Разложение третьеиюньской политической системы

Конституциойный кризис. Гибель Столыпина. Между тем Столыпин вызывал все большие опасения и неприязнь у правых и их главного покровителя — Николая II. В этом лагере политика Сто­лыпина представлялась все более бесперспективной с точки зрения успокоения страны и все более опасной в отношении проводимых им реформ. Особую неприязнь правых вызывал проект реформы местного управления и самоуправления, разрабатываемой прави­тельством одновременно с аграрной — с 1906 г.

Действовавшая в России система местного управления осно­вывалась на явно устаревших сословных началах. Сельское и воло­стное управление было сословно-крестьянским. Уездная админист­рация находилась в руках выборных представителей местного дворянства; председателем же любых совещаний администрации всегда являлся уездный предводитель дворянства. Волостное же кре­стьянское управление находилось в полной зависимости от уездного, продворянского.

Подобную систему, воплощавшую дух сословного неравенства, Столыпин собирался изменить следующим образом. Прежде всего должно было быть ликвидировано сословное крестьянское управ­ление. Его функции переходили к бессословному волостному земст­ву, выборы в которое должны были происходить на основе сравни­тельно невысокого имущественного ценза, открывавшего путь в этот орган, наряду с помещиками, представителям все тех же "крепких хозяев". В то же время в состав волости включались не только крестьянские, как раньше, но и помещичьи земли, причем на них перекладывалась и часть волостных денежных повинностей. Таким образом, создавалась та "мелкая земская единица", о которой так

Итоги правле­ния Столыпина

мечтали либералы и которая должна была стать краеугольным кам­нем местного управления. По тому же образцу — на основе бессо­словности и имущественного ценза — должны были проходить вы­боры в уездное и губернское земства, что неизбежно увеличило бы количество представителей от зажиточного крестьянства.

Одновременно с этим предполагалось провести и реформу ме­стного административного управления. Центр его тяжести предпо­лагалось перенести из губернии в уезд, создав там единую систему правительственных учреждений вместо разрозненных ведомств, каждое из которых подчинялось своему губернскому начальству. Во главе этой системы вместо уездного предводителя дворянства должен был встать назначаемый сверху уездный начальник, обла­давший по отношению ко всем уездным правительственным учре­ждениям такой же властью, какой обладал губернатор в масштабах губернии.

Таким образом, на уездном уровне правительство предпола­гало значительно усилить свое собственное влияние, а на волост­ном — влияние "крепких хозяев", которых оно считало своей новой надежной опорой; причем и то, и другое — за счет дворян-помещиков.

Естественно, подобный проект вызвал самое негативное отношение со стороны как самих дворян-помещиков, так и защитников их интересов в верхах. В Государственном совете сформировалась мощная антистолыпинская группировка во главе с П. Н. Дурново. Понимая, что шансов провести через Совет проект реформы у него практически нет, Столыпин задумал обходной маневр. Надеясь сыг­рать на националистических настроениях правых, он предложил создать на Украине и в Белоруссии земства на бессословной осно­ве, но с применением не только имущественного, но и своеобразного национального ценза: избирательные собрания должны были быть разделены на национальные курии, причем на долю поляков при­ходилось бы меньшее число, чем на долю неполяков — украинцев и белорусов. Столыпин при этом исходил из того, что среди помещи­ков этих губерний преобладали поляки, а крестьянство было укра­инским и белорусским. Если бы этот проект прошел, в западных губерниях появились бы земства с довольно значительным преоб­ладанием в них гласных от крестьян, что явилось бы важным пре­цедентом в борьбе за создание подобных земств в великорусских губерниях.

В 1910 г. этот проект был принят Думой, которая к тому же вдвое понизила избирательный ценз, предоставив еще большие возможности в новых земствах крестьянским гласным — украин­цам и белорусам. Однако правые в Госсовете тонко оценили ситуа­цию и смогли преодолеть антипатию к полякам-помещикам во имя классовой солидарности. 4 марта 1911 г. Госсовет отклонил статью о национальных куриях, нанеся удар в самое сердце столыпинского

законодательства. При этом правые заранее заручились поддерж­кой царя.

В этой сложной ситуации Столыпин действовал весьма после­довательно, тут же поставив перед царем вопрос о своей отставке. Царь, все больше разделявший неприязнь правых к излишне энер­гичному и самостоятельному, с его точки зрения, премьер-минист­ру, поначалу не дал ясного ответа. Однако на сей раз Столыпина взяли под защиту мать Николая II, вдовствующая императрица Мария Федоровна, и некоторые великие князья, продолжавшие вос­принимать его как государственного деятеля, без которого "все раз­валится". Под влиянием родственников царь не принял отставки Столыпина.

Однако вся эта история и особенно поведение Николая II ясно показывали, что крушение премьера — дело времени. Недаром ле­том 1911 г. в придворных кругах и среди высшей бюрократии ходи­ли упорные слухи, что отставка Столыпина предрешена, уверенно называли даже новое его назначение — наместником на Кавказ. Одновременно с тем стали распространяться слухи, что на Столы­пина готовится покушение...

1 сентября 1911 г. во время торжеств, происходивших в Киеве по случаю открытия земских учреждений, Столыпин был смертельно ранен в оперном театре Дмитрием Богровым, который, называя себя анархистом, в то же время был платным сотрудником охранки. По некоторым сведениям, киевские анархисты, заподозрившие Богрова, потребовали от него доказательств его верности революции: убийства главы правительства. Явившись к своему охранному на­чальству, Богров сообщил о том, что на Столыпина готовится поку­шение и выразил готовность выдать террориста. С этой целью он и был допущен первого сентября в Киевскую оперу, причем охранни­ки позволили ему беспрепятственно, без всякого присмотра, ходить по залу. До сих пор неизвестно (едва ли это когда-нибудь выяснит­ся), была ли охранкой проявлена преступная халатность или ее бездействие диктовалось какими-то более сложными соображе­ниями.

П. А. Столыпин, несомненно, оставил заметный след в истории России. Умный, волевой, энергич­ный глава правительства был последним государственным деяте­лем, который пытался спасти существующий строй не только с по­мощью репрессивных мер, но и путем целого ряда хорошо проду­манных реформ. Он стремился сохранить самодержавный строй, "усовершенствовав" его безвластной, но скандальной Думой, по­слушно действовавшей по его указке и в то же время постоянно убеждавшей массы в своей оппозиционности. Сохраняя и охраняя помещичье землевладение, он попытался выделить из ненадежной, в целом, крестьянской среды "крепких хозяев" — еще одну соци­альную опору для самодержавной власти.

В сущности, Столыпин пытался примирить непримиримое — абсолютистский режим с представительным правлением, крепост­ническое поместное дворянство с широким, постоянно крепнущим слоем зажиточных крестьян-единоличников. На фоне подавляюще­го большинства других сановников, совершенно беспринципных, либо столь же бесталанных, — а чаще и то, и другое вместе — Столы­пин, несомненно, выглядел весьма привлекательно. Однако это не может заслонить того факта, что политику он проводил безнадеж­но противоречивую, обреченную на неизбежный провал.

Политический застой. После смерти Столыпина противоречия, раздиравшие созданную им политическую систему, еще боль­ше обострились. Как показал дальнейший ход событий, у Столыпи­на не нашлось достойных преемников. Новым председателем Сове­та министров стал В. Н. Коковцов, бывший при своем предшествен­нике министром финансов. Это был знающий, дельный и в то же время достаточно заурядный чиновник, озабоченный прежде всего своей собственной карьерой. Он не обладал присущими Столыпину энергией, внутренней независимостью, умением настоять на своем. Именно за отсутствие этих качеств Коковцов, очевидно, и был на­значен главой правительства. Во всяком случае в беседах с царем и царицей, происходивших в процессе его назначения на этот пост, Коковцову дали ясный совет "не уподобляться" Столыпину и опи­раться "только на доверие царя".

Коковцов принял этот совет к сведению. Возглавляемый им Совет министров окончательно утратил законодательную инициа­тиву, отличавшую правительство при Столыпине. Весь комплекс преобразований, задуманный погибшим премьером с целью раз­вить новые начала русской жизни, заложенные крестьянской ре­формой, был похоронен — и, как оказалось, навсегда...

Следует отметить, что помимо конформистской, чиновничьей натуры нового главы правительства, проведению реформ в столы­пинском духе препятствовали и другие обстоятельства. Так, новая IV Дума, выборы в которую проходили осенью 1912 г., хотя и конст­руировалась на основе все того же третьеиюньского избирательно­го закона, по своему партийному составу заметно отличалась от своей предшественницы. Число правых депутатов в ней выросло до 185 (в III Думе — 148), левых — кадетов и прогрессистов — до 107 (в III — 88). Число же октябристов, главной опоры столыпинской системы, упало до 98 человек (в III — 120).

Размывание октябристского центра свидетельствовало о все усиливавшемся размежевании политических сил в стране. Надеж­ды на создание сколько-нибудь надежного и стабильного проправительственного буржуазно-помещичьего блока в Думе становились все более эфемерными. И действительно, новая Дума ознаменова­ла свою деятельность прежде всего резкой критикой в адрес пра-

вительства, которая в равной степени резко звучала и справа, и слева.

Но самым страшным симптомом бесперспективности третьеиюньской политической системы стал новый подъем революционного движения. Так, уже в 1910 г. после длительного спада началось заметное оживление забастовочного движения, которое еще более усилилось в 1911 г. Те же процессы происходили в студенческом движении, в среде демо­кратической интеллигенции. Мощным толчком, многократно уси­лившим революционные настроения в России, стали события на Ленских золотых приисках: здесь в 1912 г. вспыхнула забастовка, завершившаяся мирным шествием рабочих "к начальству" со своими требованиями. Шествие было беспощадно расстреляно воинской командой. Ленский расстрел вызвал целую волну стачек протеста, в которых участвовали более 300 тыс. человек. В том же 1912 г. начались волнения в армии и на флоте, наиболее серьезным из которых было восстание в Троицких лагерях под Ташкентом.

В последующие годы революционное движение продолжало неудержимо нарастать. За 1913 — первую половину 1914 гг. число;

забастовщиков в фабрично-заводской промышленности составило около 2 млн. человек, усиливалось национальное движение на ок-раинах — в Закавказье, Прибалтике, Царстве Польском. По своему размаху революционное движение в это время соответствовало уровню 1903—1904 гг. — предреволюционной эпохе... Правительст­во же, забыв все уроки первой революции, все в большей степени возвращалось к традиционным методам борьбы со своими полити­ческими противниками: тюрьмам, каторге, ссылке и прочим репрес­сивным мерам.

Что делает отдел по эксплуатации и сопровождению ИС? Отвечает за сохранность данных (расписания копирования, копирование и пр.)...

ЧТО И КАК ПИСАЛИ О МОДЕ В ЖУРНАЛАХ НАЧАЛА XX ВЕКА Первый номер журнала «Аполлон» за 1909 г. начинался, по сути, с программного заявления редакции журнала...

Что будет с Землей, если ось ее сместится на 6666 км? Что будет с Землей? - задался я вопросом...

Что делать, если нет взаимности? А теперь спустимся с небес на землю. Приземлились? Продолжаем разговор...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: