Место мер оперативного воздействия в системе последствий нарушения договорного обязательства

В отечественной цивилистике проблема последствий нарушения договорного обязательства, как правило, рассматривалась с точки зре­ния концепции права на защиту¹, в рамках которой выявлялись лишь общие для всех гражданских прав способы защиты, в силу чего дли­тельное время специфика договорных средств правового воздействия на неисправного должника не находила должного отражения в юриди­ческой литературе. К тому же почти аксиоматично в отечественной науке тиражировался² тезис о том, что право на защиту в материально-правовом аспекте сводится по сути лишь к праву на обращение за за­щитой к государственным органам. В последующем данная теория уступила место взглядам ученых, совершенно справедливо включав­ших в содержание права на защиту возможность применения правооб­ладателем правоохранительных мер, не связанных с использованием силы государственного принуждения, таких, как самозащита и меры оперативного воздействия. Тем не менее отечественная цивилистика лишь недавно подошла к проблеме систематизированного изучения законодательной регламентации последствий нарушения договорного обязательства.

Первый шаг в этом направлении был сделан В.В. Витрянским, вы­делившим, помимо возможности применения гражданско-правовой ответственности, пять групп соответствующих последствий³. К первой группе последствий нарушения договора ученый относит случаи наде­ления кредитора правом принимать меры (в том числе путем предъяв­ления соответствующих требований в суд), направленные на исполне­ние должником либо за его счет обязательства в натуре (например, п. 1 и 2 ст. 475, п. 1 и 2 ст. 480, п. 3 ст. 611,. п. 1 ст. 612 ГК РФ). В частно­сти, - два общих положения ГК, относящиеся к любому договорному обязательству и конкретизируемые ГК применительно к отдельным видам договоров. Во-первых, как это предусмотрено в ст. 398 ГК, в случае неисполнения обязательства передать индивидуально-определенную вещь в собственность, в хозяйственное ведение, в опе-

¹ См., напр.: Грибанов В.П. Осуществление и защита гражданских прав. С. 106-107.

² А в теории права тиражируется и по сей день (см., напр.: Теория государства и права:
Курс лекций / Под ред. М.Н. Марченко. М.: Зерцало, 1998. С. 371; Общая теория госу-

: дарства и права / Под ред. В.В. Лазарева. М.: Юрист, 1994. С. 145).

³ См.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Общие положения. С. 561-
567.

ративное управление или в возмездное пользование кредитору, по­следний вправе требовать отобрания этой вещи у должника и передачи ее кредитору на предусмотренных обязательством условиях. Во-вторых, при неисполнении должником обязательства изготовить и передать вещь в собственность, в хозяйственное ведение или опера­тивное управление, либо передать вещь в пользование кредитору, либо выполнить для него определенную работу или оказать ему услугу кре­дитор вправе в разумный срок поручить выполнение обязательства третьим лицам за разумную цену либо выполнить его своими силами, если иное не вытекает из закона, иных правовых актов, договора или существа обязательства, и потребовать от должника возмещения поне­сенных необходимых расходов и других убытков (ст. 397 ГК РФ).

Ко второй группе последствий нарушения договорного обязатель­ства относятся случаи, когда кредитор в результате неисполнения или ненадлежащего исполнения должником обязательства получает право требовать изменения или расторжения договора и возмещения причи­ненных этим убытков. Общее правило в отношении этой группы по­следствий сформулировано в п. 2 ст. 450 ГК РФ, в соответствии с ко­торым по требованию одной из сторон договор может быть изменен или расторгнут по решению суда только при существенном нарушении договора другой стороной и иных случаях, предусмотренных ГК, дру­гими законами или договором.

К третьей группе последствий, по мнению В.В. Витрянского, отно­сится появление у кредитора в результате нарушения обязательства должником дополнительных прав требований, не предусмотренных обязательством, которые могут быть реализованы посредством предъ­явления в судебном порядке соответствующих исков (например, п. 1 ст. 475, п. 1 ст. 480, ст. 593 ГК РФ и т.д.).

Четвертую группу последствий нарушения договора составляют появляющиеся у кредитора в результате неисполнения или ненадле­жащего исполнения должником обязательства права требования от последнего досрочного исполнения соответствующего обязательства (п. 2 ст. 351, п. 5 ст. 614, п. 2 ст. 811 ГК РФ и т.д.).

И, наконец, пятую группу составляют рассматриваемые в настоя­щей работе меры оперативного воздействия, под которыми, с точки зрения В.В. Витрянского, понимаются предусмотренные законом од­носторонние действия кредитора по изменению либо прекращению обязательств.

Как видно из приведенной систематизации, такая правоохрани­тельная мера, как право кредитора на поручение выполнения обяза-

тельства третьему лицу с отнесением расходов на неисправного долж­ника, традиционно классифицируемая в отечественной цивилистике как мера оперативного воздействия¹, была отнесена к совершенно иному способу защиты гражданских прав в рамках договорного обяза­тельства - к мерам, направленным на исполнение обязательства в на­туре. Насколько оправдан такой подход и имеет ли смысл пересматри­вать уже сложившуюся точку зрения на классификацию мер оператив­ного воздействия с позиций только лишь зарождающейся концепции последствий нарушения договорного обязательства? Ответ на этот вопрос можно получить, проведя сравнительно-правовой анализ док-тринальных и законодательных решений, предлагаемых по схожей проблематике в зарубежных правопорядках, с соответствующими по­ложениями, существующими в российском гражданском праве.

Наибольшее развитие система последствий нарушения договорного обязательства² получила в рамках англосаксонского права. Английское контрактное право традиционно выделяет две основные категории средств правовой защиты. Это, во-первых, средства, предоставляемые общим правом, и, во-вторых, средства, предусмотренные правом спра­ведливости. Считается, что первым свойственен денежный характер, и все их многообразие сводится лишь к возможности предъявления тре­бований о возмещении убытков различного рода³ (как, например, com­pensatory damages, consequential damages, punitive damages и т.д.⁴). Вто­рые же, к которым относят все иные, помимо возмещения убытков, средства защиты, классифицируются в качестве неденежных средств правовой защиты.

Как отмечает Патрик Сэлим Эйтайя (Patrick Selim Atiyah), рассмат­ривая положения английского контрактного права, последнее «пред­ставляет набор средств в виде санкций, применяемых к нарушителям контракта»⁵. Среди них важнейшими являются расторжение (termina-

¹ См., напр.: Грибанов В.П. Осуществление и защита гражданских прав. С. 137-138.

² Если оперировать терминологией, сложившейся в англоязычной юридической литера-.
туре и, кстати, активно используемой в континентальном праве, то последствия нару­
шения договорного обязательства следует именовать как средства правовой защиты
при нарушении договора (remedies for breach of contract).

³ Samuel G., Rinkes J. Law of obligations and legal remedies. P. 90-91; Tepper P. The law of
contracts and the uniform commercial code. Delmar publishers, 1995. P. 188-189.

⁴ Более подробно см., напр.: Rohwer & Schabcr. Contracts. 4^lh edition. St.Paul Minn. West
Publish. Co., 1997. P. 248-278; Tepper P. The law of contracts and the uniform commercial
code. P. 189-203.

⁵ Atiyah P.S. An introduction to the Law of contract. P. 416.

tion) и аннулирование (rescission) договора, а также возмещение убытков (an action for damages).

Говоря об аннулировании и расторжении договора в качестве сред­ства правовой защиты, следует иметь в виду, что, во-первых, под дан­ными терминами в большинстве случаев¹ понимается односторонний отказ от исполнения договора, а, во-вторых, в англосаксонском праве не существует единой терминологии для обозначения соответствую­щего правового явления. Как свидетельствует ученый, «терминология, воспринятая юристами в данной области, никогда не была ни однооб­разной, ни последовательной благодаря прежде всего историческому различию между общим правом и правом справедливости, каждое из которых происходило из самостоятельного судебного органа»². Следо­вательно там, где специалисты в области общего права говорят об от­казе от договора (repudiating a contract), специалисты в области права справедливо употребляют термин «аннулирование» (rescinding a con­tract) или «прекращение договора» (setting aside a contract). Причем перечень подобных различий можно было бы продолжить, если рас­сматривать употребление схожих терминов в рамках отдельных дого­воров. Основное же различие между расторжением и аннулированием договора, с точки зрения П.С. Эйтайя, кроется в основании возникно­вения соответствующих прав у потерпевшей стороны и во влиянии их реализации на судьбу договора. В первом случае основанием является нарушение стороной обязанностей, вытекающих из договора, которое, по утверждению автора, может принять одну из следующих форм: не­исполнение договора, отказ от исполнения, ненадлежащее исполнение, ложное сообщение о факте, закрепленном в условиях контракта (на­пример, если судовладелец прямо указывает в договоре фрахтования, что на момент подписания договора принадлежащее ему судно нахо­дится в определенном порту, то данное заявление составляет условие договора, при этом, если такое заявление не соответствует действи­тельности, то другая сторона вправе отказаться от исполнения догово­ра). Во втором случае речь идет о нарушении стороной договора обя­занностей, возникающих независимо от него, как, например, заключе­ние договора под влиянием обмана или заблуждения, возникшего по

¹ Некоторые юристы дают расширительное толкование понятию «аннулирование дого­
вора (rescission)», включая в его содержание помимо аннулирования договора посред­
ством одностороннего волеизъявления стороны также аннулирование договора по вза­
имному согласию сторон и в результате вынесения судебного решения (Tepper P. The
law of contracts and the uniform commercial code. P. 209.

² Atiyah P.S. An introduction to the Law of contract. P. 398.

вине другой стороны¹. Весьма отличны друг от друга и последствия аннулирования и расторжения контракта. В результате расторжения контракта его действие прекращается на будущее время, в силу чего стороны несут ответственность за неисполнение обязанностей, имев­ших место до момента прекращения обязательства². В противополож­ность этому, аннулирование контракта имеет ретроспективное дейст­вие и ведет к последствиям, аналогичным тем, что предусмотрены в российском законодательстве для недействительных сделок, - кон­тракт считается прекращенным (недействительным, если использовать терминологию ГК) с момента его заключения.

Однако перечисленными способами защиты прав участников дого­ворных отношений не исчерпываются все возможные последствия на­рушения договорного обязательства. Весьма интересным с точки зре­ния раскрытия темы настоящей работы представляется такой способ внесудебной защиты прав кредитора, как самопомощь (self-help). Дан­ный институт в английском договорном праве далеко не тождествен понятию самозащиты в российской цивилистике: в него входят прак­тически все действия по обеспечению исполнения обязательств и за­щите прав в рамках договора, осуществление которых не требует об­ращения в суд. Так, к мерам самопомощи относятся: залог, поручи­тельство, банковская гарантия, удержание, требование предваритель­ной оплаты, или наоборот, оплата только после полного исполнения обязательства должником, зачет встречных требований, получение возмещения за счет авансового платежа и денежных средств, передан­ных в депозит и т.д. Более того, определению мер самопомощи, по мнению П.С. Эйтайя, вполне соответствуют ранее рассмотренные пра-

¹ Atiyah P.S. An introduction to the Law of contract. P. 395-415.

С точки зрения российского законодательства подобная классификация выглядит весьма непривычно, ведь в соответствии со ст. 178 и ст. 179 ГК защита потерпевшей стороны в случае совершения сделки под влиянием заблуждения, обмана, насилия уг­розы и т.д. осуществляется посредством признания судом соответствующей сделки не­действительной, а не наделения потерпевшей стороны правом на отказ от ее исполне­ния, как это имеет место в английском праве.

² Если быть более точным, то, если иное не предусмотрено контрактом, можно говорить
о трех последствиях расторжения: во-первых, сторона, нарушившая обязательство, ос­
вобождается от дальнейшего исполнения первоначальных обязанностей по контракту,
которые заменяются обязанностью возместить убытки; во-вторых, потерпевшая сторо­
на также освобождается от исполнения всех обязанностей, которые должны возник­
нуть в будущем, и освобождается от ответственности за неисполнение обязанностей,
которые имелись на момент расторжения, но не были исполнены, и, в-третьих, обе
стороны остаются ответственными за исполнение обязанностей, которые должны были
быть исполнены до момента расторжения {Atiyah P.S. An introduction to the Law of con­
tract. P. 409).

ва аннулирования и расторжения контракта, для реализации которых не требуется содействия судов, хотя, разумеется, законность их осуще­ствления (равно как и всех других мер самопомощи) может быть оспо­рена в суде противоположной стороной¹. Наконец, некоторые ученые относят к мерам самопомощи, помимо сказанного, отказ от оплаты товаров или услуг в связи с их серьезными недостатками, равно как и меры, связанные с осуществлением правообладателем фактических действий по защите своих прав, т.е. их самозащите (self-defence)². Про­водя аналогию с соответствующими категориями в рамках российской цивилистики, нетрудно заметить, что институт самопомощи в общем праве, с точки зрения отечественного гражданского права, представля­ет собой смешение трех гражданско-правовых категорий - мер опера­тивного воздействия, способов обеспечения исполнения обязательств и самозащиты.

Следующим последствием нарушения договорного обязательства является присуждение к исполнению обязательства в натуре (specific performance) и судебный запрет (injunction)³. Для общего права тради­ционным считается представление о том, что обычным средством пра­вовой защиты при нарушении контракта является требование о возме­щении убытков⁴. Единственным исключением из этого правила был судебный приказ об уплате определенной суммы денежных средств, речь о котором пойдет далее. Более того, с точки зрения общего права совершенно не очевидно, что нарушение договора является противо­правным действием. В качестве примера можно привести мнение из­вестного американского юриста Оливера Венделла Холмса (Oliver Wendell Holmes), утверждавшего, что договаривающаяся сторона обя­зуется только либо исполнить договор, либо возместить убыток, при­чиненный неисполнением. Следовательно, если сторона выбирает воз­мещение убытков, она не делает ничего противозаконного, поскольку она выбирает лишь один из двух путей исполнения обязательства⁵. Хотя подобная позиция находит поддержку далеко не у всех англий­ских юристов, тем не менее она имеет весьма разумное объяснение, опирающееся прежде всего на строго экономический подход. Если основной задачей коммерсанта является получение прибыли от соот­ветствующей коммерческой операции, то это и является конечной це-

¹ Atiyah P.S. An introduction to the Law of contract. P. 419-424.

² Samuel G., Rinkes J. Law of obligations and legal remedies. P. 99-100.

³ Atiyah P.S. An introduction to the Law of contract. P. 424.

⁴ Marsh P.D.V. Contract law: England, France, Germany. Gower, 1994. P. 310.

⁵ Ativah P.S. An introduction to the Law of contract. P. 417.

лью любого коммерческого договора. Поэтому в том случае, если предприниматель получает желаемый доход в денежном выражении, а не реальное исполнение, то дальнейшее применение каких-либо санк­ций выглядит неразумным. В том же случае, когда кредитор все же заинтересован в получении реального исполнения, он может использо­вать полученное денежное возмещение для приобретения соответст­вующих товаров, работ или услуг у третьего лица. Как нетрудно заме­тить, подобный подход к проблеме реализуем только в условиях ры­ночной экономики, где имеется достаточное предложение соответст­вующих товаров, работ или услуг. Иными словами, общее право пред­полагает, что при неисполнении должником своих договорных обязан­ностей по предоставлению исполнения в натуре, кредитор, в случае его заинтересованности в получении соответствующего исполнения, вправе получить последнее от третьего лица и возложить на должника бремя понесенных убытков.

Однако, как совершенно справедливо отмечают К. Цвайгерт и X. Кетц, «утверждение о том, что общему праву неизвестны судебные решения об исполнении договоров, верно только в отношении общего права в узком смысле этого слова, то есть относится к правовым прин­ципам, которые исторически развивались королевскими судами»¹. Присуждение к исполнению обязанности в натуре как средство право­вой защиты исторически развивалось в рамках другой ветви англосак­сонского права - права справедливости, формировавшегося в стенах канцлерских судов до момента их объединения с королевскими суда­ми. Действительно в отдельных случаях требование о возмещении убытков далеко не всегда служило адекватным средством защиты для потерпевшей стороны. Особенно заметно это на примере договоров, связанных с отчуждением индивидуально-определенных вещей и пре­жде всего - недвижимости, когда в силу ряда причин субъективного или объективного свойства (уникальный живописный пейзаж из окон дома, который так долго искал покупатель; рукописи художественного произведения, сохранившиеся в единственном экземпляре и т.д.) воз­мещение продавцом понесенных покупателем убытков не способно в полной мере компенсировать ему последствия отказа первого от пере­дачи соответствующей вещи, ведь на рынке может и не быть в свобод­ной продаже ее достойной замены. В подобных случаях суд вправе обязать должника исполнить обязанность в натуре. В зависимости от

¹ Цвайгерт К., Кётц X. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права. Т. 2. М.: Международные отношения, 1998. С. 211.

того, обязался ли должник совершить какие-либо активные действия, или наоборот, воздержаться от их совершения, суд выносит либо ре­шение о присуждении к исполнению обязанности в натуре (specific performance), либо о наложении на должника судебного запрета, вос­прещающего ему совершать определенные действия (injunction)¹. И в том и в другом случаях в судебной практике сформировались два ос­новных принципа, исходя из которых суд решает вопрос о предостав­лении соответствующих средств судебной защиты². Во-первых, как уже было сказано, суд принимает решение о присуждении к исполне­нию обязанности в натуре при условии, что возмещение кредитору убытков является неадекватным, т.е. не в полной мере соответствую­щим характеру и последствиям неисполнения обязательства для кре­дитора, в том числе и по причинам, изложенным выше. А, во-вторых, исполнение такого решения не потребует постоянного контроля со сто­роны суда. Иногда к этим двум принципам добавляют еще несколько условий, которые могут отрицательно повлиять на возможность предос­тавления данного средства судебной защиты, а именно:

- стоимость исполнения явно не пропорциональна той выгоде, ко­торую получит кредитор;

- отсутствие справедливости в условиях контракта;

- недобросовестное поведение кредитора в преддоговорных отно­шениях.

Особняком от возмещения убытков и присуждения к исполнению обязанности в натуре стоит такое средство правовой защиты, как при­суждение к исполнению в натуре денежного обязательства (an action for an agreed sum). Подобное требование имеет своей целью понудить должника к выполнению в точности того, что он обязался совершить в соответствии с договором, т.е. уплатить определенную денежную сумму. Несмотря на то, что данное последствие нарушения договора по своей природе весьма близко к присуждению к исполнению обя­занности в натуре, тем не менее оно никогда не воспринималось в ка­честве разновидности последнего (равно как и разновидности убыт­ков). Ведь право кредитора на получение соответствующего средства защиты в случае обращения в суд не зависит от усмотрения последне­го и соблюдения условия о неадекватности возмещения убытков в ка-

Atiyah P.S. An introduction to the Law of contract. P. 424; Tepper P. The law of contracts and the uniform commercial code. P. 203, 207.

Marsh P.D.V. Contract law: England, France, Germany. P. 310-311; Atiyah P.S. An intro­duction to the Law of contract. P. 425.

честве средства правовой защиты, как это имеет место с понуждением к исполнению обязанности в натуре¹.

Приведенная классификация последствий нарушения договора в рамках общего права представляет собой лишь один из многих опуб­ликованных в англоязычной юридической литературе взглядов на сис­тематизацию договорных средств правовой защиты² и, бесспорно, могла бы быть более детализирована.

Тем не менее даже такой поверхностный анализ проблемы показы­вает, что, во-первых, большинство правоохранительных мер, традици­онно относимых в российской цивилистике к мерам оперативного воз­действия, в англосаксонском праве, как это было показано выше, рас­сматривается в качестве одной из разновидностей мер самопомощи (self-help), что свидетельствует о близости восприятия мер подобного рода в названных правовых системах. Во-вторых, несмотря на выше­сказанное, действия кредитора, направленные на поручение выполне­ния обязательства третьему лицу или на его самостоятельное исполне­ние с последующим возложением бремени понесенных расходов на неисправного должника, с точки зрения общего права будут в большей степени связаны с взысканием убытков с неисправного должника и принятием кредитором разумных мер по их уменьшению (mitigation of damages), а не с реализацией мер самопомощи. Ведь общее право воз­лагает на кредитора обязанность осуществить разумные действия по минимизации размера убытков, понесенных из-за неисполнения кон­тракта другой стороной, в том числе посредством поручения его ис­полнения третьим лицам. Например, «покупатель не вправе требовать возмещения косвенных убытков (consequential damages), связанных с непоставкой товара, если имеется доступный для него источник анало­гичных товаров, которые он мог бы приобрести»³. Да и само по себе возмещение убытков в англо-американском праве является средством защиты, позволяющим кредитору получить исполнение от третьего лица за счет неисправного контрагента.

Учитывая традиционную связь российского и континентального права, наибольший интерес для проведения сравнительно-правового анализа последствий нарушения договорного обязательства представ­ляют взгляды ученых на данную проблему и законодательная регла-

¹ Atiyah P.S. An introduction to the Law of contract. P. 431.

² См., напр.: David R. English law and French law. A comparison in substance. P. 125-134;
Rohwer & Schaber. Contracts. 4"' edition - St. Paul Minn. West Publish. Co.: 1997. P. 248-
278; Tepper P. The law of contracts and the uniform commercial code. P. 188-213.

³ Rohwer & Schaber. Contracts. 4^U' edition - St.Paul Minn. West Publish. Co.: 1997. P. 270.

ментация подобных правоотношений в странах романо-гермсшской правовой семьи.

Как отмечает Рене Давид (Rene David), нарушение договора во Франции, равно как и в Англии, может привести к трем основным пра­вовым последствиям: присуждению к исполнению обязанности в на­туре, расторжению договора и возмещению убытков. При этом по­следнее средство правовой защиты может использоваться отдельно либо в сочетании с присуждением к исполнению обязательства в нату­ре или расторжением договора¹.

Несмотря на внешнюю схожесть подходов в данном вопросе, меж­ду англо-американским и континентальным правом существует прин­ципиальное различие. Если общее право воспринимает иски о присуж­дении к исполнению обязанности в натуре в качестве исключения из общего правила, то романо-германское, в том числе и французское, право расценивает возможность обращения в суд с иском об исполне­нии договора как естественное право кредитора². С точки зрения ФГК (ст. 1184) договаривающаяся сторона, не получившая исполнения, имеет право выбора между иском о присуждении к исполнению и ис­ком о расторжении договора и возмещении убытков. Вместе с тем принудительное исполнение решений о присуждении к исполнению в обязанности в натуре имеет во Франции определенную специфику. Французское право, придерживающееся общего принципа pacta sunt servanda, вносит в этот принцип весьма важное исключение, вытекаю­щее ст. 1142 ФГК: так как человек является свободной личностью и эту свободу необходимо уважать, то следовательно недопустимо при­нуждать помимо его воли выполнять лично те действия, которые он обязался совершить³. Подобная постановка вопроса привела к делению обязательств на обязательства по передаче имущества (obligation de doner) и на обязательства осуществить или не осуществлять опреде­ленные действия (obligation de faire ou de ne pas faire)⁴. В отношении

¹ David R. English law and French law. A comparison in substance. P. 125.

² Цвайгерт К., Кётц X. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права.
Т. 2. С. 200, 204; David R. English law and French law. A comparison in substance. P. 126.

³ См., напр.: David R. English law and French law. A comparison in substance. P. 127;
Marsh P.D.V. Contract law: England, France, Germany. P. 320-321. Интересно отметить,
что целесообразность отражения данной идеи в российском законодательстве активно
дискутировалась и в дореволюционной литературе по цивилистике, где находились как
ее сторонники, так и противники (см., напр.: Шершеневич Г.Ф. Курс гражданского права.
Тула: Автограф, 2001. С. 347-348; Покровский И.А. Основные проблемы гражданского
права. М: Статут, 2001. С. 242-244).

⁴ Marsh P.D. V. Contract law: England, France, Germany. P. 320.

первых проблем с принудительной передачей вещи не существует, при условии, разумеется, что последняя не погибла. «Покупатель, который становится собственником вещи, определяемой индивидуальными признаками, - с момента заключения договора, а вещи, определяемой родовыми признаками, - как правило, с момента ее индивидуализации, в качестве предмета данной продажи (ст. 1138 ФГК), может реализо­вать свое право требования к продавцу о поставке, поручив судебному исполнителю на основе принятого в его пользу решения отобрать у продавца товары «вооруженной рукой» (manu militari) и передать их ему на основании приказа о наложении ареста на имущество в обеспе­чение гражданского иска (saisie revendication) согласно ст. 826 ГПК Франции»¹. Если же покупатель не желает обращаться с таким иском, ст. 1144 ФГК предоставляет ему право обратиться в суд с просьбой о наделении его правом исполнить обязательство самостоятельно, но за счет должника². При этом соответствующее судебное решение, как справедливо замечает Рене Давид, по своему действию равноценно решению о взыскании убытков, исчисленных соответствующим обра­зом. В отношении же обязательств de faire последний вариант является для кредитора, желающего добиться реального исполнения обязатель­ства, единственно действенным и достаточно регламентированным с точки зрения позитивного законодательства. Однако данный способ исполнения обязательства применим только в случае, если выполнение договора «передаваемо»³.

¹ Цвайгерт К., Кётц X. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права.
Т. 2. С. 205.

