Состояние России в начале XIX в.

В первой половине XIX в. в России большая часть населения была связана с сельским хозяйством. Примерно половину населения составляли помещичьи крестьяне — крепостные.

Крепостное право складывалось и укреплялось на протяжении долгого времени. К началу XIX в. крепостной крестьянин полностью зависел от своего хозяина-помещика: без разрешения барина он не мог покинуть своей, деревни, должен был нести повинности — барщину и оброк, выполнять без оговорок все барские распоряжения и т. д. Помещичьи крестьяне несли также повинности в пользу государства: платили подушную (с каждой «мужской души») подать и поставляли рекрутов (солдат-новобранцев) в армию.

За малейшие провинности помещик имел право подвергать своих крепостных наказаниям: пороть розгами, сдавать в рекруты вне очереди, ссылать в Сибирь на поселение и каторжные работы. Власть помещика над крестьянами была почти беспредельной. Крепостных могли продавать с. землей и без земли.

Законы предусматривали наказание за «превышение помещичьей власти»: помещик не должен был «истязать своих крестьян» и «лишать их жизни». Но на практике это ограничение ничего не значило, поскольку крестьянам было запрещено жаловаться на помещиков.

Значительная часть земель находилась в распоряжении государства или императорской семьи. Крестьяне, населявшие государственные земли, так и назывались — государственными; те же, кто принадлежал царю и его семье, — удельными. Положение этих крестьян было не многим лучше положения крепостных. Они жили и работали под надзором чиновников — представителей центральной власти. Помимо уплаты подушной подати и сдачи рекрутов им приходилось платить оброк, а в некоторых случаях нести барщину и исполнять другие повинности в пользу государства. Кроме того, положение государственных крестьян было ненадежным: в конце XVIII в. верховная власть еще практиковала раздачу дворянам государственных земель с крестьянами. Таким образом, основная масса населения России находилась «в крепости» или у помещиков, или у государства.

В России сохранялась крестьянская община (мир). Существование общины с ее взаимопомощью было важнейшим условием ведения хозяйства в характерных для России неблагоприятных природно-климатических условиях. В общине существовала круговая порука в сборе подушной подати и оброка, что было выгодно государству и помещикам.

К концу XVIII — началу XIX в. помещичье хозяйство в Российской империи оставалось устойчивым. Большинство помещиков часть пригодных для пахоты земель, а также лугов для сенокоса, выпаса скота и т. д. отдавали в пользование своим крепостным (крестьянские наделы), а другую оставляли за собой (барская запашка). Крестьяне часть своего рабочего времени обрабатывали свои наделы, а остальное время должны были работать на барской запашке (барщина). По указу императора Павла I от 1797 г. крестьяне должны были три дня в неделю работать на себя, три — на помещика, а в воскресенье — отдыхать. Правда, на деле этот указ нередко нарушался в интересах помещиков.

Подобный порядок позволял помещику освободить себя от хлопот по содержанию крестьян. Крестьяне сами кормили себя и свои семьи, сами держали скот и орудия труда, которые использовали и на своих, и на барских полях.

Крепостные платили и оброк. В XVIII в. оброк, как правило, был натуральным: крестьяне снабжали хозяина продукцией своего хозяйства — мясом, яйцами, молоком и т.п. Нередко с них требовали и промысловую продукцию, например домашние холсты. Натуральный оброк сохранился и в XIX в., но уже с конца XVIII в. он все чаще сочетался с оброком денежным: крестьяне должны были зарабатывать деньги и расплачиваться ими с помещиком.

Подобное хозяйство представляло собой достаточно цельную и по-своему уравновешенную систему. Помещик был заинтересован в том, чтобы его крепостные хорошо работали, а их рабочий скот и инвентарь находились в нормальном состоянии. Исходя из этого, он стремился дать своим крестьянам достаточно земли для того, чтобы удовлетворить их потребности. С тем же расчетом помещик позволял крестьянам

уделять достаточно много времени работе на своих наделах. Все это позволяло значительной части крестьян содержать свое хозяйство в более или менее приличном состоянии. Власть помещика над крепостными была столь велика, что на барщине они трудились, как правило, добросовестно, стремясь избежать наказаний.

Однако у этих порядков была и оборотная сторона: они неизбежно обрекали помещичье хозяйство на застой. Из года в год под надзором самого помещика или его управляющего крестьяне выполняли примерно одинаковую работу; из года в год подобное хозяйство давало примерно одну и ту же прибыль.

Долгое время подавляющее большинство помещиков ничего другого и не желали. Вплоть до конца XVIII в. сельское хозяйство в России носило в значительной степени натуральный характер: основная часть продукции, получаемой на крестьянских наделах и барской запашке, потреблялась самими крестьянами и помещиками.

Это было неизбежно: ведь большинство жителей России занимались земледелием, производя в основном одинаковую продукцию — прежде всего зерно. На местах покупателей было мало; торговля же внутри страны и особенно продажа за рубеж были развиты слабо. Помещику не приходилось рассчитывать на выгодный сбыт, и волей-неволей он удовлетворялся тем, что производилось в его хозяйстве.

Основная масса дворян на денежные доходы не рассчитывала. Помещики стремились обеспечить себя и свою семью всем необходимым, сделать запасы на зиму. Уровень потребностей у них был относительно невысок и постоянен. Соответственно и требования к крепостным в большинстве имений не выходили за разумные рамки.

Однако уже во второй половине XVIII в. отношения между помещиком и крепостными крестьянами стали меняться. К концу XVIII в. в России окончательно сложился единый внутренний (всероссийский) рынок. Появилась возможность более регулярного обмена товарами между различными частями страны, в которых производилась различная продукция. Еще большее значение имел выход или, точнее, прорыв к Черному морю, совершенный Россией. Новые русские порты на Черном море находились в непосредственной близости от черноземных областей, где в избытке выращивались пшеница и другие зерновые культуры. Благодаря этому Россия в XIX в. смогла широко вывозить (экспортировать) хлеб и другую продукцию за границу.

Помещики быстро поняли, что новые рыночные отношения позволяют получать значительную денежную прибыль. Но для этого необходимо резко повысить производительность хозяйства. Ведь теперь хозяйство должно было не только прокормить помещика, обеспечив его натуральной продукцией, но и дать товарную продукцию — тот излишек, который можно было продать. И чем больше был этот излишек, тем больше были и денежные доходы помещика.

К началу XIX в. в России все более отчетливо сказывались различия в условиях развития сельского хозяйства. Помещики в районах Черноземья и Нечерноземья действовали по- разному, хотя цели у них были совершенно одинаковы: как можно больше повысить свои денежные доходы за счет усиления эксплуатации крестьян.

В Черноземье, где плодородные почвы давали значительные урожаи, помещики были заинтересованы в том, чтобы расширять барскую запашку. Они увеличивали ее за счет крестьянских наделов. Соответственно росла и барщина. К середине XIX в. во многих хозяйствах Черноземья крестьянские наделы были урезаны до минимума, а барщина нередко достигала пяти, а то и шести дней в неделю. Для работы на себя крестьянам оставались лишь воскресные дни, дни церковных праздников и ночи.

Отобрав у крестьянина большую часть надела и заставляя его работать до полного истощения, помещик, естественно, повышал доходность своего хозяйства, но это было временное явление. Полуголодный, изнуренный крестьянин начинал все хуже и хуже работать на барщине; то же касалось и его рабочей скотины; даже нехитрый инвентарь содержать в порядке у такого работника не было сил. Таким образом, помещик подрывал основы собственного хозяйства. К середине XIX в. помещичье хозяйство Черноземья оказалось в тупике: крепостничество, на котором это хозяйство было основано, становилось непреодолимым препятствием на пути его дальнейшего развития.

Косвенным доказательством кризиса помещичьего хозяйства стал эксперимент, на который шли некоторые помещики. Они вообще отказывались от традиционной организации хозяйства, переводя своих крестьян на так называемую месячину. Вся пахотная земля превращалась в барскую запашку, крестьянское хозяйство ликвидировалось, а сами крестьяне переходили на содержание помещика, который раз в месяц выдавал им определенное количество продуктов на прокорм. Переход к месячине означал, по сути, возврат к рабо-

владельческому хозяйству. Повысить производительность хозяйства за счет такого отката в давно забытое прошлое было, конечно же, невозможно. Недаром месячина не получила широкого распространения.

В Нечерноземье помещики попытались пойти по другому пути. Они превращали в главный источник своего обогащения не барщину, а оброк, постепенно увеличивая его размер.

Уже в первые десятилетия XIX в. оброк стал настолько высоким, что большинство крестьян не могли выплачивать его за счет продажи продуктов со своих наделов, тем более что и урожаи в Нечерноземье были невысоки. Помещики на это и не рассчитывали: оброком в первую очередь облагались неземледельческие доходы крестьян. Часть крестьян расплачивалась с помещиками за счет своих промыслов — ткацкого, кожевенного, гончарного, которые издавна были распространены в Нечерноземье. Но главным источником оброка стали заработки крестьян на стороне, прежде всего в больших городах. Помещики отпускали своих крепостных «в отход», на заработки. Отходничество стало массовым явлением.

Крупные города, торгово-промышленные центры постоянно нуждались в рабочей силе. Крестьяне-отходники использовались здесь на строительных и ремонтных работах, занимались извозом, мелкой торговлей и т. о. Но основная их масса трудилась на мануфактурах в качестве наемных рабочих.

В результате отходничества крепостное сельское хозяйство Нечерноземья также переживало упадок и не могло успешно развиваться, поскольку деревню, как правило, покидали наиболее инициативные, предприимчивые мужики. Оставшиеся в основном вели хозяйство по старинке, традиционными дедовскими способами. Начинали терять всякий интерес к своему хозяйству и помещики — ведь главный доход они получали с оброка.

Таким образом, в первой половине XIX в. крепостные отношения стали препятствовать дальнейшему развитию сельского хозяйства. Упадок крепостной системы оказывал губительное воздействие и на прочие стороны жизни, подрывая развитие экономики России, способствуя ухудшению отношений между помещиками и крестьянами. Крестьянский вопрос, начиная с этого времени, надолго становится центральным, определяющим вопросом русской жизни.

В первой половине XIX в. промышленность России переживала чрезвычайно сложный этап своего развития. С одной стороны, по-прежнему важную роль продолжали играть традиционные крепостные мануфактуры; с другой — буквально на глазах возникало принципиально новое производство, основанное на вольнонаемном труде.

Крепостные мануфактуры стали заметным явлением еще при Петре I, когда государство, испытывавшее нужду в железе, сукне для солдатских мундиров, парусине для флота и т.п., решало эти проблемы за счет собственного производства. В начале XVIII в. под надзором государственных чиновников начали создавать железоплавильные заводы на Урале, суконные и парусинные мануфактуры в Петербурге и других городах. Хотя эти мануфактуры принадлежали, как правило, частным лицам, государство, потреблявшее их продукцию, фактически определяло всю организацию производства. Власти решили и проблему с рабочей силой, позволив владельцам покупать (приписывать) для работ на мануфактуре крепостных (приписные крестьяне). Таким образом, главную роль в мануфактурном производстве играл подневольный, принудительный труд.

В XVIII в. низкая производительность подневольного труда компенсировалась постоянным ростом числа мануфактур — к началу XIX в. их было более двух тысяч (в начале XVIII в. — всего около ста). Во многом за счет этого роста русское промышленное производство успешно соперничало с западным, где уже давно господствовал вольнонаемный труд.

Однако положение стало меняться после того, как в Западной Европе в конце XVIII в. начался промышленный переворот — переход в промышленном производстве от ручного труда к машинному. Производительность труда, численность предприятий, количество и качество продукции на Западе стали расти такими темпами, за которыми русская крепостная мануфактура угнаться уже не могла.

Промышленные предприятия Западной Европы в это время уже работали в условиях свободной конкуренции. Увеличение прибыли зависело теперь от предприимчивости того или иного владельца предприятия. Вовремя откликнуться на появление нового изобретения, не жалея средств, переоборудовать свою мануфактуру — от этого в конечном счете зависела победа в конкурентной борьбе. Вследствие личной заинтересованности предпринимателей промышленный переворот в Западной Европе произошел в сравнительно короткие сроки.

Разнообразные технические новшества, которые привели к полному преобразованию промышленного производства на Западе, отнюдь не являлись секретом. Однако на крепостных мануфактурах в России они внедрялись с огромным трудом. Характерным стал пример со знаменитой паровой машиной-. И. И.Ползунова, построенной раньше, чем первые паровые машины в Англии, но проработавшей всего около месяца и заброшенной «за ненадобностью».

Дело в том, что крепостная мануфактура изначально имела застойный характер. Задачи подобной мануфактуры четко определялись государством; ход производства регламентировался сверху самым мелочным образом; сверху устанавливалось и количество рабочих. В таких условиях любая инициатива предпринимателя, касавшаяся технического усовершенствования производства, была не только затруднена, но и могла иметь для него печальные последствия. Тем более что попытки внедрения новой техники очень ясно показа- ли — в промышленности, так же как и в сельском хозяйстве, подневольный труд и использование сколько-нибудь сложной техники несовместимы. Крепостные работники, неплохо выполняя простейшие трудовые операции, не могли и не хотели делать то, в чем не имели заинтересованности, — осваивать новые технические устройства им было ни к чему. Попытки технически перевооружить производство приводили владельцев мануфактур лишь к неоправданной грате денег. Вследствие всех этих причин промышленный переворот в России начался лишь в 40-х гг. XIX в.

В первой половине XIX в. российское промышленное производство все больше отставало от западноевропейского. Особенно резкое отставание произошло в 30 — 40-х гг. XIX в. Это представляло серьезную опасность, так как от развития промышленности во многом зависела способность России противостоять своим внешним врагам.

Особенно наглядно сравнение русской и английской экономики по такому важному показателю, как производство железа. В конце XVIII в. Россия и Англия выплавляли примерно одинаковое количество железа 8 — 9 млн пудов (1 пуд — 16 кг). К середине XIX в. Англия выплавляла железа почти в 15 раз больше, чем Россия.

Наряду с крепостными мануфактурами в первой половине XIX в. в России все в большем количестве появляются мануфактуры нового типа. Их появление было вызвано прежде всего завершением формирования единого внутреннего рынка и ростом спроса населения на промышленную продукцию. Наряду с горожанами, чья численность постоянно увеличивалась, мануфактурную продукцию в большом количестве начали покупать и крестьяне (в основном Нечерноземья), промысловики и отходники. Покупные одежда, обувь, посуда быстро вытесняли в этой среде самодельные.

Именно по этой причине в Нечерноземье с начала XIX в. бурно развивались кожевенное, скобяное и особенно текстильное производства. Для становления мануфактур здесь давно уже существовала хорошая основа — местные промыслы. Не случайно новые мануфактуры нередко называли крестьянскими, так как их владельцы, как правило, были выходцами из крестьян-промысловиков.

Остановимся на текстильном производстве. Большинство ткачей-промысловиков занимались изготовлением хлопчатобумажных тканей. Эти ткани производили в основном из пряжи, которую покупали у английских купцов, вывозивших ее из своих колоний (прежде всего из Индии). Первоначально пряжа была недорогой, но постепенно цены стали расти. Многие промысловики, чтобы сохранить свое производство, начинали занимать средства у более оборотистых, «капиталистых» собратьев по промыслу. Заемщики постепенно попадали в зависимость от своих заимодавцев, расплачиваясь с ними частью продукции. Так возникла рассеянная мануфактура. Самостоятельные работники в такой мануфактуре на деле подчинены своему фактическому хозяину. Ему оставалось лишь собрать их в одном помещении и организовать работу под своим контролем. С этой задачей новоявленные предприниматели справлялись, как правило, успешно.

Новые мануфактуры, таким образом, совершенно не зависели от государства. Порожденные рыночными отношениями, они развивались в условиях свободной конкуренции. Поначалу такие предприятия были невелики, но в том случае, если их хозяева отличались энергией и умом, умели вовремя проявить инициативу, они быстро росли.

С освоением новой техники наметился переход от мануфактуры (предприятия на основе ручного труда) к фабрике (предприятие на основе машинного производства), что влекло за собой наращивание объемов производства.

Ярким примером было Иваново-Вознесенское — в XVIII в. довольно заурядное промысловое село, принадлежавшее графам Шереметевым. Уже к 1825 г. в этом селе насчитывалось 125 текстильных предприятий, как правило, хорошо оснащенных технически, на которых работали многие сотни (а на нескольких фабриках более тысячи) человек. Современники называли Иваново-Вознесенск «русским Манчестером», сравнивая со знаменитым английским центром текстильного производства.

Однако при всех несомненных успехах промышленного производства ему также приходилось ощущать на себе давление господствующего в стране крепостничества. Ведь большинство крестьян-предпринимателей, при всем их богатстве и производственных возможностях, оставались крепостными. Их хозяева-помещики обычно не вмешивались в производственную деятельность, зато под строжайшим контролем держали доходную часть предприятий. Крепостным предпринимателям ежегодно приходилось платить огромные оброки. Они отдавали помещикам значительную часть своих доходов, которые при других условиях могли бы пойти на расширение и усовершенствование производства. Естественно, что крестьяне-предприниматели пытались выйти из крепостной неволи. Однако помещики либо отказывали им, либо назначали совершенно непомерные выкупы.

Серьезные проблемы возникали и с рабочей силой. Подавляющее большинство вольнонаемных рабочих на новых мануфактурах были крестьянами. Они сохраняли тесные связи с деревней и были готовы вернуться туда при первом удобном случае. Между тем, как показывал западноевропейский опыт, для устойчивого развития производства необходимы рабочие, не занятые ничем иным.

Таким образом, крепостничество, предопределившее почти полный застой на мануфактурах старого типа, препятствовало и нормальному развитию новых мануфактур с вольнонаемным трудом. Однако становление капиталистических отношений в промышленном производстве хотя и замедленно, но все же происходило. «Крестьянских» мануфактур становилось все больше; из крестьян-предпринимателей постепенно формировалась буржуазия; крестьяне-«отходники», все в больших количествах нанимавшиеся на новые предприятия, закладывали основу для создания пролетариата. Но более быстрыми темпами такое развитие могло идти только при условии отмены крепостного права.

Дайте общую характеристику экономического развития России в первой половине XIX в.

В чем состояло главное противоречие в развитии России в данный период? Почему именно в первой половине XIX в. существование крепостного права превратилось в главный тормоз для дальнейшего развития страны?

Из письма декабриста А. А. Бестужева (Марлинского) Николаю I

...Наполеон вторгнулся в Россию, и тогда-то народ русский впервые ощутил свою силу, тогда-то пробудилось во всех сердцах чувство независимости. <...> Вот начало свободомыслия в России. Правительство само произнесло слова: «Свобода, освобождение». Само рассеивало сочинение о злоупотреблении неограниченной власти Наполеона. <.»> Еще война длилась, когда ратники, возвратясь домой, первые разнесли ропот в классе народа. «Мы проливали кровь, — говорили они, — а нас опять заставляют потеть на барщине. Мы избавили родину от тирана, а нас вновь тиранят господа». Войска от генералов до солдат, пришедши назад, только и толковали: «Как хорошо в чужих землях». Сравнение со своим естественно произвело вопрос: почему же не так у нас? Сначала, покуда говорили о том беспрепятственно, это расходилось на ветер, ибо ум, как порох, опасен только сжатый. <...> Но с 1817 г. все переменилось. Люди, видевшие худое или желавшие лучшего, от множества шпионов принуждены были разговаривать скрытно, — и вот начало тайных обществ. <...> Предпочтение немецких фамилий перед русскими обижало народную гордость. Тогда-то стали говорить военные: «Для того ль освободили мы Европу, чтобы наложить цепи на себя? для того ль дали конституцию Франции, чтобы не сметь говорить о ней, и купили кровью первенство между народами, чтобы нас унижали дома?»...

6. На основе документа выделите причины, вызвавшие зарождение движения декабристов.

7. Используя дополнительную литературу, напишите эссе об авторе документа, его литературном творчестве.

Из апологии Л. В. Дубельта, управляющего III Отделением в 1839 — 1856 гг., в защиту отечественных устоев

...Россию можно сравнить с арлекинским платьем, которого лоскутки сшиты одной ниткой, — и славно и красиво держатся. Эта нитка есть самодержавие. Выдерни ее, и платье распадется!

Не лучше ли красивая молодость России дряхлой, гнилой старости Европы? Она 50 лет ищет совершенства и нашла ли его? Тогда как мы спокойны и счастливы под управлением наших добрых государей, которые могут иногда ошибаться и ошибаются.

В нашей России должны ученые поступать, как аптекари, владеющие благотворными, целительными средствами и ядами, и отпускать ученость только по рецепту правительства.

На основании документа охарактеризуйте аргументы в пользу теории «официальной народности», которые высказывали ее сторонники. Как вы думаете, для чего автор документа написал его?

В течение XIX столетия жизнь России разительно изменилась. Также разительно изменилась и жизнь ее старой столицы — Москвы. К концу века это был совершенно иной город как по своему внешнему виду, так и по составу жителей.

Самым страшным испытанием для Москвы в XIX столетии был 1812 год. Нашествие Наполеона, разграбление города, осквернение храмов, наконец, пожар, уничтоживший три четверти городских домов... Когда же Москва отстроилась вновь, то это уже был другой город, несомненно, более благоустроенный, но... другой.

Кремль пострадал очень сильно. Все, что можно было разграбить, было разграблено, многое сгорело. Отступая, Наполеон приказал взорвать храм Василия Блаженного, а также стены и башни Кремля. Однако взорвалась лишь верхушка Никольских ворот и упала часть кладки по обе стороны от этих ворот. В 1816— 1820 гг. башня над воротами была надстроена, стена восстановлена.

Ров у Кремля в 1817 —1819 гг. был засыпан, на образовавшейся площади устроен плавный спуск к реке. Вдоль стены был разбит бульвар из двух рядов деревьев. У Спасских и Никольских ворот поставили часовни.

В XIX в. Красная площадь существенно преобразилась. В 1804 г., еще до нашествия Наполеона, она была целиком замощена булыжником. После пожара 1812 г. полуразрушенные здания торговых рядов были снесены. Площадь значительно расширилась после засыпки рва, где раньше, при Иване Грозном, осуществлялись публичные казни.

По проекту архитектора О.И.Бове в 1815 г. на Красной площади появилось первое здание Верхних торговых рядов. Перед ним в 1818 г. установили памятник Кузьме Минину и Дмитрию Пожарскому работы И.П.Мартоса. В 1875 — 1881 гг. на месте бывшего здания Земского приказа появился Исторический музей (архитектор В.О.Шервуд, инженер А.А.Семенов). В 1889— 1893 гг. было выстроено второе здание Верхних торговых рядов — для своего времени один из грандиознейших в мире пассажей (архитектор А. Н.Поме ранцев, инженер В.Г.Шухов). В 1892 г. Красная площадь была освещена электрическим светом.

В XIX в. значительные изменения произошли и на других площадях и улицах. Розничная торговля из Китай-города в значительной степени переместилась в магазины. (Здесь осталась лишь оптовая торговля.) К уже существовавшим гостиным дворам добавилось много новых, потеснивших жилые дома. Появились биржи, конторы, банки. Монастырские подворья превратились в гостиницы для купцов. Харчевни заменялись трактирами и ресторанами.

Более всего от нашествия 1812 г. пострадал Белый город. Во время пожара более двух третей его домов сгорели. После

изгнания врага началось большое строительство под руководством знаменитого архитектора О. И. Вове, который возглавил Комиссию «фасаднической части», целью которой было создание единого архитектурного ансамбля старой столицы.

Деятельность О.И.Бове в Москве тесно связана с реализацией крупнейших архитектурных проектов. Среди них такие, как реконструкция Водовзводной башни Кремля, планировка Театральной площади (Бове — автор проекта Петровского театра, предшественника современного Большого театра, построенного в 1856 г.)- Благодаря стараниям Бове у стен Кремля появился Александровский сад с липовыми аллеями, декоративными кустами и пышными цветниками. По рисункам Бове для сада были выполнены решетка, грот- руины и фонтан. Бове участвовал в архитектурной отделке Манежа, но еще более он известен проектом возведенных к 1834 г. у Тверской заставы Триумфальных ворот в честь победы в войне 1812 г. В XX в. Триумфальные ворота были разобраны, а затем восстановлены в конце Кутузовского проспекта.

Осип Бове построил несколько десятков зданий, украсивших Москву, в том числе особняк Гагариных на Новинском бульваре (разрушен в 1941 г. во время налета фашистской авиации).

В течение XIX в. значительная часть дворянских особняков, особенно в черте Белого города, перешла в руки представителей буржуазии. Вкусы и потребности нового социального слоя также отразились на облике города. Появились галереи и пассажи, универсальные магазины. Под магазины, как правило, отдавали помещения первого этажа, но иногда их размещали и на вторых этажах. Рядом открывались различные конторы.

Во второй половине XIX в. наружный облик торговых улиц существенно изменился. «От низу до верху все было усеяно вывесками, покрыто ими как обоями, — писал известный бытописатель Москвы Иван Кокорев. — Вывеска цеплялась за вывеску, одна теснит другую; гигантский вызолоченный сапог горделиво высится над двухаршинным кренделем; окорок ветчины красуется против телескопа; ключ в полпуда весом присоединяется бок о бок с исполинскими ножницами. Эти вывески натуральные, осязательно представляющие предметы. А вот богатая коллекция вывесок-картин: узкоглазые жители Срединного царства красуются на дверях чайного магазина, чернокожие индийцы грандиозно покуривают сигареты при входе в продажу табака...»-, пышные платья означали место работы парижской модистки, процесс бритья означал цирюльню и т.д.

К концу XIX в. количество вывесок поубавилось. Они запестрели фамилиями владельцев и названиями фирм, торговых домов, магазинов. Теперь вывески делали в расчете на грамотного посетителя, ибо таковыми теперь стали уже многие москвичи.

Важным событием в жизни Москвы явилось создание кольца Садовых улиц, которое появилось в 1816 — 1823 гг. Земляной вал, частично уничтоженный пожаром 1812 г., был снесен, шедший перед ним ров — засыпан. Проезжая часть Садового кольца получилась всего 20 м в ширину, на тротуары с обеих сторон потребовалось около 4 м. Остальная часть высвободившихся земель была отдана домовладельцам под обязательное устройство палисадников, из-за чего Садовое кольцо, собственно, и получило свое название. Поскольку Садовое кольцо проходило по разным районам города, к основному названию добавлялось местное, например Садово-Куд- ринская улица, Садово-Триумфальная улица и т.д. На некоторых участках в названиях сохранилось и воспоминание об укреплениях (Крымский вал, Земляной вал).

Во второй половине XIX в. за Садовым кольцом появилось много заводов и фабрик. Строительство сопровождалось ростом рабочих кварталов. Некоторые предприятия строили для рабочих так называемые казармы: дома из красного кир- пича с минимумом удобств и тесными комнатами. Рабочим, не получившим жилья в казармах, приходилось хуже. Они ютились в деревянных домишках, часто снимали комнаты за дорогую плату. Позднее специально для рабочих стали строить коморочно-коечные квартиры.

К концу XIX в. между Садовым кольцом и заставами были построены все существующие и по сегодняшний день вокзалы. К вокзалам протянулись от центра первые линии конки.

Железные дороги способствовали переселению в Москву рабочих с семьями не только из ближайших, но и из дальних губерний. В связи с этим в последней четверти века неимоверно возросли цены на жилье. В Москве участились эпидемии тифа, холеры и других болезней, причем не только в рабочих кварталах, но и в центре города. «Отцы города» — богатые фабриканты, крупные торговцы и домовладельцы вынуждены были строить больницы для беднейшего населения. Сооружались также богадельни для стариков, ночлежные дома, дома дешевых квартир, школы. Почти все это возводилось на деньги благотворителей.

Между заставами и окружной железной дорогой застройка шла не менее интенсивно. Местность эта не входила в черту города, считалась уездной, поэтому и земля здесь стоила дешевле, чем в городе. Так появились густонаселенные поселки: Марьина Роща, Петровское-Разумовское и др. За заставами разместились большие городские кладбища, скотобойни, свалки — все, что нежелательно иметь в черте города.

Москва разрасталась и все же продолжала оставаться грязным и пыльным городом. По ночам на улицах царил полумрак. И это несмотря на то, что у домов стояли керосиновые, а ближе к центру и газовые фонари.

Состояние покрытий московских улиц было излюбленной темой сатирических заметок в газетах, ибо булыжные мостовые изобиловали ямами, ухабами и рытвинами. Это вызывало многочисленные аварии: часто ломались экипажи, калечились люди.

Недоставало и чистого воздуха. Как вспоминали старожилы, источников зловония было предостаточно. Канализация в городе отсутствовала. Дворы зачастую не имели специально приспособленных выгребных ям.

Вот как описывает приближение к Москве М.Е.Салтыков- Щедрин в «Пошехонской старине»: «Верстах в трех полосатые верстовые столбы сменились высеченными из дикого камня пирамидами, и навстречу понесся тот специфический запах, которым в старое время отличались ближайшие окрестности Москвы.

Москвой запахло! — молвил Алемпий на козлах.

Да, Москвой... — повторила матушка, проворно зажимая нос».

С каждым годом, особенно в связи с ростом заводов и фабрик, потребности города в воде нарастали, но воды катастрофически не хватало. Еще в 1775 г. Екатерина II во время поездки в Троице-Сергиеву лавру отметила прекрасный вкус воды в подмосковном поселке Мытищи и повелела провести ее в Москву. Строительство водопровода затянулось надолго. В 1804 г. в Москву из Мытищ поступало до 40 тыс. ведер воды. После 1823 г. в селе Алексеевском мытищинскую воду стали перекачивать паровыми машинами на водоподъемной станции. Далее она шла в Москву самотеком по чугунным трубам. Позже построили несколько резервуаров для воды на разных этажах Сухаревой башни. В Москве вода собиралась в фонтанах, откуда ее развозили по городу водовозы.

Однако во второй половине XIX в. все фонтаны и бассейны вычерпывались до дна уже к полудню. Кроме того, водопровод из Мытищ постепенно изнашивался, вода засорялась.

Резкие изменения в лучшую сторону произошли в последнее десятилетие XIX в., когда Москва, как и вся Россия, вступила в эпоху бурного промышленного и культурного развития.

В эти годы у города появился умный и заботливый хозяин — городской голова Н.А.Алексеев (1852 —1893). Крупного промышленника и мецената избирали главой московского самоуправления на протяжении двух сроков, с 1885 по 1893 г. За эти 8 лет Москва преобразилась, и прежде всего резко улучшилось санитарное состояние города.

В 1892 г. для приема мытищинской воды у села Алексе- евское (ныне — проспект Мира) были выстроены две большие водонапорные башни, получившие название Крестовских. Они стали своего рода воротами при въезде на Троицкую дорогу. На верхнем этаже каждой из башен находился резервуар на 150 тыс. ведер мытищинской воды. Этот водопровод снабжал Москву водой до 30-х гг. XX в., когда в город стала поступать волжская вода по каналу имени Москвы.

В конце XIX в. во многих местах сносили двухэтажные здания и строили большие, в 5 — 6 этажей, доходные дома, квартиры в которых сдавались в наем. Большей частью это были обычные дома, но на престижных улицах возводились дома в псевдорусском стиле или стиле модерн. В домах были ванны, горячая вода, электрическое освещение, лифты и газ.

Особо следует отметить заботу Алексеева о культуре Москвы. При его содействии к городу перешла художественная коллекция, собранная П.М.Третьяковым; было построено новое здание Строгановского художественного училища; открыто более тридцати начальных училищ и многое другое.

Система охраняемых территорий в США Изучение особо охраняемых природных территорий(ООПТ) США представляет особый интерес по многим причинам...

Живите по правилу: МАЛО ЛИ ЧТО НА СВЕТЕ СУЩЕСТВУЕТ? Я неслучайно подчеркиваю, что место в голове ограничено, а информации вокруг много, и что ваше право...

Что делает отдел по эксплуатации и сопровождению ИС? Отвечает за сохранность данных (расписания копирования, копирование и пр.)...

Что вызывает тренды на фондовых и товарных рынках Объяснение теории грузового поезда Первые 17 лет моих рыночных исследований сводились к попыткам вычислить, когда этот...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: