Сдам Сам

ПОЛЕЗНОЕ


КАТЕГОРИИ







Рассказ телефонистки, разговаривавшей с анархистским мясником





Далее шел абзац, напечатанный сверхжирным шрифтом:

«В компании «Лексингтон-Коммьюникейшнз» существует телефон доверия, куда может позвонить каждый, кому одиноко или не к кому обратиться за советом или утешением. Фиона Прингл проработала в вечерней смене за 5.70 фунтов в час меньше недели, когда ей позвонил знаменитый экономист Адриан Меллор, чтобы пообщаться о своем недавнем разводе. Во время беседы в дом Меллора в Кэмдене ворвался анархистский ассасин, который зверски убил сорокапятилетнего экономиста».

Поскольку рассказ шел от первого лица, Адольф решил, что перед ним творчество какого-то литературного негра.

«Я работаю в службе телефона доверия всего четыре дня. На смену, начинающуюся в шесть вечера, я пришла на десять минут раньше.

Операторы компании «Лексингтон-Коммьюникейшнз» работают в общем офисе, переоборудованном из бывшего склада. Сквозь блестящие окна здания на верфи Святого Джона мне отлично видно, как бизнесмены возвращаются в свои роскошные квартиры в Докланде.

Изучив в течение нескольких минут плакат, запрещающий курить, я решила, что перед моей сменой еще есть время для последней сигареты снаружи.

Первой в тот вечер мне позвонила мать-одиночка, беспокоившаяся о судьбе сына-подростка, попавшего в дурную компанию. Потом я обсудила с тремя мужчинами их семейные проблемы, а следующей ко мне обратилась одинокая девятнадцатилетняя девушка, недавно переехавшая в Лондон.

Следующий звонок был грязным. Устав строжайше запрещает непристойные разговоры. Я положила трубку, предупредив адресанта, что он совершает уголовно наказуемое преступление.

Затем позвонил пенсионер. Его единственный друг, собака колли, умерла на прошлой неделе. Следующие семь клиентов хотели поговорить о своих семейных проблемах.

Так прошло два часа. В восемь на связь вышел Адриан Меллор. Ему надо было поделиться переживаниями о своем недавнем разводе.

Адриан рассказал мне, что все еще любит жену, что волнуется, как бы их разрыв не отразился дурно на учебе детей. Сообщил, что один из его сыновей летом сдает выпускные экзамены в школе.

Едва Адриан подробно описал успехи в учебе своих детей, как вдруг замолк на середине фразы. Неожиданно на другом конце линии я услышала приглушенные крики, как будто душили человека. Потом все стихло, а через несколько секунд раздался безумный хохот.

Холодный пот потек по моей спине, когда жестокий голос сообщил мне, что я говорю с лейтенантом Мурно из Подразделения Христа. Хотелось бросить трубку, но я сдержалась, потому что знаю, полиции будет легче вычислить психопата, если я постараюсь подольше поговорить с ним.

Пока Мурно распространялся о необходимости убивать всех, кто зарабатывает свыше пятнадцати тысяч в год, я перешептывалась с коллегой. Она вызвала полицию, а кровожадный анархист понес чушь о так называемой «народной справедливости».

И тут вдруг, как гром среди ясного неба, психопат спросил у меня, какого цвета на мне трусики. Затем последовали такие пошлости, что я не считаю нужным повторять их в семейной газете. Возможно, мой ответ не обрадовал Мурно, как ему желалось бы, пять минут он поливал меня бранью, самой отвратительной, которую мне повезло за всю жизнь услышать, потом обозвал меня льдышкой, пообещав убить.

Я сумела продержаться до прибытия полиции и журналистов. Но как только они приступили ко мне с расспросами, я не сдержала слез.

К счастью, меня утешила журналистка из «Хроники» по имени Джулиан Гейме. Добрая Джулиан уговорила редактора предоставить телохранителя, чтобы уберечь меня от безжалостного Мурно. Увидев подобные заботы сотрудников «Хроники» о моей безопасности, я решила отблагодарить их, рассказав об этом ужасном происшествии».

Адольф изумленно уставился на эти враки. Все детали вымышлены. Девочка перегнула палку, и, несмотря на обещание, Крамер решил прикончить ее. Позволить прессе обелять образ гнусного извращенца, каким был Меллор, и выставлять его палачом и сексуально озабоченным мерзавцем! Прингл стала сотрудничать с клеветниками, пускай же за свое преступление вкусит сладость судьбы!

 

Глава двенадцатая

 

ПОЛ ПРАТТ ОТТОЛКНУЛ ПОТРЕПАННУЮ клавиатуру и налил себе щедрую порцию «100 волынщиков» из стоящей у компьютера бутылки. Втянул запах. Сморщенное от сосредоточенности лицо разгладилось в широкой улыбке, когда знакомый аромат пощекотал ноздри. Пол глотнул виски. Улыбка растянулась до ушей. Перечитал итог двухчасового труда, наслаждаясь каждым словом статьи. Статью заказали одновременно «Часовой» и «Наблюдение». Отредактировав текст, он позвонит в обе редакции и узнает, где предложат больше.

Несколько месяцев подряд Пол изучал Тевтонский Орден Буддийской Молодежи. Он нарыл несколько полулегальных предприятий, которыми «отец» Дэвид Норвуд управлял через подставные компании. Норвуд владел контрольным пакетом акций везде — от фирм по экспорту-импорту до сети санаториев. Только в Восточном Лондоне он держал розничную торговлю от продуктов до сувениров, ему принадлежали фитнес-центр, частная клиника холистической медицины, служба гаданий, дизайн-агентство и консалтинговая фирма по вопросам архитектуры.

Самым наглым кидаловом, устроенным Дэвидом Норвудом и ТОБМом, был жилищный кооператив «Восьмиконечная звезда», благодаря которому Рачману удавалось сойти за филантропа. У Пратта не получилось проникнуть в эту структуру, и если бы не пакет документов «звезды», присланный по почте неизвестным, в расследовании против ТОБМа недоставало бы самых значимых пунктов.

Будучи сторонником республиканцев, Пратт одобрял в деятельности «Восьмиконечной звезды» дискриминацию этнических меньшинств. Тем не менее он знал несколько ультралевых, которые изошли говном из-за скандала с предоставлением кооперативом равных возможностей всем слоям населения. Когда обычная проверка вскрыла факт, что это обязательство «Восьмиконечная звезда» выполняет, записывая собственный обширный шотландский контингент в ущемленные этнические меньшинства, то кооператив скрыл захудалую террасу для жилья иммигрантов. Фанерные перегородки превращали дом для семьи из четырех человек в жилье для одиннадцати. В среднем поселившиеся в подобной собачьей конуре люди терпели пару месяцев, прежде чем уйти по собственному желанию.

Пратт видел уйму направлений в расследовании деятельности ТОБМа и планировал выдоить из них по максимуму. Из материала запросто можно скроить десятки газетных статей, а то и целую книгу. Главное, Пол располагал такой уймой свидетельств о реальных правонарушениях, что сфабриковать в довесок сотни любых дичайших обвинений — раз плюнуть. Публика даже не заподозрит его в передергивании и злоупотреблении журналистской лицензией.

Пратт выключил компьютер и мысленно представил, как через пару дней нанесет визит в Ист-Гринстед и пособачится с отцом Дэвидом лично. Он достал записную книжку и отыскал нужные адреса. Пора звонить в «Часовой» и «Наблюдение». Он даже вспотел от удовольствия, когда представил пятизначный гонорар за материал.

 

СТИВЕН ПРИНС БЫЛ НЕДАВНО в торговле недвижимостью и отчаянно хотел завоевать уважение товарищей по работе. Полгода назад он разошелся со своей девушкой, и с тех пор у него никого так и не было, что, надо думать, популярности ему не прибавляло. Чуть ли не ежедневно мужики обзывали его пидором. Принс надеялся поправить дела знакомством с телкой с разворота в «Пёздах», чьи фотографии украшали рабочий закуток.

В то утро Стивен извлек всю свободную наличность. Он копил на стиральную машину маме в подарок, но решил, что техника подождет, поскольку его репутация важнее. После работы Стивен отправился на фабрику секса Мэлоди Траш на Руперт-стрит. Его опередил какой-то менеджер, и ему пришлось встать в очередь на сеанс. Принс страшно удивился, когда Траш появилась снова, через тридцать секунд после того, как она затащила яппи на десять минут страсти.

— Иди сюда, — позвала она Стивена, — ты мне нужен.

Мэлоди привела Принса к себе. На куске полиэтилена, развернутом на полу, лежал голый яппи. Глаза у него были закрыты. Он очень напоминал стянувшего сметану кота.

— Он хочет, чтобы ты посмотрел, как я нассу ему в рот, — объяснила Траш.

Стивен послушно сел на кровать. Он никогда не ходил к проституткам и счел за лучшее пустить события на самотек. Он только все усложнит, если начнет задавать вопросы. Меньше всего ему хотелось показаться дураком.

— Мама желает, чтобы ты, как примерный мальчик, выпил все лекарство, — сказала Мэлоди, опускаясь на корточки над физиономией яппи.

Стивен ошарашенно наблюдал за Траш, писающей клиенту в рот. Он глазам не верил. Яппи, должно быть, еще тот ублюдок с вывертами, если его возбуждает такое абсурдное извращение. Клоун жадно глотал порции мочи, излишки выплескивались из пасти, стекали по щекам на полиэтилен. Траш облегчилась, гость, булькнув, вобрал в себя остатки урины.

— Замечательно, — обратилась к Принсу Мэлоди, — он платит три тысячи, ты получаешь бесплатный сеанс, если не возражаешь против зрителя.

Стивен не верил своей удаче. Вот бы поскорее рассказать все парням на работе. А мамочке будет сюрприз, когда через пару недель ей доставят новую стиральную машину! Ликующий Принс разделся. Траш легла на кровать. Стивен вскарабкался на нее и через несколько секунд отбивал в топях незамысловатый ритм.

Скосив глаза направо, Мэлоди увидела, что яппи томно уставился на них, занятых извечным ритуалом воспроизведения себе подобных. Стивен слишком увлекся половым актом и не замечал, что богатый извращенец восторженно дрочит. Чувствуя приближение оргазма, дядька вскочил на койку и пристроился так, что выстрел размазался по заднице Принса. Ритм Стивен не изменил. Траш принялась размышлять, заметил ли он вообще, что в его анальное отверстие проникла жидкая генетика.

Если бы Траш не знала, что Принс кончает, она бы подумала, что у него припадок. Забавно, рассуждала проститутка, в оргазме мужики ведут себя как сраные эпилептики. Женщины, как убедилась она на примере Клеопатры Вонг, в сексе гораздо изящней. Траш отогнала мысль о Клео. Она старалась не вспоминать свою подругу, пока обслуживала клиента. К счастью для продажных женщин, большинство мужиков так по жизни задерганы, что, оказавшись в пизде, спускают минуты через две.

— Ты чувствуешь? — спросил Стивен.

— Да, да-а, о да-а, — отреагировала Мэлоди.

— Врешь, сука! — забузил Принс. — Почему тогда ноги не подбрасываешь в воздух?

Траш еле сдержалась. Ей хотелось расхохотаться Стивену в лицо, но из профессиональной гордости Мэлоди взяла себя в руки. В народе гуляет столько мифов о сексе, что их подсчет довел бы любого здравомыслящего человека до слез. Принс не умел поддерживать постоянные отношения, поскольку от каждой пизды требовал, чтоб она подкидывала ноги в воздух всякий раз, когда он кончает. Стивен искренне верил в естественность этого способа показывать ему, что он выеб даму на славу!

— Хочешь кончить еще? Пятьсот, — отрезала Мэлоди.

— Да ты меня разоришь! — загундосил Стивен. — Ты итак не отработала деньги этого яппи!

— Дети! Дети! — вмешался вуайерист. — Не ссорьтесь. Я добавлю еще пятихатку.

Пока яппи занимался отсчетом и вручением Траш денег, Принс привел себя в боевую готовность. Мэлоди запихала деньги под матрас и легла, а Стивен залез сверху. С трудом Принс затолкал наполовину вставший хер в пизду проститутки. Траш дала ему несколько раз трепыхнуться, потом вскинула ноги и покрутила им, словно едет на велосипеде.

— Милый, — деревянным голосом проговорила Мэлоди, — так меня ни разу в жизни не ебали.

Это убедило Стивена, что в сексе он почти олимпийский чемпион. Второй раз он не кончил, зато самолюбие успокоилось. Он покинет Сохо с чувством глубокого морального удовлетворения. Наверно, это хорошо, что Принс не почувствовал иронии в голосе Мэлоди. Он бы до смерти обиделся, если бы догадался, что дырка над ним стебется.

Траш вытолкала за дверь Стивена с костюмом, изобразила улыбку и пошла за следующим визитером. Мужик за пятьдесят, убеленный сединами, в полосатом костюме. Ублюдок явно замучен воздержанием. Пятьсот фунтов отсчитал, даже не пикнув.

— Знаешь, — сказала Мэлоди, гладя его по лацканам пиджака, — ты мне нравишься, даже очень нравишься. И я позволю тебе кое-что, что разрешаю только самым моим любимым клиентам.

— И что же? — спросил юрист, явно взвешивая ценность услуги.

— Ты подаришь мне жемчужное ожерелье, — прошептала Траш, — я вся таю, представляя, как ты потрешься хуем по сиськам и разбрызгаешь сперму вокруг шеи. Согласен?

Мэлоди могла бы и не спрашивать, понравилось ли этому ублюдку ее предложение. Он распалился, поняла она по вздутию у него на брюках. Траш расстегнула молнию на платье, и она упало на пол. Клоун скинул штаны. Ботинки он оставил, пиджак тоже. «Если этот опездол торопится, — подумала Мэлоди, — то вообще чудесно».

Визитер принялся ласкать буфера проститутки, одновременно пристраивая пипиську между горами плоти. Ровно через две минуты юрист выстрелил спермой. Траш ушам не верила, когда придурок слезно и горячо поблагодарил его за такой эксклюзив. Мэлоди предложила жемчужное ожерелье только ради избежания лишней амортизации собственной пизды, а этот идиот решил, что ему здорово повезло и он не зря потратил деньги.

Едва юрист отчалил, Мэлоди ополоснулась в маленькой раковине, прятавшейся в углу комнаты. Она привела себя в порядок, чтобы выглядеть свежей перед следующим клиентом.

 

АДОЛЬФ КРАМЕР СТОЯЛ на платформе станции «Майл-Энд» и ждал поезда в западную сторону. Электронное табло обещало прибытие транспорта через две минуты. Время следующего поезда в центр даже не указывалось. Всю прошлую ночь Адольф шнырял по всяким притонам, где зависают журналисты. Их компании было достаточно, чтобы довести его до убийства. В этот самый момент он напряженно обдумывал именно убийство.

От журналюг он получил всю необходимую информацию. Все они прекрасно знали, что Фиона Прингл — не кто иная, как главный криминальный репортер «Хроники» Сандра Брайт. Видимо, она проникла в структуру службы секса по телефону, и ей повезло оказаться на другом конце провода, когда Меллор вкусил сладость судьбы. Брайт решила, что из убийства выйдет отличный материал, а делишки «Лексингтон Коммьюникейшнз» следует пока прикрыть и выжать побольше из анархистской темы.

Адольф украл у пьяного борзописца записную книжку и оттуда узнал адрес Брайт. Похищенный блокнот содержал кучу полезных данных для скинхед-бригады, которая планировала нанести удар прежде всего по СМИ как одному из основных зол существующего режима. Когда журналистов начнут резать в собственных постелях, их вопли покажутся рабочему классу сладкой музыкой!

Состав подъехал к станции, и Адольф прочитал на табло, что следующий поезд в центр прибудет через шесть минут. Он решил, что все равно доберется до севера, и сел в вагон. Там почти никого не было, только молодая мать с ребенком. Крамер пытался заставить себя не таращиться на женщину, но она притягивала его взгляд. Настоящая красавица, очень тоненькая, с длинными темными волосами. Адольф получил немалое удовольствие, отсасывая в сортире парка «Хайбери», но пожалуй ему все же нужны постоянные отношения. После разрыва с Джейн Ролинз у него этих отношений не было, он даже ни разу не спал с женщиной. Крамер, наконец, понял, что Арадии Смит он нравится, но эта птичка в поезде — совсем другое. Господи, вот бы он развернулся с такой девахой!

Поезд остановился на «Степни-Грин», и зашли двое работяг среднего возраста. Вагон был пуст, но они встали прямо перед женщиной, загородив Адольфу обзор. Это его чертовски злило!

— Я, блядь, этнических не перевариваю! — заявил мужик повыше так громко, что Крамер услышал в другом конце вагона.

— Я тоже, — поддакнул его кореш. — По-моему, гнать их из страны надо.

Глаза Крамера налились кровью. Два расиста наезжают на понравившуюся ему телку. Ублюдки окружили девочку и излагают свои бредовые предрассудки по поводу цвета ее кожи. Адольф поднялся и решительно пересек вагон. Он вмазал со всей силы в пивное брюхо первому фанатику, добавил сложившемуся пополам ублюдку коленом по отвисшей морде. Что-то мерзко хрустнуло, гондон лишился двух передних зубов и немедленно вырубился. Крамер ткнул пальцами в глаза второму. Чувствуя, как они мягко проваливаются, по спине его пробежал холодок.

— Господи! — загудел ублюдок. — Ничего не вижу!

Адольф треснул его по яйцам, и в следующее мгновение засранец валялся на полу. Девушка, причина драки, не понимала, почему вокруг нее поднялся такой шухер. Она прижимала ребенка к груди, лицо застыло от ужаса.

— Не волнуйтесь, — мягко сказал Крамер, — все в порядке. Если вы не против, давайте выйдем на «Уайтчэпел», я там знаю приятное местечко, где можно выпить чаю.

Женщина что-то пробормотала, Адольф ее не понял. И только через несколько секунд его озарило, что она не говорит по-английски. Неудивительно, почему она так перепугалась! Не поняла, что Крамер защитил ее от оскорблений расистов. Зато обосралась от страха, уверенная, что станет следующей жертвой! Бикса уставилась на кнопку срочного вызова. Адольфу пришлось следить, чтобы она не вскочила с места.

Едва двери открылись на «Уайтчэпел», Адольф метнулся из вагона и бегом пересек платформу. Пробежал по переходу и запрыгнул в поезд другой линии. Крамер с облегчением вздохнул, когда черед полминуты двери со свистом захлопнулись, и состав отъехал от станции. С его стороны неразумно нарываться на неприятности. Безрассудство совершенно неуместно, особенно накануне победы революции.

Остаток пути прошел без приключений. На «Кингз-Кросс» Адольф пересел на северную линию и вскоре очутился в Хэмпстеде. Брайт жила в нескольких минутах ходьбы от станции, Крамер легко отыскал ее дом. Квартира находилась на первом этаже, что существенно облегчило задачу анархиста.

Адольф изучил здание с трех сторон. Оно разделялось на четыре отдельные квартиры, и такая планировка, несомненно, очень выгодна. В ближайшей комнате Брайт смотрела по телевизору прямой эфир мужа. Адольф подкрался к выходившей на двор спальне и раздвинул шторы на окне. Подождал, пока мимо проедет машина. Ее шум заглушил звон стекла, когда Адольф проник в квартиру.

В изголовье постели Брайт выстроились шесть плюшевых медвежат. Непонятно зачем, Крамер достал нож и обезглавил игрушки. Довольно ухмыльнулся при виде рассыпавшейся по цветастому покрывалу набивки.

— Вкуси сладость судьбы, буржуазное отродье, — прошептал Адольф себе под нос.

Затем над кроватью Крамер заметил абстрактную картину. Он не узнал работу Фрэнка Стеллы и раскромсал ее на куски, поскольку посчитал полотно дорогостоящим. Господи, как он ненавидел буржуев! Адольф пришел в состояние крайнего негодования. Теперь он был готов разобраться с Брайт.

Петли на ведущей в гостиную двери были отлично смазаны. Она бесшумно отворилась, едва Крамер посильнее нажал ручку. Гудение мужа убаюкало Брайт. Адольф приблизился к журналистке и хлопнул ладонью по ее губам, отчего Брайт вздрогнула и проснулась. Крамер злорадно отметил перекосивший ее лицо ужас. Брайт хотела бы снова заснуть и притвориться, что никакой псих ей не угрожает, но ей пришлось смотреть в недобрые глаза Адольфа.

— Слушай, сука, — зашипел Адольф, — сейчас ты умрешь. Очень медленно и мучительно, но прежде чем я начну резать тебя на куски, ты узнаешь, почему я это делаю. Ты понаписала обо мне всякую херню, а я не такой человек, чтобы терпеть, когда газеты поливают меня говном, я этого так не оставлю. Я здорово повеселился, прочитав, что «Хроника» обеспечила тебе круглосуточную охрану, потому что знаю, это очередной пиздеж. Думала, просто так отделаться? Черта с два. Ты умрешь за то, что написала, как я захотел узнать цвет твоих трусов. Люди сочтут меня извращенцем. Я терпеть не могу твой тип, и с удовольствием прикончил бы тебя, даже не имея личных мотивов…

На этой фразе Крамер заметил, что Брайт вырубилась. Не везет ему сегодня. Перерезая ей горло, Адольф придумал замечательную вещь. Брайт избежала пыток, потеряв сознание, и это отличный повод причинить максимум страданий ее мужу. Крамер распорол журналистке живот. Слухи, гулявшие в тусовках журналистов подтвердились. Куча газетчиков метила на теплое местечко Брайт, когда она на полгода уйдет в декретный отпуск. Они слишком сильно мечтали залезть на навозные вершины журналистики, чтобы ставить под сомнение правдивость тех, кто сообщил им о беременности Брайт. Даже поговаривали, что ребенка ей заделал мальчик на побегушках из «Хроники», а не муж.

По локоть перепачкавшись кровищей, Адольф, наконец, извлек эмбриона из матки. Крамер возложил тельце на телевизор, стекающей с ладоней кровью написал на стене одно-единственное слово и отступил на шаг полюбоваться своим творением. В условиях подавления обществом потребления творчества граждан надо быть гением, чтобы выдумать такой эффектный натюрморт. Одержимый революционным пылом Адольф набрел на идею, ускользнувшую от тех, кто проводит свою жизнь в рекламе. Слово было простое:

Мамочка.

Крамер прикинул, что это должно стошнить даже легавых, которые примчатся расследовать убийство. Разумеется, пресса обзовет анархистов психами, хотя Адольф просто стремился проиллюстрировать личное понимание революционного лозунга: «Никакой жалости».

Крамер собирался помыть руки, сделать себе чашку чая, а потом свалить, но неожиданно вспомнил, что забыл оставить фирменный лейбл. Не желая портить натюрморт в гостиной, Адольф отправился в прихожую. Он прокрутил в голове десятки вариантов послания, как вдруг понял, что его прошлые подвиги меркнут перед сегодняшним. Ярость утихала, он перестал быть одержимым певцом пролетарской борьбы. С отливом энергии он стал просто одним из неприметных людей большого города. Понимая, что он не подберет цитаты, сравнимой по остроумию с тем единственным словом над телевизором, Крамер решил выбрать пассаж наугад. Кровью на руках, уже начавшей запекаться, Адольф написал в прихожей:







ЧТО ПРОИСХОДИТ ВО ВЗРОСЛОЙ ЖИЗНИ? Если вы все еще «неправильно» связаны с матерью, вы избегаете отделения и независимого взрослого существования...

Что делает отдел по эксплуатации и сопровождению ИС? Отвечает за сохранность данных (расписания копирования, копирование и пр.)...

Что способствует осуществлению желаний? Стопроцентная, непоколебимая уверенность в своем...

ЧТО ПРОИСХОДИТ, КОГДА МЫ ССОРИМСЯ Не понимая различий, существующих между мужчинами и женщинами, очень легко довести дело до ссоры...





Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте:


©2015- 2024 zdamsam.ru Размещенные материалы защищены законодательством РФ.