² Аналогичная норма закреплена, например, в § 1 и § 3 ст. 299 книги 3 ГК Нидерландов,
предусматривающих, что «когда кто-нибудь не исполняет то, что он обязан, то судья
может управомочить того, по отношению к кому существует обязательство, по его
требованию самому совершить то действие, к чему бы привело бы исполнение обяза­
тельства», при этом «расходы, которые необходимы для исполнения правомочия, от­
носятся на счет того, кто не исполнил свое обязательство» (Гражданский кодекс Ни­
дерландов. Кн. 2, 3, 5, 6 и 7. Изд. 2 / Отв. ред. Ф.Й. М. Фельдбрюгге. Лейден: Лейден­
ский университет, 2000. С. 239). Как отмечалось в юридической литературе, § 1
ст. 3:299 не препятствует кредитору совершить соответствующие действия на свой
риск без обращения в суд за наделением его подобным правом и потребовать в после­
дующем возмещения убытков, понесенных в результате неисполнения должника. И
если кредитор действовал разумно, исходя из фактических обстоятельств, и при со­
блюдении других требований (наличие просрочки должника, причинной связи), его
требования будут удовлетворены (Hartkamp A.S., Tillema M.M.M. Contract Law in the
Netherlands. The Hague, L., Boston: Kluwer Law International, 1995. P. 133). Очевидно,
что данное утверждение справедливо и в отношении французского права.

³ David R. English law and French law. A comparison in substance. P. 127.

Но как быть в случае, если исполнение обязательства тесно связано с личностью должника и не может быть исполнено надлежащим обра­зом никем другим, кроме него? Каким образом можно понудить долж­ника исполнить обязательство, не прибегая к физическому принужде­нию? В отсутствие надлежащей законодательной регламентации соот­ветствующих правоотношений французские суды разработали инсти­тут санкций, именуемых astreinte, предполагающих обязанность неис­правного должника ежедневно или еженедельно выплачивать потер­певшей стороне определенную сумму в качестве пени до момента фак­тического исполнения обязательства¹. При этом astreinte может приме­няться и в тех случаях, когда существует возможность использования предусмотренных законом мер по исполнению судебных решений.

Как отмечалось выше, вместо предъявления иска об исполнении договора, сторона может сделать выбор в пользу иска о расторжении договора и возмещении убытков. В юридической литературе традици­онно указывается на то, что французское право не позволяет стороне в одностороннем праве отказаться от договора, и решение вопроса о его расторжении в большинстве случаев находится в исключительной компетенции суда. Как свидетельствует Рене Давид, подобный подход объясняется тем, что расторжение договора как средство защиты раз­решается законом лишь в случаях грубых нарушений договора контр­агентом, в результате которых договор теряет интерес для потерпев­шей стороны, а последняя освобождается при этом от своего обещания действовать в соответствии с его условиями². Следовательно, вопрос о расторжении договора не должен решаться без участия суда, посколь­ку в противном случае это может привести к причинению существен­ных убытков другой стороне. К тому же суд может принять решение о предоставлении дополнительного срока для исполнения договорных обязательств, по истечении которого договор будет считаться расторг-

' Следует отметить, что в настоящий момент использование astreinte для принуждения неисправного должника к исполнению обязательства получило распространение и за пределами Франции. Так, например, достаточно широкое распространение применение astreinte получило в Нидерландах (Hartkamp A.S., Tillema МММ. Contract Law in the Netherlands. P. 134-135; Introduction to Dutch Law. Third revised edition. The Hague, Lon­don, Boston: Kluwer l,aw International, 1995. P. 260), а также в Греции, Польше, Порту­галии. Цвайгерт К., КётцХ. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права. Т. 2. С. 209.

² David R. English law and French law. A comparison in substance. P. 128. Подобный подход является следствием рецепции французским правом института расторжения договора не из римского права, а преимущественно из положений канонического и естественно­го права, в которых расторжение воспринималось в качестве разновидности санкции (см., напр.: Marsh P.D.V. Contract law: England, France, Germany. P. 323.

нутым. Вместе с тем, если договорное обязательство должно быть ис­полнено к определенной дате и в момент подачи иска эта дата уже просрочена, то льготный срок не предоставляется¹. Необходимым ус­ловием для расторжения договора является нарушение договора дру­гой стороной. Причем совершенно необязательно, чтобы нарушение было связано с ее виновным поведением - даже в случае неисполнения договора, вызванного непреодолимой силой, потерпевшая сторона вправе требовать расторжения договора. Равно как необязательно, ■ чтобы неисполнение было полным, достаточно, чтобы оно было час­тичным или просроченным. При этом суд решает, расторгать ли дого­вор или нет, в зависимости от того, насколько серьезным было нару­шение и действительно ли кредитор утратил интерес в получении ис­полнения.

Положения французского права подверглись критике в юридиче­ской литературе. Так, Рене Давид отмечает, что многие юристы хотели бы перенять правила английского права, где сторона может в односто­роннем порядке отказаться от исполнения договора, или же положения немецкого или швейцарского законодательства, в соответствии с кото­рыми в случае нарушения договора потерпевшая сторона может уста­новить дополнительный срок, по истечении которого договор будет автоматически расторгнут, если не будет к тому моменту исполнен надлежащим образом².

Принцип, в соответствии с которым стороны могут расторгнуть до­говор лишь в судебном порядке, чрезвычайно сковывает деловой обо­рот, - ведь до момента вступления решения в законную силу стороны остаются связанными своими договорными обязательствами, лишаясь свободы действий, в том числе в поиске иных контрагентов для мини­мизации своих имущественных потерь. Осознавая это, французские суды стали обходить данное препятствие³, что привело к потере прак­тического значения принципа расторжения договоров в судебном по­рядке. Прежде всего суды придерживаются позиции, согласно которой сторона вправе без предварительного обращения в суд заявить о не­действительности договора в случае невыполнения его другой сторо­ной и заключить сделку с третьей стороной. Суды не усматривают в подобных действиях потерпевшей стороны нарушения договора, «при

¹ См.: Цвайгерт К., Кётц X. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного
права. Т. 2. С. 233.

² David R.. English law and French law. A comparison in substance. P. 128.

См.: Цвайгерт К., Кётц X. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права. Т. 2. С. 234-235.

условии, что суд, если бы он рассматривал дело, принял бы решение о расторжении договора без предоставления льготного срока для его исполнения»¹. Поэтому реализация такого правомочия связана с опре­деленным риском для стороны, желающей им воспользоваться.

Помимо этого стороны могут предусмотреть в договоре четко сформулированные условия, уполномочивающие потерпевшую сторо­ну отказаться от договора в одностороннем порядке даже без предва­рительного уведомления другой стороны. Однако в целом суды весьма неблагосклонны к подобным условиям и, как правило, дают им огра­ничительное толкование, требуя для легитимации отказа потерпевшей стороны от договора одновременно ясности формулировок договора и добросовестности в реализации этого права².

Последствием расторжения договора должно стать возвращение сто­ронами друг другу полученного по расторгнутой сделке. Очевидно, од­нако, что во многих случаях данное правило невыполнимо, поэтому рес­титуция заменяется обязанностью возместить понесенные убытки. Если же одна из сторон будет признана ответственной за нарушение догово­ра, то ее контрагенту присуждается возмещение убытков, компенси­рующее ее потери, связанные с расторжением договора³.

Иногда в качестве еще одного последствия нарушения договорного
обязательства во французском праве упоминается право стороны на
приостановление собственного исполнения в случае непредоставления
контрагентом исполнения, предусмотренного договором (exceptio поп
adimpleti contractus⁴, Vexception d'inexecutionf. Появление данного
способа защиты, подобно astreinte, является результатом деятельности
судебной ветви власти, восполнившей соответствующий пробел ФГК.
При этом в судебной практике было сформулировано пять основных
условий, которые необходимо соблюсти для легитимации права на
приостановление исполнения:
------------------------------------------------

¹ См.: Цвайгерт К., Кётц X. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного
права. Т. 2. С. 234.

² Marsh P.D.V. Contract law: England, France, Germany. P. 323.

³ Dav

⇐ Предыдущая123456Следующая ⇒

Что будет с Землей, если ось ее сместится на 6666 км? Что будет с Землей? - задался я вопросом...

ЧТО ПРОИСХОДИТ, КОГДА МЫ ССОРИМСЯ Не понимая различий, существующих между мужчинами и женщинами, очень легко довести дело до ссоры...

Живите по правилу: МАЛО ЛИ ЧТО НА СВЕТЕ СУЩЕСТВУЕТ? Я неслучайно подчеркиваю, что место в голове ограничено, а информации вокруг много, и что ваше право...

ЧТО ПРОИСХОДИТ ВО ВЗРОСЛОЙ ЖИЗНИ? Если вы все еще «неправильно» связаны с матерью, вы избегаете отделения и независимого взрослого существования...

---

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: