Объяснение происхождения зла в обеих системах

В политеистических религиях проблема происхождения естественного и морального зла не представляет особой сложности. Зло, как и все другие внешние обстоятельства человеческой жизни, вызвано сверхчеловеческими силами. Несчастные случаи, болезни, тяжкие беды были наказаниями за проступки, совершенные людьми сознательно или бессознательно, совершенные ими самими (в этом или прежнем воплощении) либо их семьей, их племенем или народом. Причиной греха могло быть либо своеволие, либо воздействие злого духа. Божества бывают как добрые, помогающие, так и злые, или внушающие страх, и все они почитаются в равной мере. Многие выступают то хорошими, то плохими, в зависимости от того, как ведут себя их почитатели. Однако, по мере того как нравственное сознание достигает более высокого развития, становится все сложнее приписывать зло почитаемому существу. Старое учение вытесняется дуализмом, который получает все более резкое и отчетливое выражение. Энергичнее всего он дает знать о себе в зороастрийской религии, в которой Анхра-Майнью постепенно превращается в творца всего злого. Однако ему не поклоняются, и потому нельзя сказать, что тут обнаруживается дитеизм в собственном смысле слова.

Строгий монотеизм видит в своем единственном Боге источник также и зла. Однако во все времена во многих религиозных душах поднималось возмущение против этого учения, непереносимого для религиозного чувства. Сложнейшая проблема заключалась уже в том, что приходилось или усомниться в божественной доброте, святости, справедливости и любви, или ограничить всемогущество Бога. Предлагались всевозможные решения, которые, однако, не были способны удовлетворить всех, особенно тех, кто умел мыслить последовательно. Новейшая философия религии ищет выход в убеждении, что дух и природа противостоят друг другу не враждебно, что зло не абсолютно, что счастье без страдания, как и святость без греха, не могли бы быть осмыслены человеком, так что оба так же необходимы в нашей земной жизни, как свет и тьма в природе (Пфлейдерер). Религиозным ядром всех этих спекуляций является вера в то, что в Боге лежит источник как нравственного, так и естественного миропорядка, что явления, называемые нами злом, задуманы им в целостной гармонии в соответствии с некоей мудростью, в суть которой не в состоянии проникнуть наше ограниченное знание, основанное на нашем человеческом опыте.

Божественный мир — иной и лучший, чем мир человеческий

Боги являются сверхъестественными существами, и в соответствии с этим их мир является иным и стоит выше, чем человеческий. То, что характеризует Бога и без чего он не мог бы быть Богом, есть власть. Но эта власть не только больше, чем у человека,— она также другого рода: сначала это власть магическая, потом — власть чудесная, наконец, это всемогущество. Как было справедливо замечено, в представлениях о сверхъестественном мире в значительной степени отражается мир человеческий, но при этом всегда делается акцент на их различии. Ни к одному божеству не применимы человеческие мерки, боги не подвержены законам и ограничениям человеческого бытия. Ни пространством, ни временем не связаны они, и если понятия о божественном единстве, вездесущности и всеведении, неизменности и вечности, святости и совершенстве впервые полностью раскрываются сознанию в монотеизме, то фактически присутствие их можно обнаружить уже в мифах и символах политезима. Религиозным ядром всех этих представлений является вера в реальность бесконечного, в существование духовного мира, который представляет собой одновременно и кульминацию, и противоположность мира явлений.

Мир явлений в его зависимости от божественного

Для всех вероучений существенно представление о том, что мир явлений зависит от сверхчеловеческого мира и имеет в нем свой исток и конечную причину. Это общее всем религиям убеждение выражается в рассказанном сначала как миф, а потом сформулированном в качестве догмата учении о сотворении мира, его бытии и управлении им. Если при этом трансцендентность, или, выражаясь религиозно, величие Бога перед миром и человеком односторонне выдвигается на передний план, то это порождает деистическую систему. Если же божество мыслят имманентным миру, т. е. как действующую в мире causa movens (движущая причина), пренебрегая понятием трансцендентности, то возникает пантеизм. Деизм — это поверхностно-популярная форма веры, предпочитаемая супранатуралистическим рационализмом известного рода. Во втором учении встречаются друг с другом философские мыслители и мистики. Однако ни одна позитивная религия не является чисто деистической или чисто пантеистической, ни один почитаемый Бог — чисто трансцендентным или имманентным. Теизм стремится объединить вместе истину обеих идей, а религиозный человек фактически нуждается в таком Боге, который, хотя и возвеличен над ним самим и над миром, все-таки повсюду близок к нему и живет в нем.

Сравнительная история религий учит нас, что религиозный человек представляет свои отношения с Богом в различной форме и считает себя либо подданным божественного вождя той общины, к которой сам принадлежит, либо его личным слугой и подопечным, либо привилегированным творением и любимым детищем Бога. Смотря по тому, преобладает в нем то или другое представление, он называет своего Бога князем, царем, господином, повелителем или соответственно Творцом, Спасителем и Отцом и делает особый акцент либо на божественной справедливости и святости, либо же на его доброте, великодушии, милости и любви. Эти представления о Боге и эти приписываемые ему свойства трудно примирить друг с другом, если мыслить каждое из них как абсолютное; на самом же деле они соединяются в образе Всемогущества Святой Любви. Однако не следует забывать, что все это — только, лишь образы, которыми вынужден довольствоваться человек, говоря о сверхчеловеческом. Тем не менее все эти образы соответствуют неизменному религиозному интересу, на который в предшествующих параграфах уже было указано и который, с человеческой точки зрения, выражается как чувство нашей ничтожности перед Богом и в равной мере — нашего родства с ним. Если сегодня одно из двух, как правило, односторонне выдвигается на первый план, то в совершенно развитой религии они соединяются гармонично.

Во все времена и на любой ступени развития религиозный человек убежден в том, что Божество раскрывает себя ему, т. е. возвещает ему свою власть, посылает предупреждения и просветляет его дух более высоким знанием. Человек, ограниченный в своем развитии, усматривает такие откровения только в тех из встречаемых им явлений, что кажутся ему необычными и естественного объяснения которых он не знает: это оракулы и голоса, знаки и чудеса, мечты, лица и явления, порожденные скорее его воображением, чем реальностью. Когда же он приобрел больше опыта в познании и размышлении, то становится склонен усматривать божественное созидание и откровение Бога своим земным чадам в красоте творения, в регулярности и порядке природных явлений, в великих исторических событиях, в значительных происшествиях как в своей собственной жизни, так и в жизни других людей. В первую очередь словом, посланием, отражением или воплощением Бога будут представляться ему речи, судьба и личность особо одаренных религиозных индивидов, и в соответствии с этим он будет видеть в них особое откровение, что по полноте и проникновенной силе превосходит все другие. Именно на этой ступени возникают этические религии, и если подходить к их оценке с религиозной меркой, каждая из них относительно справедлива. Все это действительно является откровением, приходящим к человеку извне. Однако те, кто обладают особенно острой восприимчивостью и пониманием религии, приходят к убеждению, что и свет внутри них, т. е. религиозно-этические взгляды, которые они так или иначе приобрели (короче говоря, то, что объединяется в понятие совесть), также суть от Бога и поэтому тоже должно быть названо откровением. Подавляющее большинство представляет себе откровение как нечто лежащее за пределами естественного порядка вещей и поэтому противопоставляет его знанию, добытому посредством исследования и размышления. Меньшинство людей, убежденных, что весь свет душевный, пребывающий в них, происходит от Бога, не делают этого различия, однако и они имеют полное право на то, чтобы говорить о религиозном откровении, поскольку в неменьшей степени являются религиозными людьми. Основная мысль этой веры, которая в своей более или менее завершенной форме составляет интегрирующий элемент религии, состоит в следующем: мы ограничены в нашем познании, зависимы от высшего руководства и потому, будучи предоставлены самим себе, бессильны против окружающего нас мира; но, когда мы руководимы Богом, преодолеть этот мир в наших силах. Там, где присутствует эта мысль, там присутствует и религия.

Среди всех религий, которые мы знаем, не найдется ни одной, которая тем или иным образом не высказывала бы веры, что человек с Богом (или с богами) состоит в некотором родстве. Такое убеждение можно найти даже в теократических религиях, подчеркивающих несоизмеримое превосходство Бога перед человеком. В соответствии с этим человека представляют себе или как рожденного Богом, или как созданного по божественному образу и подобию, или как одухотворенного Духом Божиим, и называют божество именем Отца, приобретающем в христианстве свое высшее религиозное значение. Древнейшее прошлое человечества изображают как время невинности и счастья, в котором человек общался с Божеством в некоем раю (или боги с людьми — на земле); и на основании этого питают надежду, что подобное блаженное время вновь наступит с окончанием мира сего. Такая надежда дополняется надеждой на бессмертие, однако не совпадает с ней. Данные представления могут довольно сильно расходиться по источнику и по ходу развития, но одно убеждение является неизменным: та бесконечность, которую мы осознаем в себе, не так уж существенно отличается от бесконечности над нами, напротив даже, тут есть неразрывная связь. Такое убеждение представляет собой необходимую составную часть религии.

Если религиозный человек осознал свое родство с Богом или по крайней мере свою зависимость от него, то он естественным образом должен ощутить, что отсюда для него вытекают определенные обязанности по отношению к Богу. Характер этих обязанностей, конечно, определяется тем, какое представление составляет он себе о Боге и о своей связи с ним. По отношению к царю и господину он считает своим долгом почитание, подношения, а также служение. Если же он рассматривает Бога как творца нравственного миропорядка, то он будет считать, что связан долгом безусловно уважать этот миропорядок. На высшей ступени, при чисто этическом понимании божественной святости (Бога как святого), он воспринимает завет: «Вы должны быть святы, потому что Я свят»; там, где представление о Сыне Человеческом как Сыне Божием вполне развито, говорится: будьте совершенны, как Отец ваш Небесный. Гетерономный закон становится тем самым автономным, закон, данный свыше, становится внутренним порывом любящего духа, прославление, предписанное долгом, становится прославлением от потребности сердца — в словах, в делах и в жизни — и служение от страха или за вознаграждение становится спонтанным смирением; то, что человек имеет и чем является, становится приношением тому, кому он вполне принадлежит. Основание этого ощущения долга на каждой ступени развития одно и то же: теологическое выражение его состоит в том, что божеству подобает высшая власть, а антропологическое — что религиозное переживание, будучи всепокоряющим, в первую очередь определяет судьбу человека и его жизненную цель.

Что способствует осуществлению желаний? Стопроцентная, непоколебимая уверенность в своем...

Что делать, если нет взаимности? А теперь спустимся с небес на землю. Приземлились? Продолжаем разговор...

Что вызывает тренды на фондовых и товарных рынках Объяснение теории грузового поезда Первые 17 лет моих рыночных исследований сводились к попыткам вычислить, когда этот...

ЧТО ПРОИСХОДИТ ВО ВЗРОСЛОЙ ЖИЗНИ? Если вы все еще «неправильно» связаны с матерью, вы избегаете отделения и независимого взрослого существования...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: