Сдам Сам

ПОЛЕЗНОЕ


КАТЕГОРИИ







Психосоматическое партнерство и сепарация





Как мы видели, именно благодаря психосоматическому партнерству матери и ребенка, важным аспектом которого является телесная отзывчивость, зарождаются переходные объекты, которые становятся своего рода мостом через расширяющуюся брешь между ними. Способность ребенка овладевать телесными навыками, движением и эмоциями развивается благодаря раннему физическому и эмоциональному взаимодействию с матерью, которая постепенно передает ему эту ответственность. Поначалу ребенок представляет собой инструмент для удовлетворения бессознательных потребностей матери, в то время как она помогает ему осмыслить свои внутренние ритмы и хаотический мир. Благодаря тому, что они оба включены в обоюдное телесное взаимодействие, она может вести его к более высоким уровням организации[56]. От нее требуется придать ребенку уверенность, что он может не только заботиться о своем теле, но и использовать его для овладения навыками и получения удовольствия. Будучи способной оплакать утрату симбиотических элементов отношений, она может радоваться самостоятельности и независимости своего ребенка, снова возвратив себе свою собственную независимость. Поначалу она должна откликаться на его потребности, но при этом не пытаться изменить его направленность в их обоюдном взаимодействии. В дальнейшем ребенок постепенно приучается сам заботиться о своем теле – этот процесс происходит настолько медленно, что психологически он продолжается вплоть до подросткового возраста[57].

Это не только способствует развитию и становлению независимости, но и служит средством коммуникации между ребенком и родителем, доставляя удовольствие им обоим. Подводя итог обсуждению способов телесного взаимодействия, мы можем построить континуум, на одном полюсе которого будет опыт детского переживания телесного и эмоционального взаимодействия, а на другом – взрослая стадия половой близости. У взрослых индивидов, однако, бывает так, что один или оба сексуальных партнера оказываются неспособны к установлению психосоматического партнерства, и тогда возникают такие же симптомы, как в примере, приведенном ниже.


Пример нарушения психосоматического партнерства и проблемы подфазы воссоединения

И Билл, и Диана надеялись, что другой партнер позаботится о его потребностях. Независимая и вполне способная справляться со своими трудностями, Диана оказалась во власти чувства, что она должна заботиться о Билле, уступать ему в ущерб собственным желаниям, и это стало для нее ловушкой. Идентифицировавшись с его стремлением получать заботу, она справлялась с собственными зависимыми желаниями, оказывая ему эту заботу. Пока это работало, она не испытывала сексуальных трудностей. Билл же, желая получать от нее заботу, одновременно боялся этого. В возрасте 22 лет, еще до знакомства с Дианой, он иногда страдал преждевременной эякуляцией, и эпизодически эта проблема давала о себе знать до сих пор, несмотря на то, что в целом он успешно преодолел ее. Когда он начал бояться, что жена возьмет над ним верх, проблема вернулась. Его стремление к тому, чтобы она заботилась о его теле, коренилось в трехлетнем возрасте, когда его мать неожиданно начала работать полный день и стала недоступна для него. В семь лет Билл каждый вечер старался идеально развесить свою одежду, что носило ритуальный характер. Одежда стала для него переходным объектом, и он, повзрослев, все еще хранил в памяти названия фирм-производителей. Он также произносил ритуальные молитвы, прося Бога защитить всех членов его большой семьи. Навязчивыми действиями он заменил заботу, которую хотел получать от матери. Это желание, перенесенное на Диану, чередовалось со страхом, что она тоже станет недоступной. Компромиссом стало то, что его стремление получать заботу с ее стороны было приостановлено. Если Билл испытывал страх или гнев, у него случалась преждевременная эякуляция – таким образом он не давал жене захватить власть, а потом покинуть его. В этом защитном механизме явно присутствовал элемент отторжения.

Паттерн отношений с родителями, характерный для Билла в детстве, заключался в покорности желаниям его родителей и ритуалах, символизировавших его гнев против них за то, что его оставили одного. У него развилось преждевременное умение заботиться о своем теле, получившее расширение в виде ритуалов, которые гасили его гнев против родителей. Он всегда «наводил идеальный порядок», хотя на самом деле ему хотелось в злобе расшвырять вещи. Преждевременная эякуляция была мимолетным, однако повторяющимся симптомом, посредством которого он выражал гнев на жену и в то же время страх причинить ей боль, убеждаясь, что только он контролирует происходящее с их телами. Так он защищался от своего стремления получать от нее заботу и преследовавшего его страха, что из-за своих собственных желаний он окажется в ее власти.

Трудности, с которыми столкнулся Билл, иллюстрируют две концепции, обсуждавшиеся в этой главе. У него были нарушения психосоматического партнерства, что иногда приводит к отказу или частичному отвержению телесного взаимодействия. Его несостоятельность в отношениях с Дианой можно описать как затруднение на уровне подфазы воссоединения. Гнев на мать за то, что она покинула его в трехлетнем возрасте, подорвал его привязанность к ней как к безопасному объекту любви. Он оказался отброшен на более ранний уровень переживания привязанности, а именно стал относиться к ней как к объекту, расщепленному на хорошую и плохую части. Обретя безопасность, Билл стал действовать на более высоком уровне. В ситуации стресса, вызванного слишком большой близостью или боязнью потери, страх, что он не сможет вновь обрести интегрированный образ матери, и гнев на интернализованную материнскую фигуру разрушали телесное партнерство. Он терял ощущение самого себя и спасал свой пенис от «ее» власти, устанавливая над ним, как переходным объектом, свой контроль.

Этот пример иллюстрирует последствия неспособности ребенка переживать утрату преждевременно покинувшей его матери. Остатки гнева, страха и детских желаний оказываются включенными в развитие его характера, в его ритуализованные защитные механизмы и сексуальные симптомы. Для более глубокого понимания того, какую роль сыграло развитие ребенка на той стадии, когда мать Билла стала менее доступной для него, необходимо рассмотреть особенности сексуального развития, характерные для этого возраста. Этому и будет посвящена следующая глава.

Глава 5. Истоки сексуальных отношений в младенчестве и детстве

Начнем с того, что сексуальная активность прикрепляется к функциям, служащим цели самосохранения, и не становится полностью независимой от них и в более позднем возрасте.

Зигмунд Фрейд, «Три очерка по теории сексуальности»[58]

Успехи и сбои взрослой сексуальной жизни основаны на взаимодействии младенца и матери, ребенка и семьи. В предыдущих главах мы обсуждали, каким образом секс у взрослого индивида остается носителем физической составляющей первичных эмоциональных связей и играет для него ту же роль, что и физический контакт с матерью – для младенца. Рассмотрев аспекты семьи и детского развития, я хотел бы перейти непосредственно к развитию сексуальной сферы.

Сексуальная жизнь младенца

Дефицитарность общего развития младенца может приводить к значительным нарушениям, которые затрудняют и сексуальное развитие. Совокупный опыт материнской заботы также вносит свой вклад в специфическую сексуальную жизнь младенца. Вначале его держат на руках и на него смотрят, пока он сосет грудь, делая это, казалось бы, механически и неосознанно. Но к 5–6 месяцам младенец начинает играть с грудью, трогать ее пальцами и зубами. Иногда кажется, что он испытывает вожделение к матери и ее груди. Он может засовывать себе в рот части собственного тела или тела матери, сосать свои пальцы или ее лицо, выглядя при этом весьма возбужденным. Он проявляет больший интерес к ее лицу, чем к собственной руке или соске, находя в нем более успокаивающий объект. Мать утешает младенца, когда держит его на руках, однако в то же время она является и возбуждающим объектом. Иными словами, мать часто создает успокаивающий контекст для деятельности и развития младенца, и на ней же фокусируется его внимание, а затем и его любовь. Их ранее недифференцированное взаимодействие посредством объятий и выражений любви постепенно наполняется игривостью. Очень увлекательны для младенца игры в прятки, лежащие в основе сепарации – индивидуации, потому что в ходе игры он экспериментирует с потерей и обнаружением вновь любимого объекта. Визуальный контакт, улыбки, нахмуренные брови, поддразнивания, грусть в глазах – все это развивается в систему сложных мимических сигналов, которая снова возникнет спустя годы в процессе ухаживания и физической близости, чтобы найти своего возлюбленного и подать ему знаки.

Отношения с матерью нужны младенцу не только для того, чтобы удовлетворять потребность в кормлении, и удовлетворяются потребности не только через оральную, анальную и генитальную зоны. Взаимосвязь между инстинктивным поведением привязанности и тем, что Фрейд описал как главенство эротических зон, которые, в самом широком смысле, включают в себя потребность младенца в привязанности, является областью для стимуляции и выражения сексуального возбуждения.

В 1905 году Фрейд отмечал, что сексуальное возбуждение возникает «как воспроизведение удовлетворения, пережитого в связи с другими органическими процессами», а также при непосредственной стимуляции эрогенных зон. Эрогенные участки кожи «демонстрируют лишь повышенную восприимчивость к стимулу при том, что до некоторой степени ею обладает весь кожный покров». Таким образом, свой вклад в сексуальное возбуждение вносят и неспецифические стимулы – такие, как термальная стимуляция, ритмические покачивания тела, сама по себе мышечная активность и все интенсивные эмоциональные процессы, в том числе связанные со страхом[59].

Первым фокусом инфантильной сексуальности становится оральная зона, но это происходит в контексте преобладающей над всем связи младенца с матерью. Развитие поведения привязанности есть важнейшая организационная стадия, после которой привязанность формирует контекст для всего последующего развития, и в пределах этого контекста форму и особенности самой привязанности определяет фокус сексуальности. Эмоциональный обмен в эротической зоне, как правило, оказывается положительно заряженным, сводящим воедино все аспекты привязанности и отражающимся в этих аспектах. Когда во второй половине первого года жизни ребенка начинается сепарация, эту же функцию берут на себя сначала расширившаяся оральная, а затем анальная зоны, а окончательная организация привязанности происходит под влиянием доминирующей фаллической зоны. На протяжении всего раннего развития привязанность и стремление к сепарации от объекта этой привязанности формируют контекст, который задает фокус сексуальности.

Несмотря на то, что генитальная зона не занимает основного места в сексуальной жизни ребенка, как правило, определенное значение она все же имеет с самого начала. Гениталии ребенка вызывают огромное внимание со стороны родителей уже при рождении, поскольку являются знаком половой принадлежности. Они могут вызывать у взрослых любовь и одобрение, если они удовлетворены полом ребенка, и наоборот. Если поначалу родители испытывали разочарование, то гениталии могут помочь им преодолеть печаль по поводу того, что у них родился ребенок не желаемого ими пола.

Одна мать была жестоко разочарована, родив третью дочь, потому что считала, что это был ее последний шанс родить сына. Однако девочка смогла завоевать любовь матери, и та стала думать, что гениталии ее дочери не лишены привлекательности. Переживание утраты, печали и восстановления прежнего состояния (restitution) сосредоточились на ее чувствах к половым органам малышки.

Генитальная активность возникает уже в младенчестве. Ребенок касается своих половых органов – случайно или имитируя действия матери во время мытья. Время от времени он повторяет ее манипуляции, поскольку они приносят ему удовольствие, впоследствии может быть сделано несколько попыток заставить мать снова совершить такие действия. Если о ребенке хорошо заботятся и его половые органы не оказываются объектом избыточного внимания, эта активность остается эпизодической и несфокусированной. В течение первых 18 месяцев игры с половыми органами еще не могут быть квалифицированы как мастурбация, но дальше они превращаются в более организованную ритмическую деятельность, которую вполне можно считать таковой[60]. Рене Шпитц обнаружил, что младенцы, как правило, начинают трогать себя в первый год жизни и что отсутствие аутоэротической активности связано с отсутствием или неадекватностью материнского ухода. Достаточно хорошая мать обеспечивает младенцу адекватное количество опыта держания на руках (holding), ухода посредством рук (handling) и заботы, что создает климат, в котором младенец обретает зачатки способности заботиться о себе и доставлять себе удовольствие. Однако депривация или избыток стимуляции нередко приводят к тому, что младенец начинает придавать излишнее значение манипуляциям со своими половыми органами и видеть в них источник успокоения в одиноком и наполненном страхами мире.

У пятилетней Дебби стали возникать симптомы навязчивой мастурбации – как правило, в присутствии родителей, а иногда даже при посторонних людях. Детство ее матери, которая тщетно пыталась наладить сексуальные отношения с мужем, прошло в атмосфере полного пренебрежения со стороны родителей, и она также старалась найти подход ко взрослым, используя элементы сексуальности. К Дебби она, однако, относилась с большой теплотой. Она была для нее либидинальным объектом. Интенсивная тревога, которую испытывала Дебби, привела к тому, что мастурбация стала механизмом «на все случаи»: она помогала ей спастись от одиночества, структурировать хаотические, угрожающие чувства, создавать защитное убежище, куда она могла скрыться от тревожной и поглощающей ее матери.

Несмотря на то, что эпизодические манипуляции с половыми органами возникают в первые 12–18 месяцев, в норме, как правило, сексуальная активность младенца в течение второго года жизни сосредоточена на других зонах. Смещение фокуса со рта и кожной поверхности на анальную и уретральную области происходит тогда, когда функциям этих зон во взаимодействии матери и ребенка начинает уделяться повышенное (а потому сексуализированное) внимание. Их взаимодействие может иметь характер поддразнивания, противостояния или сотрудничества, при этом телесные области не обязательно оказываются в фокусе внимания обоих, взаимодействие вполне может происходить и без этого.

Смещение фокуса с одной зоны на другую происходит отчасти из-за непрекращающегося физиологического созревания ребенка, особенно его центральной нервной системы. Важная роль принадлежит также формирующейся когнитивной способности и переменам в способе коммуникации, связанным с тем, что ребенок становится более компетентным партнером. Например, сдвиг с оральной на анальную зону происходит тогда, когда ребенок, начинающий ходить, уже может отчасти сам принимать решения: что ему делать с собственным телом, как справлять естественные нужды и как общаться с другими людьми. Он уже больше не во власти управлявшего им темперамента. У него есть собственная воля, которая включала в себя когнитивный компонент еще до того, как сформировалась речевая способность. Анальная зона становится доминирующей отчасти потому, что она больше других телесных областей отвечает этой новой функции ребенка и новой форме его отношений с матерью.

Аналогичное сочетание новой зоны и смены способа поведения имеет место на третьем году жизни, когда и у мальчиков, и у девочек на первом плане оказывается генитальная область. Дети начинают испытывать интерес к обнажению в присутствии родителей, к половым органам родителей, при этом часто становясь навязчивыми, если те пытаются оставаться сдержанными. В три года у девочек способность видеть различия между мужчинами и женщинами и делать какие-то выводы развивается настолько, что случается кризис (у мальчиков он происходит немного позже). Ребенок и раньше мог интеллектуально понимать наличие половых различий, но теперь он обращает на них особое внимание[61].

В 23/4 года Клара впервые пошла в детский сад. Вскоре она начала садиться на унитаз, повернувшись к нему лицом, как будто имитируя мальчиков. Она объявила, что у мальчиков «покачивающиеся концы», и спросила своего отца, есть ли и у него покачивающийся конец, а когда он признался, что есть, мечтательно протянула: «Хотела бы и я иметь такой же». Вскоре после этого Клара объявила, что «больше не любит маму», – прежде такие слова обращались только к тем, кто покидал ее или отдавал предпочтение ее младшей сестре. Она сказала, что любит только папу. Она начала по десять раз в день выпрашивать лейкопластырь, чтобы заклеить воображаемые раны. Несколько раз Клара действительно падала, хотя раньше ее никак нельзя было назвать неловкой. Любовь к матери вернулась только через несколько дней – после того, как та купила ей яркого цвета сандалии-шлепанцы, о которых мечтала девочка. Клара сказала: «Я люблю тебя, мамочка, потому что ты купила мне шлепки».

Другая трехлетняя девочка сказала своему отцу: «У меня есть пенис, только он внутри моей писи. Он спит, а когда проснется, он выйдет наружу». А четырехлетняя Нэн спросила свою мать: «Что ты думаешь насчет того, чтобы развестись и отдать папу мне?» (Чтобы заранее охарактеризовать латентное развитие, можно добавить, что ее восьмилетняя сестра ответила ей на это: «Не говори так, Нэн. Ты можешь так думать, но говорить так не следует».) В рисунках Нэн, сделанных в этот период, также отчетливо прослеживаются близкие и сексуально окрашенные отношения с отцом (рисунки 1 и 2).

Мальчик, у которого есть столь высоко ценимый пенис, начинает испытывать страх кастрации, обоснованность которого подтверждается существованием «кастрированных» девочек. Он также всюду наклеивает лейкопластыри. Он может подойти к матери и попросить ее потрогать его пенис, похваляясь, что превзойдет отца. Для этого периода типична история, рассказанная одним папой, который услышал, как его сын поет: «Я люблю мамочку, когда-нибудь я на ней женюсь». «Что это ты поешь, сынок?» – спросил отец, а мальчик немедленно ответил с обидой: «Не волнуйся, папа, это просто песенка!»[62]

С некоторых пор стало принято подчеркивать тот факт, что фаллическая стадия предшествует генитально-эдипальной стадии и может быть отделена от нее[63]. На фаллической стадии в центре внимания оказываются проблемы индивидуальных отношений ребенка с каждым из его родителей, в то время как эдипов конфликт включает в себя треугольник: ребенок стремится иметь сексуальные отношения с родителем противоположного пола и боится мести со стороны другого родителя. Отметив это отличие эдипальной стадии от фаллической, стоит также вспомнить, что трехсторонние отношения возникают и на более ранних этапах и что Британская школа описывает оральную и анальную фазы раннего эдипального развития[64].

С началом развития латентной стадии, когда ребенок пытается скрыть наиболее очевидные генитальные и направленные на объект аспекты эдипальных отношений, появляются игры в доктора и прорывы сексуального материала. В это время ребенок пытается обуздать свою сексуальную жизнь, держать ее в границах, однако по многочисленным признакам можно заключить, что она не прекращается. Считалки, которые приговаривают девочки, прыгая через скакалку, часто содержат сексуальные коннотации, ведущие к телесному возбуждению от выполнения физического упражнения – сублимированного производного мастурбации:

«Золушка, одетая в желтое,
Пошла наверх, чтобы поцеловать своего милого,
Но по ошибке поцеловала змею.
Сколько же теперь понадобится докторов?
Раз-два-три-четыре» и т. д.[65]

Ребенка на латентной стадии никак нельзя назвать асексуальным, даже если не заглядывать глубоко в его жизнь[66]. Признаки сексуальной заинтересованности постоянно прорываются на поверхность. Нередко это может привести к расстройству, особенно у детей с предрасположенностью к клиническим отклонениям. В следующей главе мы рассмотрим примеры явной сексуальной симптоматики у детей, которые не смогли перейти на латентную стадию развития из-за непрекращающейся тревоги с сексуальным оттенком. Эти дети, у которых не хватило силы Эго, чтобы справиться с сексуальным материалом и направить энергию в безопасное русло освоения новых навыков, составляют значительную часть маленьких пациентов психиатрических клиник. Но даже при нормальном развитии нередко случаются прорывы сексуального материала, свидетельствующие о том, что он скрывается совсем неглубоко.

Глава 6. Сексуальная симптоматология в детском и подростковом возрасте

В чем же состоит суть сексуальных нарушений у детей? На этот вопрос нелегко ответить. Сексуальные функции младенца едва ли можно выделить из общей картины его отношений с матерью. Поведенческие схемы, предшествующие тем, что впоследствии считаются специфически сексуальными, также служат сигналами о зарождении других, несексуальных, тенденций. Их общее происхождение представляет огромный интерес. В следующих главах мы исследуем, каким образом сексуальные симптомы, в том числе дисфункции, встречающиеся у взрослых, переплетаются с прочими аспектами развития и формирования отношений.

Тем не менее, некоторые специфически сексуальные симптомы можно наблюдать уже в детстве. В данном кратком обзоре мы рассмотрим роль семьи в их формировании и их последствия.







Система охраняемых территорий в США Изучение особо охраняемых природных территорий(ООПТ) США представляет особый интерес по многим причинам...

Что вызывает тренды на фондовых и товарных рынках Объяснение теории грузового поезда Первые 17 лет моих рыночных исследований сводились к попыткам вычис­лить, когда этот...

ЧТО И КАК ПИСАЛИ О МОДЕ В ЖУРНАЛАХ НАЧАЛА XX ВЕКА Первый номер журнала «Аполлон» за 1909 г. начинался, по сути, с программного заявления редакции журнала...

ЧТО ПРОИСХОДИТ, КОГДА МЫ ССОРИМСЯ Не понимая различий, существующих между мужчинами и женщинами, очень легко довести дело до ссоры...





Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте:


©2015- 2024 zdamsam.ru Размещенные материалы защищены законодательством РФ.