I. Бенефиций и феод: держание

В франкскую эпоху большинство бедняков искали себе господина не только из необходимости в защите и покровительстве. Могущественный сеньор был еще и богат, поэтому от него ждали помощи. Начиная со святого Августина, жившего на закате Римской империи и писавшего о бедняках, ищущих хозяина, который бы дал им «пищу», и вплоть до эпохи Меровингов мы слышим на протяжении веков один и тот же вопль: вопль пустого желудка. Да и господин не из одной только гордыни желал иметь в своем распоряжении множество людей: с их помощью он надеялся приобрести богатство. Словом, отношения зависимости изначально имели и экономическую сторону. И вассальные отношения тоже. Щедроты сеньора по отношению к своим воинам имели такое существенное значение, что, например, во времена Каролингов возвращение подарка назад - лошади, оружия, драгоценностей -было практически ритуалом, означавшим разрыв вассальной связи. Но разве закон не запрещал вассалу разрывать связь с сеньором? В одном из документов мы находим следующее условие: запрещал в том случае, если вассал уже получил от сеньора подарок стоимостью в одно су золотом. Настоящим господином становился тот, кто одаривал.

Но как любой наниматель, господин целой группы вассалов, исходя из экономических возможностей, мог выбирать только один из двух способов их содержания. Или он мог поселить этих людей в своем доме, кормить, одевать и вооружать на свои средства, или наделить каждого землей или доходом с определенного земельного надела, предоставив возможность самостоятельно заботиться о собственном содержании, -дословно «одомашнить», как говорили в краях французского языка, "имея в виду наделение собственным домом (chaser от casa). Остается только исследовать, на каких условиях осуществлялось наделение землей.

Пожалование без условий, отменяющих или ограничивающих передачу по наследству, широко практиковалось в древности. Мы видим, что в VII веке сеньор наделяет своего «товарища» небольшим имением именно таким образом. Позже трое сыновей Людовика Благочестивого постоянно подчеркивают свою щедрость по отношению к вассалам, стремясь поддержать в них чувство долга, но готовы отобрать пожалованное, если ожидания их будут обмануты. Регулярно распределяемые сеньором дары людям своей вооруженной свиты были скорее бенефициями, чем пожалованиями: воины должны были их беспрекословно вернуть после завершения службы или тогда, когда чья-то смерть разорвет связь вассала и господина. Иными словами, вассальная связь не была потомственной, поэтому и вознаграждение вассалане могло наследоваться.

Ни официальное римское право, ни германские обычаи, диктующие контракты с жесткими взаимными обязательствами, не знали подобной передачи земли в пользование, изначально временное и не обеспеченное никакими гарантиями. На практике в Римской империи подобные контракты заключались все чаще и чаще, поскольку все больше и больше практиковался патронат, ставящий в зависимость от хозяина содержание подопечного. Терминология этих договоров, поскольку они были на грани законности, была весьма приблизительной. Речь шла о precarium (просимом) -от слова preces - просьба, исходящей или считающейся, что она исходит, от получающего пожалование, - и о бенефиции - от beneficium - благодеяние. Арендодателя не смущало, что у него нет законных возможностей, - так как в законе не было подобных условий, - взыскать с помощью суда у получившего исполнения обязательств, поскольку в любую минуту он мог забрать свой дар, данный из чистой милости, обратно. И бенефиций, и прекариум (просимое) равно бытовали в документах франкской Галлии. Из-за грамматических изменений термин precarium дал немало пищи для размышлений историкам, так как из среднего рода он перешел в женский: precaria. Но судя по всему, это был частный случай распространенного лингвистического явления, характерного для вульгарной латыни: окончание «а» у имен среднего рода! во множественном числе воспринималось как женский род, так латинский folium дал во французском существительное женского рода. В данном случае переход был облегчен еще и тем, что именно эта форма постоянно встречалась в документах: проситель обращал просьбу - epistola precaria.

Просимое и бенефиций употреблялись поначалу как синонимы. Но с течением времени понятие «просимое» вошло в законодательство об аренде, стало обозначать аренду земли с платой, согласно доходам с нее, и значит, использовалось уже в совершенно определенных контрактах. Зато «бенефиций», понятие и менее определенное, и более почетное, поскольку не свидетельствовало о просьбе, стало обозначать пожалование за заслуги тем, кто был предан семье и дому господина, в том числе и его вассалам. Одно значительное событие окончательно развело эти два понятия. Для того чтобы добыть себе земли, которыми можно было бы наградить верных и обеспечить себе поддержку, Каро-линги без стеснения пользовались земельными богатствами церкви. Первое ограбление при Карле Мартелле было весьма грубым. Его потомки не отказались от реквизиций, но решили урегулировать разом и прошлые, и настоящие, и будущие и занялись тем, что определили права законных владельцев. Епископ или монастырь, на чьей земле должен

был, по существу, пожизненно обосноваться вассал короля, отныне получал определенные компенсации; королю же вассал должен был служить. Юридически церковь давала свои земли вассалу короля как «просимое», а короли своему вассалу как бенефиций.

Термин «бенефиций», обозначающий передачу земель в пользование в обмен на службу, и в первую очередь военную, присутствует в латыни чиновников и хронистов вплоть до XII века. Но в отличие от других, по-настоящему живых юридических терминов, таких, как, например, коммендация, слово «бенефиций» не дало никаких производных в романских языках, что свидетельствует о том, что оно сохранялось в узкоспециальном, хранящем память о прошлом, языке канцелярий, но в разговорном языке было вытеснено другим. Начиная примерно с IX века писцы, очевидно, писали «бенефиций», а думали «феод» (fief).

История этого слова, несмотря на некоторые неясности фонетического характера, касающегося соотношения латинского написания и произношения, в целом понятна (161). Во всех древних германских языках существовало слово, отдаленно напоминающее латинское pecus, в зависимости от диалектов или особенностей употребления оно обозначало или движимое имущество вообще, или самое драгоценное из имуществ того времени - скот. Немецкий язык бережно сохранил это второе значение, оно есть до сих пор и пишется: Vieh. Галло-романцы позаимствовали его у германских завоевателей и переделали в фьеф (феод) (по-провансальски feu). Поначалу оно употреблялось в первом, самом широком смысле: движимое имущество. В многочисленных бургундских документах вплоть до начала X века мы находим его именно в таком употреблении. Некто, сообщают нам, купил землю. Цена была оговорена в существующем денежном выражении. Но у покупателя не было этой суммы в монетах, и он согласно действующему обычаю заплатил ее вещами эквивалентной цены. Документ передает это так: «Мы получили от тебя причитающуюся цену в виде feos, оцененного в столько-то ливров, су или денье» (162). Сравнение документов выявляет, что речь в таких случаях идет обычно об оружии, одежде, лошадях и иногда продуктах питания. Это примерно то, что получали и члены свиты, живущие в доме своего господина или им экипированные. Нет сомнения, что и господин, и его воины тоже говорили feos.

Но поскольку это слово пришло из языка, который в романизированной Галлии никто уже не понимал, и у него не было связей, которые поддерживали бы его изначальный смысл, оно неизбежно должно было утратить старый и приобрести новый. В замках сеньоров, где этим словом постоянно пользовались, оно стало обозначать вознаграждение без различия видов имущества, которым награждали. Воин, ясивший на хлебах сеньора, получал от него землю. Эта земля обозначалась как feus этого человека. Поскольку со временем земля стала основной компенсацией за службу вассала, то именно этим словом и стали эту компенсацию обозначать, старинное слово приобрело, таким образом, прямо противоположный смысл. Как это случалось уже не раз, этимологическая эволюция вывернула слово наизнанку. Слово «феод» в качестве отданной вассалу земли в письменной форме впервые встречается в самом конце IX века (163). Мы обязаны этим безграмотным чиновникам юга, которые в своих документах широко пользовались разговорным языком. В следующем веке:мы встречаем его в нескольких документах Лангедока. Более грамотные чиновники-пуристы из канцелярий Бретани, Северной Франции и Бургундии смирились и подчинились напору разговорного языка только где-то около 1000 года. В первое время они пользовались разговорным словом как переводом с тем, чтобы все поняли классический юридический термин. «Бенефиций, который называют попросту «феод», говорится в документе из Геннегау (Эно) 1087 года (164).

В странах с германскими языками слово Vieh сохранило свое значение «скот», не приобретя иного. Германцы позаимствовали у чиновников Галлии и употребляли в своих документах латинизированные формы слова «фьеф», которыми неизобретательно его снабдили, и самая распространенная среди них «феодум» была привычна немецким канцеляриям так же, как и канцеляриям Капетингов. Но в обыденной жизни люди говорят на обыденном языке, ив немецком тоже появилось новое слово, обозначающее ту лее реалию. Земля, которой наделяли служилых людей, давалась по существу во временное пользование, и ее стали называть существительным, образованным от очень употребительного глагола, обозначавшего «дать на время», «одолжить», «ссудить». Феод стал именоваться Lehn («ссудой») (165). Но между этим существительным и глаголом, от которого оно произошло, продолжала существовать лсивая связь, глагол оставался употребительным, и существительное не достигло терминологической полноты французского эквивалента, оно относилось к любой земельной аренде. Но верно еще и то, что заимствованные слова легче, чем исконные, становятся терминами с узким значением.

Бенефиций, феод, lehn (лен) - эти синонимы стремились передать вполне конкретное понятие. И понятие это было экономическим. Тот, кто произносил «феод», тем самым говорил: имущество, переданное в обмен за услуги, а не за деньги. Уточним: феод давали не вообще за какие-то услуги, он был вознаграждением за службу определенного рода, выполняемую конкретным человеком. Земля, которую отдавали в аренду за деньги и которую документы XI века, оперелсая юридическую мысль XIII, противопоставляли феоду, кроме выплат в срок была отягощена и обязательными рабочими повинностями, в частности: обработка земли, извоз, изготовление домашних ремесленных изделий, то есть те работы, которые традиционно выполнял каждый крестьянин. Но землю могли пожаловать господскому «управителю» за то, чтобы он следил за другими арендаторами. Художнику, взявшемуся расписать церковь для монахов, которые стали его хозяевами. Или, наоборот, священнику за то, что он печется о душах своего прихода. И наконец, вассалу, товарищу по походам и профессиональному воину. Словом, в тех случаях, когда землю предоставляли за службу особого, нетрадиционного характера, эта передача земли носила характер вознаграждения и называлась феодом (166). Практиковали подобные вознаграждения на всех уровнях социальной лестницы, но если платили простому ремесленнику, его вознаграждали, не требуя оммажа. Сеньора обслуживали чаще всего рабы, и вряд ли повара пуатевинских графов или бенедектинцев из Малезе, цирюльники, которым приходилось пускать кровь монахам из Трева, были в большом почете, благодаря своим обыденным занятиям. Однако и тем и другим на законных основаниях давалась земля, они не жили распределяемыми в доме сеньора припасами, эти работники тоже числились среди зависимых, наделенных феодами. Кое-кто из историков, сталкиваясь с примерами подобных феодов, счел их отклонениями позднего периода. И совершенно ошибочно. В документах IX века уже встречаются бенефиции, выданные сельским старостам, ремесленникам, конюхам; Эйнгард, живший при Людовике Благочестивом, свидетельствует о бенефиции, данном художнику; между 1008 и 1016 годами в прирейнских землях впервые появляется слово фьеф в его латинизированной форме, и относится оно к бенефицию, данному кузнецу. Вассалитет, феод существовали поначалу как общедоступные явления, но впоследствии превратились в элитарные, и подобный путь в средние века прошли многие юридические установления. Обратного пути - сверху вниз - не было.

Естественно, что с течением времени обозначение одним и тем же словом наделов совершенно разной величины и принадлежащих людям совершенно разного социального достоинства: сельскому старосте, повару, сеньору с многочисленными крестьянами, графу или герцогу, стало казаться странным. А разве в нашем, относительно демократическом обществе, мы не воздвигаем словесных барьеров, называя зарплату рабочего получкой, чиновника - жалованьем, а представителей вольных профессий - гонораром? Однако словесная двойственность просуществовала достаточно долго. Франция XIII века продолжала говорить о феодах сеньориальных чиновников и ремесленников, а юристы, желая выделить феоды вассалов, прибавляли к слову «вассал» эпитет «вольный» как главную характеристику, подразумевая, что подобные обязанности - привилегия только свободных людей. В других языках, которые заимствовали из французского слово «феод», оно долго сохраняло смысл «вознаграждения», далее вне связи с землей: так в Италии в XIII веке денежное содержание судьей или городских чиновников называлось по, в Англии до сих пор гонорары врачей и адвокатов носят название fee. Между тем слово «феод», поначалу употребляемое нейтрально, все чаще стало относиться к феодам, с одной стороны, наиболее многочисленным, а с другой - социально наиболее значимым, в связи с которыми и формировалось собственно «феодальное» право, иными словами, к наделу земли, получаемому за исполнение вассальных обязанностей в их самом точном и прямом смысле. В XIV веке толковник «Зерцала Саксонцев» гласит: «Феод - возмещение всаднику».

Два способа вознаграждения вассала: землей и другим имуществом - не были взаимоисключающими. Обосновавшись в имении, верный не отказывался ни от каких проявлений щедрости своего господина, чем бы тот ни дарил: конем, оружием, платьем, плащом, словом, «белкой или лошадиной мастью», как значилось в документах, и надо сказать, что от даров не отказывался никто, даже самые могущественные, вроде графа Геннегау (Эно), вассала льежского епископа. Бывало и так, что воины-вассалы, наделенные землей, продолжали жить вместе со своим господином, получая от негр все необходимое, пример этому оставил нам могущественный английский барон в 1166 году (167). Но вместе с тем вассал «питаемый» и вассал «помещенный» представляли собой две совершенно различных категории, по-разному используемые сеньором; начиная с царствования Карла Великого, вассал короля, служивший во дворце и наделенный при этом землей, считался аномалией. В самом деле, молено ли было требовать от владельца феода военной помощи в случае войны и надзора за порядком во вверенных землях в мирное время, если он постоянно присутствовал во дворце, исполняя множество, свитских и прочих обязанностей? Эти две категории вассалов не были взаимозаменяемыми, как не были они двумя, следующими одна за другой, стадиями в процессе развития одного и того лее явления. Хотя безусловно, категория походных товарищей, живших в доме и питавшихся со стола хозяина, была более древней. Но она долгое время продолжала сосуществовать с более новой категорией: верных, наделенных феодом. Получал ли феод именно тот, кто прослужил некое число лет в свите? Скорее всего, да, а на освободившееся за столом сеньора место приходил тот, кто еще не получил наследства, или младший в семье подросток; безопасность и сытость, предоставляемые этим местом, казались настолько завидными,, что небогатые рыцари добивались обещания предоставить подобные места младшим членам их семейств (168). В начале царствования Филиппа-Августа число вассалов без феода было настолько многочисленно, что он выделил их в особую статью в своем приказе о десятине на крестовый поход, озабоченный тем, чтобы все ее выплатили.

И все же, начиная с эпохи Каролингов, группа вассалов с феодами постепенно растет, и со временем эта форма зависимости станет преобладающей.

У нас есть замечательное подтверждение вышесказанному, оно открывает даже некоторые причины этого процесса, правда, на английском материале, но привести его вполне закономерно, так как все описанные в нем общественные отношения родились на французской почве.

Завоевав Англию, Вильгельм Бастард первым делом позаботился о том, чтобы перенести в свое новое королевство сложившуюся в его нормандском герцогстве систему вербовки воинов. Он обязал своих баронов держать в постоянной готовности строго определенное число всадников. Таким образом, каждый крупный сеньор, зависящий непосредственно of короля, был вынужден в свою очередь содержать сколько-то воинов-вассалов. Но, разумеется, сеньор был свободен в выборе решения: каким образом содержать их. Большинство епископов и аббатов поначалу предпочли поселить и кормить этих воинов под своим кровом, не помещая их на выделенные участки земли. Оптимальное для духовенства любой страны решение, так как принадлежащие церкви земли остаются в этом случае неприкосновенными. Примерно веком позже биограф архиепископа Конрада I Зальцбургского хвалит своего героя за то, что тот вел войны, «поддерживая доброе согласие воинов, даря им только движимое имущество». Но очень скоро почти все, за малым исключением, английские прелаты должны были отказаться от этой весьма удобной, как им казалось поначалу, системы и поместить воинов королевского войска на наделы, нарезанные из церковных земель (169). Хроникер из монастыря Св. Ильи жалуется, что вассалы, питавшиеся непосредственно щедротами монастыря, стали невыносимы своими шумными требованиями, которыми они досаждали монахам. Нетрудно поверить, что соседство громогласного воинского отряда с неумеренными аппетитами было не лучшим для мирной монашеской обители. Все эти неприятности были знакомы и Галлии, где давно уже были расселены по обителям вассалы-воины на прокормление. Особенно много их было в больших монастырях в IX веке: в Корби, например, для них пекли особый хлеб, лучшего качества, чем для других нахлебников. К этим трудностям, знакомым не только монастырям, но и частным сеньориям, прибавлялись другие, гораздо более существенные, которые если не свели окончательно на нет, то во всяком случае сильно ограничили число воинов на домашнем содержании. Надо сказать, что взять на себя регулярное питание достаточно многочисленной группы людей в средние века было непосильным делом. Монастырские летописцы то и дело говорят о голоде и пустых закромах. В большинстве случаев более надежной возможностью прокормления как для сеньора, так и для его походных спутников представлялась другая - обеспечить средствами и передать ответственность за содержание самому слуге.

Режим прокормления был неприемлем и в том случае, когда вассалы, чью верность нужно было вознаграждать, были очень высокого рода и не могли жить в качестве прихлебателей в тени своего господина. Будучи связаны с властными структурами, они нуждались в независимых доходах, которые давали бы им возможность жить в соответствии со своим, престижем. К этому, же обязывала их, собственно, и сама служба. Служба «вассала, принадлежащего господину» при Каролингах предполагала, что большую часть своего времени он проводит у себя в округе и наблюдает в нем за порядком. Именно то, что в эпоху Каролингов вассальные отношения распространились не только вширь, но и, если можно так выразиться, «в высоту», повело к тому, что между вассалами было распределено очень много земельных бенефицией.

Но мы сильно исказили бы картину феодальных отношений, если бы представили себе расширение вассалитета в первую очередь как увеличение числа наделов земли, которые сеньор передавал вассалу. Как ни парадоксально это может показаться, но в реальности эти отношения складывались зачастую так, что вассал вручал свою землю сеньору. Человек, который искал защиты и покровительства, должен был купить их. Могущественный, который привязывал к себе более слабого, требовал, чтобы вещи служили ему точно так же, как люди. Нижестоящие приносили господину вместе с самими собой и свои земли. Господин, приняв оммаж, возвращал своему новому слуге ненадолго полученные земли, но уже подчинив их | своей власти и предписав бывшему владельцу исполнять всевозможные обязанности. На протяжении франкской эпохи и в начале феодальной мощное движение отказа от земель охватило все слои общества сверху донизу. Но в зависимости от положения и образа жизни ищущего покровительства условия этих отказов были разными. Надел крестьянина возвращался ему, отягощенный требованием выплачивать подать натурой или деньгами, а также исполнять земледельческие работы. Человек с более высоким социальным положением и умеющий владеть оружием, принеся клятву верности, получал обратно свою вотчину в качестве почетного феода вассала. Так окончательно оформились противостоящие друг другу обширные классы, обладавшие реальными правами: с одной стороны, феоды и скромные наделы вилланов, подчинявшиеся коллективным обычаям сеньории, с другой - свободные от всех зависимостей аллоды.

Слово «аллод» (alleu) точно так же, как «феод» германского происхождения, но его этимология гораздо отчетливее: od - добро, имущество; al - скорее всего «все». Романские языки позаимствовали его, и только в них оно и сохранилось, немецкий язык пользуется понятием Eigen (собственность). Значение этих двух синонимов, за исключением некоторых неизбежных отклонений, оставалось, начиная с эпохи франков и до конца феодализма, и даже несколько позже, неизменным. Иногда его расшифровывают как «полная собственность», забывая, что подобное определение плохо согласуется со средневековым правом. Помимо родственных уз, всегда наличествующих и накладывающих свои ограничения, владелец аллода, если он сам был сеньором, имел арендаторов, а точнее, вассалов, чьи права на пользование землей, чаще всего наследственные, сильно ограничивали его собственные. Другими словами, если смотреть «вниз», то аллод не давал неограниченного права на землю. Зато права владения были никем не ограничены, если смотреть «вверх». «Феод, принадлежащий солнцу» - так красиво обозначали немецкие юристы в конце средневековья аллод, не предполагающий власти вышестоящего сеньора.

Подобной привилегией независимости могло обладать любое недвижимое имущество или доход с него, начиная от мелкого крестьянского хозяйства, кончая обширным комплексом податей и оброков или административных должностей; не зависела эта привилегия и от социального положения владельца. Таким образом, существовала антитеза между аллодом-вручением (alleu-censive) и аллодом-феодом (alleu-nef). В настоящий момент нас интересует только феод. Изменения во владении этим видом собственности во Франции ив прирейнских областях шли в одинаковом ритме, но с разной амплитудой.

Анархия, сопровождавшая развал империи Каролингов, позволила немалому числу феодалов просто-напросто присвоить «поместья», которые они получили во временное владение. Чаще всего это случалось с владениями, принадлежащими церкви или королю. Процитируем две лимузинские, хартии, одна 876 года, вторая - 914. Первая: король Карл Лысый передает своему верному по имени Альдебер до конца его жизни и жизни его сыновей имение «Кавальяк» в качестве «пожизненного бенефиция». Вторая: «я, Альжер, сын Альдебера, дарю каноникам Лиможа аллод «Кавальяк», который я унаследовал от своих родителей». (170)

Но и не попав в руки духовенства, аллоды, как узурпированные вроде этого, так и давние и законные, не слишком долго сохраняли свою главную привилегию. Летописец рассказывает, что жили два брата Герруа и Гаке, сыновья богатого сеньора из Поперинга, и они разделили между собой свои аллоды. Граф Булони и граф города Гина принуждали их без конца пойти к ним в вассалы со своими землями. Гаке, «боявшийся людей больше Бога», уступил настояниям графа Гина. Герруа, наоборот, не хотел уступить ни тому, ни другому и отдал свою часть наследства епископу Теруана и получил его обратно в виде феода (171). Записанная довольно поздно, эта история молсет быть не совсем точна в деталях, но она вполне верно рисует участь тех небольших аллодов, которые соперничающие бароны-соседи тянули каждый к себе. О том же повествует и очень точная летопись Жильбера де Монса: замки, построенные на аллодах в провинции Геннегау (Эно), мало-помалу были отданы в качестве феодов местными или фламандскими графами. Но феодальный режим в качестве системы зависимостей никогда не достигал совершенства, даже в тех районах, где он зародился, поэтому аллоды сохранялись до последнего. Однако многочисленными они были при первых Каролингах - более того, обладание аллодом, расположенным в том же графстве, было непременным условием для того, чтобы стать светским защитником прав местной церкви в суде, - но с X века число их резко уменьшается, в то время как число феодов непрестанно растет. Земля отправляется в услужение вместе с людьми.

Неважно происхождение феода - он может быть частью господской земли и может быть «возвращенным феодом», как назовут впоследствии юристы отданный сеньору и обратно полученный от него аллод - официально он будет считаться полсалованием господина, в результате чего возникает еще одна церемония по образцу других «инвеститур», как называли во Франции обряды введения в собственность. Сеньор должен был вручить вассалу некий предмет, символизирующий вручаемое имущество. Чаще всего это бывала просто-напросто палочка. Но порой участники предпочитали более значимый символ: ком земли, напоминающий о переданном поле; клинок, говорящий о долге воина, стяг, если вассал должен был быть не просто воином, а военачальником, под чьим копьем будут собираться рыцари. На этой основе, изначально весьма приблизительной, древние обычаи и гений юристов выткали в разных краях разные символы. Если землей наделяли нового вассала, то инвеститура была сразу лее после принесения омма-жа и клятвы верности. И никогда не перед ними (172). Сначала присяга, потом награда.

Имущество любого рода могло стать феодом. Однако на практике социальное пололсение жалуемого, если речь шла о феоде вассала, вводило определенные ограничения. Во всяком случае, с тех пор, как явственно определилась граница мелсду классами, определились и разные формы коммендации. Документ VII века сохранил нам формулу, с которой вручали землю друясиннику, она не исключала участия в земледельческих работах. Но уже в последующие времена вассал не трудился на земле собственноручно, а значит, лсил трудами чужих рук. Поэтому ему нужна была земля, заселенная арендаторами, с одной стороны, платящими оброк, а с другой - возделывающими поля, которые когда-то должен был обрабатывать сам хозяин. Словом, большинство феодов были большими или малыми сеньориями. Но были и другие феоды, они приносили владельцам денежный доход, позволявший жить в праздности, не давая им власти над теми, кто платил; такими феодами была десятина, мостовая пошлина, рынки, а у церквей их побочные доходы.

По средневековому праву и эти только что перечисленные феоды, будучи связаны с землей, считались недвижимым имуществом. Позже, с развитием торговли, мены и систем управления, в королевствах и крупных княжествах стали скапливаться порядочные денежные запасы, и тогда короли и крупные бароны в качестве феодов стали распределять денежные ренты и, хотя они не имели никакого отношения к земле, получавший ренту вассал приносил оммаж. Эти «карманные феоды» - иными словами, казна - обладали множеством преимуществ. Во-первых, не отчуждалась земля, которая, как мы увидим, рано или поздно из пожизненного владения непременно переходила в наследственное, - ренту легче было оставлять в пожизненном владении, а во-вторых, с ее помощью господину было гораздо проще держать своего верного в подчинении. Правителям государства рента давала возможность обеспечить себе верных в далеких краях, а не только на той земле, которая находилась в их непосредственном распоряжении. Короли Англии, разбогатевшие раньше других, раньше других стали пользоваться и рентой: улсе в XI веке они дали ренту фламандским сеньорам во главе с графом, ища у них военной поддержки. Филипп Август всегда охотно подражал своим соперникам Плантагенетам и пытался конкурировать с ними их же средствами на фламандской почве. В XIII веке Штауфены давали ренты советникам Капетингов, подкупая их, а Капетинги - советникам Штауфенов. Людовик Святой дал ренту и сделал своим вассалом Жуанвиля, который до этого был его подвассалом (173). А если речь шла о воинах свиты? Денежное вознаграждение избавляло господина от забот о пропитании. Если в XIII веке очень быстро уменьшилось число вассалов на хлебах, то только потому, что возникла возможность награждать своих воинов не натуральным продуктом, а феодом в виде фиксированной платы в деньгах.

Но возникает вопрос: могла ли денежная плата, предмет весьма подвижный, на законных основаниях считаться недвижимым имуществом и становиться феодом? Дело совсем не в словесной игре, а в том, насколько далеко могла распространяться юридическая доктрина вассального феода, которая мало-помалу выработалась вокруг недвижимого имущества. В Италии и Германии при совершенно различных обстоятельствах, которые будут изложены ниже, феодальное право как таковое выделилось в отдельный кодекс, а общая доктрина и юриспруденция пришли к тому, что, не стали признавать денежную ренту феодом. Во Франции возникшие трудности не смутили юристов. Под старым названием вознаграждения воинам крупные герцогские и баронские дома незаметно перешли на систему оплаты, характерную для новой экономики, построенной на купле-продаже.

Вознаграждение верного, передача ему феода означали в первую очередь длительную связь людей, которая и была сутью вознаграждения и передачи. Начиная с IX века вассалитет воспринимался как неразрывная связь двух жизней, поэтому владеть бенефициям или феодом можно было до дня смерти или вассала, или сеньора и только до этого дня. Таков был закон, внесенный в официальное законодательство: тот, кто из заключивших договор оставался в живых, мог возобновить вассальные отношения с преемником умершего вассала или умершего сеньора, вновь принеся оммаж, передача феода осуществлялась с помощью инвеституры. Но практика тут же стала противоречить теории, и нам нужно понять и изучить, в чем именно. Эволюция права была общей для всей феодальной Европы, поэтому мы сначала посмотрим, как развивались и менялись аналогичные или подобные институты в тех странах, которые до сих пор оставались вне поля нашего зрения.

Что делать, если нет взаимности? А теперь спустимся с небес на землю. Приземлились? Продолжаем разговор...

ЧТО ПРОИСХОДИТ ВО ВЗРОСЛОЙ ЖИЗНИ? Если вы все еще «неправильно» связаны с матерью, вы избегаете отделения и независимого взрослого существования...

Система охраняемых территорий в США Изучение особо охраняемых природных территорий(ООПТ) США представляет особый интерес по многим причинам...

ЧТО ПРОИСХОДИТ, КОГДА МЫ ССОРИМСЯ Не понимая различий, существующих между мужчинами и женщинами, очень легко довести дело до ссоры...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте:

I. Бенефиций и феод: держание - вознаграждение