Евангельское богословие в Киевской Руси

Мы уже говорили о том, что принятие христианства на Руси означало одновременно принятие византийского обрядового, исторически сложившегося богослужения и принятие Евангелия и Библии на славянском, понятном народу, языке и что Слово Божие нашло благо­дарную почву в сердцах великих русских князей, которые, сами услаждаясь новым учением, ревностно его распространяли. Другой благодарной почвой были сердца определенной части православного духовенства; этих людей у нас называют «мыслителями», но они, в сущности, являются нашими первыми евангельскими богословами, стремящимися освоить, осмыслить хлынувшую на Русь благодать Божию, весть о спасении людей через веру в Сына Божия.

Самым замечательным памятником переворота в сердцах и умах русских людей являет­ся «Слово о законе и благодати» киевского митрополита Илариона, первого Русского, а не греческого митрополита. Как мы уже говорили, его «Слово» было приурочено ко дню освяще­ния Софийского храма в Киеве в 1051 году при князе Ярославе Мудром. «Слово» направлено против ветхозаветного мышления византийской церкви и вообще против ви-эантинизма. «Вера — от Бога, а не от греков!» — утверждает Иларион независимость и самобытность возникше­го на Руси христианства. Он указывает, что закон не спасает: это утверждение предостерегает русскую православную церковь против воспринятой ею ветхозаветности богослужения, кото­рое хотя и было ближе и понятнее русским язычникам, вело к реабилитации язычества, обмир­щению и оязычиванию христианства: в Ветхом Завете не утверждалась загробная жизнь, зато говорилось о земном благополучии, знамениях и чудесах. Народ обратился не ко Христу, а к закону—детоводителю и к материальной пользе торжественного богослужения. Иларион ярко, образно показывает, насколько благодать выше закона: Бог посетил Россию, открыл ей Свое Слово и Свой Новый Завет. «Истина выше пользы, — утверждает Иларион, — Новый Завет выше Ветхого, благодать выше закона. Закон веселит нас явным (земным) и призывает нас к совершенствованию, а Благодать дает спасение».

Другой важнейшей темой «Слова» является то, что мы сейчас называем возрождением человека: «Любой человек может быть причастником Божества!» Иларион утверждает все-мирность благодати, рождающей нового человека с новыми идеями о назначении и ценности человека.

И наконец, Иларион говорит, что христианство не должно быть средством порабоще­ния человека: человек должен быть свободен и от религиозного гнета! Иларион видит моло­дую страну озаренной солнцем благодати, и из его сердца изливается молитва: «Боже, мы все овцы Твоей пажити!»

Иларион был крупнейшим мыслителем и публицистом. Помимо «Слова», ему принад­лежат «Сказание о первых мучениках-варягах», «Рассказ о крещении княгини Ольги», т.е. имен­но с него началось развитие русской летописи. Он является зачинателем осмысления истории в отечественной культуре. Его «Слово о законе и благодати» — евангельское учение. В нем нет ни пессимизма, ни аскетизма, ни монашеского духа, ни «суксессии» (преемства) - его взгляды противоположны богословию греческого православия с его мистицизмом, законничеством и ветхозаветностью.

Илариона можно сравнить с Августином (IV век). В его «Слове» та же тоска по боже­ственному свету, та же радость от настоящего и надежда на будущее. У него такое же исто­рическое мышление, как у Августина: история имеет цель, находящуюся за пределами земной жизни, и сущность истории — торжество Божественного Разума над тьмой невежества.

Иларион утверждал, что пастырю должно не только учить, но и самому жить так, как учишь. Он сформулировал отношение церкви к власти: нужно быть и вассалом, и духовником! То есть подчиняться в вопросах земных и быть советником в вопросах духовных.

Произведение Илариона и он сам оказались в одиночестве, сильно опередив свое вре­мя. Языческая религиозность, будучи обрядной, усваивала и христианство, главным образом, со стороны обряда, поэтому Ветхий Завет и закон усваивались лучше. Церковь подчеркивала

Божественность Христа, оставляя в тени Его человечность. Это давало ей право на исключи­тельное положение посредника между Богом и человеком. Да и весь культ почитания икон и святых родился из необходимости иметь такого ходатая и заступника, каким в Евангелии явля­ется Сын Человеческий Иисус Христос.

Произведение Илариона очень симптоматично: оно указывает, что в Киевской Руси су­ществовало евангельское понимание спасения. При всем своем одиночестве Иларион не был единственным человеком с подобным пониманием, иначе его произведение не было бы напол­нено такой радостью от того, что «Бог не допустил до конца пребывать в идольском мраке, не дал погибнуть в служении бесам» и что «чужими были, а людьми Божьими назвались, врагами были, а сынами прозвались» и «слово евангельское землю нашу озарило». «Пойте Богу, наше­му!»

С правлением великого князя Владимира Мономаха (с 1113 года) связана деятельность выдающихся религиозных «рационалистов» — Климента Смолятича и Кирилла Туровского, творчеству которых предшествовал ^АИзборник Иоанна» 1076 года. Все эти три автора поло­жили начало евангельской рационалистической традиции на Руси. Они тоже, как и Иларион, были единомышленниками князя.

Их творчество выглядит особенно разительно на фоне монашества того времени. В XII веке уже большое развитие получили монастыри, и их религиозное направление было, в про­тивоположность рационалистическому, мистическим. Печерский монастырь был основан в 1036 году Антонием, который построил для себя и 12 братьев скит, через 40 лет превратив­шийся в монастырь с сотней монахов в нем. Его сподвижником был Феодосии (умер в 1074 году) — идеал христианского праведника, человек, который имел большое влияние не только на народ, но и на князей, заражая всех жаждой благочестивой жизни, самоотверженной, аскетич­ной и самоуглубленной.

Монахи ощущали себя народом избранным, далеким от мирской жизни. Среди них осо­бенным признанием пользовался исихазм (афонский мистицизм) — самоуглубление, безмол­вие, «забвение низших, тайное ведение высших». Монастыри стремились к изоляции от государ­ства и к полному разрыву с Западом и его философией, особенно после «великой схизмы» 1054 года (раскола единой католической церкви на православную и католическую). Они опи­рались на слова одного из отцов церкви: «У христиан таинство Боговедения не в мудрости человеческих умствований, но в силе благодатной веры» (Святой Афанасий).

И вот на этом фоне появляются рационалистические произведения, отстаивающие пра­во мыслить, изучать Писания и быть полезными людям.

«Изборник Иоанна» (1076 год), непопулярный у монахов, выступал против аскетизма и ратовал за добрые дела, указывая на слова Христа: «Бремя Мое легко». Вера обязывает слу­жить людям, а не уходить от них. Начало добрых дел — в «почитании книжном». Надо любить людей и не считать плоть греховной, и мир тоже не греховен, это творение Божие. А зло — в сердце человека. Греховен не мир, а стяжательство людей.

Эти идеи «Изборника Иоанна» впоследствии отразятся в «Поучении» Владимира Мо­номаха и дойдут до Григория Сковороды, христианского просветителя и философа XVIII века.

Идеи рационалистов произвели переворот в религиозном мышлении Киевской Руси. В этой же традиции протекало творчество Климента Смолятича (1147 — 1154 годы), митропо­лита из схимников. О нем писали: «И бысть книжник и философ так, якоже в Русской земли не бяшеть». Надо иметь в виду, что философом тогда | называли человека, который в своих рас­суждениях руководствуется логикой. Климент Смолятич защищал право использовать разум: познание мира — это ступень к Богу, Бог хочет, чтобы человек познавал Его в творении, это Он дал человеку и разум, и чувства. Такое заявление противоречило всей мистической печер-ской теологии.

Однако Климент Смолятич вовсе не отказывался от мистического пути богопознания. Он признавал, что существуют два способа познания: благодатное боговедение через открове­ние и «приточное» познание, т.е. через разумное толкование божественных заповедей, как и Христос толковал притчи.

Самой крупной фигурой рационалистического направления в православном богосло-

ю

вии при Владимире Мономахе стал Кирилл Туровский (ИЗО — 1182 голы). Его жизнь и дея­тельность можно разделить на два периода — столпничество и епископство. В первый период он полностью разделял мистические взгляды, а во второй стал искать моральные критерии жизни человека. Его занимали следующие проблемы:

1. Божественное и человеческое во Христе. В своем «Слове о расслабленном» Кирилл Туровский говорит о том, что все творение Божие прекрасно и назначено в услужение челове­ку. Поэтому приятие мира, любовь к нему не противоречат божественному замыслу. Вочелове­чение Бога — это акт божественного служения человечеству! Бог пришел, чтобы избавить человека от духовного недуга, даровав ему истину. Но, открывая путь к истине, Христос не отнимает свободу воли. Таким образом, Кирилл пересматривает свои прежние «столпничес-кие» взгляды, основанные именно на неприятии мира и бегстве от него.

2. Путь спасения. «Человеческие помыслы, — говорит Кирилл, - не пронизанные ду­ховным началом, грешны и недобродетельны. Вера во Христа дает им новое основание жиз­ни: благодаря ей они не только очищаются, но и преобразуют естество человека, его земное, плотское существование». «Земля же естества нашего, аки семя Божие приемша, и страхом его болящи присно, дух спасения ражает». Здесь речь идет не о чем ином, ^Ак о возрождении чело­века от Слова Божия.

3. Вера и разум. «Познавай, веруя». Кирилл Туровский вводит понятие «стройного разу­ма», когда разум соединен с верой. «Не слишком доверяйся разуму», — говорит Писание, но и Слово Божие без исследования не ясно. Кирилл Туровский разграничивает ум и разум: ум, предоставленный самому себе, легко забывает о разуме, о Боге. Поэтому его надо уравнове­сить верой.

Вероисповедание может быть оправдано логикой, т.е. веру можно не только испове­дать, но и доказать ее разумность. Библия является источником всякого истинного знания.

Так на Руси была заложена и рационалистическая традиция. Вопрос соотношения веры и разума волновал «западных мыслителей. И на Западе, и на Востоке существовало одно стрем­ление — поставить рационализм на службу веры (западные схоласты XIII века). Но была и разница: киевские мыслители выступали против влияния Византии, а западные упрочивали папство.

Итак, подытожим характерные черты мистического и рационалистического направле­ний в русском православном богословии.

Мистическое: непостижимость Бога, созерцательность, исихазм; таинство боговеде-ния — не в мудрости человеческого умствования, а в силе благодатной веры (т.е. вера против разума); стремление к изоляции от государства, поддержка феодальной раздробленности, тре­бование полного разрыва с Западом — «латинством».

Рационалистическое: разум дан от Бога, Бог хочет, чтобы человек Его познавал; вера обязывает служить людям, а не уединяться; «самовластие души» — свободная воля, державная сила души — ум; роль веры в том, чтобы дать новое основание человеческим помыслам (ду­ховное вместо плотского) — в этом состоит спасение человеческой души; Библия является источником всякого истинного знания; человек верующий должен принимать активное учас­тие в жизни.

Московское благочестие

ЧТО ПРОИСХОДИТ ВО ВЗРОСЛОЙ ЖИЗНИ? Если вы все еще «неправильно» связаны с матерью, вы избегаете отделения и независимого взрослого существования...

Живите по правилу: МАЛО ЛИ ЧТО НА СВЕТЕ СУЩЕСТВУЕТ? Я неслучайно подчеркиваю, что место в голове ограничено, а информации вокруг много, и что ваше право...

Что способствует осуществлению желаний? Стопроцентная, непоколебимая уверенность в своем...

Что вызывает тренды на фондовых и товарных рынках Объяснение теории грузового поезда Первые 17 лет моих рыночных исследований сводились к попыткам вычис­лить, когда этот...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: