Применение отдельных мер оперативного воздействия

Пожалуй, одной из наиболее действенных мер оперативного воз­действия с точки зрения простоты реализации и неблагоприятности последствий применения, наступающих для неисправного должника, является право кредитора на односторонний отказ от исполнения до­говора в связи с нарушением договорных обязанностей со стороны контрагента. Общее правило, регламентирующее применение данной меры, содержится в п. 3 ст. 450 ГК, предусматривающем, что в случае одностороннего отказа от исполнения договора полностью или час­тично, когда такой отказ допускается законом или соглашением сто­рон, договор считается соответственно расторгнутым или изменен­ным. Тот факт, что в силу закона договор считается расторгнутым или измененным с момента осуществления такого отказа, т.е. без обраще­ния с данным требованием в суд, позволяет отграничить право на од­носторонний отказ от договора от права на предъявление требования о расторжении договора (п. 2 ст. 450 ГК), связывающего расторжение или изменение договора с фактом вынесения соответствующего су­дебного решения. Подобное разделение способов расторжения догово­ра, как показывает судебная практика², имеет определенное практиче­ское значение: суд отказывает в удовлетворении иска кредитора о рас­торжении договора в случае, если выяснится, что на момент рассмот­рения дела в результате правомерного отказа кредитора от исполнения договора он был расторгнут во внесудебном порядке.

¹ Брагинский М.И. Витрянский В.В. Договорное право. Общие положения. С. 561-567.

² См., напр.: Постановление Президиума ВАС РФ № 510/98 от 21 апреля 1998 г.

Если необходимость применения положений п. 3 ст. 450 ГК к пра­воотношениям, связанным с односторонним отказом от исполнения договора, не вызывает особых сомнений ни в судебной практике, ни в юридической литературе, то в вопросе о соотношении указанной нор­мы, относящейся к общим положениям ГК о договоре, со ст. 310 ГК, относящейся к общим положениям ГК об обязательствах, авторы юри­дических публикаций по данной тематике уже не столь единодушны. Так, В.В. Витрянский утверждает, что «по общему правилу односто­ронний отказ от исполнения договора и одностороннее изменение его условий не допускаются. Исключения составляют лишь случаи, преду­смотренные законом. Однако если речь идет о договоре, связанном с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности, такие случаи могут быть также предусмотрены соглашением сторон (ст. 310 ГК РФ)»¹. И напротив, по мнению М.И. Брагинского, «закон допускает включение условия о праве на односторонний отказ (одно* стороннее изменение) и в договоры, не связанные с предприниматель­ской деятельностью, если иное не вытекает из закона и существа обя­зательства»². Основанием для такого заявления, с позиции ученого, служит п. 3 ст. 420 ГК, в соответствии с которым общим положениям ГК о договоре и правилам об отдельных видах договоров отдан при­оритет по отношению к общим положениям об обязательствах. Следо­вательно, поскольку в п. 3 ст. 450 ГК не содержится правила, анало­гичного установленному ст. 310 ГК, ничто не мешает сторонам дого­вора, не связанного с осуществлением его сторонами предпринима­тельской деятельности, предусмотреть в нем условия, позволяющие той или иной стороне отказаться от его исполнения в одностороннем порядке.

Как представляется, первая точка зрения является более обосно­ванной. Прежде всего следует отметить, что п. 3 ст. 450 ГК не устанав­ливает для договорных обязательств самостоятельного правила об од­ностороннем отказе от их исполнения, отличного по своему содержа­нию от аналогичного правила, закрепленного в ст. 310 ГК, и относяще­гося ко всем обязательствам в целом. Пункт 3 ст. 450 ГК лишь уста­навливает те правовые последствия, которые наступают для договора-сделки в случае правомерного отказа одной из сторон договора от его исполнения. При этом правомерность такого отказа будет во многом

¹ Гражданское право. В 2 т. Т. 2. Полутом 1. Изд. 2 / Под ред. Е.А. Суханова. М.: БЕК,
2000. С. 197.

² Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (поста­
тейный). Изд. 2 / Под ред. О.Н. Садикова. С 864.

зависеть от того, были ли соблюдены управомоченным лицом требо­вания ст. 310 ГК РФ. В этой связи совершенно обоснованной является позиция, занимаемая Верховным Судом РФ по данному вопросу. Как отмечается в Обзоре судебной практики ВС РФ по гражданским делам от 21 декабря 2000 г., в соответствии со ст. 310 ГК РФ только законом могут быть предусмотрены случаи одностороннего отказа от исполне­ния обязательства, возникшего из договора, либо одностороннего из­менения его условий¹.

Общие правила ГК об отказе от исполнения договора конкретизи­руются в его Особенной части применительно к конкретным догово­рам. Так, п. 2 ст. 475 ГК предусматривает право покупателя отказаться от исполнения договора купли-продажи в случае существенного на­рушения требований к качеству товара. В соответствии с п. 3 ст. 716 ГК подрядчик вправе отказаться от исполнения договора подряда, если заказчик, несмотря на своевременное и обоснованное предупреждение со стороны подрядчика о непригодности или недоброкачественности предоставленных заказчиком материалов, в разумный срок не произ­ведет их замену. Хранитель вправе отказаться от исполнения договора хранения и потребовать от поклажедателя немедленно забрать сдан­ную на хранение вещь при просрочке уплаты вознаграждения за хра­нение более чем за половину периода, за который оно должно быть уплачено (п. 2 ст. 896 ГК).

Реализация управомоченной стороной Договора права на односто­ронний отказ от его исполнения является, как совершенно справедливо отмечалось в юридической литературе, односторонней сделкой, на­правленной на прекращение или изменение договорного обязательст­ва². Следовательно, к данным отношениям применимы правила о по­рядке совершения односторонних сделок, предусмотренные в гл. 9 ГК. Это отчасти позволяет компенсировать предельную лаконичность об­щих положений ГК об одностороннем отказе от исполнения договора, проявляющуюся в отсутствии общих правил о форме, порядке осуще­ствления такого отказа и моменте, с которого он вступает в силу. Вы­шеуказанным же целям служат и специальные правила об отказе от исполнения договора, содержащиеся в ч. 2 ГК. Как отмечает М.И. Бра­гинский, их можно разделить на две группы. К первой группе относят­ся нормы в отношении договоров, существо которых предполагает

¹ См.: Пункт 10 Обзора судебной практики Верховного суда РФ «Некоторые вопросы
судебной практики по гражданским делам» от 21 декабря 2000 г.

² См. § 3 гл. 2 настоящей работы.

предоставление сторонам (или одной стороне) права отказаться от до­говора по их усмотрению (например, ст. 699, 977, 1003 ГК). Во вто­рую группу входят нормы, предусматривающие такое право стороны в случаях, когда другая сторона нарушила свои обязательства¹. Именно последние являются мерами оперативного воздействия, изучению ко­торых посвящена настоящая работа.

Для ответа на вопрос, в какой форме и в каком порядке должен осуществляться отказ от исполнения договора и с какого момента со­ответствующий договор считается расторгнутым или измененным, весьма показательно содержание п. 4 ст. 523 ГК. В соответствии с дан­ной нормой договор поставки считается измененным или расторгну­тым с момента получения одной стороной уведомления другой сторо­ны об одностороннем отказе от исполнения договора полностью или частично, если иной срок расторжения или изменения договора не предусмотрен в уведомлении либо не определен соглашением сторон. Думается, что подобная норма могла бы быть предусмотрена и в об­щей части ГК как правило, распространяющее свое действие на все виды договорных обязательств. Однако, поскольку действующая ре­дакция первой части ГК не содержит соответствующего положения, то, как уже отмечалось, к односторонним действиям по отказу от ис­полнения договора полностью или частично подлежат применению общие положения ГК о сделках.

В соответствии с п. 1 ст. 159 ГК сделка, для которой законом или соглашением сторон не установлена письменная (простая или нотари­альная) форма, может быть совершена устно. При этом должны со­вершаться в простой письменной форме, за исключением сделок, тре­бующих нотариального удостоверения, сделки юридических лиц меж­ду собой и с гражданами и сделки граждан между собой на сумму, превышающую не менее чем в десять раз установленный законом ми­нимальный размер оплаты труда, а в случаях, предусмотренных зако­ном, - независимо от суммы сделки (п. 1 ст. 161 ГК). Следовательно, отказ от исполнения договора, заключенного между гражданами, мо­жет быть совершен в устной форме, при условии, что сумма договора не превышает десятикратного минимального размера оплаты труда. Во всех остальных случаях в силу прямого указания закона необходимо соблюдение письменной формы отказа от исполнения договора.

¹ См.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (по­статейный). Изд. 2 / Под ред. О.Н. Садикова. С. 864-865.

Несмотря на то, что в ГК отсутствует непосредственное указание на то, с какого момента отказ от исполнения договора вступает в силу (с момента его заявления или с момента его получения другой сторо­ной), в юридической литературе высказывались мнения о том, что, подобно тому как эта проблема была решена в уже упоминавшемся п. 4 ст. 523 ГК, таким моментом будет являться получение контраген­том информации о соответствующем отказе, разумеется при условии, что иное не предусмотрено в законе, договоре либо в самом отказе¹. Данное утверждение по сути является единственно разумным. Уязви­мость теоретической конструкции, согласно которой волеизъявление одной из сторон договора считалось бы юридически обязывающим еще до момента его получения адресатом, можно продемонстрировать на примере так называемой теории почтового ящика (mailbox), воз­никшей в общем праве еще в начале XIX в.² В соответствии с этой тео­рией договор считается заключенным с момента отправки акцепта контрагентом, а не с момента получения его оферентом. Практическая и теоретическая несостоятельность этой теории послужила, в частно­сти, основанием для отказа Претензионного суда США (Court of Claims) от ее применения прежде всего из-за того, что почтовые пра­вила позволяют отозвать уже отправленное письмо. К тому же подоб­ное распределение рисков, когда бремя возможных неблагоприятных последствий, связанных с возможной утратой соответствующего уве­домления до момента его получения адресатом, всецело возлагается на последнего, выглядит крайне несправедливым, в том числе и потому, что управомоченное лицо при этом освобождается от бремени осуще­ствления своего права и теряет всякий интерес к принятию разумных мер по доведению до сведения контрагента своего волеизъявления.

Российский ГК, в отличие, например, от Германского гражданского уложения³, в большинстве случаев не требует от управомоченного ли-

¹ См., напр.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части пер­
вой (постатейный). Изд. 2 / Под ред. О.Н. Садикова. С. 864; Соменков С.А. Указ. соч.
С. 43; Гражданское право. В 2 т. Т. 2. Полутом 1. Изд. 2 / Под ред. Е.А. Суханова. М.:
БЕК, 2000. С. 192.

² Цвайгерт К., Кётц X. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права.
Т. 2. С. 53.

³ Например, для того чтобы должник считался нарушившим обязательство в случае
просрочки исполнения с его стороны, кредитор должен послать ему в соответствии с
§ 284 ГГУ соответствующее уведомление (Mahnung), а также требование об исполне­
нии обязательства в разумный срок, в котором указывалось бы, что предоставленное за
пределами этого срока исполнение не будет принято (§ 326 (1) ГГУ, Nachfrist), причем
эти два уведомления могут быть совмещены (Towards a European Civil Code. Second

ца совершения каких-либо формальных действий, которые обязательно должны были бы предшествовать возникновению права на отказ от ис­полнения договора в связи с его нарушением со стороны контрагента. Весьма важным с практической точки зрения является также вопрос

0 сроке реализации права на односторонний отказ от исполнения дого­
вора, ведь ГК не содержит прямого указания на этот счет. Думается, что
в отсутствие соответствующих норм закона или правила, предусмотрен­
ного соглашением сторон, такой срок должен определяться в каждом
конкретном случае исходя из критерия разумности, как, например, это
предусматривается в п. 2 ст. 49 Венской конвенции (1980 г.)'.

Учитывая тот факт, что односторонний отказ от исполнения дого­вора является односторонней сделкой, такой отказ может быть совер­шен под отлагательным условием (п. 1 ст. 157 ГК РФ), в случае, на­пример, если кредитор желает предоставить неисправному должнику дополнительный срок для предоставления надлежащего исполнения по договору, по истечении которого и при отсутствии такого исполнения договор будет считаться расторгнутым.

Последствия расторжения или изменения договора предусмотрены в ст. 453 ГК РФ. При изменении договора вследствие одностороннего отказа от его исполнения (частично) обязательства сторон сохраняют­ся в измененном виде (п. 1 ст. 453 ГК). Примером такого отказа может служить право кредитора, предусмотренное п. 1 и 4 ст. 475 ГК, когда вследствие отказа покупателя от части товаров ненадлежащего качест­ва, входящих в комплект, обязательство прекращается в соответст­вующей части (п. 1 ст. 407 ГК), продолжая вместе с тем существовать в оставшейся части, но уже в измененном виде по сравнению с его первоначальным содержанием. При расторжении же договора в силу полного отказа от его исполнения обязательства сторон прекращаются (п. 2 ст. 453 ГК).

Как отмечалось в судебной практике, сторона не лишена права ис­требовать ранее исполненное, если другая сторона неосновательно обогатилась, в том числе в случаях, когда сторона, получившая испол­нение от контрагента, не предоставила встречного удовлетворения².

Revised and Expanded Edition - Nijmegen: Ars Aequi Libri, 1998, Chapter 22 - Remedies: Termination (author of the chapter- Hugh Beale). P. 351-352).

¹ См.: Венская конвенция о договорах международной купли-продажи товаров. Коммен­
тарий. М.: Юрид. лит., 1994. С. 136.

² См.: Пункт 1 Приложения к Информационному письму Президиума ВАС РФ от
11 января 2000 г. № 49 «Обзор практики рассмотрения споров, связанных с примене­
нием норм о неосновательном обогащении».

При этом в отличие, например, от германского права¹ отказ потерпев­шей стороны от исполнения договора не лишает ее права требовать возмещения убытков, причиненных нарушением договорного обяза­тельства со стороны неисправного контрагента.

Проблема одностороннего отказа от исполнения договора получила специфическое преломление в сфере арендных обязательств. В част­ности, в судебной практике и юридической литературе до последнего времени неоднократно поднимался вопрос о том, следует ли из содер­жания ст. 619 ГК, что в договоре аренды не могут быть предусмотрены основания для одностороннего отказа арендодателя от его исполнения, в том числе связанные с нарушением арендатором того или иного ус­ловия договора. Довольно продолжительное время в отечественной цивилистике доминировало мнение, нашедшее поддержку не только в материалах судебной практики², но и в научных работах³, согласно которому положения ст. 619 ГК содержали прямой запрет на примене­ние арендодателем к неисправному арендатору мер оперативного воз­действия. Аргументировалось это мнение тем, что законодатель якобы установил в данной норме исчерпывающий перечень оснований для досрочного расторжения договора, ограничив тем самым возможности арендодателя по защите своих прав в случаях совершения арендатором правонарушений, прямо указанных в ст. 619 ГК, лишь применением к арендатору мер ответственности и досрочным расторжением договора в судебном порядке.

Однако, думается, что данный подход к толкованию нормы закона не в полной мере соответствует содержанию действующего граждан­ского законодательства. Как было отмечено в юридической литерату­ре, анализ текста ст. 619 ГК свидетельствует о том, что содержащиеся в ней нормы представляют специальные правила по отношению толь­ко к п. 2 ст. 450 ГК и никак не затрагивают п. 1 и 3 статьи, включаю­щие положения о расторжении договора по соглашению сторон и о возможности одностороннего отказа от договора, когда такой отказ допускается законом или договором⁴. Следовательно, в случаях, когда специальные правила, регулирующие расторжение договора аренды на основании соглашения сторон или одностороннего отказа от договора

¹ См. § 3 настоящей главы.

² См., напр.: Постановление Президиума ВАС РФ № 4181/97 от 23 декабря 1997 г.

³ См., напр.: Гражданское право. В 2 т. Т. 2. Полутом 1. Изд. 2 / Под ред. Е.А. Суханова
М.: БЕК, 2000. С. 384-385.

"См.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга вторая. Договоры о передаче имущества. М.: Статут, 2000. С. 488-489 (автор - В.В. Витрянский).

аренды, отсутствуют, применению подлежат общие положения о рас­торжении договора, содержащиеся в п. 1 и 3 ст. 450 ГК. Можно доба­вить, что естественнвш результатом упомянутого толкования является то, что норма закона, призванная служить дополнительной гарантией прав арендодателя, приобретает характер нормы, существенно су­жающей выбор способов защиты его прав и ограничивает свободу до­говора в данной области.

Исходя из вышеприведенной аргументации, можно прийти к впол­не обоснованному выводу, что стороны договора аренды вправе пре­дусмотреть в нем основания для одностороннего отказа арендодателя от его исполнения, в том числе связанные с нарушением арендатором того или иного условия договора, если, конечно, такое право арендо­дателя не будет противоречить положениям ст. 310 ГК. Подобный вы­вод в полной мере согласуется с рекомендациями Президиума ВАС РФ, изложенными в п. 27 Обзора практики разрешения споров, свя-, занных с арендой¹, в котором разъясняется, что в договоре аренды мо­гут быть предусмотрены основания для отказа арендодателя от испол­нения договора и его расторжения во внесудебном порядке, в том чис­ле - связанные с нарушением арендатором того или иного условия дого­вора (п. 3 ст. 450 ГК РФ).

Важной новеллой ГК РФ 1994 г. стало появление в его тексте пра­вил о встречном исполнении обязательств. Общие для всех встречных (синаллагматических) обязательств положения закреплены в ст. 328 ГК РФ. Согласно п. 1 этой статьи встречным признается исполнение обязательства одной из сторон, которое в соответствии с договором обусловлено исполнением своих обязательств другой стороной. Дан­ное определение позволяет выделить три существенные черты, свойст­венные встречным обязательствам. Во-первых, встречным может быть только договорное обязательство. Во-вторых, такое договорное обяза­тельство должно быть непременно двусторонним, т.е. предполагать наличие прав и обязанностей у обеих сторон. И, в-третьих, далеко не все двусторойние договоры связаны со встречным исполнением, по­скольку помимо прочего необходимо, чтобы исполнение стороной своих обязательств было обусловлено исполнением обязательств другой стороной. Как отмечает М.И. Брагинский, «таким образом предполагается определенная последовательность исполнения: вна­чале исполнишь свое обязательство ты, а лишь потом должен буду

¹ См.: Информационное письмо Президиума ВАС РФ № 66 от 11 февраля 2002 г.

исполнять я»¹. На аналогичных позициях стоит и судебная практика. Так, ВАС РФ в решении по конкретному делу признал ошибочным вывод суда первой инстанции о том, что вытекающие из договора по­ставки правоотношения следует квалифицировать как встречное ис­полнение обязательств, поскольку из его условий не следует, что от­грузка товара производится только после его предварительной опла­ты². Подобное ограничительное толкование п. 1 ст. 328 ГК в отноше­нии круга договорных обязательств, к которым применимы нормы о встречном исполнении, весьма схоже с тем, как соответствующая про­блема решается в германском законодательстве³.

В рамках синаллагматического обязательства сторона, признавае­мая субъектом встречного исполнения, если иное не предусмотрено законом или договором, наделена правом (п. 2 и п. 4 ст. 328 ГК) при­остановить исполнение своего обязательства либо отказаться от его исполнения и потребовать возмещения убытков в случае непредостав­ления обязанной стороной обусловленного договором исполнения обя­зательства либо наличия обстоятельств, очевидно свидетельствующих

0 том, что такое исполнение не будет произведено в установленный
срок. При этом, если обусловленное договором исполнение обязатель­
ства произведено не в полном объеме, сторона, на которой лежит
встречное исполнение, вправе приостановить исполнение своего обя­
зательства или отказаться от исполнения в части, соответствующей
непредоставленному исполнению.

Так, по одному из дел суд, признав обязанности сторон встречными и сославшись на содержание п. 2 ст. 328 ГК, отказал истцу-арендода­телю в удовлетворении части требований, касавшихся взыскания арендной платы с ответчика-арендатора за период, предшествовавший фактической передаче арендуемого имущества⁴. В рамках другого дела суд, применив указанную норму, признал право поставщика на от­срочку поставки в случаях, когда покупатель открыл аккредитив на условиях, отличных от тех, что были предусмотрены договором⁵.

¹ Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (поста­
тейный). Изд. 2 / Под ред. О.Н. Садикова. С. 684.

² См.: Постановление Президиума ВАС РФ № 4139/96 от 14 января 1997 г.

³ См. § 3 настоящей главы.

⁴ См.: Пункт 10 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 11 февраля 2002 г.
№ 66 «Обзор практики разрешения споров, связанных с арендой».

⁵ См.: Пункт 1 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 15 января 1999 г. № 39
«Обзор практики рассмотрения споров, связанных с аккредитивной и инкассовой форм
расчетов».

Как отмечает М.Й. Брагинский, в нормах, посвященных отдельным видам договоров, содержатся иногда прямые отсылки к комментируе­мой статье (см., в частности, ст. 719 ГК РФ). Вместе с тем, в ряде слу­чаев при неисполнении встречной обязанности ГК очерчивает более узкий круг последствий по сравнению с теми, что предусмотрены в п. 2 ст. 328 ГК РФ (например, ст. 463 ГК РФ), что, однако, не исключа­ет возможности применения по отношению к синаллагматическому договору купли-продажи всего объема последствий нарушения такого обязательства, содержащихся в п. 2 статьи'. Последнее не исключает и того, что в правилах ГК, касающихся отдельных обязательств, круг соответствующих последствий может быть шире по отношению к пре­дусмотренным в ст. 328 ГК РФ (например, ст. 719 ГК РФ).

Наконец, нельзя вслед за В.В. Витрянским, не упомянуть, что в от­дельных случаях законодатель распространяет нормы о встречном ис­полнении обязательства на отношения, возникающие при нарушении одной из сторон своих договорных обязанностей, и при отсутствии условий, необходимых для квалификации соответствующих правоот­ношений в качестве встречного исполнения обязательства по общим правилам, предусмотренным ст. 328 ГК².

Рассмотренные выше правоохранительные правомочия стороны в синаллагматическом договоре весьма близки по своей сущности к та­кому способу обеспечения исполнения обязательств, предусмотренно­му в действующем ГК, как право удержания (ст. 359-360). Вместе с тем сходство данных гражданско-правовых институтов весьма услов­но. СВ. Сарбаш замечает, что обратившись к ст. 328 ГК «можно ус­мотреть, что право удержания имеет одно единственное сходство с этим институтом, а именно - и тот и другой случай представляют со­бой отказ от исполнения обязательства»³. Представляется, что по­скольку оба рассматриваемых института являются формами отказа от исполнения обязательства (полностью или в части), то к каждому из них применимы те общие положения, которые существует в ГК отно­сительно отказа от исполнения обязательства, если, разумеется, иное не предусмотрено законом (в том числе посредством установления специальных правил). Более того, сказанное позволяет с определенной

¹ См.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (по­
статейный). Изд. 2 / Под ред. О.Н. Садикова. С. 684.

² См.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Общие положения. С. 502;
см., напр., п. 2 ст. 487, ст. 569, 719 ГК РФ.

³ Сарбаш СВ.. Право удержания как способ обеспечения исполнения обязательств.
С. 188.

долей уверенности утверждать, что односторонние действия, совер­шаемые управомоченным лицом при реализации права удержания, равно как и действия, совершаемые стороной при отказе от исполне­ния в рамках ст. 328 ГК, являются не чем иным, как односторонними сделками, направленными на прекращение или изменение обязатель­ственных правоотношений, в которых участвуют кредитор и неис­правный должник.

Тем не менее достаточно трудно не заметить, что в отличие от от­каза от исполнения синаллагматического договора (ст. 328 ГК), имеющего своей целью предупреждение возможных убытков кредито­ра¹, связанных с исполнением им своей обязанности, реализация права удержания направлена «на обеспечение интересов ретентора, который уже понес убытки или имеет неисполненное требование по отноше­нию к должнику»². Помимо вышесказанного, СВ. Сарбаш обращает внимание и на другие различия, существующие между рассматривае­мыми институтами:

- в соответствии со ст. 328 ГК кредитор может приостановить лю­бое исполнение обязательства - передачу товара, выполнение работ, оказание услуг. В противоположность этому ст. 359 ГК предоставляет ретентору право удерживать лишь находящуюся у него вещь, а не вся­кое имущество;

- круг правоотношений, в которых применимо удержание, значи­тельно шире сферы применения ст. 328 ГК: удержание возможно при­менять не только в рамках встречного обязательства, как это имеет место в последнем случае, но и в договорных обязательствах, не свя­занных со встречным исполнением, а также в деликтных правоотно­шениях;

- согласно ст. 360 ГК требования кредитора, удерживающего вещь, могут быть удовлетворены из ее стоимости, что недопустимо в рамках института встречного исполнения.

Одним из средств внесудебной защиты в рамках договорного обя­зательства, находящихся в арсенале кредитора, выступает право на отказ от принятия ненадлежащего исполнения, регламентации которо­го посвящен целый ряд норм, преимущественно особенной части ГК.

¹ В том числе посредством осуществления кредитором права приостановить исполнение своего обязательства либо отказаться от договора в случае наличия обстоятельств, оче­видно свидетельствующих о том, что обусловленное исполнение не будет произведено контрагентом в установленный срок (предвидимое нарушение).

Сарбаш СВ. Право удержания как способ обеспечения исполнения обязательств. С. 188.

Отказ от принятия ненадлежащего исполнения изначально отлича­ется по своей природе и назначению от отказа от исполнения договора. Если последний прямо направлен на отрицание обязательных для сто­рон условий договора, то отказ от принятия ненадлежащего исполне­ния есть лишь констатация отсутствия соответствующей обязанности у лица, которому адресовано ненадлежащее исполнение, которая сама по себе не может повлечь изменения или прекращения договорного обязательства. Следовательно на отказ от принятия ненадлежащего исполнения, как правило, не распространяются правила ст. 310 и п. 3 ст. 450 ГК РФ. Однако в отношении отдельных видов данных право­охранительных мер данное утверждение нуждается в корректировке. Так, в соответствии с п. 2 ст. 405 ГК кредитор может отказаться от принятия исполнения и требовать возмещения убытков, если он поте­рял интерес к исполнению вследствие просрочки должника. В связи с этим возникает вопрос, имеющий немаловажное практическое значе­ние: следует ли толковать положения п. 2 ст. 405 расширительно как предоставляющие кредитору право не только отказаться от принятия ненадлежащего исполнения, но и от договора в целом. Несмотря на то, что в законе отсутствует прямой ответ на него, системное толкование норм ГК, в первую очередь ст. 396 и ст. 405, позволяет утверждать, что подобный отказ сам по себе является отказом от исполнения договора (в зависимости от условий - полностью или частично), ведь в силу положений п. 3 ст. 396 ГК подобные действия кредитора освобождают должника от исполнения обязательства в натуре и одновременно воз­лагают на него обязанность возместить кредитору причиненные нару­шением убытки, что, по сути, будет означать прекращение всего обя­зательства или его соответствующей части (например, в случае, если в обязательстве имеется несколько должников, несущих не зависящие друг от друга обязанности перед кредитором, или в случае, если у должника имелись обязанности, помимо тех, от исполнения которых он был освобожден). Данный вывод находит косвенное подтверждение и в материалах судебной практики. Так, в своем Постановлении Пре­зидиум ВАС РФ подтвердил правильность выводов суда первой ин­станции о прекращении обязательств сторон по договору, так как цель совместной деятельности была достигнута, а должник освобожден от исполнения обязательства в натуре в соответствии со ст. 396 ГК¹. Нако­нец, подобный подход к решению указанной проблемы в полной мере соответствует достаточно распространенному в юридической литерату-

¹ См.: Постановление Президиума ВАС РФ № 6746/98 от 2 марта 1999 г.

ре мнению о том, что «юридическое отношение, принуждающее одно лицо к совершению действия в пользу другого, предполагает у послед­него наличность интереса в выполнении этого акта. Где нет такого инте­реса или где он прекратился, хотя и был в начале, там нет обязательства или с того времени оно прекращается, хотя до этого момента имело полную силу»¹.

Перечень закрепленных в законе мер оперативного воздействия можно было бы продолжить, однако вряд ли удастся дать сколько-нибудь полный анализ каждой из них. Еще труднее.сделать это в от­ношении мер оперативного воздействия, основанных на договоре, по­скольку, как уже отмечалось, принцип свободы договора, закреплен­ный в ст. 421 ГК, предоставляет сторонам возможность по своему ус­мотрению устанавливать дополнительные механизмы защиты своих прав. Примером тому может служить предусмотренное в договоре право кредитора списать в бесспорном порядке сумму долга с банков­ского счета должника. Для возможности практической реализации указанной меры в случае имевшей место со стороны должника про­срочки исполнения денежного обязательства необходимо соблюдение двух основных условий.

Во-первых, в соответствии с положениями ст. 848 ГК, учитывая то толкование, которое дала им правоприменительная практика, согла­шением должника и банка, в котором первый имеет счет, должна быть предусмотрена возможность осуществления расчетов в соответствую­щем порядке. В противном случае исполняющий банк не будет обязан исполнять платежные требования кредитора. При рассмотрении по­добной проблемы Президиумом ВАС РФ было отмечено, что положе­ния ст. 848 ГК, устанавливающей обязанность банка совершать для клиента операции, предусмотренные применяемыми в банковской практике обычаями делового оборота, если иное не предусмотрено договором, не могут рассматриваться как обязывающие банк испол­нить платежное требование². В данном случае банковские правила предусматривают применение такой формы расчетов (платежными требованиями) лишь при наличии соглашения между участвующими в проведении этой операции клиентами и их банками.

Во-вторых, согласно п. 2 ст. 847 ГК должник должен дать соответ­ствующее распоряжение обслуживающему его банку о списании де-

¹ Шершеневич Г. Ф. Учебник русского гражданского права. С. 402.

² См.: Информационное письмо Президиума ВАС РФ № 39 от 15 января 1999 г. «Обзор
практики рассмотрения споров, связанных с использованием аккредитивной и инкас­
совой форм расчетов».

нежных средств по требованию соответствующего кредитора. При этом, как показывает судебная практика, должник не вправе ссылаться при соблюдении данного условия на отсутствие своего последующего согласия как наоснование для признания незаконности бесспорного списания денежных средств¹.

В последующем все перечисленные требования к порядку реализа­ции кредитором предусмотренного в договоре права на бесспорное списание денежных средств с банковского счета должника нашли от­ражение в Положении о безналичных расчетах в РФ, утвержденном ЦБ РФ, в соответствии с п. 12.8 которого списание денежных средств в бесспорном порядке в случаях, предусмотренных основным догово­ром, осуществляется банком при наличии в договоре банковского сче-. та условия о списании денежных средств в бесспорном порядке либо на основании дополнительного соглашения к договору банковского счета, содержащего соответствующее условие. Плательщик обязан предоставить в обслуживающий банк сведения о кредиторе (получате­ле средств), имеющем право выставлять инкассовые поручения на списание денежных средств в бесспорном порядке, обязательстве, по которому будут производиться платежи, а также об основном договоре (дата, номер и соответствующий пункт, предусматривающий право бесспорного списания). Отсутствие условия о списании денежных средств в бесспорном порядке в договоре банковского счета либо до­полнительного соглашения к договору банковского счета, а также от­сутствие сведений о кредиторе (получателе средств) и иных сведений является основанием для отказа банком в оплате инкассового поруче­ния. При этом инкассовое поручение должно содержать ссылку на да­ту, номер основного договора и соответствующий его пункт, преду­сматривающий право бесспорного списания².

Создание указанных предпосылок влияет исключительно на прак­тическую реализуемость применяемых мер, но не на правомерность соответствующих действий управомоченного лица.

' См., напр.: Постановление Президиума ВАС РФ №3977/97 от 18 ноября 1997 г.;

№ 2831/96 от 14 октября 1997 г.; № 1672/96 от 17 декабря 1996 г. ² См.: Положение о безналичных расчетах в РФ, утверждено ЦБ РФ 12 апреля 2001 г. № 2-П

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

«Практически каждый, если бы он мог, предпочел бы получить удов­летворение своих требований, минуя необходимость обращения за этим в суд. Суды дороги, медленны и могут допускать ошибки. Особенно кре­диторы склонны думать, что суды слишком симпатизируют должникам, вследствие чего они часто ищут пути восстановления нарушенного пра­ва, которые бы не требовали обращения в суд...»¹. Данное утверждение английского профессора права П.С. Эйтайя раскрывает основное назна­чение и преимущество внесудебных способов защиты гражданских прав, среди которых особое место занимают меры, именуемые в отечественной цивилистике мерами оперативного воздействия. Действительно, на со­временном этапе развития российского гражданского законодательства рассматриваемые меры стали неотъемлемым элементом системы право­охранительных мер в области договорных отношений, а соответствую­щие нормы законодательства получили, как это было показано в прове­денном исследовании, закрепление в положениях действующего ГК РФ.

Однако, если необходимость существования и развития внесудебных способов защиты гражданских прав, предусмотренных в действующем законодательстве, не вызывает особых сомнений, то в отношении сущест­вования и развития самой научной категории мер оперативного воздейст­вия аналогичный вывод будет не столь очевиден. Подобный скептицизм обусловлен прежде всего теми проблемами, с которыми сталкивается раз­витие концепции мер оперативного воздействия в отечественной право­вой доктрине. Ученые, вводившие в научный оборот термин «меры опе­ративного воздействия», изначально были вынуждены отстаивать само­стоятельн<

Что делать, если нет взаимности? А теперь спустимся с небес на землю. Приземлились? Продолжаем разговор...

ЧТО ПРОИСХОДИТ, КОГДА МЫ ССОРИМСЯ Не понимая различий, существующих между мужчинами и женщинами, очень легко довести дело до ссоры...

Конфликты в семейной жизни. Как это изменить? Редкий брак и взаимоотношения существуют без конфликтов и напряженности. Через это проходят все...

Что способствует осуществлению желаний? Стопроцентная, непоколебимая уверенность в своем...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: