Сдам Сам

ПОЛЕЗНОЕ


КАТЕГОРИИ







ЖЕНЩИНЫ, БЛАГОДАРЯ КОТОРЫМ ФРЕЙД СТАЛ ПСИХОАНАЛИТИКОМ





В 1886 г. Фрейд женился на Марте Бернайс. Для того, чтобы жениться, молодым людям пришлось одолжить некоторую сумму денег и заложить свои часы. Хотя через некоторое время финансовое положение Фрейда улучшилось, он всегда помнил об этих испытаниях бедностью. В браке с Мартой они прожили вместе более половины века. У них родились три дочери и три сына. Младшая дочь, Анна последовала по стопам отца и со временем стала известным детским психоаналитиком, заняла лидирующее положение в психоаналитическом направлении[556].

В 80–е годы Фрейд начал сотрудничать с Иозефом Брейером, одним из наиболее известных венских врачей. Брейер к тому времени достиг определенного успеха в лечении пациентов с истерией благодаря применению метода свободных рассказов больных о своих симптомах. Брейер и Фрейд предприняли совместное исследование психологических причин истерии и методов терапии этого заболевания. Их работа завершилась публикацией книги «Исследования истерии» (1895), в которой они пришли к выводу о том, что причиной появления истерических симптомов являются подавленные воспоминания о травматических событиях. Дату этой знаменательной публикации иногда связывают с основанием психоанализа, однако наиболее творческий период в жизни Фрейда был еще впереди[557].

Исследователи Фрейда сегодня могут утверждать, что его как ученого «сделала» жена. В подтверждение этому приводим пример: в берлинском издательстве Aufbau Taschenbuchverlag увидела свет книга «Марта Фрейд. Жена гения»[558]. Без такой супруги Зигмунд Фрейд вряд ли бы сумел стать отцом психоанализа, утверждает автор исследования Катя Белинг. Ей удалось показать Марту Бернайс–Фрейд и ее отношения с мужем изнутри. Не удивительно, что труд вызвал огромный читательский интерес.

Марта родилась в Гамбурге, в еврейской семье. Ее отец занимался бизнесом и несколько испортил реноме уважаемой семьи обманным банкротством собственной фирмы. Дедушка будущей спутницы гения Исаак Бернайс, а также братья Якоб и Михаэль посвятили себя науке. Последний, в частности, сделал имя, исследуя творчество Шекспира и Гете. Юная Бернайс была завидной невестой. Из тех, чью красоту органично дополняет интеллект. Ее самостоятельность и целеустремленность многие считали недостатком. Стать женой Зигмунда Фрейда Марта решила еще в юности. Она не привыкла отступать и, как правило, добивалось всего, к чему стремилась.

С момента помолвки (17 июня 1882 г.) до свадьбы прошло четыре года. Все это время Зигмунд сходил по Марте с ума. До этого в его жизни было только одно увлечение, несомненно, платоническое, быть может, поэтому знакомство с Мартой оказало на него большое влияние и придало ему сил. В ноябре того же года ученый знакомится с историей Анны О., пациентки его близкого друга, Йозефа Брейера. После этого Фрейд окончательно оставил изучение анатомии мозга, занимался исследованиями в области психологии.

История Анны О., оказавшая столь значительное влияние на творчество Фрейда, состоит приблизительно в следующем. Потеря отца вызвала у девушки появление характерных истерических симптомов: паралича, нарушений кожной чувствительности, расстройств речи и зрения. Брейер начал лечить ее с помощью гипноза, но меньше чем через 2 года прервал курс, одной из главных причин этого стала ревность его жены. Да и сам Брейер был встревожен чувствами, испытываемыми к нему пациенткой, из–за которых ему и пришлось прекратить лечение и уехать в Венецию[559].

Следует отметить и такой факт, что в 1884 г. молодой Фрейд привозит в Вену малоизвестный тогда алкалоид – кокаин – и надеется первым открыть его свойства. Но открытие делают друзья Фрейда, Кенигстен и Коллер. Он уехал отдыхать с невестой, а им разрешил начать исследования. Но до его возвращения они успели те исследования закончить. Мир облетела сенсация: кокаин имеет локальное обезболивающее действие. Фрейд лишь только улыбнулся: «Я не обижаюсь на мою невесту за потерянную возможность прославиться на весь мир»[560].Переполненный страстью, нежностью и ревностью, Фрейд впадал в паранойю и много курил. Его душевное состояние отражено в письмах к невесте. Полные драматизма, они ставят под сомнение один из постулатов великого ученого о «двойном типе выбора объекта мужчиной». «Если они любят, – утверждал Фрейд, – то не испытывают вожделения, если они испытывают вожделение, то не любят». Автор этих строк безумно любил и желал свою невесту. У него было достаточно времени, чтобы покопаться в глубинах сознания. Страдания этому способствуют.

Марта вошла во фрейдовское «Толкование фантазий» как женщина, которую он хотел видеть не только пациенткой: она оказалась для него «инкарнированным сопротивлением». В первые девять лет супружества госпожа Фрейд подарила гению шестерых детей. Ответственность за их воспитание и главные заботы по дому легли исключительно на ее плечи – это соответствовало буржуазным понятиям той эпохи. Ее муж занимался психоанализом.

Марте, больше доверявшей рассудку, чем чувствам, деятельность супруга казалась чем–то вроде научной порнографии. Реальным она считала только то, что можно истолковать. Любовь же не всегда поддается объяснению. Тем не менее, теорию мужа о «триангуляционной» конкуренции вокруг отца госпожа Фрейд испытала на себе. Как только глава семьи передал младшей наследнице Анне «ключи от психоанализа», объявив ее своей научной преемницей, у матери возникла неприязнь к дочке.

Как утверждает Людмила Захарова, книга Кати Белинг – первая биография Марты Фрейд, урожденной Бернайс. До сих пор ее имя упоминалось лишь в ремарках научных монографий[561].

И.И. Кобылин

Нижний Новгород, Нижегородская гос. медицинская академия

Ф.В. Николаи

Нижний Новгород, Нижегородский гос. педагогический университет

КРИЗИС FINDESIÉCLE И ПСИХОТЕОЛОГИЯ ПОВСЕДНЕВНОСТИ Э. САНТНЕРА

Работы американца Эрика Сантнера (1955–), располагающиеся на стыке интеллектуальной истории, экзистенциальной философии, психоанализа и истории повседневности, к сожалению, мало известны отечественному читателю[562]. В данной статье мы остановимся лишь на ключевой идее Сантнера, разрабатываемой во многих его текстах.

Впервые к проблеме социально–символических функций, выполняемых историей повседневности, Сантнер обращается в книге «Предметы, выброшенные на берег. Траур, память и фильм в послевоенной Германии» (1993). Исследуя крайне медленное выстраивание дистанции в отношении национал–социалистического прошлого в германии после второй мировой войны (А. Мичерлих в своей известной работе даже назвал это «неспособностью к трауру»), Сантнер подчеркивает, что история повседневности выполняет функции для разных поколений немцев.

Для военного поколения, напрямую связанного с Гитлером и его режимом, меланхолическое наделение косвенным символическим значением отдельных предметов повседневности, «выброшенных на берег»[563] из прошлого и воплощающих неартикулируемый ужас, — это огромный шаг в пересмотре своей идентичности. По мнению Сантнера, сама мозаичность этих объектов и распад прежних устойчивых символизаций (заменяемых косвенными) свидетельствует об отказе от прежнего националистического нарциссизма с его фантазией целостности.

Следующее поколение немцев, выросшее уже после второй мировой войны и во многом, действительно, отказавшееся от осмысления груза прошлого своих отцов, в условиях послевоенного экономического чуда и строительства «государства благосостояния» избрало погружение в повседневность способом бегства от тревожащих проблем прошлого. Парадигматическим выражением этой позиции стал, согласно Сантнеру, шестнадцатичасовой сериал Э. Райтца «Heimat» (1984). Слово heimat достаточно трудно перевести однозначно. Это не просто родина, но и дом, родная земля, материнство и т.д. Фильм рассказывает о повседневной жизни трех поколений немцев в маленькой деревне, расположенной рядом с местом впадении Мозеля в Рейн. Ритм повседневности задается здесь ритмом сельскохозяйственного труда и естественным ритмом рождений и смертей, что полностью определяет «народное время» устной традиции. Городская же – буржуазная – жизнь эпохи модерна оказалась оторвана от своих корней. И, как отмечает Сантнер, ключевым моментом этого разрыва становится стерилизация опыта, связанного со смертью, — превращение смерти в механизированное фабричное производство, удаленное от повседневной жизни простых граждан.

В результате для третьего поколения – немецкой молодежи конца ХХ в. – весь символический потенциал национальных символических идентификаций оказался отравлен. Внутри любого домашнего (heimlich) скрывалось жуткое (unheimlich). Только теперь, как считает Сантнер, в условиях предельного напряжения и осознания опасности прошлого, тяжелая работа траура оказалась действительно возможной.

В последующих работах Сантнер изучает истоки «психотеологии повседневности» (пронизывающей все социальное воображение ХХ в.) в эпоху кризиса « fin–de–siécle ». Отмечая, что вся идеология и политическая практика национал–социализма были построены на паранойе, призванной быстро мобилизовать население на борьбу с другим («еврейским коммунизмом»), Сантнер полагает, что эта насыщенная либидинальной энергией модель самоидентификации была разработана еще в кайзеровской германии конца XIX в, и лишь использована впоследствии нацистами.

В качестве диагностически важного примера Сантнер приводит «воспоминания невропатологического больного» Д.П. Шребера, создавшего фантазм «собственной приватной Германии». Ключевым словом в этом выражении, является для Сантнера именно «приватность», сочетающая интимность (сексуальность, телесность, противопоставленную безликой социальности) и религиозную сокровенность. Шребера нельзя рассматривать как простого «извращенца»: его патологическое стремление придать своему телу новый «боговдохновенный» смысл стало сущностным симптомом эпохи конца века. «я назвал этот вымышленный мир Шребера ‘моей собственной приватной Германией’ ввиду глубочайшего созвучия того кризиса, который он испытывал, глобальному социальному и культурному кризису эпохи в целом»[564]. Данный фантазм, связывающий воедино символические и воображаемые элементы, стал ответом на серию кризисов всех институтов и идентичностей общества модерна. Болезнь Шребера, например, началась именно тогда, когда он должен был стать президентом дрезденского сената. Психотеологическим Сантнер называет этот кризис потому, что он не только лишил власть ее прежней сакральности, но и перешел на телесный уровень, соединив две сферы: теологическую (идея «смерти бога» Ф. Ницше) и психосоматическую. Смерть бога означает, что теперь человек занял его место. Теперь вопрос, связанный с человеком и повседневным существованием приобретает теологический статус.

Эта смерть бога и разложение сакрального тела суверена конвертируется в боль и разложение физического тела свергнувшего старых богов и ставшего сувереном гражданина Веймарской республики. Таким образом, метафорику физического разложения, Сантнер требует рассматривать как процесс вытеснения из сознания и воплощения в психосоматических ощущениях социально–культурного кризиса эпохи.

Отметим, что для Сантнера оба этих аспекта неразрывно взаимосвязаны и укоренены в социальных отношениях позднего модерна. Причем сильной стороной его концепции можно считать осознание своей неизбежной вовлеченности в указанные процессы. «Моя работа о Шребере совпала с опасным ростом проявлений паранойи в США и в мире в целом, когда новый геополитический порядок, иные идеологические инвестиции, а также движение населения и капиталов начали заполнять вакуум, оставленный окончанием холодной войны. <…> ностальгия по более упорядоченному миру и страхам холодной войны, представляется ностальгией по паранойе, в которой палач имел узнаваемое лицо, четкую географическую локализацию». Но, пожалуй, самым важным является то, что помимо объективного критического анализа указанных процессов Сантнер намечает путь их качественной трансформации. «магическая сила» или конституитивный элемент, возникающий в момент учреждения нового закона («божественное насилие» Беньямина) не исчезает со временем, но сохраняется и далее в окружающей человека повседневности. Ключом к пробуждению этой не–локализуемой силы становится у Сантнера фигура ближнего (соседа). Этика повседневности, по Сантнеру, предполагает одновременно ответственность за бытие другого и готовность ответить на его (экзистенциальный) вызов. Эту этику не нужно изобретать и навязывать, — она уже глубоко укоренена в европейской интеллектуальной традиции, составляя основу иудаизма, христианства, социалистической мысли и психоанализа. Ее необходимо лишь переоткрыть, увидев ее в своей повседневной жизни.

М.В. Гречишкина

Москва, Государственный университет гуманитарных наук

«ЭМОЦИОНАЛЬНОЛИЧНОСТНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ЖЕНЩИН, СОСТОЯЩИХ В ЗАРЕГИСТРИРОВАННОМ И НЕЗАРЕГИСТРИРОВАННОМ БРАКЕ»

В последнее время в нашем обществе традиционная семья постепенно теряет свою привлекательность. Распространяется практика, когда формирующаяся семья уходит от официальной регистрации отношений, создавая семью на основе так называемого «гражданского брака». Обнаруживается, что распространение «гражданского брака» влечет за собой реальную угрозу семье и обществу. Семья, основанная на «гражданском браке» не может полноценно выполнять присущие ей функции. Это связано прежде всего с функцией деторождения. Однако встает вопрос и о том, как переживаются такие браки самим женщинами. Как та или иная форма брака отражается на их удовлетворенности брачными отношениями и эмоциональном фоне?

Таким образом, цель нашего исследования состояла в изучении особенностей эмоциональной и личностной сферы женщин, имеющих разный социальный статус (проживающих в официальном браке и неофициальном).

Для реализации целей данной работы был использован следующий методический материал: 1. Тест на удовлетворенность браком (В.В. Столин) 2. Анализ семейной тревоги (Э. Эйдемиллер), 3. Шкала дифференциальных эмоций (К. Изард),4. Личностный опросник Р. Кетелла, 5. Опросник С. Бэм (на изучение фемининности – маскулинности). В исследовании приняли участие 40 женщин. (2 группы по 20 человек). Для проверки наших гипотез были исследованы особенности эмоционально личностной сферы женщин, проживающих в незарегистрированном, гражданском браке, проведен сравнительный анализ с группой замужних женщин, состоящих в официальном браке.

В результате исследования мы выявили, что существуют различия в эмоционально – личностной сфере у женщин состоящих в разных видах брачного союза. Удовлетворенность браком у женщин, состоящих в незарегистрированном браке, ниже, чем у официально замужних женщин. Эмоциональный фон, связанный с семейной жизнью оказался менее благополучным у женщин, состоящих в гражданском браке, по сравнению с женщинами, живущими в официально зарегистрированном браке. Маскулинные качества более выражены у женщин, проживающих в гражданском браке, по сравнению с замужними женщинами.

Таким образом, можно говорить о том, что современное общество стало более терпимым к разным формам партнерских отношений, но остается открытым вопрос – что дают гражданские браки женщинам, если мы видим их эмоциональную неблагополучность в этих отношениях? Чего они ищут в этих браках – большую свободу по сравнению с традиционными браками или же ухода от одиночества? Почему соглашаются на такие отношения и желают ли подобных отношений своим детям? Ответы на эти вопросы являются основаниями для дальнейших исследований, посвященным проблемам гражданских браков.







ЧТО ТАКОЕ УВЕРЕННОЕ ПОВЕДЕНИЕ В МЕЖЛИЧНОСТНЫХ ОТНОШЕНИЯХ? Исторически существует три основных модели различий, существующих между...

Что вызывает тренды на фондовых и товарных рынках Объяснение теории грузового поезда Первые 17 лет моих рыночных исследований сводились к попыткам вычис­лить, когда этот...

Что делает отдел по эксплуатации и сопровождению ИС? Отвечает за сохранность данных (расписания копирования, копирование и пр.)...

Что способствует осуществлению желаний? Стопроцентная, непоколебимая уверенность в своем...





Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте:


©2015- 2024 zdamsam.ru Размещенные материалы защищены законодательством РФ.