Глава 4. Развитые феодальные отношения.

«Наряду с распадом сёэнов происходило становление княжеств как социально-экономической основы развитого феодализма. Эти две тенденции обнаружились в практической деятельности военных губернаторов, становившихся князьями, что отразилось и в японском термине «губернатор-князь». Играли на периферии главенствующую роль, распоряжались землей, решали споры между феодалами, выступали в качестве управляющих в сёэнах по подрядным соглашениям. Увеличивал свое частнофеодальное княжество в ущерб сёэну. Не устранили многочисленные сёэнские должности, а передавали их вассалам с целью усиления своего влияния. Игнорирование подрядных соглашений знаменовало углубление процесса феодализации.

Права князя распространялись «горизонтально» на все княжество, он был, по существу, полновластным феодальным правителем над сплошной земельной территорией (в сёэнах земля не была расположена компактно, особенно в сёэнах коммендационного типа, а находилась в разных районах). Феодал стал платить крестьянам за воду! Члены общины были вооружены и представляли угрозу самому существованию самурайского сословия.»[102]

«Идея законности, глубоко укоренившаяся в сознании крестьян со времени раннефеодального периода, материализовалась в форме «сельских уставов», «сельских законов». Формы борьбы крестьян были довольно многообразны: тяжба, подача петиций, уход, мятежи в виде «земельных восстаний», кульминация которых приходилась на конец 20-х годов XV в. Восстания были особенно распространены в сёэнских деревнях центрального Кинайского района о-ва Хонсю, в сёэнах, принадлежавших придворной аристократии и храмам. Требовали упразднить заставы на окраинах Киото, поскольку они препятствовали им вести торговлю в столице. Крестьяне не поддерживали борьбы соседей. Совершали нападения даже на дворец императора в Киото (1447), громили склады столичных ростовщиков (1454, 1457), захватывали храмы для пополнения своих запасов оружия и продовольствия. Князь Ота в 1457 г. основал замок Эдо, положив начало современному городу Токио. Укрепление экономического положения горожан выразилось в появлении городского самоуправления: избирались старейшины, создавалась своя городская стража. Это имело место прежде всего в портовых городах – Нагасаки и Хаката на о-ве Кюсю, Сакаи и Осака на о-ве Хонсю. Вдоль реки Идо, на побережье озера Бива, Внутреннего и Японского морей, вдоль побережья Тихого океана возникло 30 свободных портов.»[103]

«Активизировалась деятельность торгово-ростовщического капитала в лице оптовых торговцев (тоия), которые не только перевозили и продавали рис, но и налаживали производство рисовой водки (сакэ), прокладывали дороги, поскольку это скоропортящийся продукт.»[104]

«Создавали на дорогах постоялые дворы и занимались ростовщичеством. Не только платили пошлины, которые стали играть все более существенную роль в доходах князей, но и кредитовали феодалов. Военные губернаторы-князья проживали не только в провинции, но по традиции и в столице, создавая там свои резиденции, поскольку сёгун требовал их пребывания в Киото, а на время отсутствия они должны были оставить сыновей в качестве заложников. Князья принимали активное участие в выработке политики на заседаниях Совета-сходки, где обычно присутствовало 7-8 представителей наиболее влиятельных феодальных домов. Проживание военных губернаторов в Киото не было юридически узаконено, но это была строго соблюдавшаяся традиция, установленная в начале XV в. Воспользовавшись длительным отсутствием военных губернаторов, в провинциях активизировались их вассалы, местные феодалы, именуемые «провинциалами» (кокудзин). Состояли из осевших на землю самураев. «Провинциалы» объединялись со своими соседями в лиги и вели борьбу с князьями за землю, крестьян. Из «провинциалов» сёгун формировал свои воинские подразделения гвардейского типа «служилого казенного народа» в качестве противовеса княжеской военной силе.»[105]

«Верховными правителями в масштабе всей страны являлись сёгуны из дома Асикага, которые в первой половине XV в. находились в зените. Не владели большими земельными угодьями. Обложили богачей специальным налогом, издавали указы о норме обмена денег, так как феодалы стали выпускать бумажные деньги, имевшие хождение лишь на контролируемой ими территории; аннулировали задолженность самураев торгово-ростовщическому капиталу при условии внесения от 1/10 до 1/5 долга в казну. В середине XV в. на протяжении одного месяца издается 9 таких указов.

В 1434 г. с Китаем заключается торговый договор, действовавший до 1547 г. Предусматривал посылку один раз в 10 торговой миссии под видом поднесения дани. Направлено 11миссий, в общей сложности около 50 кораблей, из которых 7 были направлены сёгунатом, а остальные – храмами и местными феодалами, среди которых особенно выделялся князь Оути. Япония вывозила мечи, высоко ценившиеся на рынках Дальнего Востока, подобно дамасским клинкам на западе. Из Китая вывозились медные и серебряные монеты, шелк-сырец и шелковые ткани.»[106]

«Об усилившемся влияниизаместителя сёгуна и военных губернаторов свидетельствуют события 1434 г., когда шестой сёгун Ёсинори намеревался разгромить монастырь на горе Хиэй, но его заместитель и военные губернаторы воспротивились этому. Сёгун стал натравливать князей друг на друга. Лишал прав законного наследника и предоставлял жалованные грамоты другим членам семьи, нарушая традицию наследования, чем и подорвал свою социальную опору. Конфисковал земли у военного губернатора Акамацу и его сына, которые в 1441 г. убили сёгуна. Дом Хосокава намеревался захватить должность заместителя сёгуна, нарушив тем самым принцип чередующегося замещения этой должности. Ослабление сёгуната стимулировало рост междоусобной борьбы феодалов, и отсюда возникло наименование заключительного 100-летнего периода сёгуната Муромати – «Эпоха воюющих провинций» (1467-1573), начало которой ознаменовалось войнами годов Онин (1467-1477).

За главенство боролись два лагеря: Западный и Восточный. Асикага утратили контроль над Киото, где хозяевами положения стали горожане. Сократилась площадь обрабатываемой земли, вводились новые налоги, взимались дополнительные поборы. Границы «земельных» восстаний расширились до размеров целых провинций. Крупнейшим из них было восстание в провинции Ямасиро, начавшееся в 1485 г.

Была относительно высокоразвитой в экономическом отношении. Значительных размеров достигло производство риса, чая, шелка. Провинция снабжала этими товарами города Киото и Нара, через нее пролегал путь, по которому в эти города доставлялись товары из других районов. Усилилось влияние перевозчиков.»[107]

«Крестьяне многих деревень и уездов провинции собрались на массовую сходку, где потребовали немедленного вывода всех войск феодалов за пределы провинции. На первом этапе восстания (1485-1487) в нем активно участвовали все слои крестьян, ремесленники, мелкие торговцы, возчики, низшие самураи. Руководили выступлением зажиточные крестьяне и возчики, тесно связанные с внутренним рынком. Восставшие избрали специальный орган провинциального самоуправления из 36 человек, которые ежемесячно выбирали из своей среды главу провинции и созывали общие собрания. Определили размер налогов (они были снижены примерно вдвое – до 40% урожая), обложили налогами монастырские владения. Феодалы были вынуждены вывести свои войска за пределы провинции. Чиновники сёгуна убрались из Ямасиро.

На втором этапе (с 1488 г.) зажиточные крестьяне стали использовать свое руководящее положение в корыстных целях. Снова повысили налоги, установили таможенные заставы. Стремясь уйти от ответственности за участие в восстании, они вынашивали план заключения компромиссного соглашения с феодалами. Самоуправление начало противоставлять себя остальным восставшим, которые перестали его признавать. 1493 г. оно фактически распалось. В 1494 г. были подавлены последние очаги сопротивления.»[108]

«В 1487 г. в провинции Кага вспыхнуло крупнейшее восстание под лозунгом секты Икко. Почти 100 лет здесь существовала «крестьянская провинция», где власть захватили местные феодалы и служители культа секты Икко. Повстанческая армия несколько раз направлялась в соседнюю провинцию Этидзэн, чтобы освободить ее из-под гнета могущественного феодала Асакура. Равенство сил не обеспечило успеха повстанцам. Восстание в Кага способствовало распространению влияния секты Икко и в других провинциях, например в провинции Микава, где они имели место с 1428 по 1580 г.

Крупнейшее выступление произошло также летом 1532 г., когда повстанцы осадили город Сакаи, где преобладали сторонники секты Нитирэн. Иккоисты направились к городу Нара, сожгли там буддийский храм Кофукудзи и, разграбив храм Касуга, стали готовиться к выступлению против Киото.»[109]

«Оути удалось даже временно укрепить свои позиции на западе о-ва Хонсю, но и этот последний феодальный дом военного губернатора-князя пал в 1555 г. под ударами местного феодала – «провинциала» Мори. От «провинциалов» произошли «князья сражающихся провинций». Упразднили сёэны и создали поместья – феоды, которые в отличие от классических сёэнов были расположены компактно. Были более сильные, чем при системе сорё, мнимо родственные вассальные отношения «родителей-детей», когда первые командовали, а вторые беспрекословно подчинялись. Объединялись в территориальные военно-политические ассоциации – лиги.

Окончательно утвердился патрилокальный брак, при котором жена переходила в семью мужа. Женщина утратила свое былое относительно высокое социальное положение. Князья закрепили за собой ранее взимавшийся с военных губернаторов налог, поступления от которого расходовались центральным правительством. В XVI в. существенно изменились статьи дохода в бюджете феодалов. Если раньше, например, доход придворного феодала Сандзёниси от сёэна в XIII в. составлял более 50%, то в начале XVI в. он снизился до 29%. Доход от ремесленно-торговых объединений давал 43% всех средств! Князья развивали добычу полезных ископаемых, изготовляли деньги. В XVI в. возникло три производства мануфактурного типа по изготовлению гончарных изделий и одно – в винокурении.»[110]

«В период «воюющих провинций» местные дза добились независимости от оптовиков, а князья стремились устранить влияние киотоских купцов на своей территории и предоставляли льготы своим собственным «официальным торговцам». Появление у южных берегов Японии португальцев в 1543 г. и спустя 6 лет испанцев, которые достигли Восточного побережья Японии, плывя из Мексики, положило начало распространению огнестрельного оружия, а также христианства. На первое место вышли пехотинцы (асигару), которые должны были владеть огнестрельным оружием. Князья стали формировать свои дружины не только из самураев, но и из крестьян, которых заставляли жить при замках, полностью оторвав их от сельского хозяйства и предоставив рисовых паек. Проповедь католичества получила особенно широкое распространение на о-ве Кюсю, где стали открывать христианские церкви, школы.»[111]

«Князья принимали христианство и заставляли своих вассалов следовать их примеру, чтобы привлечь иностранных торговцев, вооружиться огнестрельным оружием и получить поддержку европейцев в междоусобной феодальной борьбе.»[112]

«Инициаторами объединения выступили феодалы центральной части о-ва Хонсю – Ода Нобунага, Тоётоми Хидэёси и Токугава Иэясу.

В 1551 г. семнадцатилетний Ода стал захватывать чужие земли самыми вероломными методами. Вооружение дружины огнестрельным оружием способствовало его военным успехам. Сожжением в 1571 г. буддийского монастыря на горе Хиэй, считавшегося «неугасимым светильником Закона», Ода нанес сокрушительный удар по церковной оппозиции. Двумя годами позже он сверг последнего Асикага. Ода ввел специальный налог рисом. Подчинил около половины территории страны и в завоеванных районах упразднил заставы, отменил таможенные поборы. Упраздненные в Киото 7 застав по неоднократным петициям придворных были вскоре восстановлены. Купцу Имаи, наладившему производство огнестрельного оружия, Ода предоставил право взимать налог с соляного дза и дза по добычу продуктов моря.»[113]

«Стимулировал развитие торговли путем постройки дорог, наказания за разбой, создавал «свободные рынки», однако последние были территориально ограничены призамковыми городами, а в прочих местах продолжала господствовать монополия дза. Ввел унифицированную «киотоскую меру», равную 1,8 л. Устанавливает обменный курс, запрещает использование риса в качестве средства обмена, поощряет применение золота и серебра при импорте пряжи, шелка, лекарств, чайной посуды. Начал выпускать золотые монеты. Захватил серебряные рудники Икуно в результате победы над князем Ямана. В 1568 г. он обложил Сакаи тяжелым военным налогом, что встретило сильное сопротивление горожан. Оппозиция была подавлена и городу было запрещено держать наемное войско. Жители северной части Киото и Амагасаки отказались вносить военный налог рисом, они были разгромлены. Город Хирано за союз с Сакаи, направленный против Ода, был поставлен под непосредственный контроль объединителя. Городу Сакаи удалось сохранить свою независимость. В 1582 г. он, окруженный в киотоском храме войсками противника, покончил жизнь самоубийством.

Дело объединения страны продолжил Тоётоми Хидэёси. Осуществил обмер земель и отнес их к категории «прямо контролируемых владений». В Сакаи засыпается ров. Ставится под контроль администратора. Самоуправление Сакаи во внутренних делах все же было сохранено.»[114]

«В масштабе всей страны провел переписи, где крестьяне были подразделены на две группы: податные «основные крестьяне», к которым причислили не только зажиточных крестьян, но и середняков с целью увеличения численности податного населения; безземельные крестьяне, находившиеся «вне переписи». Не были прикреплены к земле, им разрешалось передвижение.

Согласно указу 1588 г. об «Охоте за мечами» крестьянам запрещалось иметь мечи, кинжалы, ружья и другое оружие, которое надлежало использовать на гвозди и заклепки при создании статуи Великого Будды. За 20 лет до изъятия оружия был издан указ о норме подати и прикреплении крестьян к земле. Крестьянин имел право не более чем на 1/3 урожая, а сеньор – не менее 2/3.

Спустя три года после «охоты за мечами» издается указ о закреплении социальных различий, который знаменовал отделение воинов и торговцев от крестьян. Население Японии, насчитывавшее в XVI в. 16,64 млн. человек, подразделялось на три сословия: самураи (си), крестьяне (но) и горожане (симин). Последние состояли из купцов и ремесленников, которые в то время еще не были дифференцированы. В 1597 г. вводятся пяти- и десятидворки, устанавливается система круговой поруки. Через год с целью увеличения налогообложения крестьян уменьшаются единицы земельной площади: тан с 0,12 га сокращается до 0,1 га, а тё – с 1,2 га до 1 га при сохранении прежних норм обложения. Запрещается миссионерская деятельность. В 1587 г. издается первый антихристианский указ. «Закрытие страны» не было полным. В 1582 г. Хидэёси упразднил контроль двора над заставами в Киото.»[115]

«Спустя три года в Киото, а затем и в провинциях упраздняются дза, что лишило придворную аристократию и храмы прибыльного для них контроля над ремесленно-торговыми объединениями.»[116]

«Повсеместно вводится единая «киотоская мера» жидких и сыпучих тел (около 1,8 л). В 1587-1588 гг. Хидэёси приказал изготовить большие золотые монеты для крупных торговых сделок. В 1583 г. он направил специального посла в Корею с требованием уплаты дани. Корея отклонила это требование. В 1591 г. в Корею направляется князь Со с о-ва Цусима с требованием, чтобы корейский король стал вассалом Японии. Корейские власти ответили отказом. 1592 г. 137 тыс. армия японцев высадились на юге Корейского полуострова и тремя колоннами менее чем за 20 дней, захватив важнейшие стратегические пункты, подошла к Сеулу. Король бежал на границу с Китаем, прося помощи своего сюзерена. Борьбу корейского народа против японских захватчиков возглавил талантливый адмирал Ли Сунсин. Нанес первое поражение японского флоту. Снят и разжалован в рядовые. Новый корейский командующий развалил флот, чем не замедлили воспользоваться японцы, которые в 1597 г. вновь предприняли поход на Сеул. Вынуждены вернуть Ли Сунсина к руководству флотом. В 1598 г. нанести японцам сокрушительное поражение. Японцы были вынуждены эвакуировать свои войска. На передовые позиции вышли князья Северо-Восточной и Центральной Японии.»[117]

«Вспыхнула междоусобная борьба между третьим объединителем Токугава Иэясу и его противниками, которые сгруппировались вокруг сына Хидэёси – Хидэёри. Потерпев поражение в битве при Сэкигахара в 1600 г., Хидэёри и его сторонники обосновались в Осака. В 1603 г. Токугава Иэясу принял титул сёгуна и, основав сёгунат со столицей в Эдо (совр. Токио).

В 1598 г. Хидэёси, предвидя возможность возобновления феодальных войн с целью захвата центральной власти, создал высший орган управления из пяти тайро, в который вошли Токугава Иэясу, Маэда, Уэсуги, Мори и Укита. Тайро должны были править до совершеннолетия Хидэёри, однако через два года Токугава Иэясу отбросил видимость лояльности и начал военную кампанию. Семейству Токугава принадлежало около одной четверти территории страны. В установленной Токугава сословной системе си-но-ко-сё си было представлено самурайством, но – крестьянством, ко – ремесленниками и сё – торговцами.»[118]

«Полнота власти была сосредоточена в руках сёгуна. В окружение императора вошла аристократическая знать кугэ, не имевшая земель. Получала жалованье рисом от сёгуна и полностью зависела от его действий. Император – «живой бог» - царствовал, но не управлял, почитание его было связано с религиозным культом – синтоизмом.»[119]

«Владетельные князья, в подавляющем большинстве находившиеся в зависимости от дома Токугава, делились на категории согласно доходам – по количеству собранного в их владениях риса. Класс феодалос, включая все его слои, составлял 10% населения. Количество самураев, имеющих земельные участки и ведущих хозяйство, постоянно уменьшалось. Крупные князья (даймё) переселяли самураев-ленников в замок, переводя их на рисовый паек.

Крестьяне, прикрепленные к земельным участкам, в княжествах вели самостоятельное хозяйство на правах наследственного держания. Чертой феодальных производственных отношений Японии было отсутствие открытых форм крепостничества. Феодал не мог продать или купить крестьянина. Существовала личная зависимость – прикрепление к определенному феодальными властями участку земли.Формой землепользования выступала аренда, а основной формой повинностей – рисовая рента. Отработочная рента не получила в токугавской Японии широкого распространения, так как по большей части феодал не вел своего хозяйства.»[120]

«Указом о строительстве Эдо значительную часть расходов сёгун перекладывал на феодальных князей, которым вменялось в обязанность выделять рабочую силу в порядке принудительной барщинной повинности. В 1614 г. особым указом было введено полное и безоговорочное запрещение новой религии. Эти правительственные меры были приняты в связи с христианизацией населения о-ва Кюсю, где даймё, преследуя исключительно коммерческие интересы, нередко насильственно насаждали христианство. В 1636 г. под страхом смертной казни японцам было запрещено покидать территорию своей страны, также строить большие корабли. Иностранцам строго было запрещено заниматься миссионерской, политической деятельностью. Купцы обязаны были давать специальное обязательство заниматься только торговлей. Все торговцы с Кюсю, с о-ва Хирадо были переселены в Нагасаки на маленький, специально созданный для них у входа в бухту островок Дэдзима, где они должны были в строгой изоляции и торговать в условиях установленных властями регламентаций. В 1637 г. в Симабара произошло крестьянское восстание.»[121]

«Проходило под христианскими лозунгами. Помощь голландских кораблей, бомбардировавших с моря замок Хара, где сосредоточилась мужественно сопротивляющаяся тридцатитысячная армия повстанцев, позволила войскам Токугава взять его штурмом. В 1638 г. по указу Токугава высылаются из страны все португальцы, на испанцев репрессии были распространены еще раньше. Исключение было сделано лишь для голландцев. В единственный порт в стране – Нагасаки – два раза в год был разрешен заход голландских, а также корейских и китайских кораблей. Токугава Иэясу разделил дворянство на несколько разрядов и категорий. Кугэ – придворная киотоская аристократия номинально составляла самый высокий разряд феодального дворянства, остальная его часть была отнесена к категории букэ. Делились на владетельных князей (даймё) и рядовых дворян (буси), не имевших, как правило, земельных владений. В зависимости от их участия в битве Сэкигахара на стороне Токугава или его противников, Иэясу поделил на две категории: фудай-даймё и тодзама-даймё. Фудай – это прямые вассалы сёгуна, свыше 150 князей, связанных с Токугава еще до прихода его к власти.»[122]

«Тодзама-даймё были опальной группировкой высшего дворянства. Тодзама не разрешалось занимать правительственные посты. Правительство строило замки, передавало отдельные княжества центральной власти, чтобы затруднить создание коалиций против бакуфу.

С 1600 по 1602 г. были полностью конфискованы владения 72 даймё, 61 даймё были переведены из одного района в другой с увеличением владений. Конфискация княжеского владения традиционно превращала его вассалов (буси) в ронинов, лишившихся и земельных владений, и жалованья рисом. Давить на даймё позволяла система заложничества. Введена третьим сёгуном Иэмицу в 1634 г. Все князья были обязаны через год приезжать в столицу с семьей и свитой. По истечении года даймё возвращался в княжество, жена и дети оставались при дворе сёгуна в качестве заложников.»[123]

«Сёгунат не облагал налогом феодальные княжества, но периодически по заведенному обычаю князья приподносили сёгуну «дары» - золотые и серебряные монеты.»[124]

«Князь имел большую самостоятельность, особенно это касалось его взаимоотношений с представителями других социальных слоев – крестьян, горожан-торговцев и ремесленников. Нижний слой военно-феодального дворянства составляли хатамото – непосредственные вассалы сёгуна и удельных князей.»[125]

«Они не имели земельных участков и получали жалованье в рисовом исчислении.»[126]

«Из них формировалось чиновничество государственного аппарата, обширная система сыска и надзора, набиралось сёгунское войско. Особое место занимали чиновники мэцукэ (смотрящие). Осуществляли тайную и явную слежку не только за служилым самурайством центрального и местного аппарата, но прежде всего за князьями.

Княжествам, имеющим доход в 100 тыс. коку, разрешалось иметь не более двух тысяч воинов. Вчерашние дворяне отказывались от своих сословных привилегий и становились людьми свободных профессий – учителями, врачами, художниками, мелкими служащими. Этическая программа конфцуцианства с ее фанатичной верой в непогрешимость традиции, с ее концепциями покорности, послушания и почитания старших полностью соответствовала целям и идеалам сёгунов. Размеры нэнгу (натуральная рента), которые при Хидэёси составляли 2/3 урожая, при Токугава были значительно снижены – до 40%.»[127]

«Увеличивается посевная площадь культур, имевших раньше ограниченное употребление: сладкий картофель, хлопок, табак, чай, тутовой дерево, сахарный тростник. Регламентации запрещали крестьянам употреблять в пищу рис, расходовать его на лепешки и сакэ (в непраздничные дни еду готовили из муги: овес, ячмень, просо), носить одежду из шелка. Покрой и окраска одежды тоже были точно определены. Запрещалось превышение установленного размера жилищ и их украшение, запрещались также такие развлечения, как театральные зрелища. Свадьба, похороны и другие события должны были обставляться с «достойной скромностью». Петиционная форма движения свидетельствовала о низкой форме сознательности крестьянства, о наивной вере в то, что в эксплуатации повинны лишь те лица, с которыми они непосредственно сталкиваются, а вышестоящие власти об этом не знают. Подачу петиции указы сёгуната квалифицировали как тягчайшее преступление. Обращение к представителям вышестоящих инстанций сёгунской или княжеской власти каралось смертью.»[128]

«Широкую известность в 50-х годах XVIII в. получило крестьянское движение, возглавленное народным героем Сакура Согоро. Крестьяне составили петицию, которую сумел передать сёгуну деревенский староста Сакура Согоро. За это у него на глаза казнили четверых его детей, а сам он был распят. Купцы-откупщики, получая право от феодала на сбор налогов, не только беспощадно грабили деревенских бедняков, но и всячески препятствовали торговле богатых крестьян. Богатые крестьяне возглавляли подобные выступления. Среди требований встречались такие, как «свобода торговли», а также протесты против принудительного возделывания сельскохозяйственных культур, на котором настаивали откупщики. В Осака был главный рынок Японии.»[129]

«В Осака была рисовая биржа, производящая скупку риса и дающая кредиты под залог будущих урожаев, биржи по оптовой торговле рыбой, овощами. Северный и юго-западный Кюсю производил фарфор и хлопчатобумажные ткани, район Киото-Нара – парчу, шелковые ткани, сакэ, изделия из металла и лака, район Нагоя Сэто – керамику и фарфор, Нагано – шелк-сырец, Сацума – сахар, Тоса и Тёсю – бумагу. Купец-скупщик снабжал ремесленников сырьем, скупал готовые изделия. Выступая посредником между ремесленником и рынком, он диктовал вид, качество, количество.»[130]

«В XVII в. в отдельных отраслях японского производства возникли первые мануфактуры. Осакское купечество, обходя регламентации в отношении жилых помещений, создало даже особый тип строения – «Осака госи», в котором строго соблюдалась регламентированная ширина фасада, зато в глубину квартала дом имели протяженность в четыре раза больше. Чтобы не платить налог за окна, делали полностью глухой фасад с одной узкой дверью, закрытой, как окно, деревянной решеткой и пропускающей свет в помещение. Скромность и безыскусственность фасада восполнялась богатством и роскошью интерьера.»[131]

«Ремесленники были организованы в цехи, которые обладали монополией производства, имели четкую иерархию и наследственность занятия ремеслом. Чаще всего вспыхивали «рисовые бунты», когда поводом к выступлениям было повышение цен на рис, спекуляция купцов, скупавших, а потом продававших его по высоким ценам. Сёгунат периодически пытался приостановить спекуляцию рисом с помощью регулирования рисовых цен. Результатов это не давало. Особой властью, с полномочиями, расширяющимися в соответствии с обстановкой, обладал губернатор (сёсидай) в Киото, губернатор (дзёдай) в Осака. В Нагасаки…назначались два губернатора-префекта (бугё).»[132]

«(Один управлял городом, другой, выполняя санкинкотай, находился в Эдо, затем они сменялись).»[133]

«Указ Токугава Икко-дзё, предписывающий иметь лишь один призамковый город в феодальном владении; введение этого указа привело к разрушению замков и потере значения многих городов в княжествах. Было всего несколько независимых от феодальных властей, самоуправляющихся городов. К ним относились Сакаи, Хаката, выросшие и разбогатевшие на внешней торговле еще в XVI в., Нагасаки…и Осака. После восстания 1637 г. на Кюсю даймё Омура был лишен прав на Нагасаки и город был передан в правительственное подчинение. Так же сёгунат поступил и с Осака после захвата города в 1615 г. Юридические и фактические преимущества самурайства не опасали даже самый высшие его слом от репрессивных мер сёгуната. Сёгунат вынужден был официально признать существование кабунакама – мощных компаний, полностью контролирующих рынок.»[134]

«Вынуждено было также признать право богатых крестьян (гоно), освоивших в XVIII в. целинные земли, стать владельцами новых земельных владений.»[135]

«Эстетическая концепция периода Муромати сложилась, таким обрпазом, на основе синтеза вышеизложенных разнородных явлений. Сутью ее стало обращение к красоте – би, постижение и постоянный поиск ее, главным образом в природе, как воплощения совершенства окружающего мира, как идеала и для мира человека.Если ранее главным в восприятии человека была подавляющая его бескрайность мироздания, в котором он ощущал себя песчинкой, то новое видение мира давало ему более конкретно-осязаемые, приближенные к каждодневной практике ориентиры. Это выражалось в стремлении отразить богатство, красоту и неисчерпаемое разнообразие мира в созидательной, творческой деятельности человека – архитектуре жилища, сада, прикладной искусстве.

Важной чертой нового эстетического идеала стало умение видеть прекрасное в малом, самом обыденном и повседневном, ценить не внешнюю и броскую яркость, а приглушенную красоту.»[136]

«Этот новый этап в развитии японской культуры средневековья характеризовался участие более широких, чем ранее, социальных слоев, не только аристократии и самурайства, но и дзэнского монашества, своего рода интеллигенции, духовной верхушки военного дворянства, а также горожан и крестьянства. Последние внесли в эстетическую систему Муромати живительную струю демократического начала, открывшего возвышен6ность и одухотворенность в простой житейской деятельности человека. Однообразие и устойчивость общих принципов сделали возможным как синтез разнообразных искусств, так и их стилевое единство.

Наиболее ярко свидетельства нового мировоззрения проявились в архитектуре и искусстве конструирования садов. Подлинных сооружений периода Муромати до наших дней не дошло, однако представление об этом строительстве можно составить по сохранившимся в Киото монастырям. Золотой павильон относится к числу наиболее известных построек XIV в. Входил в число построек загородного дворца, построенного в 1398 г. Квадратное в плане здание, увенчанное двумя крышами, крытыми корой дерева хиноки, напоминает по свои объемам китайские дворцовые павильоны того времени. Почеркнутая обнаженность конструкции – тонкие опоры и кронштейны, простые ограждения террас и обходные балконов, раздвижные двери, отражение павильона в водах пруда, создающее впечатление легкости всего сооружения, - все это были черты, характерные для национальной архитектуры. Композиция первого этажа еще сохраняла дворцовый стиль (синдэн) с единым внутренним пространством, разделенным лишь колоннами тонких деревянных опор; второй, закрытый этаж использовался как салон музыки и поэзии; третий представлял из себя часовню.

Свое название павильон получил от покрытия стен снаружи и внутри позолотой и лаковой росписью.»[137]

«Серебряный павильон (Гинкакудзи), построенный в восточной части Хэйана в 1468 г. для сёгуна Асикага Ёсимаса (1449-1471), представлял собой важный этап в эволюции жилой архитектура.»[138]

«Объединял черты дворцового стиля синдэн с элементами новых жилых сооружений, так называемых сёин. В зданиях стиля синдэн все обширное внутреннее пространство оставалось единым и отделялось от внешнего пространства или разделялось на отдельные части по мере надобности ширмами и занавесами. Для стиля сёин, достигшего расцвета к концу XVI в., было характерно соединение нескольких зданий под разными крышами. В отличие от дворцовых павильонов синдэн, поднятых на высоких столбах, сооружения сёин были лишь незначительно приподняты над землей. Имели также боковое крыльцо (гэнкан), где обычно оставлялось оружие, а впоследствии – обувь, которую снимали при входе в дом. Первый этаж Серебряного павильона занимали жилые помещения, во втором размещался буддийский храм. Такое, не имевшее примера ранее, соединение культового и жилого объемов в одном здании было в значительной мере подготовлено формированием в XVI в. ансамбля дзэнского монастыря. Характерной чертой культового зодчества стала крайняя строгость и скромность, полностью исключающая пышность и яркость декоративного убранства, всю торжественную помпезность храма-дворца раннего периода распространения буддизма в Японии. Перестало быть обязательным для буддийского комплекса строительство пагоды, которую заменило скромное хранилище реликвий. Упразднен алтарь с его недавней насыщенностью разнообразной скульптурой. Поскольку достижение истины мыслилось в обыденной жизненной практике человека, поднималась эстетическая значимость самых обычных жилых и подсобных сооружений, входящих в комплекс буддийского монастыря. Были столь же важны по своей эстетике, как и храмовые павильоны. Эта равноценность с точки зрения буддийской доктрины и нового эстетического идеала и делала возможным соединение жилого и храмового помещения в Серебряном павильоне.»[139]

«Стремление объединить внутреннее пространство с окружающей природой привело в зданиях сёин к созданию интерьера начиная с Серебряного павильона, с конструкциями скользящих деревянных дверей и скользящих деревянных стен (сёдзи). Сёдзи, так же как и внутренние раздвижные перегородки (фусума), представляли собой деревянную решетку. Сёдзи склеивались с наружной стороны рисовой бумагой, пропускающей свет, а фусума – непрозрачной бумагой с двух сторон. Фусума могли разделять весь внутренний объем на ряд помещений, функциональное назначение и размеры которых могли варьироваться. Пол был покрыт (тоже нововведение) татами – матами из рисовой соломы, плотно уложенной в тростниковую раму. Размер татами был стандартным и стал служить модулей для определения площади помещения. Полностью раскрывающийся и как бы сливающийся в природным окружением интерьер определил минимальную заполненность его предметами быта. Очаг с деревянной решеткой – котацу – или жаровня с углями, ставящиеся в углубление в полу в холодное время, небольшой столик цукуэ и несколько подушек для сидения обычно составляют бытовое убранство японского дома. Вещи ежедневного быта, включая спальные принадлежности, появляются в нем по мере надобности, хранясь обычно в стенных шкафах – кура. Исключение составляют книги и предметы искусства, введенные в интерьер зданиями сёин.

Выделялся из главной комнаты поднятием небольшой части уровня пола. На задней стенке его встраивалась широкая ниша – токонома, в которой была полка – тана для книг и письменных принадлежностей и место для мэйбуцу – произведений искусства. Роль мэйбуцу мог выполнять свиток живописи и каллиграфии или ваза с букетом цветов. Их красота подчеркивалась светом, падающим из окна. Составление букета для токонома требовало высокого мастерства. Каноны были заимствованы из Китая. Японские мастера, и прежде всего Икэнобо из Киото, ставший родоначальником национальной школы икэбана.»[140]

«Сады, ранее рассчитанные на праздничные гуляния, теперь уменьшаются в размере и предназначаются для уединенных прогулок или созерцания с открытой террасы дома – эгшава, которая, по существу, была промежуточной зоной, соединяющей интерьер с садом. Наиболее известными шедеврами садового искусства являются сады котоских монастырей Тэнрюдзи, Дайтокудзи, Дайгодзи и Сайходзи (Храм мхов). В 1339 г. Мусо Кокуси разбил здесь сад, главный акцентом и украшением которого стало более пятидесяти видов мхов, поражающих необыкновенной цветовой гаммой.»[141]

«В XV в. в Японии широко распространилось конструирование так называемых сухих садов, представляющих своеобразное соединение камня и песка.»[142]

«Наиболее известным является Сад камней при монастыре Рёандзи (XVI в.). На огражденной с трех сторон небольшой площадке, засыпанной белым гравием, асимметрично расположены пятнадцать камней различной формы. Композиция из глыб, поросших мхом, и камней, сгруппированных в выразительные скульптурные изображения, задумана так, что какую бы позицию ни занимал человек, сидящий на террасе монастыря, пятнадцатый камень все время ускользает из его поля зрения, «прячась» за другим. Демонстрирует положения дзэнской доктрины – непознаваемость мира, ускользающую истину познания. Чрезвычайно емкий зрительный образ композиции дает каждому свое «прочтение» «сценария» са

Что вызывает тренды на фондовых и товарных рынках Объяснение теории грузового поезда Первые 17 лет моих рыночных исследований сводились к попыткам вычис­лить, когда этот...

Система охраняемых территорий в США Изучение особо охраняемых природных территорий(ООПТ) США представляет особый интерес по многим причинам...

Конфликты в семейной жизни. Как это изменить? Редкий брак и взаимоотношения существуют без конфликтов и напряженности. Через это проходят все...

ЧТО ПРОИСХОДИТ, КОГДА МЫ ССОРИМСЯ Не понимая различий, существующих между мужчинами и женщинами, очень легко довести дело до ссоры...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: