|
То, что человек обычно не замечает
Дни зловещего предзнаменования.
Как понемногу стареет мать.
То, что страшит до ужаса
Раскат грома посреди ночи.
Вор, который забрался в соседний дом.
Если грабитель проник в твой собственный дом,
Невольно потеряешь голову,
Так что уже не чувствуешь страха.
Пожар поблизости безмерно страшен.
Мы все-таки очень разные. Разные, со своим неповтори-
мым внутренним миром. Мы только немного попытались
заглянуть в него, найти то конкретное содержание, которое
поможет понять наши различия. Способность взаимодейство-
вать с другими людьми очень сложная - она включает зави-
симость действий человека от объективных свойств ситуации,
от особенностей обобщения, от наличия или отсутствия сво-
его отношения (своей точки зрения) к предмету или к проис-
ходящему, от организации поведения человека во времени.
Степень развития этой способности будет определять особен-
ности наших отношений с другими людьми, с самим собой,
с миром вещей, культуры и окружающей действительностью
Можно предполагать, что в ней и будет, как в фокусе, прояв-
ляться то, насколько состоялась наша личность, наша инди-
видуальность.
Индивидуальность, единичность, неповторимость - это
слова-синонимы, они о том, что есть, было и уже не будет
никогда, но одновременно они о том, что, отнесенные к чело-
веку, к способу его понимания, они становятся средством не
только фиксации существующей жизни, но одновременно они
дают возможность посмотреть в глубины жизни, проанализи-
ровать связь человека с другими людьми и связь, если хотите
встречу, человека с самим собой, которая возможна, но вовсе
не обязательна для каждого из нас.
Путь к своей индивидуальности человек прокладывает
сам, он труден, как и любой новый путь, но он и возможен,
как любой новый путь. Нитью Ариадны в нем является иде-
ал человека.
Глава О
О ТЕОРИЯХ
И ИХ ПОЛЕЗНОСТИ
(Очень личная и очень короткая)
...Чем же тебе так противны люди? - Чем? своей низо-
стью, мелкостью души. Боже мой! Когда подумаешь
сколько подлостей вращается там, где природа бросила
такие чудные семена... - Да тебе что за дело? Исправить
что ли, хочешь людей9
И.А.Гончаров,
«Обыкновенная история»
Мы уже с вами говорили о том, что в своей ежедневной
жизни каждый из нас встречается с идеями Добра и Зла, Жиз-
ни и Смерти, Я и другого, они воплощают в себе переживания
человеком своей сущности. Эти переживания нельзя не заме-
чать, их нельзя не чувствовать, так как они отражаются в том
неравенстве между людьми, которое приводит к непонима-
нию, к конфликтам не только между двумя людьми, но между
большими общностями людей, мы испытываем их на себе как
факт присутствия другого человека. То, чем руководствуется
этот другой, может определить жизнь миллионов людей. Его
теории превращаются в практику.
Еще много десятилетий народ нашей страны будет пере-
живать последствия применения одной теории на практике -
теории научного коммунизма, сделавшей невозможным суще-
ствование не только других теорий, но и жизней очень мно-
гих людей.
В судьбе не одного поколения людей разных стран будут
отзываться идеи равенства и братства, внедряемые силой
оружия разного вида.
Я же хотела поговорить о других идеях и теориях, - о тех,
которые возникают в науке и начинают жить совершенно неве-
роятным способом. Достаточно, например, ссылки на то, как та
или иная идея поддерживается или рассматривается в науке, как
она приобретает большую убедительность. Люди склонны до-
верять научному знанию, хотя не устают в то же время обесце-
нивать его значение в собственном стремлении к счастью.
Наука - это особая сфера деятельности людей, задача ко-
торой состоит в выработке и теоретической систематизации
объективных знаний о действительности.
Наука призвана открывать законы, ее результат - прира-
щение знания. Это относительно новое завоевание человече-
ства - наука оформилась как профессиональная деятельность
в XVII - начале XVIII века, когда в Европе были организова-
ны первые научные сообщества. История науки и частных ее
отраслей - захватывающее приключение человеческого духа.
Но я хотела бы поговорить не об этом, а о той истории отече-
ственной психологии, непосредственным свидетелем и участ-
ником которой мне пришлось стать.
Несколько биографических строчек: я поступила на фа-
культет психологии Московского государственного универ-
ситета им. М.В.Ломоносова, когда заканчивалась знаменитая
теперь оттепель, во время которой и был организован сам
факультет (1968 г.). В период обучения на факультете меня, да
и не только меня, очень увлекла идея формирования качеств
психической деятельности человека, сама возможность (так
красиво экспериментально доказываемая) добиться от чело-
века тебе, экспериментатору, уже известных заранее показате-
лей его активности. Это наполняло гордостью за человече-
ский разум, за вполне, казалось, реальную возможность уст-
роить жизнь красиво, разумно, справедливо. Загадочные и
до сих пор слова «субъект» и «объект» делили мир строго и
методично. Оправдание, нет, обоснование для воздействия
на другого человека было найдено - научная истина. Имен-
но она оправдывает формирование, обучение, управление
познавательной и другой деятельностью человека. Не толь-
ко обосновывает, но разрешает это делать, так как наука
дает знания об истине.
Магическими были слова Л.С.Выготского о том, что во
внутреннем мире человека нет ничего, чего бы не было в
отношениях с другими людьми. Они долго поддерживали
иллюзию ценности формирования, формирующего экспери-
мента, экспериментирования как способа получения данных
о человеке, пока я по-настоящему (для себя) не прочла его
тексты: отношения между людьми опосредованы множест-
вом факторов, а не только тем содержанием, которое исполь-
зуется в понятиях. Чтобы понять это, потребовались время и
силы отказаться от роли экспериментатора для получения
«истинного» знания о людях. Но это факт моей личной био-
графии.
Насколько я могу судить, идея формирования, формирую-
щего эксперимента стала достоянием гуманитарных наук не так
давно - в XX столетии, и корни ее в философии насилия, оп-
равдывающей существование силы воздействия одного челове-
ка на другого ради... (вместо точек можно поставить любую из
высоких гуманистических целей: счастья всех, счастья человека,
успеха, уничтожения страдания и тому подобное).
Недаром до сих пор ломаются копья в вопросе о том, как
учить человека, то есть как формировать у него что-то полез-
ное, с точки зрения учителя. Насколько здесь возможно, нуж-
но, необходимо насилие? Я бы не упрощала ответ на этот
вопрос, как и сам вопрос о том, владеет ли человек (без учите-
ля) представлением о том, что ему полезно. Ведь это опять
вопросы о сущности человека, которые я уже не раз задавала
на этих страницах.
Формировать значит оказывать воздействие, обосновывая
его. Естественно, что если меняется содержание обоснования
воздействия, то и оно претерпит изменения, будет вписывать-
ся в другую систему смыслов воздействующего.
Мы уже обсуждали проявление позиции во взаимодейст-
вии, наличие собственной позиции, трансцендентальных ак-
тов. Надо иметь право на воздействие, оно будет возникать из
содержания этой дистанции, которую воздействующий может
проявить и сохранить по отношению к собственному Я, что-
бы дать возможность за счет этого существовать Я другого
человека.
Для меня проблема формирования сместилась в сферу эти-
ки, где сама целесообразность успеха в освоении действия или
понятия не выглядела как что-то значимое.
Умение писать или знание о том, что жук - это насекомое,
как-то мало влияли на экзистенциальную характеристику
человека, а его нравственные качества так и вообще весьма
слабо коррелировали со знаниями, умениями и другими, кра-
сивыми, на первый взгляд, качествами. Дебильный ребенок, с
трудом освоивший акты письма и счета, был добродушнее,
вежливее, даже деликатнее бойкого умника, с вызовом ос-
корблявшего учителя и одноклассников.
В масштабах общества идея формирования как-то очень
бодро звучала и отложилась в сознании словами: «Не хочешь -
заставим, не можешь - научим». Собственное сознание проти-
вилось мысли, что можно поэтапно сформировать творческое
мышление, воображение, восприятие. Наука начинала казаться
чем-то опасным и ненужным в жизни, о которой, думается,
честнее всех писали поэты.
Потом появился З.Фрейд, нет, не в виде своих собственных
текстов, а в разных вариантах его интерпретации другими.
Внутренний мир человека, благодаря первому прикосновению
к идеям З.Фрейда, ожил, стал как бы относительно независи-
мым от экспериментатора.
Учение З.Фрейда при знакомстве с ним впервые по-
настоящему заставило задуматься о том, что весь оптимизм
усвоения, присвоения, социализации человека мало чем оправ-
дан. Я поняла З.Фрейда так: у человека есть что-то изначально
ему данное, это что-то не сводится к результатам внешнего
воздействия, это что-то само преобразует эти воздействия, по-
тому что умеет изменять их в соответствии со своим же собст-
венным строением. Описание этого строения З.Фрейдом, выде-
ление устойчивых и узнаваемых по жизненным фактам харак-
теристик Я, Оно и Сверх-Я, возможность увидеть защитные
механизмы в бытовой, обыденной жизни были одним из глав-
ных событий в моем изучении психологии.
Я, место которому так трудно было найти в «совокупности
общественных отношений», стало будто бы ближе, оно, при
моем понимании Фрейда, просто стало принадлежать самому
себе. Его нельзя было сформировать кому-то, оно или было у
человека, или его не было. Это одно из самых сильных впе-
чатлений при знакомстве с идеями З.Фрейда.
Я было в постоянном напряжении, испытывая на себе
всю противоречивость своей же жизни, где было место - бес-
сознательному Оно и было место высшему, идеальному -
Сверх-Я. Оно и Сверх-Я таинственны и недоступны как глу-
бина океана и высота небес. Где-то между ними протекает
обыденная жизнь Я, которая не разрушается от перегрузок
погружения в глубину или восхождения к вершинам, Я надо
научиться жить на своем уровне, определив его с помощью
защитных механизмов.
Такая картина понимания З.Фрейда у меня была долгое
время, она стала существенно меняться, когда я прочитала
многие из его текстов, но главное осталось - осталось чувст-
во, что Фрейд пытался найти ключи к пониманию страданий
живых людей, с которыми он, как врач, имел дело. Они для
него не были отстраненными испытуемыми, они его пациен-
ты, они (их здоровье) зависели от того, что сделает с ними
З.Фрейд, как он сумеет понять то, что с ними происходит.
З.Фрейд отвечал за здоровье своих пациентов, когда люди
становились ими, он воспринимал их реально, во всей полно-
те их жизни, как сам ее чувствовал и понимал.
Этого не требовалось от психологов-экспериментаторов,
проводивших формирование в соответствии со своими ги-
потезами. Психология для меня стала приобретать более
человеческое лицо, в ней было уже место не только психиче-
ским функциям - памяти, вниманию, мышлению, ощуще-
нию, восприятию, воображению, а чему-то более сложному -
сверхсложному.
Тем удивительнее было читать работы людей, которые на-
зывали себя психоаналитиками и учениками Фрейда, работы,
в которых человеческое в человеке - его творчество - своди-
лось к сексуальности. Чего-то не хватало в их анализе, он был
слишком прост и поверхностен. Сегодня я бы сказала, что в
нем не было самого З.Фрейда - того, который есть в его соб-
ственных текстах.
Только сегодня я отчетливо понимаю, что теорию нельзя
заимствовать, - она продукт и процесс творчества человека
ее создающего, то, что осталось от теории в его текстах
только маленькая толика того, что думал, чувствовал он на
самом деле.
Когда я сейчас думаю о том, сколько написано книг и статей
о З.Фрейде и его учении (очень-очень много), о самой жизни
З.Фрейда, я понимаю, что таких книг будет все больше, так
как современная психология все равно не может (пока?) за-
фиксировать и объяснить тайну Я. Ту тайну, которая связа-
на в нашем сознании со знакомыми каждому с детства сло-
вами любовь,совесть,вера.
З.Фрейд, по-моему, показал, что ключи для разгадки тай-
ны можно найти, можно, используя их, подойти к ней. Но у
тайны Я оказалось одно важное свойство - чем ближе к ней
приближались, тем заметнее она меняла свой облик, - най-
денный ключ уже не годился. Вот и думается, что столь мно-
гочисленные толкования и понимания З.Фрейда и его идей
похожи на поход толпы за тайной, и при этом используется
одна карта на всех, но в процессе движения карта меняется и
очень быстро. Толпа может не заметить этого.
Эта карта менялась и в руках самого З.Фрейда - он пере-
живал тупики и озарения в своем понимании психического.
Сегодня, когда его имя и идеи доступны многим в весьма уп-
рощенной и безличной форме, у них возникает то отношение
к этим идеям, которое они сами могут выработать. Уверена,
что оно будет далеко не тем, каким оно было у З.Фрейда, а
это очень много значит. Иногда гораздо больше, чем думает
об этом сам человек, слепо доверяя своим мыслям, подавляя
естественные чувства или, наоборот, полностью доверяя только
своим влечениям и чувствам и отказываясь слушать голос
собственного разума.
Это тот самый парадокс психологии, что познающий ее
делает это так, как Он (а не кто-то другой) это умеет, как это
ему дано в качествах его (исследователя) Я.
Современная психология для меня сегодня по-прежнему
часто выглядит набором формально-логических рассуждений
о предмете психологии.
В свое время благодаря работам 3. Фрейда наука стала вы-
глядеть по-другому, она шла от страданий живых людей и
стремилась облегчить эти страдания, понимая их причину.
Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте:
|
