Символический порядок и власть номинации

В символической борьбе за производство здравого смысла или, точнее, за монополию легитимной номина­ции как официального — эксплицитного и публичного — благословения легитимного видения социального мира агенты используют символический капитал, приобретен­ный ими в предшествующей борьбе, и, собственно, лю­бую власть, которой они располагают в установленной таксономии, представленной в сознании или в объективной действительности как названия (les litres) Так, все символические стратегии, посредством которых агенты намереваются учредить свой взгляд на деление социаль­ного мира и свое положение в нем, можно расположить между двумя крайними точками: оскорбление, idios logos [v], когда простое частное лицо стремится внушить свою точ­ку зрения, рискуя получить аналогичный ответ, и офици­альная номинация — акт символического внушения, кото­рый имеет для этого всю силу коллективного, силу кон­сенсуса, здравого смысла, поскольку совершается через доверенное лицо государства, обладателя монополии на легитимное символическое насилие. С одной стороны — универсум частных перспектив, единичных агентов, ко­торые, исходя из своей личной точки зрения, производят частные и корыстные номинации самих себя и других (прозвища, клички, оскорбления или же, по крайней мере, обвинения, упреки и т. п.). Они тем более заинтересованы в том, чтобы сделать эти номинации признанными, т. е. получить чисто символический результат, чем менее их авторы уполномочены персонально (auctoritas [vi]) и инсти­туционально (делегирование), и чем более непосредствен­но они заинтересованы в том, чтобы сделать признанной ту точку зрения, которую они стараются внушить.⁷ С дру­гой стороны — разрешенная точка зрения агента, упол­номоченного на персональном уровне, например велико­го критика, престижного автора предисловий к книгам или признанного автора («Я обвиняю»), и в особенности легитимная точка зрения официального проповедника, уполномоченного лица государства, «ортогонального в любой перспективе», говоря словами Лейбница. Офици­альная номинация или звание, например ранг диплома, имеет ценность на любом рынке, поскольку официальное определение официальной идентичности вырывает своих обладателей из символической борьбы всех со всеми, на­деляя своих агентов разрешенной, признанной всеми, универсальной перспективой. Государство, которое про­изводит официальную классификацию, есть своего рода. Верховный суд, к которому адресуется Кафка, когда за­ставляет Блока говорить об адвокате и его претензии ста­вить себя в ряд «крупных адвокатов»: «Конечно, каждый может называть себя "крупным", если ему это заблаго­рассудится, но в данном случае судебная терминология установлена твердо».⁸ Правда в том, что научный анализ не выбирает между перспективизмом и тем, что следует называть скорее абсолютизмом: в действительности прав­да социального мира — это суть борьбы между очень не­равно вооруженными агентами за то, чтобы добраться до совершенного, т. е. самоконтролируемого, видения и предвидения.

Можно в этой перспективе проанализировать функ­ционирование одного из институтов: Национального института статистических исследований и экономики (INSEE). Это государственный институт, который произ­водит официальные таксономии, получающие, особенно в отношениях между нанимателями и наемными работ­никами, практически юридическую ценность, значение правового акта, способного сообщить независимые пра­ва фактически осуществляемой производственной дея­тельности. Он пытается зафиксировать иерархию и с по­мощью этого санкционировать и закрепить соотношение сил между агентами через названия их профессий и заня­тий, составляющих главное в социальной идентифи­кации.⁸ Управление названиями, будучи одним из инст­рументов управления материальными приоритетами и групповыми именами, в частности названиями профес­сиональных групп, регистрирует состояние борьбы и тор­гов по поводу официального обозначения, а также материальных и символических преимуществ, связанных с ним. Название профессии, которым наделены агенты, данное им звание являются положительным или отрица­тельным подкреплением (на том же основании, что и зар­плата), поскольку отличительный знак (эмблема или клеймо), получая ценность своей позиции только в иерар­хически организованной системе званий, участвует тем самым в определении соотношения позиций между аген­тами и группами. В итоге агенты прибегают к практичес­кой или символической стратегии с целью максимизировать символическую прибыль от номинации: например, они могут отказываться от гарантированных для опреде­ленного поста денежных пособий, чтобы занять позицию менее оплачиваемую, но с более престижным названием, или обратиться к позиции, название которой более рас­плывчато, чтобы избежать тем самым эффекта символи­ческой девальвации. Так, определяя свою профессиональ­ную идентичность, они могут назваться именем, которое охватывает более широкий класс, чтобы включить в него также агентов, занимающих более высокие позиции, до­пустим, учитель представляется преподавателем. В более общем виде агенты всегда имеют выбор между несколь­кими названиями и могут играть на неизвестности и не­определенности, связанных с множественностью перспек­тив, чтобы постараться избежать приговора официаль­ной таксономии.

Логика официальной номинации видна как никогда хорошо на примере звания — дворянского, ученого, про­фессионального, т. е. символического капитала, гаранти­рованного юридически. Дворянин (le noble) — это не про­сто тот, кто известен, знаменит, и даже известен с хоро­шей, престижной стороны, короче — nobilis, но тот, кто признан официальными, «универсальными» инстанциями, т. е. узнаваем и признаваем всеми Профессиональное или ученое звание — это определенного рода юридическое правило социальной перцепции, воспринимаемое бытие, гарантированное как право. Это институционализиро­ванный и законный (а не просто легитимный) символи­ческий капитал, все более и более неотделимый от учено­го звания, поскольку система образования стремится все более и более предоставлять дальнейшие и верные гаран­тии для всех профессиональных званий. Символический капитал обладает также самоценностью и, хотя речь идет об общем имени, функционирует по типу великих имен (имен великих семей или имен собственных), получая всю возможную символическую прибыль (и блага, которые не продаются за деньги).¹⁰

Именно символическая дефицитность звания в про­странстве имен профессий, а не соотношение между спро­сом и предложением на некоторые виды труда, стремится доминировать над профессиональным вознаграждением. Из этого следует, что вознаграждение за звание имеет тенденцию автономизироваться по отношению к возна­граждению за труд. Так, за один и тот же труд можно по­лучить разное вознаграждение в зависимости от того, кто его выполнил (штатный сотрудник/временно исполня­ющий обязанности, штатный сотрудник/функционер и т. п.). Звание само по себе (как и язык) — институция бо­лее прочная, чем внутренние характеристики труда. Воз­награждение за звание может сохраняться, несмотря на изменения в труде и его относительной ценности: не от­носительная ценность труда определяет ценность имени, но институционализированная ценность звания служит средством, позволяющим защитить и сохранить ценность труда.¹¹

Иными словами, нельзя заниматься наукой классифи­кации, не занимаясь наукой борьбы классификаций и не учитывая в этой борьбе за власть знания, за власть по­средством знания, за монополию легитимного символи­ческого насилия позицию каждого агента или группы агентов, вовлеченных в эту борьбу, будь то отдельный индивид, обреченный на риск в ежедневной символиче­ской борьбе, или профессионалы — лица уполномочен­ные (и на постоянной работе). Среди последних находят­ся те, кто говорят или пишут о социальных классах и раз­личает их в зависимости от собственной классификации, связанной в большей или меньшей степени с государ­ством, и те, кто являются обладателями монополии на офи­циальную номинацию, на «правильную» классификацию, на «правильный» порядок

Структура социального пространства определяется в каждый момент структурой распределения капитала и прибыли, специфических для каждого отдельного поля, но тем не менее в каждом из этих пространств игры опре­деление цели и ставок может само быть поставлено на карту. Каждое поле является местом более или менее де­кларированной борьбы за определение легитимных прин­ципов деления поля. Вопрос о легитимности возникает из самой возможности спрашивать, ставить под вопрос, из разрыва с доксой[vii], которая воспринимает обычный по­рядок как сам собой разумеющийся. Исходя из этого, сим­волические силы участников борьбы никогда не бывают полностью независимы от их позиции в игре, даже если чисто символическая власть включает силы, сравнитель­но автономные по отношению к другим формам соци­альных сил. Давление необходимости, вписанной в саму структуру различных полей, вынуждает также к символи­ческой борьбе, направленной на сохранение или транс­формацию этой структуры. Социальный мир в значитель­ной мере есть то, что делают в каждый момент его аген­ты; но разрушить и переделать сделанное можно лишь на основе реального знания о том, что из себя представляет социальный мир и какое влияние агенты оказывают на него в зависимости от занимаемой ими позиции.

Короче говоря, научная работа имеет целью установ­ление адекватного знания и о пространстве объективных связей между различными позициями, определяющими поле, и о необходимых связях, установленных через опо­средование габитуса[viii] тех, кто занимает позиции в дан­ном поле; так сказать, о связях между этими позициями и соответствующим видением позиции, т. е. между точка­ми, занятыми в данном пространстве, и точками зрения на это же пространство, участвующими в действительно­сти и в становлении этого пространства. Другими слова­ми, выход за объективные границы построенных классов, т. е. за границы областей установленного пространства позиций, позволяет понять принцип и действие стратегий распределения по классам, посредством которых агенты сохраняют или изменяют это пространство. На первом месте среди них — построение групп, организованных с целью защитить интересы их членов.

Анализ борьбы за классификации проливает свет на политическое притязание, неотступно следующее за гно­сеологическим притязанием производить хорошую клас­сификацию: притязание, которое, собственно, и опреде­ляет rex’a. [ix] что, согласно Бенвенисту, составляет орга­ническую часть regere fines и regere sacra, [x] вербального проведения границ между группами, но также между свя­щенным и светским, между добрым и злым, низким и воз­вышенным. Рискуя превратить социальную науку в спо­соб продолжать политику другими средствами, ученый должен сделать объектом своих исследований намерение определять других по классам и тем самым объявлять им, кем они являются и кем могут быть (со всей двойственно­стью такого предвидения); он должен анализировать (чтобы добровольно отказываться от них) притязания на творческое видение мира, тот сорт intuitus originarius, [xi] ко­торый порождает вещи сообразно своему видению (здесь вся двойственность марксистского класса, в котором не­отделимы бытие и долженствование). Ученый должен объективировать свое намерение объективировать, да­вать извне объективную оценку агентам, которые борют­ся за то, чтобы классифицировать и самоклассифициро­ваться. Если ему приходится классифицировать, произ­водя — в силу необходимости делать статистический анализ — разбиение сплошного пространства социальных позиций, то только для того, чтобы быть в состоянии объективировать все формы объективации, от частного оскорбления до официального наименования, не забывая о требованиях судить эту борьбу именем «аксиологического нейтралитета», характеризующего науку в позити­вистском и бюрократическом ее определении. Символи­ческая власть агентов как власть показывать — theorem — и убеждать, производить и вводить классификацию, ле­гитимную или легальную, зависит на деле, как нам на­поминает пример rex’a, от позиции, занимаемой в про­странстве (и от классификаций, которые туда потенциаль­но вписаны). Но объективировать объективацию значит, прежде всего, объективировать поле производства объек­тивных представлений о социальном мире и, в частности, законодательную таксономию, короче, объективировать поле производства культуры или идеологии — игры, ко­торой ученый сам захвачен, как и все, кто обсуждает со­циальные классы.

ЧТО И КАК ПИСАЛИ О МОДЕ В ЖУРНАЛАХ НАЧАЛА XX ВЕКА Первый номер журнала «Аполлон» за 1909 г. начинался, по сути, с программного заявления редакции журнала...

ЧТО ТАКОЕ УВЕРЕННОЕ ПОВЕДЕНИЕ В МЕЖЛИЧНОСТНЫХ ОТНОШЕНИЯХ? Исторически существует три основных модели различий, существующих между...

Система охраняемых территорий в США Изучение особо охраняемых природных территорий(ООПТ) США представляет особый интерес по многим причинам...

Что будет с Землей, если ось ее сместится на 6666 км? Что будет с Землей? - задался я вопросом...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: