Глава 7. О том, как беглецы отношения выясняли

Гард стоял между стражниками и эльфийкой, а в глазах всё плыло, как будто в зал трактира заполз густой туман, наполненный мороками. Воин не был уверен в том, что сможет сейчас защитить свою спутницу, но и отходить не собирался. Стоять было тяжело. Боковым зрением он видел последствия своих недавних действий. Мужчина не помнил, как убивал, но был уверен, что сделал это именно он. Такое случалось очень редко, но каждый раз виновник был один.

Голова работала очень скверно. Гард с трудом разбирал слова и ещё сложнее было уловить суть разговора. Достаточно много времени прошло, пока воин понял, что беспутный рыцарь всё-таки уладил вопрос, и им ничего не грозит. Только после этого Гард сел обратно на стул, положив клинки на стол перед собой. Девушка села рядом. Воин не мог её рассмотреть, но на подсознательном уровне чувствовал страх и беспокойство.

Потом был долгий разговор рыцаря со стражей, за ним – обед, который, несмотря на жуткий голод, совсем не лез в желудок. А после Гарду помогли подняться на второй этаж и отвели в комнату, где уложили на кровать. На какое-то время разум воина погрузился во тьму.

Очнувшись, мужчина осторожно осмотрелся одними глазами, не вставая и даже не поворачивая головы. Комната довольно большая по меркам такого заведения, деревянный потолок и стены. Судя по освещению, окно находится за изголовьем кровати, а на улице уже вечереет. Опасностей не ощущалось. Гард сел и осмотрелся лучше. Из мебели в комнате был небольшой деревянный стол, пара табуреток и две кровати. На второй сидела эльфийка, обеспокоенно глядя своими глазищами на воина.

– Прожечь пытаешься или заморозить? – хриплым голосом поинтересовался он.

Девушка смущённо отвела взгляд в сторону и покраснела.

– Да хватит уже краснеть по поводу и без. Не ребёнок же. Или… – Гард задумался. – А на самом деле, сколько тебе лет? Я понимаю, что вопрос неприличный, но мне важно знать, кто таскается за мной.

Девушка покраснела ещё сильнее, но всё же ответила:

– Через год у меня должна была состояться инициация. Я почти совершеннолетняя.

– Хоть что-то радует. Хотя, какая мне разница? Всё равно твой возраст ничего не меняет. Взрослая или ребёнок, лишь бы дурочкой не была.

Эльфийка взглянула на человека, и в глазах её блеснули искорки гнева.

– Злишься? И на что? – хмыкнул Гард. – Меня вон куда занесло, из дому родного выгнали, пару раз чуть не убили, на кровную месть нарвался. А всё из-за тебя, не находишь?

Мираэль вновь опустила глаза, а Гард тем временем обнаружил на левой руке повязку из пропитанной кровью белой ткани.

– Твоя работа? В смысле повязка?

Девушка кивнула.

– А что под ней? – Гард попробовал растопырить пальцы и поморщился от боли.

– Глубокий порез. До кости. Ты поймал клинок рукой. Здесь нет трав, а колдовать без твоего согласия, да ещё и в присутствии посторонних я побоялась.

– А кто здесь был посторонний? – вскинув бровь, поинтересовался воин.

– Трактирщик и Лоренс привели тебя сюда. Сам ты был не в состоянии ходить. Потом мне удалось уговорить их уйти, чтобы ты мог спокойно отдохнуть.

– Или чтобы избавиться от назойливого парнишки? – сощурившись уточнил Гард.

– Не без этого… – втянув шею, ответила девушка. Было видно, что поведение рыцаря вызывает у неё недоумение и опаску.

– Ну теперь никого лишнего нет. Пробуй.

– Что пробовать? – удивлённо спросила эльфийка.

– Колдовать. Ты сказала, что умеешь колдовать. Вот и пробуй, – с этими словами Гард протянул ей раненную руку.

– Я такого не говорила! – замотала головой Мираэль.

– Как так? – возмутился воин. – Ты только что сказала, что побоялась колдовать при посторонних.

– Да, говорила, но это не значит, что я умею…

– Это ещё как может быть? – Гард даже подался вперёд от удивления.

– Я… я… – эльфийка густо покраснела, затем набрала в лёгкие побольше воздуха и, зажмурившись, почти прокричала:

– Я плохо училась! Но я могу попробовать! Но может не получиться! – и, не открывая глаз, вся сжалась, как будто в ожидании наказания.

Со стороны это выглядело невероятно мило и даже возникло желание подойти и по-отцовски её обнять. Но Гард не стал этого делать, а лишь снова протянул руку и без какой-либо иронии спокойно сказал:

– Если не пробовать, то никогда не получится. Главное – руку совсем не испорти. Но если немного хуже сделаешь – не обижусь.

Девушка недоверчиво посмотрела на человека, но поняв, что он не шутит, вскочила с кровати и, подтащив к Гарду одну из табуреток, уселась и принялась разматывать повязку.

– Кровь уже запеклась. Будет больно. Я попробую смягчить боль но…

Гард прервал её:

– Сосредоточься на том, что делаешь. Я привык терпеть боль. Не оправдывайся, а просто попробуй.

Мираэль с искренней благодарностью посмотрела воину в глаза, затем кивнула и продолжила разматывать ткань. Когда оставалось несколько слоев, намертво прилипших к ране, девушка закрыла глаза. По выражению лица было видно, что она что-то пытается вспомнить. И вот уже сознание Гарда баюкает произносимое нараспев её чарующим голосом заклинание на незнакомом языке. При этом девушка осторожно отрывает пропитанную кровью ткань от ладони. Воин не чувствует боль, сейчас он слышит только прекрасную песню, которая забирает всё его внимание. Но спустя несколько мгновений песня закончилась и в сознание Гарда ворвалась пульсирующая боль, исходящая от руки. Стиснув зубы, воин посмотрел на свою ладонь. Ткани на ней больше не было, зато была глубокая кровоточащая рана.

– А ты уверена, что уже не надо петь? – сквозь зубы процедил человек.

– А сейчас ещё болит? – широко открыв глаза, спросила эльфийка.

«Какое милое создание…» – подумал Гард и утвердительно кивнул.

– Прости пожалуйста! Но я не знаю единых песен исцеления и обезболивания, только от боли, а сейчас рану надо заживить.

Воин ещё раз утвердительно кивнул. Мираэль осторожно провела своей ладошкой по ране и снова запела. Но ничего не произошло. Девушка несколько раз меняла мотив и слова песни, пока ладонь Гарда не начала излучать мягкий свет. Обрадовавшись успеху, эльфийка сбилась с ритма и свечение угасло. Собравшись с мыслями, Мираэль начала петь сначала, на этот раз – с закрытыми глазами. Гард решил, что это для лучшей концентрации, а сам наблюдал, как в неярком тёплом свете запёкшаяся кровь отделяется от ладони и растворяется в воздухе, кровотечение прекращается, а молодая кожа начинает расти прямо на глазах, заращивая рану. При этом начался такой сильный зуд, что воин с трудом сдерживал желание почесать руку. А вот боль почти ушла, отдаваясь лишь тупыми отголосками от зуда.

Песня была красивая и гораздо дольше первой. Когда эльфийка замолчала, ладонь Гарда перечёркивал лишь свежий шрам. Девушка открыла глаза и вопросительно посмотрела на человека. Тот сперва растопырил пальцы, потом несколько раз сжал руку в кулак и сказал:

– А те, кто хорошо учится, залечивают моментально и без дикой чесотки?

– Я не знаю… – снова отводя взгляд в сторону, ответила девушка.

– Ну и ладно, – сказал Гард. – Не в этом сейчас главный вопрос. Не в других. Думаю, что в сложившейся ситуации, особенно с учётом наличия относительно спокойной обстановки, нам нужно поближе познакомиться. А то носимся непонятно от кого и непонятно куда, не зная с кем и зачем. Непорядок. Так что начинай, а я буду внимательно слушать.

Эльфийка поёрзала на табурете, собралась с мыслями и заговорила:

– Да нечего особо рассказывать. Родилась в окраинной деревне, в самой обычной семье, без каких-либо выдающихся перспектив на будущее. Росла, училась кое-как… ничем среди сверстников не выделялась. Разве что наказывали часто за запрещённые книги…

– Девчачьи романы про принцев-романтиков что ли?

Девушка покраснела и ответила:

– Угу… в моем положении основная перспектива – травница или целительница. И всё в той же деревне. А хотелось чего-то большего. Ну а потом на нас напали люди. Много злых и жестоких людей. Никого не жалели, сожгли деревню, убили почти всех жителей, часть забрали в рабство. Всю дорогу в свои города издевались как могли… страшно вспоминать. Всех пленниц, кроме меня, продали по пути в твой город. Мне сказали, что я буду новой игрушкой у богачей. После такой новости я уже не хотела жить. Все надежды растаяли. Пробовала наложить на себя руки, но не успела. Словили и связали. Вели дальше под постоянным присмотром. Я тогда почти сломалась… ещё бы чуть-чуть и всё… а тут ты появился. А с тобой – надежда на спасение. Тогда мне было уже всё равно, куда и с кем бежать, лишь бы не в тот поганый притон. Ну вот и всё.

Внимательно слушая, Гард наблюдал за тем, как лицо девушки мрачнеет с каждым словом, а на глаза наворачиваются слёзы. Разум воина начала окутывать тупая ярость, порождая желание вернуться и разнести злополучный притон до фундамента, а его хозяев и клиентов передушить.

– Вот только я, видать, обманул твои ожидания. Ни коня, ни титула, ни, опять же, перспектив на будущее.

– Чушь! – вскинулась девушка, в миг оправившись от уныния. – Ты – единственный человек, которого я не интересую в качестве «игрушки».

Гард вскинул бровь в невысказанном «Да ну?» и Мираэль испуганно отшатнулась. А воин продолжил:

– Я не привык врать. Поэтому скажу честно: ты слишком хороша, и надо быть ненормальным, чтобы не проявлять к тебе интерес. Уверен, ты даже среди эльфов была в числе первых красавиц, что уже говорить о городских женщинах, у которых красота если и есть, то её не видно под слоем грязи. А моего интереса ты могла не замечать, потому что у меня не было времени его проявлять, не так ли?

В ответ девушка в безграничном удивлении посмотрела на спутника, и спросила:

– Ты хочешь сказать, что ничем не отличаешься от других, и у тебя просто не было времени начать со мной «играть»?

Далее невольные спутники около минуты молча смотрели друг на друга. Эльфийка в ожидании ответа, а воин – просто любуясь её лицом. После Гард всё же прервал молчание:

– У тебя очень красивые глаза.

– Правда? – девушка растерялась от такого ответа и непонимающе захлопала ресницами, а потом едва не подскочила на кровати:

– Издеваешься, да? Я права, и вы, люди, все такие?!

– Ти-хо, – по слогам произнёс Гард и жестом велел Мираэль сесть обратно. – Никто над тобой не издевается. И в отношении меня можешь быть спокойна. Я не знаю, кто я, но с уверенностью могу сказать, что сама моя суть, подсознание не даст причинить тебе вред. Когда я смотрю на тебя, одинокую и беззащитную, то единственное желание, которое у меня возникает, так это защитить тебя от окружающих.

Глядя на воина с подозрением, эльфийка осторожно спросила:

– Как это не знаешь, кто ты?

– Очень просто, – Гард пожал плечами. – Нету воспоминаний о том, что было раньше. Я помню последние два года, а что было до них – нет. Из прошлого проявилось умение драться, ещё некоторые знания всплывают в памяти сами собой, когда я в них нуждаюсь. Например, с недавних пор я вспомнил множество видов оружия, классификацию и способы применения. Возможно, я был оружейником или воином. На кабацких посиделках я внезапно начал проявлять глубокие знания по жителям преисподней. Наверное, я был раньше демонологом… так-то. Какие-то отрывки проявляются время от времени, но где и когда я это изучал, где жил, кем был – не помню.

Девушка молча слушала, вновь широко распахнув свои зелёные глаза, в которые Гард, казалось, мог смотреть вечно.

– И что, совсем никаких зацепок? Совсем-совсем? – Мираэль подалась вперёд в ожидании ответа.

– Ну как сказать… есть кое-что, но мне не хочется об этом говорить, – нехотя ответил воин, отведя взгляд в сторону.

– Нет, ты расскажи! – возмущённо вскрикнула эльфийка. – Я тебе всё честно рассказала, и ты расскажи!

Мужчина испытующе посмотрел на свою спутницу, почесал бороду, покивал каким-то своим мыслям, и начал рассказ:

– Мне часто снится один и тот же сон. Я стою на поле, где не так давно отгремела страшная битва. Живых нет, земля на сотни шагов во все стороны усеяна телами. Люди, демоны, нежить, эльфы, драконы… да такое ощущение, что там дрались все обитатели этого мира. И жив только я. Я вижу много знамён погибших легионов, я знаю их все, но не могу вспомнить названий. Вдали виднеется разрушенный город. Семь колец крепостных стен, дома, мастерские, конюшни… и всё разрушено и охвачено пожаром. Всё, кроме центральной крепости. Непокорённая, но также пустая цитадель, окутанная заревом заката. Я слышу зов. Я вижу женщину, стоящую вдалеке и зовущую меня. Я не слышу имени, которое она произносит, но точно знаю, что зовёт она именно меня, называет рыцарем. Я пытаюсь идти к ней и либо просыпаюсь сам, либо меня будят. Всё.

Гард поднял глаза на Мираэль и удивился тому, как она помрачнела. Девушка сидела молча и не шевелилась, погрузившись в какие-то свои тяжёлые мысли. Воин подошёл к ней и потряс за плечо.

– Эй, ты чего?

Эльфийка посмотрела на него отрешённым взглядом и тихо произнесла:

– Я знаю это место.

– Что? – в недоумении спросил Гард.

– Я знаю место, которое ты описал. Сомнений быть не может.

– И? – нетерпеливо подтолкнул её воин, ожидая продолжения.

– Это Равнины Скорби. А город – Столица падших.

– И что это значит? Я не понимаю. Почему ты такая мрачная?

– Это самое жуткое место в нашем мире. Там десятки лет назад состоялось последнее сражение Второй священной войны, где сошлись армии Света и Тьмы. Не осталось воспоминаний о том, что произошло, но в кульминационный момент битвы мироздание не выдержало натиска высвобождаемых сил магии и эмоций, и треснуло, смешивая миры. Открылись сотни врат между землями Света, преисподней, мирами духов, небесами. Наш мир является детищем произошедшей катастрофы. Если верить сказаниям Истории Древа, никто не выжил. Все, кто был на поле боя, там и остались, но из-за смешения миров души их не могут найти покоя и носятся над Равнинами Скорби, не в силах покинуть те земли. Но сказания основаны не на воспоминаниях участников, а лишь на наблюдениях наших учёных. Потому что не кому вспоминать. Те, кто знает, из-за чего это произошло, носятся над землёй, оглашая окрестности своими стонами и воплями, сводя с ума смельчаков, которые пытаются приблизиться…

– И ты хочешь сказать, что я каким-то образом связан с этим местом?

– Выходит, что да.

– Получается, что для того, чтобы вспомнить о том, что со мной произошло, нужно отправляться туда?

– Наверно… – неуверенно ответила Мираэль. – Равнины Скорби – не самое лучшее место для посещения. Оттуда мало кто возвращался живым, а кто возвращался, был, мягко говоря, не в себе.

Гард несколько раз прошёлся по комнате вперёд-назад, над чем-то напряжённо думая, затем остановился и сказал:

– Ты знаешь, где находятся эти равнины?

– В общих чертах… а ты собрался туда идти? – испуганно спросила девушка.

– Да. Конечно, можно продолжать жить в образе кабацкого вышибалы, но ведь я точно был другим. Да, всем смешны мои рассуждения о сущности сна, но не с проста же одно и то же снится так часто! А тут ещё оказалось, что это место существует на самом деле.

Гард замер в ожидании возможных комментариев, но эльфийка лишь молча и настороженно смотрела на него. Сперва воин не понял такой реакции, а потом на него всё же сошло озарение:

– Ты можешь не идти со мной. Это моя проблема и решать её буду я сам.

– А что я буду здесь делать одна? Я же пропаду!

Гард нахмурился, пытаясь подобрать подходящий вариант действий, и, немного подумав, изрёк:

– Я придумаю, куда тебя пристроить до того, как отправлюсь в поход.

– А почему ты решил, что я хочу куда-то пристраиваться? Мне страшно в мире людей, я боюсь!

В голосе девушки отчётливо звучали панические нотки, и воину показалось, что она вот-вот заплачет. Совершенно сбитый с толку, он уселся на свою кровать и спросил:

– И чего же ты хочешь? Как ты планировала строить дальнейшую жизнь?

– Я… я никак не планировала… пока ещё… ситуация… она сложная слишком… я здесь никого не знаю, никому не смогу доверять… я сама ничего не смогу сделать… – запинаясь ответила Мираэль и уставилась на воина мокрыми от слёз глазами. А тот в ответ прищурился и сказал:

– Не смотри на меня так… я тебе в няньки не нанимался.

Во взгляде девушки смешались гнев, обида, отчаяние и разочарование. Она рывком отвернулась, закрыла лицо руками и расплакалась. Тут даже до Гарда, который всегда очень туго понимал женщин, дошло, как непозволительно он поступил. Да, у него не было желания решать чьи-то проблемы, поскольку хватало своих, но и просто бросать эту девчонку в чужом городе было не то что нехорошо, но крайне жестоко. С таким же успехом можно было её вообще не отбивать у мордоворотов притона. И самое главное, что воин совершенно не знал, что делать сейчас. Ему очень хотелось идти к легендарным равнинам, чтобы узнать правду о себе, но и предложить эльфийке в качестве альтернативы похода с ним было нечего. И её плач раздражал и мешал сосредоточиться.

– Послушай… – хрипло сказал он. – Слезами горю не поможешь. Постарайся успокоиться и использовать ночь для отдыха, а не для рыданий. А завтра мы что-нибудь попробуем придумать на свежую голову.

Прошло несколько минут перед тем, как Мираэль перестала всхлипывать, вытерла слёзы тыльной стороной ладони и посмотрела на спутника покрасневшими глазами.

– Отвернись! Я буду укладываться спать.

Гард хотел было указать на то, что в их беглом положении спать лучше не раздеваясь, но потом решил, что это гораздо лучше дойдет до эльфийки после одной единственной пробежки по городу нагишом. Но лучше бы этого не случилось. И воин сидел, глядя в дощатый пол, и думал о том, что надо делать в ближайшем будущем под шелест снимаемой одежды. Возможно, всё было бы просто, не ввяжись он в ту драку внизу и не убей сынка какого-то дворянина. Нет, Гард не жалел тех, кого отправил в адские горнила, он жалел именно о том, что ввязался в очень серьёзные проблемы. Мужчина перебирал в уме десятки вариантов дальнейших действий, но все они были либо плохими, либо совсем никудышными. И тут его осенило.

– Я придумал! Послушай… – с этими словами воин резко повернулся. Нет, совсем не для того, чтобы увидеть, как эльфийка заканчивает надевать лёгкую ночную рубашку из тонкой белой ткани, купленную в довесок к походной одежде на деньги чудного рыцаря. Их взгляды встретились: растерянный Гарда и гневный Мираэль. Девчонка была возмущена поступком спутника настолько, что даже не смогла закричать. Стиснув зубы в немой злобе, она схватила свою подушку и запустила ей в воина, а тот был настолько ошарашен зрелищем, что даже не попытался увернуться. Подушка уголком попала прямо в правый глаз, вызвав сильную боль, которая в свою очередь сбила оцепенение. А вот теперь разозлился Гард. Подхватив с пола прилетевший несколькими мгновениями ранее снаряд, воин запустил его обратно, совершенно не рассчитав силу броска. Прямым попаданием в грудь эльфийку буквально смело с кровати, и теперь над матрасом торчали лишь обнажённые ноги. Эффект попадания оказался для Гарда настолько неожиданным, что он сперва охнул, прикрыв рот рукой, а потом бросился на помощь пострадавшей. Подбежав к кровати, воин перегнулся через неё, чтобы по неосторожности оказаться как раз между ног ошарашенной эльфийки, которая в этот момент пыталась понять, что с ней произошло. Видя совершенно потерянное выражение лица спутницы, Гард осторожно спросил:

– С тобой всё в порядке? Не сильно ушиблась? Честное слово, не хотел так сильно попасть…

Мираэль посмотрела на воина, затем перевела взгляд с его лица сперва на одну свою ногу, потом на другую, потом оценила их положение относительно головы мужчины, выглядящего между прочим весьма взволнованным, о чём-то задумалась… Вдруг глаза девушки расширились, и она пронзительно завизжав, несколько раз ударила воина ногами. Удары пришлись в бровь, переносицу и челюсть, а после третьего попадания мужчина, громко клацнув зубами, отшатнулся, и, вскочив на ноги, отошёл на несколько шагов назад. Витиевато выругавшись, Гард сглотнул обильно текущую из разбитых дёсен кровь, сел на свою кровать и аккуратно проверил целостность носа. Убедившись в отсутствии перелома, он обратил внимание на воцарившуюся тишину и настороженно посмотрел в сторону спутницы. Нет, она определённо была не в себе, и можно было ожидать любых сюрпризов. Однако из-за кровати были видны лишь длинные уши, большие испуганные глаза, растрепавшиеся волосы да вцепившиеся в край кровати ладони. Гард хотел было сплюнуть, да в последний момент решил не пачкать пол, затем ткнул в эльфийку пальцем и зло сказал:

– Знаешь что, подруга? Не перегибай-ка ты палку со своей скромностью. Я представляю, что тебе пришлось пережить, но конкретно я в этом не виноват и явно заслуживаю иной благодарности, нежели разбитая морда. Рекомендую тебе основательно пересмотреть своё поведение, ибо терпение моё уже близко к своим пределам. А сейчас я буду спать.

Высказавшись, воин не раздеваясь улёгся на бок, спиной к девушке, и уже через минуту послышалось его мерное сопение.

* * *

Мираэль ещё несколько минут сидела на коленках, прячась за кроватью. Ей не верилось, что будучи таким возбуждённым и злым, воин так быстро заснул. Однако его дыхание было очень равномерным, а тело не совершало ни единого движения. Нет, девушка слышала, что эльфийских воинов учат засыпать быстро и везде, но Гард не был эльфом, да и чтобы так быстро… Подождав ещё немного, эльфийка шмыгнула носом и перебралась с пола на свою кровать. На улице уже темнело, и комната освещалась лишь огарком свечи, стоявшим на столе. День выдался тяжёлым и насыщенным, но Мираэль, в отличии от спутника, совершенно не хотела спать. Точнее говоря, чудовищный стресс, вызванный произошедшим за последние полчаса, прогнал сон куда-то вдаль, и девушка села, подтянув к себе ноги и обняв руками колени. В первую очередь ей очень хотелось плакать. От обиды. Ну за что? За что судьба швырнула её в круговорот столь ужасных событий? За что спасший её человек так сильно бросил в неё подушкой, да ещё и пригрозил? Ведь в книжках всё было иначе. Там герои терпели любые выходки своих леди… «Проклятые книжонки! При чём тут они?!» – зло подумала Мираэль и, схватив многострадальную подушку, запустила её в стену. Затем снова уселась, обняв колени, и продолжила думать. Книги, книги… мало ли, что там пишут. Гард – не принц, и даже не рыцарь. Простой человек из низшего сословия. Ну откуда ему знать про правила поведения с леди и методики завоевания их расположения к себе? Хотя, о чём это она? С чего Мираэль вообще решила, что Гард будет добиваться её руки и сердца? Если судить по последним разговорам, то эльфийка нужна воину пожалуй так же, как козе пятая нога. Но почему он тогда до сих пор не бросил свою невезучую и незадачливую спутницу? Непонятно… и почему он так странно себя ведёт? Конечно, можно списать всё на случайности, но неужели ему неизвестны и общепринятые нормы повседневного общения с девушками? Или эти нормы у людей иные? Этого эльфийка не знала, зато знала то, что этот необычный людской воин за последние пару дней видел её голой или в нижнем белье больше, чем все эльфы мужского пола вместе взятые за всю её жизнь. При этом Гард умудрялся так искренне изображать смущение или удивление, что нужно было либо верить ему, либо признать у воина великолепнейший «дар» лицемерия. Хотя, если подумать, то он всё же не был лицемером. Ведь если бы хотел, то давно бы добрался до многострадального тела бедной эльфийки, благо возможностей было полно. А что вместо этого? То отворачивается, то пытается сбагрить юнцу на белом коне, то, что вообще немыслимо, обижается на агрессивную реакцию. Нет, а у людей так принято? Чтобы оглушить подушкой, а потом пялиться на нижнее бельё?

Мираэль почувствовала, как её щёки заливает горячий румянец и даже удивилась тому, насколько сильно смогла саму себя накрутить и запутать. Причём по пустякам. А думать-то надо о другом! Ведь если терпению воина придёт конец, и он всерьёз решит от неё избавиться, то девушка попросту пропадёт в чужом городе! Тут ей как раз вспомнились взгляды, которыми её окидывали местные жители. Надо же так нагло пялиться на девушку, даже не скрывая своих желаний! А Гард что? А Гарду понравились её глаза. Нет, ну надо же! Все пялятся на грудь и ниже пояса, а этому «глаза красивые»! Словив себя на том, что опять сбилась с насущных проблем на личное восприятие своего спутника, девушка рассердилась сама на себя. Тут вопрос состоит в том, как дальше жить, и выживет ли она вообще, а мысли совсем не в ту сторону улетают. Для восстановления самоконтроля Мираэль не придумала ничего лучшего, как укусить себя за коленку.

Итак, жизнь. Или, точнее, как дальше жить? Как минимум, стать более спокойной и покладистой. Пока что Гард был её единственной защитой, которой попросту было нельзя лишаться. Нужно было начинать как-то мириться с его странностями и не путаться под ногами. А вот что делать, если воин всё же решит идти к Равнинам Скорби? Девушка очень боялась этого места, слишком уж много легенд и жутких историй о нём было прочитано и услышано. Но, в конце концов, что ей останется делать? Не к Лоренсу же обращаться за помощью? Гард хоть и странный, но всё же не смотрит на неё придурковато-влюблённым взглядом, да и как боец стоит десятка Лоренсов.

Мираэль посмотрела на могучую спину мирно спящего спутника, ещё немного посидела, силясь выгнать из головы тревогу и страх. Затем решила, что не стоит пренебрегать советом Гарда, поднялась с кровати, бесшумно пересекла комнату, подобрала подушку. Потом подошла к столу, затушила свечу. Вернулась к кровати и, забравшись под жёсткое одеяло, улеглась на бок, свернувшись калачиком. «Завтра будет новый день. Завтра мы что-нибудь придумаем», – подумала она и не заметила, как провалилась в тревожный чуткий сон.

Что вызывает тренды на фондовых и товарных рынках Объяснение теории грузового поезда Первые 17 лет моих рыночных исследований сводились к попыткам вычис­лить, когда этот...

Что делает отдел по эксплуатации и сопровождению ИС? Отвечает за сохранность данных (расписания копирования, копирование и пр.)...

Что способствует осуществлению желаний? Стопроцентная, непоколебимая уверенность в своем...

Конфликты в семейной жизни. Как это изменить? Редкий брак и взаимоотношения существуют без конфликтов и напряженности. Через это проходят все...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: