О Боэмунде, принце Антиохийском

Примерно в это же время ⁶¹ знаменитый принц Антиохийский Боэмунд, которому после мощной осады этого самого города лично, из-за его доблести, сдались укрепления ⁶², прибыл, чтобы ступить на землю Галлии ⁶³, муж на Востоке выдающийся и знаменитый, которого некое великодушное деяние, которое никогда без Божьей помощи не смог бы совершить, даже среди самих сарацинов упоминалось с похвалой:

Ведь когда с отцом своим Робером Гвискаром он крепко осадил замок Дураццо за морем ⁶⁴, то ни богатство Фессалоник. ни сокровища Константинополя, ни даже вся Греция их удержать были не в состоянии; внезапно, после них переплыв море, господина папы Александра ⁶⁵ легаты, которые их и любовью к Богу, и долгом вассала ⁶⁶ заклиная, сообщили по секрету, чтобы Римскую церковь и господина папу, в башне Кресценция ⁶⁷ запертого императором ⁶⁸, [они] освободили, благочестивейшим образом припадали к стопам; что потерпят крушение город и церковь, [и] даже сам господин папа, если [они] быстро не окажут помощи, клятвенно провозглашали.

Колеблются принцы и что выбирают: такую ли большую экспедицию и столь дорогостоящую безвозвратно упустить, или господина папу, город и церковь от порабощения, более того, от крушения удержать. И когда этим терзались обсуждением, [то] выбрали наилучшее, это сделать и то не упустить решили. Ведь оставив Боэмунда продолжать осаду, отец в Апулию, пересеча море, вернулся ⁶⁹, отовсюду, откуда смог, из Сицилии, Апулии и Калабрии, а также из Кампании л юдей и оружие собрал и с такой же быстротой, как и смелостью к Риму поспешил. Потом божественной волей и словно знамением чудесным случилось так, что когда он [двигался] к Риму, и император Константинопольский ⁷⁰, услышав об отсутствии Робера, собрав греческое войско для сражения с Боэмундом, к Дураццо как по земле, так [64] и по морю устремился; в один и тот же день отец Гвискар, в Риме с императором сойдясь, [а] тот [Боэмунд] с императором греков доблестно сражаясь, и каждый из принцев каждого из императоров – истинное чудо! – победил ⁷¹.

Однако для приезда вышеназванного Боэмунда в эти края причина была, так как с благороднейшей сестрой господина Людовика соправителя Констанцией, приветливой нравом, изысканной внешностью, лицом прекраснейшей, браком с собой соединить любым образом добивался ⁷². Ибо так и Французского королевства, и господина Людовика была известна доблесть, что даже сами сарацины их соединения ужасно боялись. Была свободна госпожа, графа де Труа Гуго прежде отвергнувшая ⁷³, и с подобающим женихом повторного союза жаждала. Отозвался принц Антиохийский и настолько как дарами, так и обещаниями изобильный, с госпожой этой торжественно сочетаться браком в Шартре. в присутствии короля и господина Людовика, при участии многих архиепископов, епископов и высоких баронов королевства, самоотверженно заслужил ⁷⁴.

Также присутствовал там Римского престола апостолический легат господин Бруно, епископ Сеньи. от господина папы Пасхалия для вдохновения и утешения на пути к Святому Гробу господина Боэмунда сопровождавший. Потом многочисленный и торжественный [он] провел в Пуатье Синод, на котором и мы присутствовали, так как недавно от наук возвратились, где о различных синодальных [делах] и преимущественно о том, чтобы стремление в Иерусалим не остыло, беспокоясь, как он сам, так и Боэмунд многих идти воодушевили [65] ⁷⁵. Доверившиеся им большой толпой и многочисленным ополчением как сам Боэмунд, так и госпожа Констанция, а также и сам легат к себе благополучно и славно вернулись. И эта госпожа Констанция господину Боэмунду двоих родила сыновей – Жана и Боэмунда; но Жан ранее возраста рыцаря в Апулии умер. Боэмунд же, достойный юноша, пригодный к военной службе, когда стал принцем Антиохийским ⁷⁶, сарацин страстно оружием теснил и из ревнивой к ним горячности ничего не принимал во внимание, без осмотрительности их преследуя; в ловушку их попавший, вместе с сотней рыцарей, верхом более смелый, несчастно обезглавленный, Антиохию и вместе с Апулией жизнь потерял ⁷⁷.

Итак, на следующий год после возвращения названного Боэмунда к себе достопочтенной памяти вселенский и верховный понтифик Пасхалий в западные области прибыл со многими и мудрейшими мужами, епископами и кардиналами, и римской знатью сопровождаемый ⁷⁸, чтобы у короля Франции и сына короля-соправителя Людовика, и церкви Галлии искать содействия в неких трудностях и в новых о церковной инвеституре ссорах, которыми мучил и еще более измучить угрожал император Генрих ⁷⁹, муж любви к отцу и всего человеческого лишенный, который и у родителя [своего] Генриха, жестоко преследуя, отобрал наследство и, как оказалось, в недостойном плену держа с побоями и оскорблениями врагов, чтобы королевские инсигнии, а именно: корону, скипетр и копье святого Маврикия ⁸⁰ – [тот] отдал ⁸¹ и ничего во всем королевстве собственного не сохранил, нечестиво принудил ⁸².

Равным образом было определено в Риме, из-за продажного вероломства римлян, что о выше названном, а, впрочем, и обо всех вопросах при поддержке короля и королевского сына, и Галльской церкви во Франции, чем в [Вечном] городе [лучше] рассуждать. И таким образом прибыл [папа] в Клюни ⁸³, из Клюни в Шарите, где торжественнейшим образом при стечении архиепископов и епископов, и монахов ордена этого благородного монастыря сакральное освящение совершил ⁸⁴. Прибыли и благородные высокие бароны королевства, среди которых и сенешал короля Франции благородный граф де Рошфор к господину папе посланцем явился, чтобы ему как [66] духовному отцу во всем королевстве его благоугодно служить ⁸⁵. На этом освящении мы и сами присутствовали и против господина епископа Парижского Галона, многие распри церкви блаженного Дионисия учинившего, перед лицом господина папы мужественно стоя, предоставив разум и каноническое право, добились удовлетворения ⁸⁶.

И когда в Сен-Мартен де Тур, по римскому обычаю надев фригий ⁸⁷, «Letare Jerusalem» [он] отпраздновал ⁸⁸, в достопочтенной приют блаженного Дионисия, словно к себе в обитель святого Петра, благосклонный и благочестивый вернулся ⁸⁹. С почетом и достойно епископа принятый, – это одно памятно и римлянину непривычно ⁹⁰, и потомству останется примером, – что ни золота, ни серебра, ни драгоценных камней монастыря, чего многие боялись, он не только не пожелал, но и взглядом не удостоил. Перед мощами святых смиренно распростертый, слезы раскаяния [он] пролил, искупительную жертву самим собой Господу и его святым от всей души заплатил и, чтобы от епископских одежд блаженного Дионисия, кровью орошенных, для защиты какую-нибудь ему дали малую толику, покорнейше умолял. «Не печалуйтесь, – сказал, – что от одежд его нам хоть малую часть отдаете, поскольку, чтобы он к вам апостолом Галлии был определен, без ропота мы назначили» ⁹¹.

Итак, встретились с ним в том же месте король Филипп и господин Людовик, сын его, благодарно и благочестиво, ради любви к Богу величие королевское к стопам его склонившие точно так же, как делали по обычаю у могилы рыбака Петра короли, сняв диадему, чтобы поклониться; каковых господин папа, рукою подняв, словно [67] благочестивейших сыновей апостолов, перед собой сесть повелел ⁹². С ними о состоянии Церкви, как мудрый мудро действуя, дружески беседуя и их ласково обольщая, святому Петру и себе, его наместнику, умолял оказать помощь, Церковь поддержать и так, как предшествующих королей Франции Карла Великого и других обычай внушает, тиранам и врагам Церкви, и главным образом императору Генриху смело противостоять. Они [в знак] дружбы, помощи и совета правые руки подали, королевство предоставили и, так как с ним в Шалон к императорским посланцам на встречу спешили, [то] архиепископов, епископов и аббата Сен-Дени Адама, с которым и мы были, присоединили.

Там, когда господин папа некоторое время ожидал ⁹³, по уговору, этих императора Генриха посланцев, не смиренных, а жестких и строптивых, когда в приюте Сен-Манж [они] расположились, оставив там же канцлера Альберта ⁹⁴, с устами и сердцем которого единодушно сам император действовал ⁹⁵, другие ко двору [папы] большой толпой, с большой надменностью, чрезвычайно украшенные, отправились. Поскольку там были архиепископ Трирский ⁹⁶, епископ Хальберштадтский ⁹⁷, епископ Мюнстерский ⁹⁸, графы в немалом количестве и тот, перед которым меч повсюду носили, герцог Вельф ⁹⁹, [68] муж дородный и всей поверхностью в длину и в ширину восхитительный, и горластый; [все] они возбужденные больше для устрашения, чем для здравого размышления посланными казались.

Один-единственный архиепископ Трирский, муж изысканный и приятный, красноречием и мудростью изобильный, во французском высокопарном слоге искусный, тонкие произносил речи, господину папе и двору [его] привет и служение со стороны императора принося, без ущерба для прав королевства. И продолжал говорить о порученном: «Вот, – сказал, – господином императором по какой я послан причине. Со времен предков наших ¹⁰⁰, святых мужей и апостолов, Григория Великого и других это к праву императора относится, как известно, чтобы во всяком избрании этот порядок применялся: прежде чем избрание на публику выносится, к ушам господина императора донести и, если персона подходит, согласие от него перед совершением избрания получить; потом на собрании следуя канонам, по просьбе народа [и] выбору клира, с согласия наделяющего бенефицием объявить [избранным]; посвященному свободно и без симонии ¹⁰¹ к господину императору за регалиями, чтобы кольцом и посохом инвестировал, вернуться, верность и вассальную присягу принести ¹⁰². И не удивительно, ибо городами и замками, рынками, тонльё ¹⁰³ и всем, чем императорскому достоинству [он] обязан, никаким другим образом не овладеть. Если это господин папа выполняет, процветание и добрый мир королевство и Церковь во славу Божью свяжут».

На это впоследствии господин папа, поразмыслив, устами епископа Пьяченцы ¹⁰⁴ воззвав, ответил: «Церкви, драгоценной кровью Иисуса Христа искупленной и свободно установленной, никоим образом в рабство не впасть; если Церковь без его [императора] совета прелата избрать не может, [то] станет бесполезной смерть Христа, ему [императору] рабски подчинится; если кольцом и посохом [он] инвестирует, когда алтарю точно так же [они] принадлежат, [то] против самого Господа [он] узурпатор; если посвящаемые Господа телом и кровью руки в светские руки, мечом окровавленные, обязаны вкладываться, [то Церковь] отказывается от порядка своего и святого помазания».

И когда это и подобное этому услышали упрямые посланцы, тевтонской разозленные горячностью, взволновались и, как только всё выслушали, бранью разразились, оскорбления нанесли. «Не здесь, – сказали [они], – но в Риме мечами будет окончен этот спор». Однако папа в большом количестве мужей испытанных и знающих к [69] канцлеру послал которые с ним об этом спокойно и кротко договорились, и были услышаны, и [сами] слушали, и ради мира в королевстве потрудиться его уговаривали. После их отъезда господин папа в Труа прибыл, долго не проводившийся вселенский собор ¹⁰⁵ торжественно отпраздновал, и с любовью к французам, так как многим [ему] услужили и со страхом и ненавистью к тевтонам в обитель святого Петра благополучно возвратился.

Император же, примерно во второй половине этого года удалившийся, собрав небывалое – в тридцать тысяч рыцарей ¹⁰⁶ – войско, «одной только кровью обмытой ищет дороги» ¹⁰⁷, направился к Риму удивительно ловко миролюбивым притворился, от спора об инвеституре отказался, много хорошего и этого, и другого посулил и, чтобы в город войти, поскольку иначе не мог, льстил, и обманывать ни верховного понтифика и ни всю Церковь, даже самого короля королей не побоялся. По этой причине, так как услышали, что столь и настолько пагубная для Церкви Божьей ссора успокоилась справедливо или нет, римляне плясали, клир в высшей степени ликовал, и то, каким более почетным образом и безупречно [они] получили, обрадованные спорили.

И когда господин папа, стесненный толпой епископов и кардиналов в плащах верхом на покрытых белыми попонами конях, за которыми следовал римский народ, навстречу [императору] поспешил ¹⁰⁸, предварив, чтобы, коснувшись Священного Евангелия, от этого же императора клятву мира, от инвеституры отказ приняли ¹⁰⁹ в том месте, которое называется Гора Радости ¹¹⁰, где впервые пришедшим обитель апостолов блаженных взгляду открывается; там клятва повторялась, в портике же чудесным и всеобщим для римлян зрелищем собственной рукой императора и высшей знати [приносилась] в третий раз.

Затем бесконечно более благородная, чем если бы африканской победой опьяненная, арка триумфальная улыбалась, с гимнами и восхвалениями многочисленными в триумфе господина папы рука святейшая диадемой короновала [его] по обычаю Августов ¹¹¹; к святейшему апостолов алтарю, предшествуемый клириков пением и алеманов ужасными воплями, до неба доходящими, с торжественным и праздничным благословением его подвели. Тогда господин папа, мессу праздничную отслужив ¹¹², телом и кровью Иисуса Христа причастил, раздав евхаристию, в любви неделимой союза и мира сохранения чудесный залог Церкви преданный император, приняв, предоставил. [70]

И когда господин папа после мессы епископское снимал облачение, с внезапной подлостью, выдумав повод для ссоры, ярость тевтонская в бешенстве забушевала; выхватив мечи, полные безумия, [они], сбежавшись, на римлян, в этом месте по закону совсем безоружных, напали, кричали, проклиная, чтобы клир римский – все, как епископы, так и кардиналы, – были схвачены или перебиты, и, поскольку дальше не могло дойти никакое безумие, на господина папу руку нечестивую наложить не побоялись ¹¹³. Неисцелимой скорбью и болью сердечной как знать римская, так и сам народ был охвачен; о случившемся хотя [и] поздно [они] узнали, одни за оружием побежали, другие, как будто полоумные, бросились бежать; и так как внезапным было вражеское нападение, если бы не развалив сложенные бревна портика в руину, себе не сделали из них защиту, [то] спастись бы не смогли. Названный же император, весьма совестью и за преступные деяния мучительной болью приведенный в ужас, из города, как мог скорее, уехал, добычу неслыханную среди христиан, а именно: господина папу и всех, кого смог, кардиналов и епископов приведя, в Чивита-Кастеллано. месте, природой и искусством сильно укрепленном, себе оставил ¹¹⁴; с самими кардиналами, постыдно обобрав, бесчестно обращался и, что грешно [и] сказать, даже самого господина папу как плаща, так митры вместе со всеми инсигниями апостольскими лишил, побоявшись на помазанника Божьего наложить руку, надменно отнял силой и, многие нанеся оскорбления как ему, так и его [71] [людям], большой ущерб причинив, отослал после того, как от названного договора освобождения и потом от данных привилегий отказа не добился ¹¹⁵. А также из рук господина папы, что отныне [он] инвестирует, привилегию вырвал, которую тот же господин папа на большом совете из трехсот и более епископов по приговору Церкви, в нашем присутствии, разбил и вечной анафемой в ничто превратил ¹¹⁶.

Правда, если спросит кто-то, почему господин [папа] столь вяло действовал, [то] узнает, потому что Церковь, пораженная в пастыре и [его] приближенных, ослабела и тиран ее почти поработил, потому что не было, кому сопротивляться, [и] почти всю собственность [тиран] захватил. Он [папа] определенный опыт этим приобрел, что, когда братьям, столпам Церкви, ради защиты и Церкви восстановления так или иначе отпустить грехи приказал и мир в Церкви какой-никакой восстановил, [то] в пустыню одиночества удалился и там же остановку вечную сделал, пока вселенской Церковью и римлян жестокостью вынужденный, [он] не возвратился ¹¹⁷.

Однако Господь Иисус Христос, искупитель и защитник Церкви своей, [того,] что ее столь долго попирали и император безнаказанным остается, не потерпел. Они, хотя и не втянуты, и верностью не связаны были, дело Церкви поколебленное поддержав, с помощью и по совету господина соправителя Людовика ¹¹⁸ в Галльской церкви знаменитый совет собрав, тирана-императора анафеме предав, мечом блаженного Петра пронзили ¹¹⁹. Потом в Тевтонское королевство направившись, высшую знать и королевства большую часть против него [императора] возбудили, покровителей его и Бурхарда Рыжего, епископа Мюнстерского, низвергли ¹²⁰ и от преследования [его] или лишения наследства вплоть до заслуженного очищения государства от наихудшей и тиранической жизни не отказались ¹²¹. Какового зла в воздаяние передана была Божьим отмщением императорская власть, когда после его кончины герцог Саксонский Лотар наследовал, муж воинственный, общего блага защитник непобедимый ¹²². Каковой, когда сопротивляющуюся Италию, Кампанию, Апулию вплоть до Адриатического моря, в присутствии графа Сицилии Роже – того, что себя королем сделал ¹²³, – опустошив, господину папе Иннокентию графство усмирил; с благородным триумфом возвращаясь на родину, победитель в могиле упокоился ¹²⁴.

Этих и других, подобных им, писатели пусть изображают; мы, поскольку обещали, к деяниям франков перо опять обращаем.

(пер. Т. Ю. Стукаловой)
Текст воспроизведен по изданию: Сугерий, аббат Сен-Дени. Жизнь Людовика VI Толстого, короля Франции (1108-1137). М. Старая Басманная, Plusquamperfectum. 2006

1. Святой Дионисий Парижский не имеет ничего общего, кроме имени, с Дионисием Ареопагитом, обращенным в христианством св. Павлом и ставшим первым епископом Коринфским. Слияние этих двух персонажей не проявляется ни в каком тексте до сочинения Хильдуина, аббата Сен-Дени (814-840, †22 ноября 840/44) («Vita Sancti Dionysii», 835 г.). Мученики-спутники св. Дионисия, столь часто упоминаемые Сугерием, – это святые дьякон Рустик и священник Элевтер. Согласно традиции, все трое приняли мученичество во время преследований христиан при императоре Деции. Церковь и аббатство были возведены на территории villa Catulliacum – т.е. поместья некой женщины по имени Катулла, которая в 273 г. получила тела Дионисия, Рустика и Элевтера, обезглавленных на холме Монмартр, похоронила их в своем саду и возвела часовенку над их могилой. В конце V в. св. Женевьева построила первую базилику на этом месте; вокруг святилища образовалась община священников. Истинным же создателем Сен-Дени был король Дагоберт I (623, †638): в 630 г. он щедро одарил аббатство, приказал построить церковь со всем возможным великолепием своего времени и решил, что здесь будет похоронен он сам и его наследники. Однако гробница Дагоберта, расположенная у входа на хоры, была сооружена в середине XIII в. по просьбе монахов Сен-Дени. Настоящей королевской усыпальницей аббатство стало при Капетингах (Le tresor de Saint-Denis. Op. sit. P. 14).

3. Гораций Флакк, К. Оды. Эподы. Сатиры. Послания. М., 1970. Кн. III, ода 30, стих 1. С. 176.

4. Дату его рождения помещают то в 1077 или 1078 г., то в 1081 или 1082 г. А. Люшер (Luchaire A. Annales. P. 289) дает убедительные доказательства в пользу 1081 г. и даже, более точно, декабря месяца. О. Флиш (Fliche A. Le regne de Philippe I-er. Paris, 1912. P. 39) склоняется к той же дате.

5. Сугерий, поступивший в монастырскую школу Эстре в 1091 г., в течение нескольких месяцев был соучеником принца Людовика. Однако нельзя говорить, что с этих пор их связала тесная дружба. Малорослый, но энергичный и подвижный Сугерий, по-видимому, лишь издалека восхищался физической силой своего сотоварища, когда тот сражался на палках с другими мальчиками, пока не пришло время взять в руки настоящий меч. В 1092 г. король забрал своего сына у монахов, чтобы продолжить его воспитание уже как воина. Наставником принца в воинской науке стал грубый рыцарь Херлуин Парижский, сопровождавший Людовика как своего рода дядька, когда тот был отправлен Филиппом I на нормандскую границу охранять крепости Мант и Понтуаз (Bur M. Suger..., Op. sit. P. 12, 20). Интересно отметить, что подтверждение раннего обучения военному делу королевских отпрысков приходит с другого конца Европы: современник Людовика VI польский князь Болеслав III Кривоустый (род. 1086, 1102 † 1138) в свой первый военный поход на Моравию отправился в 1093 г., т.е. в возрасте 7-8 лет, вместе со своим наставником воеводой Сецехом (Галл Аноним. Хроника и деяния князей или правителей польских. М., 1961. Кн. 2, гл. 10. С. 73). «И хотя знатным юношам свойственно забавляться с собаками и птицами, Болеслав в ранней юности находил больше удовольствия в рыцарских упражнениях», – сообщает Галл Аноним (Там же. Кн. 2, гл. 9. С. 73).

6. «Жадный славы» взято из «Фарсалии» Лукана: «Он ищет славы и, (...) увлекаясь любовью народной (...)» – См. Лукан М. Анней. Фарсалия. М., 1983. I, 131-132. С. 11.

7. «Ищущий почестей» – реминисценция из Горация «Наука поэзии», 324: «Ибо они всегда ценили одну только славу!» (Указ. соч. С. 391).

8. На самом деле Вильгельм Завоеватель на смертном одре разделил свои владения как вотчину, следуя в этом примеру Каролингов. Нормандия – его родовое владение – перешла к старшему сыну Роберу Короткий Сапог, Англия была передана второму сыну Вильгельму II Рыжему; а младший Генрих Боклерк должен был удовольствоваться денежной суммой и графством Мортэн, выделенным из Нормандии.

9. Вильгельм Жюмьежский подтверждает сказанное автором: «Каковому желанию следуя [т.е. отправиться в Иерусалим – Т. С. ], Робер, герцог Нормандский, своему брату Вильгельму, королю Англии, через посланца передал, чтобы тот в Нормандию спешно прибыл и, вплоть до возвращения его [Робера] имеющий [герцогство Нормандское], тотчас подкрепил нужду в снабжении его и его [людей]. Когда же своим поручением посланец [его] обрадовал, король Вильгельм, в Нормандию переправившись, 10 тысяч марок серебра герцогу Роберу ссудил с условием, что до тех пор, пока герцог в названном паломничестве будет пребывать, само герцогство Нормандское по его поручительству будет иметь, [а] герцогу будет возвращено, когда он, возвратившись, ранее обусловленные деньги вновь подпишет [т.е. вернет – Т. С. ]. И таким образом сделали это (...)» (Willelmi Calculi Gemmeticensis monachi, Historiae Northmannorum libri оcto//PCC. T. CXLIX. Parisiis, 1853. L. VIII, cap. 7. Col. 883)

10. Людовик получил от своего отца в 1092 г. инвеституру на графство Вексен с городами Мант и Понтуаз (Luchaire A. Annales, № 4): «... Людовику, сыну своему, с согласия французов Понтуаз и Мант, и всё графство Вексен дал» (Orderic Vital. L. VIII, cap. 19. Col. 617. (Далее – Orderic Vital)). Война за Вексен должна была начаться самое раннее в последние дни ноября 1097 г.; Вильгельм II Рыжий заявил притязания на Понтуаз, Мант и Шомон, которые Филипп I отказался ему отдать: «... Вильгельм Рыжий (...) у короля Франции Филиппа всё графство Вексен задумал захватить и прекрасные крепости Понтуаз и Шомон, а также Мант потребовал. Так как французы не только не просили успокоения, а напротив воспылали желанием жестоко сопротивляться, то большая война между храбрыми народами началась» (Orderic Vital. L. X, cap. 4. Col. 725).

11. Идея о том, что Англия богаче, чем Франция, встречается в некой речи, приписываемой Уолтером Мапом Людовику VI, из уст которого он якобы услышал: «Король Англии, которому всего хватает, владеет людьми, лошадьми, золотом и шелком... Мы во Франции имеем лишь хлеб, вино и хорошее настроение» (Gautier Map. De nugis curialium // MGH, Scriptores. T. XXVII. P. 73. – Цит. по: Waquet H. Op. cit. P. 8, note 2).

12. Борьба проходила в две фазы: первая с ноября 1097 г. до конца зимы 1098 г.; вторая – с сентября 1098 г. (это был самый критический момент) до возвращения Вильгельма II в Англию в апреле 1099 г. (Fliche A. Op. cit. P. 303-305) Роль юного Людовика, может быть, несколько приукрашена Сугерием. «Людовик же, сын его, – писал Ордерик Виталь, – нежной юностью удерживаемый, пока еще был не в состоянии сражаться» (Orderic Vital. L. X, cap. 4. Col. 725). По-видимому, истина находится где-то посредине: конечно, наследника престола не пускали в общую свалку, но он постигал военные премудрости – и, как увидим далее, оказался талантливым учеником – под руководством кого-то из старших, может быть, сенешала, в обязанности которого входила защита домена и командование его войском (Стукалова Т. Ю. Введение... Указ. соч. С. 45). Это мог быть Ги Рыжий де Монлери, сенешал в 1091-1097 и 1099-1101 гг. (Lemarigner J. F. Le gouvernement royal aux premiers temps capetiens (987-1137). Paris, 1965. Tabl. «Philippe I-er»), которого сам Сугерий ниже характеризует как «мужа опытного и заслуженного воина» (См. глава VIII), или Рауль, сенешал ок. 1098 г. (Cartulaire general de Paris ou recueil de documents relatifs a l'histoire et la topographie de Paris. Paris, 1881. T. I (528-1180). P. 146, № 121) О подобной практике сообщает и Галл Аноним: так Болеслав Кривоустый в 1097 г., т.е. 11-12-летним, отправился в поход на поморян вместе со старшим братом Збигневом (Галл Аноним. Указ. соч. Кн. 2, гл. 7. С. 71); перед 1100 г. он участвовал во втором походе на поморян и штурме города Междуречье (Мендзыжеч); в 1100 г. – в сражении под Сантоком на реке Варте, и тогда же его отец князь Владислав I Герман (1079, † 1102) посвятил 14-15-летнего сына в рыцари (Там же. Кн. 2, гл. 14. С. 75; Кн. 2, гл. 18. С. 81).

13. «Большие Французские хроники» сообщают: «Пайен, сеньор Жизора, которому король Англии тогда первоначально укрепил замок Жизор» (Les Grandes Chroniques de France dits de Saint-Denis. Сар. Ш // RHF, XII. P. 157). Замок Жизор был возведен в конце 1096 г. по планам Робера де Беллем согласно приказу короля Вильгельма Рыжего, который желал противопоставить его французским укреплениям Шомон, Три и Бури: «Тогда король Вильгельм крепчайший замок Жизор построить приказал, который до сего дня Шомону, Три и Бюри противостоит, Нормандию запирает; в каковом месте расположил его и построил благородный мастер Робер де Беллем» (Orderic Vital. Lib. X, cap. 4. Col. 725). Тибо-Пайен, первый этого имени сеньор Жизора, добился его лишь в 1101 г.: «Тогда (...) [герцог Робер] укрепления Жизора Тибо-Пайену, который ему однажды гостеприимство оказал, отдал» (Orderic Vital. Lib. X, сар. 15. Соl. 757), – до того им владели герцоги Нормандские (Lecoy de la Marche A. Eclaircissements et observation // Oeuvres completes de Suger. Paris, 1867 (Reprint New York, 1979). P. 427-428).

14. Ордерик Виталь подтверждает со своей стороны: «(...) Когда англичане короля опустошили пределы семьи Шомон, и войско храбрость своих мужей в особенности проявило, французы Жильбера де л'Эгль со многими другими знатными людьми схватили, а англичане Пайена де Монже с другими с его же стороны взяли в плен» (Orderic Vital. Lib. X, cap. 4. Col. 726).

17. 2 августа 1100 г. Вот что сообщает о гибели Вильгельма Рыжего Ордерик Виталь: «Король Вильгельм рано утром со своими сотрапезниками отобедал и после завтрака у себя, чтобы отправиться на охоту в Новый лес, готовился. И когда веселый со своими приближенными плясал и охотничьи поножи свои надевал, некий мастер туда пришел и шесть стрел ему представил: каковые сразу радостно [он] принял, за мастерство похвалил и, не зная будущего, четыре себе оставил, а две Готье Тиреллю протянул (...). Это был из Франции знатный рыцарь, Пуа и Понтуаза богатый шателен, могущественный среди грандов и в сражении беспощадный, а потому короля близкий сотрапезник и граф усердный. Наконец, [король], на коня поднявшись, поспешил в лес. Граф Генрих [Боклерк], брат его, и Вильгельм де Бретей и другие знатные люди там были. (...) И когда король и Готье де Пуа вместе с немногими спутниками в лесу расположились и вооруженные добычу жадно поджидали, то вдруг среди них произошло движение, король от места своего удалился, и Готье пустил стрелу: каковая над спиной дикого зверя, щетину царапнув, быстро пролетела и короля, напротив стоявшего, смертельно ранила; он вскоре упал на землю и сразу испустил дух. (...) И Готье Тирелля, чтобы за ошибку на куски его разорвать, защитники [короля] всячески разыскивали. Он же, совершив преступление, к морю быстро побежал и, пересеча пучину, к укреплениям, которыми в Галлии владел, устремился и там от неприязни огражденный над угрозами и бранью насмехался. (...) Наконец, после долгих лет он отправился в Иерусалим, в пути Господом наказанный Готье скончался» (Orderic Vital. Lib. X, cap. 12. Col. 751).

Он умер в 1123 г. Генри из Хантингдона († 1160) уже повторяет эту историю как совершенно достоверную: «В год 1100 милостью [Божией], в тринадцатый год правления своего король Вильгельм жизнь жестокую жалким образом завершил. Ибо ведь когда славно и к чести отечества курию держал на Рождество в Глостере, на Пасху в Винчестере и на Троицу в Лондоне, [он] отправился на охоту в Новый лес на следующий день после августовских календ, где Готъе Тирелль, стрелой в оленя метивший, короля пробил по неведению; король от удара в сердце погиб, даже слова не сказал» (Henrici archidiaconi Huntingdunensis Historiarum libri octo. L. VII. // PCC. T. CXCV. Parisiis, 1855. Col. 943).

18. Генрих I Боклерк (род. ок.1068 †1135), четвертый сын Вильгельма I Завоевателя и Матильды Фландрской, в 1100 г. захватил корону Англии в ущерб старшему брату Роберу Короткий Сапог (род. ок. 1054, †1134) сразу после смерти Вильгельма II Рыжего: «Похоронен [Вильгельм] был назавтра после гибели своей в Винчестере, и Генрих, брат его младший, там же королем избранный, (...) перебравшись в Лондон, посвящен был там Морисом, епископом Лондонским» (Ibid.).

19. Сугерий всегда отзывается с большим уважением о Генрихе I, который в свою очередь признавался ему в своем глубоком почтении. «Даже могущественнейший король Англии Генрих, разве не гордился он дружбой этого мужа и не радовался близким отношениям?» – писал монах Вильгельм (Guillelmi... Vita Sugerii abbatis... Op. cit. Lib. I, cap. 8. // Parisiis, 1855. Col. 1197).

20. «Человек простой натуры, великодушный и прославленный в сражениях», – писал автор хроники Мориньи (Mauriniacensis chronicon... Op. cit. Col. 135). Термин «защитник королевства» (defensor regni) четко определяет положение принца Людовика с того момента, когда по воле отца он был избран на ассамблее грандов и епископов королевства и привлечен к участию в управлении в качестве «короля-соправителя». Его печать представляет его на коне, держащим копье, но без короны и скипетра (см. рис.). Дату этого назначения следует поместить между 2 мая 1098 г. и 25 декабря 1100 г. (Luchaire A. Annales. P. 292-293).

21. Примерно с 1094 г. Кутюмы (лат. consuetudines, франц. coutumes) – прямые сеньориальные платежи, установленные договором или обычаем. Они включали прежде всего чинш (рента держателя собственнику земли), шампар (часть урожая с каждого поля) и еще ряд полевых налогов, которые взимались деньгами или натурой, зерном или напитками (Luchaire A. Histoire des institutions monarchiques sous les premiers Capetiens. Paris, 1883. T. I. P. 92-93).

22. Одна из сестер Матье I, сира де Бомон-сюр-Уаз, Агнесса вышла замуж за Бушара IV, сира де Монморанси. Однако ок.1084 г. зятья поссорились из-за порядка наследования Иву III Ле Клерку, отцу Матье и Агнессы (Depoin J. Les comtes de Beaumont-sur-Oise et la prieure de Sainte-Honorine de Conflans. Pontoise, 1915. P. 31-33 – Цит. по: Waquet H. Op. cit. P. 16, note 2).

23. Робер II Иерусалимский, граф Фландрский (1093, †1111), дядя Людовика VI по матери. Он вернулся из Иерусалима в конце 1100 г. (Luchaire A. Annales, № 16), так что эти события почти определенно относятся к 1101 г. Победа принца Людовика тоже не была такой «сокрушительной», как позволяет себе думать Сугерий. Ордерик Виталь говорит, что он потерпел поражение перед Монморанси и вынужден был снять осаду: «В то время Матье, граф де Бомон, и Бушар де Монморанси землю святого мученика Дионисия опустошили, даже царского дома не пощадили. Итак, Людовик, которому отец заботу о королевстве поручил, услышав жалобы, которые аббат Адам ему горестно излил, Монморанси осадил и трое ворот его одновременно атаковал. Молодой Симон де Монфор, который брату своему Ришару во владениях наследовал, войско французов доблестью своею и воодушевлением укрепил. Адель же графиня сотню прекрасно обученных рыцарей королю послала потому что граф Этьен, муж ее, в паломничество отправился, а сыновья его первородные Вильгельм и Тибо – мальчики еще нежного возраста, и им военными отрядами командовать еще не позволено. В конце концов обманутые соратниками, которые мятежникам способствовали и безнаказанно осуществляли насмехаясь над воинской дисциплиной, грабежи и убийства, они бежали» (Orderic Vital. Lib. XI, cap. 18. Col. 839).

24. Дрогон де Муши искал ссоры с канониками Сен-Пьер-де-Бовэ (Luchaire A. Annales, № 18). Дата этого похода может относиться лишь к концу 1101 или началу 1102 г.

25. «Рубашка» (лат. procinctus; франц. chemise) донжона или города – малое укрепление, «невысокая стенка», совсем близко окружающая основание донжона или город, чтобы удвоить препятствия саперам (Chatelain A. Chateaux forts. Images de pierre des guerres medievales. Paris, P. 21, 107).

29. Курия (лат. curia regis; франц. cour de plaid) – судебное собрание для разбирательства споров между вассалами под председательством короля.

30. То есть вернуть Гуго де Клермон владение его же собственным замком.

31. Событие при Шамбли должно следовать почти сразу же за событием при Люзарше в 1102 г.: «На следующий год опять Людовик войско французов собрал и Шамбли за пределами графа де Бомон осадил. Но подобной же хитростью обманутый, из своих многих оставив, с позором убежал» (Orderic Vital. Lib. XI, cap. 18. Col. 839).

32. Херлуин Парижский в конце 1102 г. уже не был пленником. Многие годы он оставался подле Людовика VI с титулом «наставника короля» (pedagogus Ludovici regis filii или, позднее, magister regis), которым подписывал акты (Luchaire A. Annales, № 19, 525; Cartulaire general de Paris, op. cit. P. 153, № 130 (1102 г.); р. 177-178, № 155-bis (1110 г.); р. 184-185 (1112 г.); p. 185-186, № 161 (1112 г.)).

33. Сестра Эбля де Руси Фелиция (†3 мая 1086) ок. 1050/60 г. вышла замуж за Санчо II Рамиреса, тогда инфанта, потом короля Арагонского (1063-1094) и Наваррского (1076-1094). Ок. 1069/ 70 г. Санчо Рамирес обратился к сеньорам Франции за помощью в борьбе против мусульман, угрожавшим самому существованию его королевства. Идея была не новой: «Дайте мне людей и корабли, – говорил Робер Фризон, будущий граф Фландрский (1071 †1093), своему отцу, – и я создам себе государство в Испании» (Boissonnade P. De nouveau sur la chanson de Roland. Paris, 1923. P. 15, 30). Еще в 1063-1065 гг. французское рыцарство при финансовой поддержке папы Александра II предприняло крестовый поход против мавров и после двухнедельной осады взяло сарацинскую крепость Барбастро, что находилась в 50 км от Уэски. В 1073 г. папа Григорий VII провозгласил новый крестовый поход в Испанию. Буллой, данной 30 апреля, он обещал французским рыцарям дать в им лен от папского престола земли, отвоеванные у мусульман. Поход возглавил Эбль де Руси, шурин Санчо Рамиреса и прославленный воин. Вильгельм Апулийский (†ок.1099) писал о нем: «[Робер Гвискар] другую [дочь] замуж выдал за графа французского, знаменитого родом славным: Эблем он звался, – разивший врагов непобедимо, воинские отряды в сражение водить опытный и красноречивый был, и языком и рукой был прославлен» (Guilelmi Apuli Historicum poema de rebus Normannorum in Sicilia, Apulia et Calabris gestis. // PCC. T. CXLIX, Parisiis, 1853. Col. 1063). Эбль лелеял надежду создать на испанских землях, отвоеванных у сарацин, государство, аналогичное нормандскому в Итали

ЧТО И КАК ПИСАЛИ О МОДЕ В ЖУРНАЛАХ НАЧАЛА XX ВЕКА Первый номер журнала «Аполлон» за 1909 г. начинался, по сути, с программного заявления редакции журнала...

Система охраняемых территорий в США Изучение особо охраняемых природных территорий(ООПТ) США представляет особый интерес по многим причинам...

ЧТО ПРОИСХОДИТ, КОГДА МЫ ССОРИМСЯ Не понимая различий, существующих между мужчинами и женщинами, очень легко довести дело до ссоры...

Живите по правилу: МАЛО ЛИ ЧТО НА СВЕТЕ СУЩЕСТВУЕТ? Я неслучайно подчеркиваю, что место в голове ограничено, а информации вокруг много, и что ваше право...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: