|
Обращенные Арагона и Каталонии.Хотя, как уже отмечалось, инквизиция во владениях Арагона существовала с XIII в. (с. 251), король Фердинанд в 1480 г. распространил на Арагон буллу 1478 г., согласно которой учреждалась, в соответствии с новыми условиями, инквизиция в Кастилии. Папа не давал своей санкции на этот акт до 7 апреля 1482 г. и приостановил действие указа короля 10 октября того же года. Король поспешил уволить, с согласия папы, инквизитора Арагона Хуана Кристоваля де Гальвеса, который в царствование Хуана II проявил себя как сторонник принца Вианы и враг королевы, матери Фердинанда. После утверждения нового устава инквизиции в 1483 г. и после реформы этого трибунала в Кастилии кастильской инквизиции была передана (1485 г.) юрисдикция над арагонским королевством. 6 февраля 1487 г. Торквемаде было разрешено назначить особого инквизитора для города и диоцеза Барселоны и сместить тех инквизиторов в Арагоне, Валенсии и Каталонии, которые были назначены ранее. Но это новое учреждение столкнулось в своей деятельности с серьезными затруднениями. Во-первых, его практика не соответствовала традиционным для Арагона и Каталонии формам расследования; во-вторых, местные инквизиторы лишены были прав юрисдикции; в-третьих, новые должностные лица проявляли чрезмерную суровость в своей деятельности и злоупотребляли данной им властью, причем делали это в весьма демонстративной форме. В Сарагосе дело дошло до восстания (как раньше в Кордове против инквизитора Люсеро); арагонский инквизитор Педро Арбуэс был убит. Подозревали, что в этом деле замешаны не только обращенные, но и такие высокопоставленные лица, как вице-канцлер Аль-фонсо де ла Кавальериа, которого папа освободил от подсудности инквизиции по бреве 1488 г. В Барселоне советники пытались воспротивиться учреждению инквизиционного трибунала (1484 г.). В ответ на требования короля городской совет заявил протест, ссылаясь на то, что в Барселоне нет ни евреев, ни мавров; в своей петиции барселонцы отмечали, что «все напуганы слухами, которые распространяются о казнях и процессах, происходящих в Кастилии» и что «если жизнь еще теплится в городе, то он обязан этим лишь скудной торговле, которую ведут упомянутые обращенные; им принадлежит львиная доля капиталов, которыми располагает город; только благодаря их торговле кораллами, шерстяными тканями, кожами и другими товарами существуют многие ремесленники; к тому же незадолго до этого, опасаясь, что j инквизиция в Барселоне будет действовать столь же сурово, как в Валенсии, Сарагосе и Других городах, большинство из них, и в том числе самые богатые, задумали уехать, и многие уже отправились в Перпиньян, Авиньон и в другие места,; отъезд же остальных повлечет за собой окончательное разорение и гибель этого города». Протесты были столь энергичны, что, когда впервые в Барселону прибыли новые инквизиторы (I486 г.), их заставили покинуть город. При этом советники действовали в полном согласии со всеми сословиями Барселоны, а епископ, капитул и старый каталонский инквизитор Комес не признавали полномочий инквизиторов, назначенных королем и королевой. Вмешался папа, были даны новые полномочия, и наконец новая инквизиция утвердилась в Барселоне (1487 г.). Но советники отказались принести присягу, которой потребовал от них главный инквизитор. Эта оппозиция объяснялась не только экономическими, но и политическими мотивами, так как советники и Генеральная Депутация считали, что учреждение нового судилища противоречит фуэрос и привилегиям и что в своей деятельности оно часто будет приходить в столкновение с нормами обычного права и судебными привилегиями горожан (сессия 20 июня 1487 г.). К этому еще присоединялось нежелание жителей Барселоны допустить в свой город должностных лиц иностранного происхождения (новые инквизиторы были кастильцами), составивших преувеличенные представления о своих прерогативах и считавших, что они стоят выше всех прочих, как церковных, так и гражданских, властей Барселоны, Так, инквизиторы приказали поставить свои кресла в главном алтаре собора, на том месте, где обычно восседали короли или вице-короли. Советники заставили инквизиторов убраться из алтаря. В этой борьбе каталонские епископы не раз вступали в союз с Депутацией и советниками. Трибунал начал свою деятельность 14 декабря 1487 г. (хотя уже за шесть месяцев до этого начались аресты обращенных и других подозрительных лиц и конфискации имущества). 51 человек обращенных были оправданы и отпущены, но им было запрещено носить золотые и серебряные украшения и шелковые одежды, отправлять государственные должности и быть врачами, цирюльниками, аптекарями, откупщиками и т. д. С 1488-го по 1492 гг. были сожжены живьем 15 и «в изображении» 243 человека и приговорены к пожизненному заточению 71 человек. С 1489-го по 1490 гг. в Таррагоне. были сожжены шесть человек (в том числе пять женщин) и 41 «примирены с церковью и приговорены к пожизненному заключению». В Валенсии с 1512-го по 1514 гг. были сожжены живьем 65 и «в изображении» 17 человек. Естественно, что инквизиция не ограничивалась преследованиями людей, но, по примеру Сиснероса (с. 490), уничтожала также еврейские книги. Известны распоряжения инквизитора «графств и епископств Таррагоны, Барселоны, Вика, шероны и Эльны», лиценциата Фернандо де Монтемайора от 1498 г. Получив сведения, что «у многих христиан есть библии и другие книги по медицине, хирургии и иным искусствам, еврейскими буквами и на еврейском языке писанные, а также полные библии или части их, переведенные или переложенные на народный язык и на романсе», он приказал, «чтобы эти книги были ему доставлены и названы лица, у которых они имеются, под угрозой отлучения и конфискации всего имущества». В результате началась усиленная эмиграция обращенных, там, где, как в Барселоне, это оказалось для них возможным. Те же, кто не мог бежать, оказались в крайне тяжелом положении. Эти лица навлекали постоянные подозрения инквизации и подвергались нападкам со стороны черни. Все это привело к тому, что были установлены испытания «чистоты крови». Испытуемые должны были доказать, что в их роду не было лиц еврейского и мавританского происхождения. В противном случае они не могли претендовать на занятие некоторых государственных должностей и на получение определенных званий. Так постепенно происходило все большее отделение представителей двух чуждых этнических групп, к которым в предыдущие столетия относились весьма терпимо, оказывая им известное покровительство. И хотя испытания «чистоты крови» получили особенно широкое распространение в эпоху Карла I и его преемников, но и при «католических королях» они применялись нередко. Так, папа Александр VI в булле от 12 ноября 1496 г. разрешил Торквемаде не принимать в монастырь Санто Томас в Авиле монахов еврейского происхождения. Имеются сведения о другой булле 1483 г., которая запрещала епископам Галисии, если они не были «старыми христианами», вести дела против иудействующих ни лично, ни через своих викариев, если последние также не относились к числу «старых христиан».
Индейцы. После открытия Америки под власть католических королей подпало коренное население этого материка и прилегающих к нему островов. Благодаря ошибке Колумба (с. 496) и большинства современных ему космографов обитателей новооткрытых земель назвали индейцами (хотя они сильно отличались от обитателей Индии по своим антропологическим признакам и по особенностям общественного уклада). По обычаю, санкционированному общественным мнением и законоведами той эпохи, при завоеваниях внеевропейских территорий (например, земель Африки) население их, считавшееся варварским, либо обращалось в рабство, либо использовалось в качестве полурабов. В соответствии с этим обычаем Колумб по возвращении из первого путешествия привез с собой несколько индейцев-рабов. Однако королевская чета, и в особенности Изабелла, с самого же начала старались придерживаться иной политики. В инструкциях, данных Колумбу при снаряжении его второй экспедиции, предлагалось «обращать индейцев в христианскую веру», но относиться к ним хорошо и кротко, одаривать индейцев различными вещами и наказывать тех, кто будет с ними плохо обращаться. Несмотря на это, Колумб отправил в Испанию (1495 г.) много индейцев, которых он намерен был продать как рабов. Но хотя королевская грамота от 12 апреля и разрешила их продажу в Андалусии, все же другим решением от 13 апреля1 повелевалось отсрочить выполнение предыдущего распоряжения до тех пор, пока «после консультации не будет вынесено убеждение о том, можно или нет продавать индейцев». После совещания решено было объявить привезенных индейцев свободными и вернуть их на родину (20 июня 1500 г.). Но свобода эта была весьма относительной, а поведение правителя Бобадильи, присланного в Санто-Доминго для обследования деятельности Колумба, еще в большей степени ухудшило положение индейцев, так как он, не долго думая, распределил их (1498 г.) между колонистами и обязал их работать в рудниках и на полях испанских резидентов1; Бобадилья в 1501 г. был заменен Николасом де Овандо. Короли, давая различные инструкции этому правителю, все еще придерживались прежнего мнения о юридической свободе индейцев и предписывали хорошо с ними обращаться. Но они также распорядились принуждать индейцев к работам по добыче золота, оплачивая их труд; отчислять половину всего добытого или имеющегося у индейцев золота в казну; переселить индейцев в особые поселки, хотя подобные переселения рекомендовалось производить постепенно и осторожно; индейцам запретили купаться так часто, как они привыкли, мотивируя это распоряжение вредом, который приносят неумеренные омовения; и наконец, и это было самое главное, — разрешалось обращать в рабство индейцев-каннибалов, проживающих вне Эспаньолы, так называемых canibes, и всех, кто «отказывается от наставления в святой католической вере». Тем самым устанавливались различные категории индейцев — некоторых из них разрешалось обращать в рабство и ловить с этой целью. Многие бесчеловечные колонисты и должностные лица, одержимые алчностью (в соответствии с общим духом той эпохи), совершали под этим предлогом невероятные злодеяния, обращая в рабство множество индейцев, охотились на них, применяя собак, и истребляли всех, кто оказывал им сопротивление. Также массу злоупотреблений вызвало разрешение (20 сентября 1503 г.) привозить в Кастилию индейцев, которые по «доброй воле» пожелают сопровождать туда испанцев, у которых они находятся в услужении. Несмотря на все это, колонисты Санто-Доминго жаловались королям, что признание за индейцами статуса свободы приносит большой вред, так как последние отказываются работать на колонистов даже за плату, и что оказывается невозможным «наставлять их в нашей святой католической вере». В ответ на это королева в своем послании от 20 декабря 1503 г. распорядилась, чтобы индейцев обязали работать совместно с христианами на постройках, в рудниках и на полях за поденную плату, памятуя, однако, что они «свободные люди, а не рабы». Но этого разрешения было достаточно, чтобы узаконить злоупотребления. И действительно, сам Овандо, не довольствуясь повторными разрешениями ввоза на остров индейцев-рабов из других мест, вернулся к практике репартимьенто Бобадильи. Эта мера была санкционирована королевской грамотой от 30 апреля 1508 г., в которой Фердинанд (тогда регент Кастилии) оставил за собой право на подобные распределения. Все эти распоряжения, ухудшавшие положение индейцев, были подтверждены инструкцией, данной в 1509 г. сыну Колумба — Диего. Эта инструкция, помимо обычных предписаний о хорошем обращении с индейцами, содержала следующие распоряжения: индейцам запрещалось (в целях усвоения христианских обычаев) справлять их праздники и придерживаться традиционных обрядов, причем рекомендовалось проводить в жизнь эту меру «мало-помалу и с большой осторожностью», чтобы не вызвать у них недовольства; предписывалось сосредоточить их в особых поселениях; обязать индейцев к выполнению различных работ, в соответствии с указом 1503 г., и добиваться при этом, чтобы «индейцы и их касики чувствовали себя удовлетворенными», предлагалось представить сведения о численности индейцев и лицах, владеющих ими, и сохранить в силе, впредь до новых распоряжений, условия репартимьенто, совершенного Овандо; запрещалось, однако, передавать индейцев клирикам, чтобы последние «не занимались обработкой полей, а посвящали себя лишь своим прямым обязанностям». Можно сказать, что с этого момента первоначальная декларация о свободе индейцев становится Пустой фразой даже с точки зрения законодательной. Король одобрил все действия, которые соответствовали господствующим идеям того времени, и индейцы, несмотря на все оговорки о необходимости хорошего обращения с ними и прочие околичности, превратились фактически в рабов колонистов. Расчет восторжествовал над идеалом, который отразился не только в постановлении 1500 г., но и в стремлении поощрять смешанные браки между испанцами и туземными женщинами, стремлении, которое в первое время находило выражение в уравнении в правах выходящих замуж за испанцев индианок со своими мужьями. 14 августа 1509 г. Диего Колумбу было разрешено произвести новое репартимьенто. А в грамоте от 14 ноября 1509 г. имеется упоминание о новых раздачах индейцев. Некоторое число их получили, например, алькайды крепостей — Бартоломе де Сан Пьер и Мигель де Пасамонте. На острове Сан Хуан1 также было произведено репартимьенто. Из королевских распоряжений того времени явствует, что в результате этих злоупотреблений количество туземцев на Эспаньоле или Санто-Доминго и на Сан Хуане значительно уменьшилось; неоднократно короли разрешали ввозить на Антильские острова индейцев-рабов из других мест, — запрещался лишь вывоз индейцев из Тринидада и с островов, расположенных близ Сан Хуана, Кубы и Ямайки. Все же в грамоте от 3 июля 1511 г. король снова напоминает о теоретическом разделении индейцев на две категории: свободных и тех, кого допускается обращать в рабство, или караибов (жителей Малых Антильских островов и северного побережья Южной Америки). Тенденция покровительства свободным туземным рабочим заметна в распоряжениях об использовании труда индейцев; запрещалось, например, принуждать их к переносу тяжелых грузов. Но в то же время дается распоряжение клеймить каленым железом индейцев, которые привозятся на Санто-Доминго из других мест, а также «собирать как можно больше детей индейцев, чтобы наставлять их в делах веры» — мероприятие, которое привело к большим злоупотреблениям и способствовало разрушению индейской семьи. Реформа духовенства. Нравы духовенства и его привилегированное правовое положение возбуждали еще раньше (с. 375, 378—379) ряд вопросов, в разрешении которых были заинтересованы и церковь и государство. «Католические короли» стремились разрешить эти, вопросы, регламентируя в соответствии со своими требованиями уклад испанского духовенства. Они старались прекратить захваты церковных земель и распорядились, чтобы никто не смел захватывать или присваивать себе доходы церкви, как это делали многие феодалы (с. 378—379). Были признаны недействительными пожалования (данные Хуаном II и Энрике IV) приходов Монтаньи, отданных рыцарям и оруженосцам, которые могли их отчуждать как свои наследственные владения. Но одновременно король и королева положили предел обычным злоупотреблениям духовенства, запретив епископам и архиепископам присваивать предназначенные для короля подати (алькабалу и др.), которые выплачивались населением церковных сеньорий. Прелаты могли отныне принять сан лишь в том случае, если они приносили клятвенное обещание не захватывать коронных статей дохода. Были аннулированы привилегии и грамоты, которые позволяли орденам св. Троицы и Санта Олалья получать известную долю наследства, завещанную им мирянами, или, же все наследство при отсутствии завещания. Доходы духовенства были весьма велики. Согласно данным современников, 40 епископств и 7 архиепископств (12 епископств и 3 архиепископства арагонских, а остальные кастильские) получали ежегодно 476 тыс. дукатов. Если присоединить доходы белого духовенства, цифра эта возрастет до 4 млн. дукатов. Только один архиепископ толедский имел доход в 80 тыс. дукатов. Черное духовенство было не менее богатым. Монастырь де лас Уэльгас, которому подчинялись 17 других монастырей, владел 14 деревнями и располагал многочисленными строениями. Но невежество и безнравственность по-прежнему были присущи духовенству. У епископов проявлялись порой феодальные традиции, чему примером является поведение Алонсо Карильо, врага Изабеллы, против интриг которого вынужден был бороться коррехидор Гомес Манрике. Незаконное сожительство (баррага-ния), которое так преследовали папы и короли, продолжало практиковаться даже такими высокими особами, как архиепископом Сарагосы Альфонсо де Арагон (побочный сын Фердинанда Католика) и кардиналом Педро де Мендоса. В произведениях Монтесиноса содержатся горькие сетования на безнравственность некоторых прелатов, а факты, подтверждающие эти обвинения, автор приводит с полной откровенностью. Конгрегация, или церковная ассамблея, собравшаяся в Севилье в 1478 г., осудила нравы так называемых «монахов с простой тонзурой» — людей полусветских, полудуховных, которые обычно вели скандальны? образ жизни, будучи «содержателями публичных домов». Но в то же время конгрегация потребовала отмены закона, опубликованного Хуаном II на кортесах Бри-виески (1387 г.), против «сожительниц духовных лиц», заверяя, что этот дурно? обычай уже более не существует. Но так как духовные лица все же продолжал жить со своими наложницами и при этом совершенно открыто, то Фердинанд t Изабелла подтвердили этот закон (в Толедо, в 1480 г.). За барраганию были определены следующие наказания: в первый раз — штраф, во второй раз — изгнание, а в третий раз — сто ударов плетьми. Но эти меры были недостаточны. Несколько соборов целых провинций иотдельных диоцезов, собравшихся в Аранде, Севилье, Мадриде и других пунктах разработали мероприятия, которые должны были привести к повышению морального и культурного уровня духовенства. Сиснерос действовал более быстро и прямо, применив тот способ, которым католические короли покончили с гражданской анархией. Он обследовал монастыри своего ордена (францисканские), изгоняя при этом строптивых, беспощадно наказывая провинившихся; аббата монастыря Св. Духа в Сеговии он велел схватить и заключить в тюрьму. Дело дошло до того, что 400 монахов предпочли уехать в Африку и перейти в мусульманство. Но Сиснерос, поддерживаемый королями, не прекратил своей кампании по чистке, которую по просьбе испанских королей одобрил папа. Такой же реформе подверглись и другие ордена: доминиканцев, кармелитов, августинцев и т. д. Королева Изабелла приняла непосредственное участие в реформе белого духовенства. Особенное внимание она обращала на выбор лиц для замещения высших церковных должностей. Она стремилась не допускать на эти должности представителей высшей знати и охотно останавливала свой выбор на выходцах из мелкого дворянства и буржуазии, интересуясь прежде всего моральными качествами кандидатов. В то же время предпринимались попытки искоренить обычаи замещения церковных должностей иностранцами. Наконец был положен предел превышению прав юрисдикции церковными судьями и трибуналами. Эти реформы были распространены также и на Индии, прежде всего для того, чтобы предотвратить переселение туда беспокойных и непокорных клириков, которые преследовались на полуострове. С этой целью король в грамоте, данной в Монсоне (15 июня 1510 г.), распорядился не допускать в Индии ни одного монаха без предварительной проверки в Севилье, которая была поручена доктору Матьен-со. Несмотря на это, по свидетельству Лас Касаса, несколько клириков переселились в Индии незаконным путем, вызвав в колониях серьезные беспорядки1. Однако в Арагоне и Каталонии реформа была проведена только спустя несколько лет, несмотря на то что она была там еще более необходима, чем в Кастилии, о чем можно судить по документам того времени, которые показывают, насколько развращено было белое духовенство, монахи и монахини. Реформа гражданского права.
В период правления Фердинанда и Изабеллы была завершена также законодательная реформа частного права (в особенности семейного), начатая уже давно под влиянием доктрин канонического и римского права (с. 381). Торжество этих последних, а тем самым и «дополняющего» права «Партид» (с. 369), нашло свое выражение в серии из 83 законов, выработанных на кортесах в Толедо в 1502 г., но опубликованных только в 1505 г. на кортесах в Торо в присутствии королевы Хуаны и известных как «Законы Торо». Назначением их было восполнить некоторые пробелы действующего законодательства; санкционировать в общей форме ряд обычаев, допущенных частными привилегиями; разрешить множество сомнений, вопросов и споров, которые возникали на каждом шагу при отправлении правосудия вследствие противоречий между обычным кастильским правом и отвлеченными представлениями законоведов. Путаница достигла таких размеров, что, как отмечается в декларации королевы Хуаны, предпосланной законам, была такая «большая разница и разнообразие в понимании... как фуэрос, так и «Партид» и уставов при разборе дел, требующих разъяснений», что «в некоторых областях моего королевства и даже в коронных трибуналах один и тот же случай иногда решался по-разному, что вызывалось различным толкованием одних и тех законов». Перед тем как вынести решение, короли совещались с членами своего совета и с оидорами аудиенсий и канцелярий. Весьма любопытно отметить, что, несмотря на явное торжество римского права в большинстве «Законов Торо», все же первый из них при воспроизведении одного положения Устава Алькала по-прежнему рассматривает «Партиды» как дополнительный закон, на который следует опираться при разборе казусов, не предусмотренных королевскими указами и грамотами, «Фуэро Реаль» и городскими фуэрос. Точно так же другой закон выявляет сильное стремление сохранить местный дух позитивного права. В этом законе отмечается, что «намерение и воля» королей таковы, чтобы «адвокаты были особенно сведущи в этих законах наших королевств», и предписывается в течение одного года «всем законоведам, а также членам нашего совета и оидорам наших аудиенсий и алькальдам нашего двора и канцелярий или лицам, занимающим какую-либо иную должность в суде... изучить все законы, уставы, грамоты, а также "Партидьг" и "Фуэро Реаль", ибо в противном случае эти лица не будут допущены к отправлению упомянутых должностей». Самые важные нововведения «Законов Торо» в области гражданского права касаются различных сторон личных и имущественных отношений. «Законы Торо» решительно запрещают, под угрозой суровых наказаний, брак по соглашению и иные формы баррагании, хотя, по-видимому, и допускают исключения для холостяков. Сожительство женатых мужчин с наложницами было запрещено еще раньше под угрозой тех же наказаний, что и для духовенства, в двух законах, принятых кортесами в Толедо (1480 г.), которые подтвердили законы Хуана I, данные им на кортесах в Бривиеске. В соответствии с этими ограничениями, незаконные дети были разделены на две категории: к первой относились побочные (naturales) дети (отцы которых во время зачатия или родов могли вступить свободно в законный брак и доказать это право), ко второй — дети, рожденные от прелюбодеяния, кровосмешения, сожительства с духовными лицами и т. п. Целью этого разделения было уменьшить или совершенно аннулировать наследственные права детей второй категории, включая и права их на наследование после матери, чтобы косвенным образом бороться с запретными союзами. Хотя и допускалось, что отец может оставить побочным детям все, что пожелает (если у него нет законных потомков), не размер алиментов ограничивался '/5 долей имущества, предназначенного законным отпрыскам. Устанавливались различные формы наследования при законном браке. Наследники по восходящей линии получали обязательные 2/3 наследства; законная доля наследников по нисходящей линии устанавливалась в размере 4/5 имущества, причем восстанавливалась надбавка (в 'Д и /5), отвергнутая городским фуэрос и еще признаваемая «Фуэро Реаль» (в размере %); сохранялся институт майоратов, причем он приобретал всеобщий характер, хотя передача наследств, обусловливалась согласием короля. Нововведениями являлись также полное и абсолютное признание свободы за женатыми и замужними детьми; запрещение жертвовать все свое имущество; введение новых формальностей при составлении завещания, которое должно было утверждаться с применением всех норм римского права; повышение сроков права давности в соответствии с «Партидами» (с. 384). Признавалась юридическая неправоспособность замужних женщин, все действия которых обусловливались волей супруга. Подтверждались также те пункты «Фу-эро Реаль», которыми карались прелюбодеяния, хотя и запрещалось мужу обвинять только одного из преступников и забирать себе и приданое и имущество в случае убийства их на месте преступления. На основании различных намеков можно установить (хотя определенно об этом нигде не сказано), что тогда уже была введена форма приданого по римскому образцу (приданое, приносимое женой), что было уже установлено и в «Партидах». Эта форма заменила более древнюю, известную под названием arras, т. е. вид приданого, приносимого мужем. «Законы Торо» сохраняют старые традиции возврата проданного имущества в семью и выморочного имущества в тот род, представители которого владели им. Традиции эти, выраженные в фуэрос различных городов и селений, в ту пору соблюдались повсеместно.
ПОЛИТИЧЕСКИЕ РЕФОРМЫ ЧТО И КАК ПИСАЛИ О МОДЕ В ЖУРНАЛАХ НАЧАЛА XX ВЕКА Первый номер журнала «Аполлон» за 1909 г. начинался, по сути, с программного заявления редакции журнала... Живите по правилу: МАЛО ЛИ ЧТО НА СВЕТЕ СУЩЕСТВУЕТ? Я неслучайно подчеркиваю, что место в голове ограничено, а информации вокруг много, и что ваше право... Система охраняемых территорий в США Изучение особо охраняемых природных территорий(ООПТ) США представляет особый интерес по многим причинам... Что делает отдел по эксплуатации и сопровождению ИС? Отвечает за сохранность данных (расписания копирования, копирование и пр.)... Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте:
|