционном правоотношении юридическая обязанность может быть конкретной (в том числе относительной) или общерегулятивной, простой или сложной, разового или многократного исполнения.

Конкретная юридическая обязанность означает строго индивидуализированные вид и меру должного поведения в конкретном правоотношении. Она считается относительной, если в рамках данного правоотношения соотнесена с субъективным правом другого его участника (скажем, по модели "продавец обязан - покупатель вправе").

Общерегулятивная юридическая обязанность представляет собой вид и меру должного поведения, которые законом определены одинаково для всех ее носителей. Такова, например, обязанность воздерживаться от нарушения правовых запретов, лежащая на каждом возможном участнике регулируемых ими общественных отношений.

Видовые особенности юридических обязанностей (простой или сложной, разового или многократного исполнения) аналогичны особенностям одноименных субъективных прав с той разницей, что здесь речь идет о соответствующих видах и мерах не возможного, а должного поведения.

В собственном содержании юридической обязанности всегда заключено долженствование:

· совершать предписываемые активные действия,

· воздержаться от запрещаемого поведения,

· не выйти за рамки установленных правовой нормой ограничений,

· или не препятствовать осуществлению другими лицами своих субъективных прав и юридических свобод.

Любое из этих долженствований должно прямо указываться в законе или, по крайней мере, недвусмысленно вытекать из него, а в случае неисполнения - повлечь конкретные юридические последствия в виде карательных, восстановительных или иных принудительных мер государственного воздействия. Просто предполагаемых и не имеющих обеспечения юридических обязанностей быть не может, если не принимать за юридическую обязанность долженствования сугубо морального, этического, нравственного, религиозного или технико-технологического порядка.

Юридическое содержание диспозиционного правоотношения может, наконец, выражаться в полномочии, которое являет собой определенные регулятивной подсистемой вид и меру возможно-должного поведения его носителя. В юридической литературе оно подчас обозначается как " правообязанность ". Еще П.Е. Недбайло подчеркивал, что "во многих случаях полномочие составляет и обязанность и, наоборот, обязанность является правом" [492]. Для такого подхода есть основание.

Ведь данное правовое средство используется при регулировании общественных отношений, в которых то или иное поведение их участников надо рассматривать как их право и обязанность. Скажем, вынести обвинительный приговор при доказанности вины подсудимого в совершении преступления, за которое он предан суду, равно как и оправдать невиновного, - это и право, и обязанность органа правосудия. Именно при обозначении вида и меры такого рода возможно-должного поведения в действующем законодательстве используется термин "полномочие", хотя не всегда с достаточной последовательностью. Например, статья 165 Бюджетного кодекса РФ указывает на полномочия Министерства финансов в бюджетном процессе, статьи 35 37 Налогового кодекса РФ - на полномочия таможенных органов и органов государственных внебюджетных фондов, статья 127 УПК РСФСР на полномочия следователя.

При помощи таких уполномочивающих норм упорядочиваются главным образом действия органов власти, должностных лиц и представителей власти в регулируемых общественных отношениях. В большинстве случаев для них соответствующее волеизъявление олицетворяет не сугубо субъективное право или юридическую обязанность, взятыми каждое в отдельности, а является синтезом того и другого, одновременно мерой и возможного, и должного поведения.

Будучи специфическим результатом соприкосновения начавшей реализовываться правовой нормы с общественным отношением, которое регулируется ее диспозицией, субъективное право, юридическая свобода, юридическая обязанность и полномочия вырастают непосредственно из нормы права и в этом смысле являются ее прямыми производными [493]. Они переводят все то, что заложено в диспозиции и ближайшей цели нормы, в упорядочиваемое общественное отношение, придают последнему свойства правового отношения, поведение участников которого теперь уже организовывается не только самой правовой нормой, но и ее прямыми "производными", обеспеченными точно так же, как и норма права.

Фактический пласт содержания диспозиционного правоотношения означает продолжение правореализационных процессов, призванное обеспечить перевод субъективного права, юридической свободы, юридической обязанности или полномочия из стадии "обладания "[494] в стадию воплощения в реальное поведение. В нем правореализация происходит, прежде всего, на уровне саморегуляции. Иначе говоря, непосредственный участник диспозиционного правоотношения сообразует с юридическим пластом, его содержанием собственное волеизъявление, причем в зависимости от особенностей правоотношения самостоятельно или по согласованию с контрагентом.

Реализуя своими действиями либо воздержанием от действия субъективное право, юридическую свободу, юридическую обязанность или полномочие, участник правоотношения тем самым способствует реализации нормы права, из которой они вытекают.

В социологии и психологии под поведением понимаются разные явления, начиная с последовательного изменения состояния динамических систем и кончая активным сознательным воздействием на среду [495]. Все многообразное социальное поведение можно условно поделить на юридически значимое (правовое) и не являющееся таковым (выходящее за поле правового регулирования – неправовое). Юридически значимое (правовое) поведение, в свою очередь может, быть представлено как правомерное поведение и отклоняющееся противоправное поведение.

В правореализации речь идет только о юридически значимом поведении индивидуальных или коллективных субъектов права, т. е. людей, их общностей и образований, государств и муниципалитетов, выступающих в качестве участников регулируемых правом общественных отношений. Оно внешне выражается в физических либо вербальных поведенческих актах, чаще всего бывает осознанным, подпадает под юридическую оценку и влечет за собой определенные правовые последствия.

В фактическое содержание правоотношения умещается лишь правомерное и специально поощряемое поведение, а остальные разновидности юридически значимого поведения, такие, как правонарушение, злоупотребление правом (полномочиями), правоприменительная ошибка и объективно-противоправные деяния, выходят за его рамки и считаются отклоняющимся поведением.

Правомерным многие авторы считают поведение, соответствующее нормам действующего права, вытекающим из них правам, свободам, обязанностям и полномочиям. В отдельных изданиях сюда включается такая дополнительная характеристика, как непротиворечие принципам права [496]. Однако государственно-правовая действительность подсказывает необходимость дополнения этой, в общем, правильной трактовки указанием еще на один обязательный признак правомерности поведения - на его соответствие той цели, ради достижения которой существуют данная норма права, вытекающие из нее права, свободы, обязанности или полномочия.

Поведение, которое хотя и не выходит за рамки диспозиции правовой нормы, однако явно противоречит целям законодателя, не может признаваться правомерным. Так, закон, предусматривая возможность расторжения трудового договора по инициативе администрации при временной нетрудоспособности рабочего или служащего в течение более четырех месяцев (ст.33 п.5 КЗоТ РФ), преследует цель обеспечения нормального функционирования соответствующего производства. Если увольнение происходит в ситуации, когда нет в этом производственной необходимости, то оно не согласуется с целью данной нормы и оказывается неправомерным[497]. Можно привести другие примеры, подтверждающие, что поведение сохраняет качество правомерности только до тех пор, пока она не вступает в явную коллизию с целью соответствующей нормы права и ее "производных", не идет в ущерб законным интересам остальных участников правоотношения.

В общей структуре правомерного поведения выделяются определенные целостные участки, такие, как:

· сообразование непосредственными субъектами данного правоотношения собственного волеизъявления прямо с реализуемой правовой нормой, с вытекающими из нее правами, свободами, обязанностями или полномочиями;

· правомерная деятельность органов и лиц, которые в соответствии с законом осуществляют индивидуальное правовое регулирование;

· правомерные действия участников индивидуально регламентированных общественных отношений, сообразуемые, в первую очередь, с актом индивидуального правового регулирования[498].

Каждый из названных целостных участков имеет свои особенности. В фактическом содержании диспозиционного правоотношения из них не "умещается" лишь властная деятельность по индивидуальному правовому регулированию. Два другие участка состоят из поведения непосредственных субъектов данного правоотношения, осуществляемых ими саморегуляционных процессов с той только разницей, что в первом случае между реализуемой нормой права и правомерным действием нет такого промежуточного звена, каким служит индивидуальное правовое регулирование.

Формы правомерного поведения непосредственно зависят от того, именно что - субъективное право, юридическая свобода, юридическая обязанность или полномочие - посредством его реализуется. Субъективные права и юридические свободы используются, юридические обязанности исполняются, полномочия осуществляются. Причем неиспользование субъективною права или юридической свободы является также формой правомерного поведения, если оно не сочетается с неисполнением обязанности. Помимо того, применительно к запрещающим и ограничительным нормам нередко выделяют еще одну форму - соблюдение, хотя логически здесь можно говорить об исполнении вытекающих из этих норм обязанностей.

Последствием же правомерного поведения в любой форме является нормальное развитие и завершение правоотношения. Если, скажем, лица, вступившие в договор купли-продажи, правомерными действиями реализовали свои взаимные права и обязанности, вытекающие из ст.454 ГК РФ и договора, то юридическое последствие одно - прекращение существовавшего между ними диспозиционного правоотношения. Здесь какие-либо новые, обеспечительные правоотношения не возникают.

Существенные особенности имеет специально поощряемое поведение, связанное с реализацией тех поощрительных норм права, которыми предусматриваются конкретные поощрительные меры за достижение определенных результатов. Так, некоторыми подзаконными нормативными правовыми актами устанавливаются те или иные надбавки к зарплате работников за высокие производственные показатели. Это - нормы, сориентированные на специально поощряемое поведение. Такое поведение отличается от простого правомерного не только своей повышенной социальной значимостью, но и тем, что оно влечет за собой возникновение обеспечительного, а конкретнее - поощрительного правоотношения. Взаимные права и обязанности сторон, составляющие юридический пласт содержания этого правоотношения, гарантированы регулятивной подсистемой, и поощрительные средства могут взыскиваться принудительно, если появляется в этом необходимость.

. Отклоняющимся жеявляется любое поведение участников правоотношения, которое не соответствует его юридической форме, не вписывается в олицетворяемые ею субъективные права, юридические свободы, обязанности или полномочия. Это - неправомерное поведение, не согласуемое ни с нормами права, ни с правовыми отношениями, ни с истинными юридическими возможностями их участников. Оно в одних случаях явно выходит за рамки таких возможностей, в других - предпринимается вопреки их назначению, в третьих - совершается неправосубъектным лицом и т.д. Но, так или иначе, налицо «уход в сторону» от юридически намечаемого русла организуемых жизненных отношений, что дает основание объединить их под общим названием «отклоняющееся поведение».

По сути, такое поведение выражается либо в злоупотреблении правом (полномочиями), либо в объективно-противоправном деянии, либо в правоприменительной ошибке, либо в правонарушении.

Наиболее негативным отклоняющимся поведением служит правонарушение, под которым понимается противоправное, виновное и общественноопасное действие или бездействие, влекущее применение к виновному предусмотренных в санкции реализуемой нормы мер государственного принуждения. Деяние, которое считается правонарушением, должно быть: а) противоправным; б) общественноопасным; в) совершено виновно.

При отсутствии хотя бы одного из этих свойств оно не может рассматриваться как правонарушение.

Противоправность заключается в нарушении действующих норм права, в существенном отклонении от юридической формы соответствующего правоотношения, в неисполнении юридических обязанностей или полномочий; общественная опасность - в реальном посягательстве на приоритеты, ценности и юридически охраняемые интересы личности, общества, государства; виновность - в умысле или неосторожности. Умысел означает, что лицо понимало противоправность и вредоносность совершаемого, предвидело его негативные последствия, хотело (прямой умысел) или сознательно допускало (косвенный умысел) их наступление. Неосторожность выражается либо в легкомыслии, когда лицо хотя и предвидело опасность своих действий (бездействий) и их последствий, но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало не допустить, предотвратить их, либо по небрежности, при которой виновный не сознает характера предпринимаемых действий и не предвидит возможных их последствий, однако по обстоятельствам дела должен был и мог и сознавать, и предвидеть. Причем необходимая оборона и самозащита, предпринимаемые для предотвращения правонарушения, исключают вину при условии, если нет превышения ее пределов (ст.37 УК РФ, ст.14 ГК РФ). «Каждый вправе, - указывается в ст.45 Конституции РФ,- защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом».

Указанные выше три признака в совокупности считаются необходимым условием для того, чтобы в совершенном деянии усмотреть определенный состав правонарушения. Последний, в свою очередь, складывается из объекта, объективной стороны, субъекта и субъективной стороны. В качестве объекта выступают те или иные общественные отношения, объективной стороны - само деяние, его негативные последствия и причинная связь между ними, субъекта - достигшее определенного возраста и дееспособное физическое лицо (иной субъект), субъективной стороны - его вина, мотивы и цели. Не может быть правонарушения, в котором отсутствует хотя бы один из элементов такого юридического состава[499].

По степени опасности и некоторым другим свойствам правонарушения подразделяются на проступки и преступления.

Под проступками понимаются гражданско-правовые, хозяйственные, административные, дисциплинарные, процессуальные и некоторые другие правонарушения.

Преступлениями считаются уголовные правонарушения, связанные с отклонениями от требований уголовного закона, имеющие наибольшую опасность и влекущие за собой применение уголовного наказания. Различаются преступления против личности, против ее свободы, чести и достоинства, против конституционных прав и свобод людей, против семьи и несовершеннолетних, против собственности, против интересов службы в коммерческих организациях и т.д.

Преступления бывают оконченные и неоконченные, каковыми служат приготовление к преступлению или покушение на преступление (ст.30 УК РФ). Субъектом преступления могут быть не только непосредственные исполнители, но и соучастники, т.е. организаторы, подстрекатели и пособники. Заранее обещанное укрывательство и заранее обещанное приобретение предметов, добытых преступным путем, рассматриваются как соучастие в преступлении (ст.33-34 УК РФ).

При правонарушении в первую очередь принимаются принудительные меры восстановительного порядка, если только они еще возможны. Они осуществляются, как правило, в рамках существующего диспозиционного правоотношения с тем, чтобы его фактическое содержание привести в соответствие с юридическим, обеспечивая тем самым нормальное развитие и завершение данного правоотношения в целом. Кроме того, к виновному могут применяться меры юридической ответственности, связанные с возникновением нового, обеспечительного правоотношения в виде охранительного.

Злоупотребление правом или полномочиями представляет относительно-самостоятельный вид отклоняющегося поведения при условии, если оно не перерастает в правонарушение со всеми его объективными и субъективными свойствами. [500] Как специфическое неправомерное деяние, оно заключается в действиях, которые хотя по внешним признакам не выходят за границы субъективного права или полномочия, однако прямо противоречат той цели, ради достижения которой оно устанавливается законом, объективно ущемляет права, свободы и интересы других лиц. Например, сотрудник налоговой инспекции, уполномоченный на приведение проверок финансовой деятельности хозяйствующих субъектов, употребляет эти полномочия в целях оказания давления на руководителя предприятия ради повышения в должности своего родственника, работающего на данном предприятии.

Подобное поведение не является правомерным, поскольку оно явно противоречит прямому назначению субъективного права или полномочия, не соответствует цели той правовой нормы, в которой используемое право (полномочие) предусматривается. Ведь в приведенном выше примере налоговый инспектор полномочием по проверке финансовой деятельности хозяйствующего субъекта наделяется отнюдь не для того, чтобы воспользоваться им для удовлетворения каких-либо личных интересов. Следовательно, речь идет о неправомерном использовании кем-либо наличного субъективного права или полномочия. В то же время нельзя признать такое поведение правонарушением, так как лицо, употребляющее свое право (полномочие) ради своих интересов вопреки его прямому назначению, внешне не преступает за его пределы и не нарушает ни гипотезы, ни диспозиции правовой нормы, где оно предусматривается.

Это - весьма специфическое отклоняющееся поведение, находящееся как бы между правомерными действиями и правонарушением. И вовсе не случайно в некоторых работах понятие «злоупотребление правом» отвергается именно по тому мотиву, что такое действие носит противоправный характер и выделять его из правонарушений нет смысла. Даже тогда, когда высказывается несогласие с таким подходом, порою подчеркивается, будто употребление права во зло есть не что иное, как использование таких форм «его реализации, которые выходят за установленные законом пределы осуществления права»[501]. В действительности же речь идет о другом. При злоупотреблении правом или полномочиями лицо не выходит за пределы вида и меры возможного поведения (объективная его составляющая), а употребляет их вопреки назначению того права (полномочия), которым они олицетворяются (субъективная его составляющая). Иначе было бы невозможно отличить злоупотребление правом от ординарного правонарушения.

В действующем российском законодательстве есть отдельные нормы, направленные против злоупотребления субъективным правом или служебными полномочиями. Так, статья 10 ГК РФ расценивает как злоупотребление гражданскими правами такие действия физических и юридических лиц, которые предпринимаются «исключительно с намерением причинить вред другому лицу» либо в целях ограничения конкуренции или извлечения выгоды из своего доминирующего положения на рынке.

Кроме того, она указывает на «злоупотребление правом в иных формах», подчеркивая, что при любом таком злоупотреблении гражданскими правами суд может отказать физическому или юридическому лицу «в защите принадлежащего ему права».

Против злоупотреблений правами и юридическими свободами направлена и статья 53 ГК РФ, возлагающая на лиц, действующих от имени хозяйствующих субъектов, обязанность «действовать в интересах представляемого им юридического лица добросовестно и разумно» и возместить причиненные ему убытки, если иное не предусмотрено законом или договором.

Нормы такой же направленности есть также в некоторых других отраслях права. Например, в статье 201 Уголовно-процессуального кодекса РФ указывается: «Если обвиняемый и его защитник явно затягивают ознакомление с материалами дела, то следователь своим мотивированным постановлением, утвержденным прокурором, устанавливает определенный срок для ознакомления с делом». Здесь, по сути, речь идет об ограничении определенным (разумеется, разумным) сроком осуществления права на ознакомление дела при окончании предварительного следствия, если имеет место попытка использовать это право для затягивания судопроизводства.

В уголовном законодательстве содержатся нормы, признающие злоупотреблением или превышением власти действия определенной группы работников, когда эти действия выражаются в использовании служебных полномочий вопреки их назначению в корыстных или иных антиобщественных целях. В частности, ст.ст.201,202 и 285 УК РФ, введенного в действие с 1 января 1997 года, при определенных условиях признают преступными действия менеджеров, частных нотариусов, частных аудиторов и должностных лиц, выражающиеся в использовании своих полномочий вопреки своим задачам, законным и служебным интересам[502].

Однако в целом проблема как правовой оценки злоупотреблений правом (полномочиями), не перерастающих в преступление или административное и дисциплинарное правонарушение, так и борьбы с этим вредоносным явлением, имеющим в достаточной степени острый характер, пока остается не решенной. Предс

⇐ Предыдущая21222324252627282930Следующая ⇒

Что делает отдел по эксплуатации и сопровождению ИС? Отвечает за сохранность данных (расписания копирования, копирование и пр.)...

ЧТО ТАКОЕ УВЕРЕННОЕ ПОВЕДЕНИЕ В МЕЖЛИЧНОСТНЫХ ОТНОШЕНИЯХ? Исторически существует три основных модели различий, существующих между...

ЧТО ПРОИСХОДИТ, КОГДА МЫ ССОРИМСЯ Не понимая различий, существующих между мужчинами и женщинами, очень легко довести дело до ссоры...

Конфликты в семейной жизни. Как это изменить? Редкий брак и взаимоотношения существуют без конфликтов и напряженности. Через это проходят все...

---

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: