ПУТЬ В ТЫСЯЧУ ЛИ НАЧИНАЕТСЯ С ПЕРВОГО ШАГА

Я вспомнил эту китайскую пословицу, когда в очередной раз прочитал в прессе сообщение о том, что российские спортсмены вошли в число призеров на международных соревнованиях самого высокого ранга. Сегодня никого не удивляют проводящиеся в нашей стране соревнования и сборы с участием зарубежных мастеров, изданные в России книги по Кёкусинкай каратэ, видеофильмы и даже показ соревнований по центральному телевидению. Российское Кёкусинкай каратэ сегодня - это тысячи занимающихся, десятки и сотни опытных тренеров, хорошая материальная база и, наконец, сборная команда страны, которая все увереннее заявляет о себе на международном уровне. Все эти достижения - результат упорной двадцатилетней работы многих людей, связавших свою жизнь с Кёкусинкай каратэ, и в работе этой особое место занимает труд тех, кто начинал развитие стиля у нас в стране. Оглядываясь сегодня на пройденный путь и уверившись еще раз, что старания первых энтузиастов не пропали даром, хочу поделиться с вами воспоминаниями о том, как и с чего все начиналось.

Я начал тренироваться в феврале 1973 г. в маленьком спортивном зале средней школы недалеко, от метро "Войковская". Конечно, ни о каком душе, теплой раздевалке и прочих удобствах не было и речи. Условия были скромными. Моим первым тренером был Роальд Николаевич Шефталь, которого тогда ребята называли просто Алик. Относился он к нам очень требовательно и любил повторять: "Если работа мешает тренировкам, бросайте работу". Наши тогдашние представления о каратэ были весьма наивными. Я, например, думал, что во время боя противники должны стоять в формальных позициях, но не сводя друг с друга глаз. Представьте себе бойца, который после команды "хадзимэ" встал в киба-дати и стоит, как столб, ожидая атаки соперника. Сегодня это кажется смешным, но для того времени такое положение было естественным - ведь информации о каратэ не было никакой. Редкие книги, попадавшие к нам из-за границы, не столько отвечали на наши вопросы, сколько разжигали и без того огромный интерес к каратэ. С этих книг делались фотокопии, многие из нас собирали целые библиотеки из книг на фотобумаге.

Тренировочные нагрузки уже тогда были очень высокими, причем Алик, который по моему тогдашнему разумению стоял на пороге старости - ему было немногим больше тридцати - "отпахивал" всю тренировку вместе с нами. Как-то, в конце очередного занятия, он сказал, чтобы мы готовились к еще большим нагрузкам, так как из Польши приезжает некий Саша Танюшкин, вместе с которым они начинали заниматься и который теперь будет вести тренировки.

Первая встреча с Сашей изумила меня до глубины души. Во-первых, тогда почему-то считалось, что каратист должен быть худеньким сморчком, а Саша и тогда был весьма плотным и весил никак не меньше восьмидесяти. Во-вторых, я ожидал увидеть роскошное и, главное, настоящее кимоно — мы-то имели свои из простыней. На Саше же было явно что-то самодельное, причем пониже спины красовалась огромная коричневая заплата. Нагрузка на той тренировке и в самом деле показалась мне чрезмерной, потому что Саша, легко сидевший в поперечном шпагате, заставил нас делать высокие удары ногами, причем количество повторений переваливало за сотню. Вообще же, он привез не только много новой, но и интересной и в чем-то необходимой методики. Тренировки стали разнообразнее и динамичнее и часто включали в себя элементы игры. Например, иногда вместо разминки проводилась игра в "купцов и пиратов". Мы разбивались на две группы. Одна из них — купцы — занимала небольшую часть зала, огороженную матами. Это был корабль. Вторая группа — пираты -— должна была вытеснить купцов с корабля. Удары запрещались. После команды "начали" на корабле возникала неимоверная свалка. Купцы даже выработали специальную тактику, состоявшую в том, что все они хватались друг за друга и ложились на мат. Пиратам оставалось одно — выносить их с корабля на руках. Сделать это было сложно, так как все ребята были здоровыми и держались друг за друга мертвой хваткой. Разогревающий эффект такой игры был стопроцентным. Кроме того, то что происходило на корабле, фактически представляло собой борьбу в партере, которая прекрасно развивает силу и выносливость. Вообще же Сашин приезд очень сильно двинул вперед развитие стиля. Тогда у него был первый кю и знал и умел он очень многое. Очень придирчиво относился к чистоте техники и, если видел, что кто-то выполняет "цуки" от пояса говорил: "Это хуже, чем ошибка, это чужой стиль".

В те годы в стране существовало множество секций. Преподавали в них чаще всего различные самоучки, а то и просто сумасшедшие, которые надевали черные пояса и заявляли, что у них то ли пятый, то ли седьмой дан. Тренировались они так же как и мы, самозабвенно, но вот результаты наши были неизмеримо выше. Причина здесь была в самом Саше Танюшкине, который учился у зарубежных мастеров и уже в то время участвовал в проводившихся в Польше соревнованиях. Кроме того, по характеру своей тогдашней работы он часто ездил в Польшу, где участвовал в сборах, проводившихся европейскими и японскими мастерами и был в курсе новейшей методики и последних изменений в тактике. Помню, с каким нетерпением мы ждали Сашу, уехавшего сдавать экзамен на первый дан. Собрались около нашей школы задолго до начала тренировки. Обычно пунктуальный Саша опаздывал. Начались мрачноватые шутки типа: "Не привык еще к костылям, потому не рассчитал время и задерживается, да и как ходить на костылях, когда руки в гипсе". Наконец из-за угла показался сильно похудевший и хромавший сразу на обе ноги Саша. Тогда, мы еще не знали о существовании удара "лоу-кик" и ему пришлось познакомиться с этой техникой прямо в ходе экзамена. Поздравлениям не было конца, а Сашин диплом о присвоении первого дана рассматривали как пробу марсианского грунта. Казалось бы, были все основания отметить это событие. Мы и отметили — обычной и, как всегда, тяжелой тренировкой.

Переоценить заслуги Саши в деле развития Кёкусинкай каратэ у нас в стране невозможно. Его технический и методический уровень, личные связи в европейской федерации Кёкусинкай, благодаря которым уже тогда к нам приезжали ведущие зарубежные спортсмены, такие, например, как Люк Холландер, вывели нашу небольшую тогда секцию на одно из первых мест в стране. Надо сказать, что в то время начинали развиваться и другие стили. В Москве, например, существовало несколько групп, развившихся позднее в большие школы.

Наиболее известными среди них были группа японца Сато, культивировавшего стиль Сито-рю, и группа Алексея Штурмина, которая занималась по корейской системе Сонг-э. Почти все, кто тренировался в те годы, знали друг друга и не упускали случая выяснить, чей стиль лучше. Думаю, что сегодня мы должны стыдиться своего мальчишеского поведения, тем более, что споры эти были отнюдь не теоретические. Тогда многие из нас не понимали, что мир единоборств — одно целое, что путь один, разные только способы продвижения по этому пути.

К 1976 г. Саша решил, что мы достигли достаточно высокого уровня и пора подумать о расширении школы. Стратегия развития была простой — каждый из нас должен был стать инструктором и взять себе 20—30 учеников. Через какое-то время эти ученики также должны стать инструкторами, затем ученики учеников набирают себе группы и так до бесконечности. Параллельно с этим стали готовиться и к первым соревнованиям. Они проходили в крохотном спортивном зале Московского энергетического института. Количество участников — чуть больше 20 человек. Договорились, что контакт будет ограниченным, так как важно было продемонстрировать властям, что ничего опасного для жизни в Кёкусинкай каратэ нет. Хорошо помню предстартовое напутствие Алика Шефталя: "По Москве ходят слухи, что у нас на тренировках убивают. Запомните, одна травма, и нас закроют раз и навсегда". Нашим первым чемпионом стал студент МАИ Толя Подругин, который при внешней стройности обладал большой физической силой и прямо-таки железными кулаками. Я свой первый бой выиграл, а второй проиграл Олегу Игнатову, которого все занимающиеся сегодня знают как судью на татами и сотрудника федерации Кёкусинкай каратэ. Он, кстати, на этих соревнованиях стал третьим.

Кто же занимался в нашей секции? Главным образом, научные сотрудники и студенты. Бесспорным лидером в группе был Сергей Жуков. Те, кто занимается давно, хорошо знают это имя. Великолепно растянутый, сильный и резкий, он делал все очень легко и красиво. Уже в те годы по техническому уровню Сергей вполне соответствовал первому дану. В отсутствии Саши Танюшкина Сергей вел тренировки. Помню, кто-то из ребят сказал о нем: "Сережа не пример для подражания, он просто пример человеческих возможностей". Во время технических тренировок в строю Сергей всегда стоял первым. Рядом с ним стоял внешне угрюмый и прямой в суждениях Володя Ишков. Для меня он был сэмпаем, так как начал заниматься немного раньше. Бывало, после тренировки отведу его угол зала и прошу: "Володя, посмотри, как я делаю еко-гэри. Плохо?" Володя смотрит и густым басом отвечает: "Леха! Да не то слово!" Саша неизменно требовал, чтобы во время спарринга мы постоянно менялись партнерами, но как-то получалось что чаще всего я попадал в пару либо с Толей Подругиным, либо с Олегом Игнатовым. Толя был жестоким партнером и всегда бил, что называется, от души. Олег же, обладавший, очень тяжелым ударом, никогда не стремился "загасить" противника, а всегда уделял больше внимания технике. Вообще в нашей группе занимались интересные люди. Помню небольшого и подвижного Эдуарда Годика, сегодня он доктор наук и профессор, физика и бывшего штангиста Колю Соболевского, которому я проиграл по судейскому решению на вторых соревнованиях, быстрого и агрессивного Сашу Маркова, необычайно упорного в тренировках Славу Пантелеева и многих других, с кого начиналось развитие Кёкусинкай каратэ у нас в стране. Отношения между ребятами были дружескими, а сама наша группа во многом походила на клуб, где собирались единомышленники, увлеченные одним делом. Хочу проиллюстрировать взаимоотношения в группе небольшим примером. В 1977 г. я попал в больницу с осложненным аппендицитом и вместо обычных семи дней пролежал больше месяца. В один прекрасный день открывается дверь в палату и на уровне притолоки появляется уже тогда бородатое лицо Олега Игнатова. С торжественным видом он вручил мне сертификат на пятый кю и передал пожелания скорейшего выздоровления от ребят. В этом событии была одна не известная непосвященным подробность. Те, кто занимается Кёкусинкай каратэ, знают, что почетных кю в нашем стиле нет. Пока я лежал в

больнице, ребята сдали экзамен на пятый кю, и Саша для того, чтобы морально меня поддержать, взял грех на душу и выдал мне сертификат на пятый кю, а Олег нашел время, чтобы привезти мне его в больницу. Такое не забывается.

Итак, почти все мы стали тренерами и, видимо, неплохими, так как многие наши воспитанники добились высоких результатов и по праву носят сегодня черные пояса. Мы открывали секции в учебных заведениях и воинских частях, на заводах и в научно-исследовательских институтах — словом, везде где были спортивные залы и находились желающие заниматься. Мне довелось вести занятия в Московском текстильном институте, в Академии бронетанковых войск и Академии МВД СССР. Олег Игнатов вел секцию в Московском авиационном институте и Академии им. Жуковского. Сергей Жуков и Володя Ишков — в Московском энергетическом институте, а Слава Пантелеев умудрился открыть секцию в музыкальном училище им. Гнесиных.

Наши спортивные судьбы сложились по-разному. Некоторые перешли в другие стили, некоторые тренируют и тренируются до сих пор, некоторые оставили спорт, но начатое нами дело живет и набирает силу с каждым днем. Уверен, что настанет день, когда на высшую ступень пьедестала почета поднимется российский чемпион мира по Кёкусинкай каратэ и в его золотой медали будет и наш маленький кусочек, потому что путь в тысячу ли начинается с первого шага.

«Кёкусинкай-каратэ в России: Дайджест» Ярославль. Верхне-Волжское книжное издательство, 1995.

"Есть время разбрасывать камни и время собирать камни". Пора собирать воспоминания о своем пути в каратэ Кёкусинкай. Мое знакомство с каратэ началось в середине 70-х годов — чуть позже, чем возникла первая Московская секция А.И. Танюшкина. О ней я еще понятия не имел. Однако мир "самурайского андеграунда" оказался тесен.

В секции Юры Вдовина (ученика Сато) текучка была "образцовая". Занятия он посещал изредка и вскоре возложил ответственность на меня. У Вдовина работали в контакте, но реальной защиты не знали. В спаррингах у меня появилась необычайная жесткость (за это и прозвали меня "гладиатором"). Потом пришлось долго изживать этот порок, но тогда многие гордились, когда проливалась кровь.

Чуть раньше к Вдовину попал Слава Кузнецов, а после меня Володя Слуцкер. Забавно, что этот обладатель 2-го дана, бизнесмен и генеральный спонсор нашей Федерации тогда получал базовую технику сито-рю через мои руки. Вдовин был близким приятелем Коли Мельничука, который имел по Кёкусинкай коричневый пояс (по старой системе). Он-то и стал снабжать Вдовина "секретной" информацией. Там мы узнали мягкие блоки и получили представление о реальной защите. Появился интерес к самому действенному стилю каратэ, что признавал и сам Вдовин. Он же рассказывал небылицы о своем личном обучении у легендарного и непобедимого Танюшкина, о польском лидере Анджее Древняке, который приезжал тогда в Москву. С присущим ему артистизмом, Вдовин стал рупором Миленчука (о чем тот, наверное, и не знал).

Первым "переметнулся" в школу на "Войковской" предприимчивый Слава Кузнецов (в секцию к Олегу Игнатову). Чуть позже к Танюшкину ушел и Слуцкер. Кузнецов взахлеб рассказывал о мощной системе подготовки, необычной дисциплине и организованности школы Кёкусинкай. Я "созрел" и где-то в мае 1977 года получил разрешение посетить занятия Игнатова. А в новом сезоне надеялся начать тренировки на "Войковской". То, что я увидел у Игнатова было совершенно непривычным. К концу тренировки стены и пол зала были мокрыми. Я видел тяжкий, но радостный труд ребят и оценил дисциплину.

В начале сентября, однако, меня подстерегло искушение попасть под крыло А.Штурмина и его соратника Т. Касьянова, которые занимались на "Маяковке". О Штурмине я слышал немало восторженных слов, а Вдовин, который, кажется, рекомендовал ему некоторых ребят назвал его "хорошим человеком", который, правда, по его словам, нигде толком не учился. И вот по большому "блату"' (без протекции Вдовина) я был удостоен посещения секции Штурмина. Впечатление по-своему было ярким. В зале висел демагогический транспарант с цитатой из В.И. Ленина, о том, что преступно не использовать оружие врага. Сама тренировка являла разительный контраст с тем, что я видел на "Войковской". Я уже мог распознать абсолютную условность техники. Здесь никто не потел, потому что большую часть времени Штурмин рассказывал байки о восточных мастерах. Неприятно поразила надменность старых учеников и подобострастие младших, которые разбивали лбы в бесконечных ритуальных поклонах. Тогда я твердо решил, что если меня не возьмут в Кёкусинкай, то чем заниматься у Штурмина, лучше заниматься самому. Но меня взяли.

Попал я к Олегу Игнатову. Он был прекрасный методист, "пахал" вместе со всеми, а главное нес этику и дух Кёкусинкай. Позже, когда начались разные интриги, я ни разу не усомнился в исключительности Олега. Он любил своих ребят, заботился о них и заслужил огромное уважение воспитанников. Запомнилась его манера вести бой, очень экономная, мудрая, дающая убедительные результаты.

В то время, когда я пришел в школу, Танюшкин как раз уехал в Польшу и был в Союзе наездами, проводя тренировки, сборы и соревнования. Все с нетерпением ждали каждого появления сэнсея. Впервые я увидел его в зале, когда он зашел в гражданской одежде и рассказывал новости тамошней жизни и обучения у лучших мастеров Европы (Холландера, Коллинза). Он чуть-чуть показал элементы "экзотической" техники и это было достаточно, чтобы оценить необыкновенную силу и пластичность его движений. Второй раз я увидел его с демонстрацией Сантин-но-ката на чемпионате в Зеленограде, Его Ибуки я бы сравнил тогда только с ревом ракетного сопла. Он генерировал и излучал необычайную энергию.

Наконец, по рекомендации сэмпая, я попал на летнюю школу в Казань. Впервые я увидел сэнсэя в действии, и это был решающий момент в моей "самурайской" судьбе. Танюшкин воспринимался мной как сгусток львиной энергии, команды, которые он подавал глуховатым, но сильным голосом, напоминали львиное рычание. Он явно был "заряжен" европейскими сборами и был идеальным проводником идеи Кёкусина. Я понял — это мастер и лидер, наделенный способностью объединять людей и увлекать за собой. Казанская школа с изнурительными тренировками под непрерывным моросящим дождем, холодом и ночной тренировкой, общим монастырским укладом стала для меня посвящением в таинства традиции боевых искусств. Зажженный тогда учителем огонь я несу до сих пор, невольно или осознанно зажигая тех, с кем сводит меня судьба.

Потом были другие школы и, наконец, первые регулярные (хотя и недолгие) занятия в секции Александра Ивановича в МИИТе (после его возвращения из Польши). Он установил местный отбор — остались самые достойные и трудолюбивые. Пропуски занятий были немыслимы. Люди приносили справки не только от врача, но и из парткома, чтобы оправдать "прогул". Я и не рисковал даже тогда, когда мучился с зубной болью и еле стоял на ногах после тяжелого отравления. Конечно, и выкладывался сверх предела. Был я уже "стреляным воробьем" по милости своего сэмпая. Еще в самом начале занятий у Игнатова я пропустил одну тренировку в связи с защитой своей диссертации. Сэмпай признал эту причину уважительной и ограничился только ритуальным наказанием — мне пришлось перед всей группой проползти "крокодилом". О тренировках в МИИТе сохранилось впечатление "экстрасенсорного" свойства. Я впервые во время "строевой подготовки" оказался вблизи сэнсея и ощутил мощь его энергетической волны. Неудивительно, потому что он способен "зарядить" множество людей, сплотить их духовно и управлять нашим воинством подобно тому, как хороший дирижер управляет симфоническим оркестром. Я не знаю в России мастера, который смог бы создать столь сильную школу и организацию международного уровня как мой сэнсей...

В годы "глухого подполья" с немногими друзьями и учениками я ушел в леса. Тренировались мы в любые сезоны в любую погоду (а чаще в непогоду), днем и даже ночью. Тогда Александру Ивановичу полуофициально разрешили вести занятия с личным составом ГАИ на "Рижской". Он постарался "протащить" туда нелегально несколько учеников (в том числе Юру Хренова, Валеру Высоцкого и меня), хотя появляться там можно было только эпизодически. Однако сэнсей знал, что "зеленые братья" не прекращают трудиться. Когда на "Рижской" проходила аттестация, мы получили туда допуск и успешно сдали экзамен (я даже перескочил через два пояса и был удостоен 2-го кю по старой методике). Не забуду, что сэнсей в итоге сказал работникам милиции: "Вот, вы их гоняете по лесам, а с них надо брать пример".

Несколько позже Александр Иванович привлек меня к составлению одной справки о развитии каратэ в Европе, в том числе в "братских странах". Правда, местные власти она не убедила. Зато эта совместная работа над текстом послужила толчком к дальнейшим нашим контактам. Хотелось до очередного отъезда Александра Ивановича в Польшу научиться как можно большему и как можно больше записать, чтобы иметь программу занятий в его отсутствие. Немало времени провел я в его служебном кабинете. Там я впервые узнал тонкости правильного формирования тела, "постановки" живота и др. Мы обсуждали концепцию и детали программы. В результате лихорадочной работы появились два солидных по объему пособия, где был обобщен его опыт и методика обучения спортивному и прикладному каратэ. По этой системе с небольшой группой друзей и учеников я и вел занятия. Александр Иванович приезжал, давал задания, проверял то, что сделано, и всегда удивлялся нашим успехам. Методика работала! Тогда мы и не думали, что эти пособия станут основой ныне завершающейся серии методичек, которую издает наша Федерация.

В краткие и драгоценные встречи с учителем и мне открылись глаза на многое. Стало понятно прикладное значение канонической техники. Показы ката сэнсеем убеждали в своей реальности. Они несли дух и смысл боевого искусства. Но, пожалуй, величайшим наслаждением было стоять в паре с Танюшкиным. Только этот опыт постепенно помогал мне избавляться от дубовой жесткости сито-рю и перенимать (насколько было возможно) неуловимую пластику мастера. Лишь тогда я ощутил вкус настоящего боя. Александр Иванович работал очень мягко, контролируя себя, сообразно нашему уровню. Но стоило кому-то прибавить "жару", как он делал то же самое — и все становилось на свои места. Эти встречи на "Варшавке" на окраине леса, где росла могучая липа, были счастьем. Позже, когда занятия проходили уже в зале рядом с домом сэнсея, меня неудержимо тянуло туда не только для того, чтобы поучиться кихону, ката, но и постоять в паре с учителем...

Личные воспоминания несколько заслонили облик Александра Ивановича — организатора. А ведь в самые отчаянные годы он поддерживал связь со своими учениками в разных регионах, сумел вселить в них надежду и верность общему делу. С.Степанову, А.Алымову, А.Абросимову, Е.Исакову и многим другим удалось на местах подготовить кадры инструкторов и спортсменов. Вот почему, обладая "людскими ресурсами" и методической базой, за считанные годы Федерация Кекусинкай смогла сделать стремительный скачок и заслужила международное признание. Это было бы немыслимо, если бы 20 лет назад не была создана настоящая Школа. Она доказала жизнеспособность в самых неблагоприятных условиях.

Поэтому есть надежда, что в условиях нормального развития ее подлинный расцвет еще впереди.

«Кёкусинкай-каратэ в России: Дайджест» Ярославль. Верхне-Волжское книжное издательство, 1995.

Мы были первые, кто приехал к Александру Ивановичу с периферии. Было это в 1976 году. Адрес мы получили от одного нашего знакомого, который в Польше зашел в одну из секций А. Древняка. Мы сразу созвонились с Александром Ивановичем и поехали в Москву.

К тому времени мы уже занимались чем-то вроде шото кана и считали себя не новичками, но все мои представления о каратэ были разрушены в первые же минуты тренировки. Александр Иванович попросил меня изо всех сил побить по нему — он даже не шелохнулся, ну а я потом долго летал между стенками зала, когда он, щадя показывал как надо бить. Защититься я не смог ни от одного из его атак. Сомнений, каким каратэ надо заниматься, не осталось. Так в Перми начался Кекусинкай.

Надо добавить, что первый, кого мы встретили в раздевалке секции "на Войковской", был Олег Васильевич Игнатов и был он такой же бородатый как и сейчас.

Много воспоминаний связано с тем хорошим периодом 1976—1979 годов постижения азов каратэ. Это и школы в Казани, Тбилиси, Хабаровске, Перми, Свердловске под руководством Александра Ивановича с их работой по 6—8 часов в день и ночными тренировками. Это и турниры в Москве, Зеленограде, Перми, Казани, Звездном городке с их бескомпромиссными поединками друзей-соперников и новыми знакомствами. Для меня самым памятным турниром оказался турнир в Звездном городке. Открывал его А. А. Леонов, награждение проводил Романенко, а за столом главного судьи сидел Джанибеков.

Не могу забыть экзамен, который провел на 12 этаже Гнесинского училища А.Древняк в свой первый приезд в СССР в 1977 г. После экзамена Анджей показывал технику и комбинации на 1 дан, а мы лежали на полу и не могли поднять головы, чтобы посмотреть. А когда спускались в метро после экзамена, наши коленки подламывались на каждой ступеньке. Мы шли гуськом, обеими руками держась за перила, но ничего не могло сравниться с тем чувством, которое приходило позже, когда до, нас доходило, что мы смогли, выдержали и поднялись еще на одну ступеньку. Помню сборы в Казани, где он нас тогда поразил легкостью своей техники, с первыми тренировками в ледяной волжской воде.

С благодарностью вспоминаю и Р. А. Шефталя, который в отсутствие А. И. много сделал для развития нашего стиля. Помнится и Коля Мельничук и В.Бутырский, помнятся и лучшие бойцы того времени В. Кузнецов, Б. Примаков, В. Слуцкер, С. Лебедев, Б. Нарычев из Москвы, С. Михайлов из Хабаровска, Коля Филиппов из Перми.

Помню всех, благодаря кому наш стиль развивался в разных концах страны: Ф.Шайморданова из Казани, Е.Исакова из Хабаровска, С.Степанова из Свердловска, Гурама Барабадзе из Тбилиси. Наших пермских ребят Е.Краснова, С.Калинина, С.Михалева, А.Гончарова, которые, не старея душой, и сейчас продолжают свой путь в каратэ.

А главное воспоминание связано с тем духом бескорыстного братства, которым были пропитаны все наши отношения на пути постижения секретов Кёкусина.

«Кёкусинкай-каратэ в России: Дайджест» Ярославль. Верхне-Волжское книжное издательство, 1995.

Что делает отдел по эксплуатации и сопровождению ИС? Отвечает за сохранность данных (расписания копирования, копирование и пр.)...

Что делать, если нет взаимности? А теперь спустимся с небес на землю. Приземлились? Продолжаем разговор...

Система охраняемых территорий в США Изучение особо охраняемых природных территорий(ООПТ) США представляет особый интерес по многим причинам...

Что вызывает тренды на фондовых и товарных рынках Объяснение теории грузового поезда Первые 17 лет моих рыночных исследований сводились к попыткам вычислить, когда этот...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: