Сдам Сам

ПОЛЕЗНОЕ


КАТЕГОРИИ







Особенности экономического развития России и социальной структуры российского общества





Конец XIX – начало XX в. – это время бурного развития капитализма. Страны мирового сообщества в раз­ное время и по‑своему вступали в эту стадию общественного развития. Современные ученые на основе анализа закономерностей возникновения и развития капиталистического способа производства выделяют три волны капитализма. К пер­вой волне относят страны Западной Европы и Северной Америки, где капитализм зародился относительно рано – в се­ре­ди­не XIV в. Ко второй волне причисляют Россию, Японию, Турцию, Пруссию, Китай. В этих странах формирование капиталистических отношений приходится на период с се­ре­ди­ны XIX в. до первой четверти XX в. Для стран классического капитализма характерно постепенное, естественное, органическое, без разрывов и скачков, на национальной почве и на основе античных традиций развитие буржуазных отношений, что превратило их к на­ча­лу XX в. в зре­лые капиталистические общества. Общим для догоняющих Запад стран было насаждение капиталистических отношений самим государством; реформирование на капиталистической основе не всей экономики, а только тех отраслей, которые обеспечивают высокие темпы развития. Следствием этого подхода становится нарушение гармоничности экономического развития и нарастание различного рода противоречий в об­ществе.

Эти общие для стран «второго эшелона» черты были свойственны и капиталистической эволюции России. Кроме того, российский капитализм имел свои специфические особенности. Большие пространства, избыток населения, богатые земли обусловили экстенсивное развитие и аграрный характер экономики, устойчивость феодальных отношений, коллективизм и уравнительную психологию. В та­кой стране сформировалось особое отношение к про­мыш­лен­нос­ти. Она находилась на обочине правительственного внимания, развивалась неравномерно, в пер­вую очередь в за­ви­си­мос­ти от стратегических, внешнеполитических задач государства. Впервые лицом к про­мыш­лен­нос­ти под влиянием Северной войны повернулся Петр I. В те­че­ние последующего периода, вплоть до второй половины XIX в., правительство с опас­кой смотрело на развитие промышленности, боясь неизбежного ее следствия – буржуазных революций, представлявших угрозу для монархии. И только потерпев жестокое поражение в Крымской войне, обнаружившей всю опасность экономического отставания, царизм осознал насущную необходимость промышленного развития. Специфическими чертами русской дореформенной промышленности также были ее опора на труд крепостных; работа на государственный, главным образом военный, заказ; функционирование под жестким контролем государства и в ус­ло­ви­ях отсутствия ка­кой-ли­бо конкуренции. Лишь после реформ Александра II промышленность начинает развиваться на капиталистической основе.

Классический капитализм в про­мыш­лен­нос­ти проходит ряд последовательных стадий. На этапе первоначального накопления капитала уничтожается трудовая частная собственность ремесленников и возникает капиталистическая частная собственность, созданная с ис­пользо­ва­ни­ем наемного труда. Затем наступает этап индустриализации, когда промышленность из мануфактурной стадии переходит в ста­дию крупного машинного производства. Этап индустриализации сменяет эпоха империализма, когда происходит процесс концентрации собственности, предприятий, рабочей силы в нем­но­гих руках, создаются монополии. С се­ре­ди­ны XX в. передовые страны вступают в пос­тин­дустри­альный период развития, когда идет процесс возрождения мелких собственников, но уже на новой основе и труженики предприятий превращаются в сов­ла­дельцев крупных производств.

Позднее вступление российской экономики в ка­пи­та­лизм обусловило быстрый и почти одновременный рост различных форм экономической организации производства: мелкотоварной, частнокапиталистической, монополистической, го­су­дарствен­но-мо­но­по­лис­ти­чес­кой. Не пройдя до конца мануфактурную стадию развития, промышленность в хо­де индустриализации 90‑х гг. XIX в. вступает в этап крупного машинного производства, где оказалась занята основная масса фаб­рич­но-за­водско­го пролетариата. По степени концентрации производства Россия выходит на первое место в Ев­ро­пе. Во многом это объяснялось заинтересованностью правительства, которое полагало, что только крупные промышленные объекты способны выполнить грандиозные государственные, прежде всего военные, заказы, с тем чтобы укрепить во­ен­но-эко­но­ми­чес­кий потенциал России как великой державы и преодолеть ее отставание от Запада[479]. Владельцы таких предприятий получали от властей огромные кредиты и субсидии, пользовались разнообразными налоговыми послаблениями. Становлению крупного производства способствовала возможность воспользоваться техническими достижениями передовых стан, их организационным опытом, капиталом и инженерными кадрами.

Развертыванием процесса индустриализации в 90‑е гг. XIX в. Россия обязана министру финансов С. Ю. Вит­те[480], продолжившему промышленную политику И. Х. Бун­ге и И. А. Выш­нег­радско­го. Он разработал программу 10‑летнего скачка в раз­ви­тии промышленности с на­ме­ре­ни­ем догнать в этом отношении передовые страны. Так­ти­ка С. Ю. Вит­те предполагала использование для решения этой стратегической задачи всех средств и методов: от жестокой регламентации сверху до полной свободы частной инициативы, от протекционизма до массового привлечения иностранных капиталов[481]. С. Ю. Вит­те осуществил денежную реформу, добился стабилизации рубля, его обеспечения золотом и свободной конвертируемости вплоть до начала Первой мировой войны. Финансовая стабилизация обусловила развитие банковского дела. Многие банки, например Русский, Северный, Русско-ази­атский, приобрели международную известность. Чтобы пополнить бюджет, С. Ю. Вит­те пересмотрел систему налогообложения, увеличил прямые и косвенные налоги, установил государственную монополию на продажу вин­но-во­доч­ных изделий[482]. Все это позволило увеличить масштабы кредитования растущей промышленности, реализовать программу развития отечественного предпринимательства и государственных предприятий.

Ме­роп­ри­ятия С. Ю. Вит­те усилили динамику экономического развития, обусловили промышленный бум в стра­не. За десять лет удвоился общий объем промышленного производства, утроилось производство чугуна, проката, стали, в пять раз увеличилась добыча нефти, за 1892–1904 гг. вдвое выросла общая протяженность железнодорожной сети[483]. В ито­ге многие стратегические задачи политики С. Ю. Вит­те были решены. Россия приблизилась по многим параметрам к ве­ду­щим странам, а по ряду из них заняла лидирующие позиции. Она вышла на первое место в ми­ре по темпам индустриального роста, на пятое – по объемам промышленного производства, уступив США, Англии, Германии и Франции, стала лидером по добыче и переработке нефти, по протяженности железных дорог, по некоторым видам машиностроения. Поднялась и окрепла русская буржуазия. С раз­ма­хом вели дело капиталисты Морозовы, Гучковы, Рябушинские, Елисеевы, Филипповы.

В на­ча­ле XX в. разразился мировой экономический кризис. С целью его преодоления мировая буржуазия создает монополии[484]. Капитализм вступает в но­вую монополистическую стадию – империализм, когда происходит объединение промышленного и банковского капиталов, возникает финансовый капитал, вывоз капитала преобладает над вывозом товаров, союзы монополий делят мир на сферы влияния, что приводит к борьбе за передел уже захваченных территорий, нередко посредством войн. В. И. Ле­нин рассматривал империализм как высшую, последнюю стадию загнивающего капитализма, как канун мировой социалистической революции, но жизнь показала несостоятельность его концепции.

Российская экономика, связанная с ми­ро­вой, также вступила в по­ло­су кризиса. Закрылось свыше 3 тыс. предприятий, и 112 тыс. человек оказались безработными. В 5 раз сократилось железнодорожное строительство, на 25–30% упало производство в ме­тал­лур­гии и машиностроении. Уменьшилась деловая активность, в 4 ра­за сократилось количество ежегодно учреждаемых акционерных обществ[485]. В Ев­ро­пе кризис закончился в 1904 г., в Рос­сии он перешел в деп­рес­сию, продолжавшуюся до 1909 г. Стремясь приостановить кризис, российские промышленники, так же как и западные, встают на путь создания объединений. Таким образом, при незавершенной еще индустриализации[486] страна вступила в мо­но­по­лис­ти­чес­кую стадию развития.

Первые монополии появились в Рос­сии в 80‑е гг. XIX в. в ви­де синдикатов[487] сахарных, гвоздильных, проволочных, рельсопрокатных предприятий. Но в тот период они не господствовали в эко­но­ми­ке. К 1905 г. возникло 30, а к 1913 г. – свыше 140 мо­но­по­лис­ти­чес­ких объединений во всех важнейших отраслях производства, игравших уже значимую экономическую роль[488]. Интересно, что по количеству монополий Россия отставала от развитых стран, но по степени монополизации многих отраслей превосходила их. Подавляющее большинство монополий объединяло от 60 до 100% производства и сбыта соответствующих видов продукции (например, «Продмет» – 80–95%, «Гвоздь» – 90%, «Медь» – 75%, «Продвагон» – 97–99%)[489]. Одновременно происходит концентрация банковского капитала. К 1913 г. 7 круп­нейших банков России сосредоточили 55% капиталов акционерных и коммерческих банков и 60% их оборотов. Складывается финансовая олигархия. Финансисты охотно вкладывают в нуж­да­ющу­юся промышленность деньги, входят в прав­ле­ние синдикатов, картелей, трестов, концернов, способствуют слиянию банковского и промышленного капиталов. Типичными представителями нового делового мира были Путиловы, Нобели, Лианозовы, Тимирязевы, Давыдовы. Правительство, поначалу всемерно содействующее отдельным промышленникам и банкирам в про­цес­се концентрации производства, стало оказывать поддержку и монополиям. Через особые го­су­дарствен­но-ка­пи­та­лис­ти­чес­кие органы: совещания, съезды, советы и Государственный банк – власть делает субсидии, предоставляет льготы, размещает госзаказы. Начинается экспансия российского капитала за рубеж, прежде всего в соп­ре­дельные страны Иран и Китай. Однако вывоз капитала, типичный для западных стан, в Рос­сии большой роли не играл, и поэтому позиции русских монополий на внешних рынках были недостаточно сильными.

Вместе с тем процессы модернизации в про­мыш­лен­нос­ти развивались неравномерно. Наряду с круп­ны­ми предприятиями современного образца сохранялось множество мелких и средних полукустарных производств с при­ми­тив­ной технической базой и небольшим количеством рабочих. Узкий внутренний рынок тормозил развитие промышленного производства. Значительная часть отраслей оставалась под контролем монархического государства.

Несмотря на высокие темпы индустриализации, Россия на рубеже XIX–XX вв. оставалась крестьянской страной. 77% населения проживало в де­рев­не и было занято аграрным производством. Валовая продукция сельского хозяйства в пол­то­ра раза превышала валовую продукцию крупной промышленности. Аграрный сектор давал 51% национального дохода. Россия занимала первое место в ми­ре по объему сельскохозяйственной продукции, являясь ее главным поставщиком на зарубежный рынок[490].

В на­ча­ле XX в. в рос­сийской деревне просматривались две тенденции: сохранение старых феодальных и наступление новых капиталистических отношений. Последнее стало возможным благодаря отмене крепостного права в 1861 г. В по­ре­фор­мен­ный период множилось число по­ме­щи­ков-дво­рян, использовавших наемный труд, приобретавших сельскохозяйственную технику, совершенствовавших агрономические приемы обработки земли, что способствовало повышению урожайности и увеличению поставок зерна на рынок. В хо­де разложения общины постепенно выделяется слой зажиточных крестьян. От 5 до 25% крестьян покупали десятки, сотни и даже тысячи гектаров земли, нанимали батраков и процветали. Шестая часть крестьян на условиях аренды[491] распоряжалась половиной всех надельных земель и давала 34% от общего количества товарного хлеба[492]. К этой прослойке примыкали деревенские жители, источником богатств которых была не работа на земле, а тор­го­во-рос­тов­щи­чес­кая деятельность. Иными словами, представление советских историков о по­ре­фор­мен­ной деревне как о ни­щей, разоренной и небуржуазной, несомненно, является преувеличением.

Вместе с тем состояние сельского хозяйства все же было далеко не идеальным, как это представляется некоторым современным публицистам. Несмотря на определенный прогресс, в сельском хозяйстве были слабы структуры рыночного типа, во многом преобладал традиционный уклад. Наследие феодального прошлого ощущалось в эко­но­ми­чес­ком мышлении помещиков. Многие из них продолжали смотреть на землю как на источник пропитания, а не как на средство для получения прибыли. Полученный от государства денежный кредит в раз­ме­ре 1 млрд р.[493] они не вложили в раз­ви­тие своего хозяйства, а за­ло­жи­ли в бан­ки и растратили. Дво­ря­не-зем­лев­ла­дельцы не спешили внедрять технические усовершенствования, имея в из­быт­ке почти бесплатную крестьянскую рабочую силу и сельскохозяйственный инвентарь крестьян, отбывающих у по­ме­щи­ков барщину. Поэтому, несмотря на правительственные меры, направленные на защиту поместных дворян, их хозяйства постепенно приходят в упа­док, осуществляется переход помещичьих земель в ру­ки других социальных слоев. Если в 1877 г. дворяне имели 73 млн десятин земли, но в 1905 г. – 53 млн. К на­ча­лу XX в. треть крупных землевладельцев имела буржуазное происхождение[494].

Капиталистические отношения медленно проникали и в крестьянскую среду. Превращению крестьян в сельскую буржуазию мешал гнет со стороны государства, помещиков и общины. Государство продолжало взимать с крестьян высокие выкупные платежи. К на­ча­лу XX в. крестьяне выплатили 1,5 млрд р., что превышало рыночную стоимость земли в 3 ра­за, и остались должны государству еще 500 млн р.[495] На крестьян ложилась также основная часть налогов, за счет которых правительство проводило индустриализацию. Положение крестьян ухудшилось и в свя­зи с тем, что в пе­ри­од с 1860 по 1900 г. почти на половину снизились цены на сельскохозяйственную продукцию, зато выросла стоимость земли и промышленных товаров, а так­же арендная плата за землю.

Реформа 60‑х гг. XIX в. сохранила такой феодальный пережиток в де­рев­не, как община. Общину поддерживало по политическим и фискальным соображениям государство. К ней благоволила революционная интеллигенция, считая общинные отношения зарождением будущего социалистического строя. Существование общины было выгодно и нетрудоспособной части деревни вследствие коллективного решения возникающих проблем. Между тем инициативные и предприимчивые крестьяне попадали под мелочную опеку общины. Община устанавливала свои правила и условия периодического перераспределения земель, календарные сроки сельскохозяйственных работ и порядок чередования культур, решала вопрос о вы­да­че паспортов крестьянам, покидающим деревню, выполняла фискальные функции. Община, а не крестьянство, получила земельный фонд, который не подлежал отчуждению и делился подушно между ее членами. Размеры фонда не увеличились, а чис­лен­ность населения за 40 по­ре­фор­мен­ных лет выросла на 65%[496]. Поэтому постепенно нарастает проблема нехватки пахотных и прочих угодий, уменьшается душевой крестьянский надел[497], появляются безземельные крестьяне[498]. Община нацеливала своих членов на рутинные агротехнические приемы, что стало одной из основных причин низкой эффективности сельскохозяйственного производства. В Гер­ма­нии и Франции, например, на одного труженика деревни приходилось в 1,5 ра­за меньше земли, чем в Рос­сии. Но передовые методы хозяйствования позволяли собирать во Франции с од­ной десятины 70,5 пу­дов зерна, в Гер­ма­нии – 77 пу­дов, в то время как в Рос­сии этот показатель равнялся только 28,2 пу­да[499].

Общинный уклад сформировал особое отношение крестьян к собствен­нос­ти на землю. Они полагали, что земля, как и воздух, вода, солнце, является общей и не должна принадлежать никому. Поэтому в крестьянской среде были ярко выражены антисобственнические настроения. Процветающая частная собственность нередко вызывала ненависть крестьян. Распространенным явлением было нарушение законов о собствен­нос­ти, захват господских земель, лесов, пастбищ, а так­же усадеб зажиточных крестьян. Мало кто из крестьян ставил вопрос о пе­ре­да­че помещичьей земли в частные руки. Речь шла о рас­ши­ре­нии общинных владений с пе­ре­да­чей новых земель в пользо­ва­ние членов общины. Крестьяне привыкли к об­щин­но­му землепользованию, ибо община помогала выплачивать налоги, организовывала помощь, не позволяла умереть с го­ло­ду. Крестьяне не понимали, что раздел помещичьих земель разрядит обстановку на 5–10 лет, а за­тем еще более остро встанут прежние проблемы. Иными словами, объективно значительная часть сельского населения выступала против внедрения в де­рев­не капиталистического уклада, защищала традиционный уклад, что мешало развитию сельской буржуазии. Чувство принадлежности к об­щи­не тормозило процесс пролетаризации самой обездоленной части деревни. Многие крестьяне, разорившись, переехав в го­род и став рабочими, долгое время не теряли связи с се­лом. За ними в об­щи­не сохраняли надел и вернувшиеся крестьяне могли его обрабатывать. К то­му же политика государства закрепляла тенденцию сохранения общины и сдерживания ее социального расслоения. По закону от 14 де­каб­ря 1893 г. из общины можно было выйти только при условии полного расчета за землю и согласия на выход не менее 2/3 ее членов.

Еще одной проблемой пореформенной деревни стало обострение взаимоотношений крестьян и помещиков. Реформа 1861 г. освободила крестьян лишь с юри­ди­чес­кой точки зрения, не дав им полной экономической свободы. За помещиками были сохранены самые лучшие земли. Часть крестьянских наделов, превышающих установленные нормы, возвращалась помещикам в ви­де «отрезков». Эти отрезанные земли сплошь и рядом перемежались крестьянскими наделами, возникала чересполосица. Крестьяне, чтобы сохранить целостность своих владений, как правило, за различные отработки арендовали «отрезки». При этом помещик забирал с арен­ды до 80% дохода[500]. Отработочная система была не только изнурительна для крестьян, но и малопроизводительна для сельского хозяйства. Крестьяне нередко, чтобы выжить, вынуждены были продавать ту сельскохозяйственную продукцию, которая предназначалась для внутреннего потребления. Крестьянство все больше осознавало, что помещики во многом строят свое благополучие на его бедах. Обстановка в де­рев­не в на­ча­ле XX в. все более накалялась, особенно в ев­ро­пейской части России, где концентрировалось крупное помещичье хозяйство. В 90‑е гг. XIX в. было зафиксировано 594 крестьянских выступления, в 1900–1904 гг. – 1 205[501]. В 1905 г. разразилась революция, главным вопросом которой стала аграрная реформа.

В на­ча­ле XX в. аграрный вопрос постепенно переносится в по­ли­ти­чес­кую сферу, становится предметом яростных дискуссий. До революционных событий 1905–1907 гг. большинство политиков, включая и правительственных чиновников, ориентировалось на частнособственнические программы развития экономики, в том числе и сельского хозяйства. Затем по мере роста крестьянских выступлений, под давлением уравнительных настроений на первый план выдвигаются требования частичной или полной национализации земли с пос­ле­ду­ющей ее передачей в пользо­ва­ние крестьянам. По сути, это популистское решение являлось средством борьбы за расширение социальной базы политических партий, за политическую власть. Результатом стала растущая социальная нестабильность, углубление конфронтации в об­ществе[502].

На этом фоне диссонансом стала аграрная программа премьер-ми­нистра П. А. Сто­лы­пи­на, предложенная в 1906 г.[503] Она была ориентирована на частнособственнические интересы, предполагала и сохранение помещичьего землевладения, и создание слоя собственников земли из крестьян. Это противоречило как политическим интересам социалистических и блокирующихся с ни­ми партий, так и устремлениям промонархических организаций, выступающих за укрепление существующего режима. Поэтому реформы П. А. Сто­лы­пи­на подвергались нападкам и справа, и слева, вызывали бурю страстей в средствах массовой информации, в на­уч­ных статьях, на трибуне Государственной думы[504].

Между тем П. А. Сто­лы­пин считал, что предложенная им программа преобразований в аг­рар­ном секторе является продолжением реформ Александра II, которые были не завершены. Реформа 1861 г. решила первую часть задачи, освободив крестьян от крепостной зависимости. Решение второй части задачи, с опоз­да­ни­ем на 45 лет, заключалось в ос­во­бож­де­нии крестьян от пут общины. Предполагалось из наиболее работоспособных, «крепких и сильных» сельских тружеников создать слой фермеров и при опоре на них без революционной ломки и разгрома помещичьих имений обеспечить подъем сельского хозяйства, направить его, как и всю экономику, на путь дальнейшего развития капиталистических отношений.

Ре­фор­мы П. А. Сто­лы­пи­на были подготовлены аграрными законами начала XX в. Манифестом от 26 фев­ра­ля 1903 г. сельским обществам было указано не препятствовать выходу крестьян из общины. Манифест от 3 но­яб­ря 1905 г. отменял круговую поруку и выкупные платежи за землю, объявлял свободный выход из общины и расширял возможности Крестьянского банка по приобретению земель и выдаче ссуд крестьянам.

Центральное место в ре­фор­мах П. А. Сто­лы­пи­на занимал указ от 9 но­яб­ря 1906 г., ставший законом после утверждения Государственной думой 14 июня 1910 г. Этим указом отменялся закон 1893 г., крестьянам разрешалось выйти из общины и закрепить свои наделы в частную собственность. В це­лях ликвидации чересполосицы каждый хозяин имел право требовать земли в од­ном месте (отруб). В дальнейшем к от­ру­бу можно было перенести хозяйственные постройки, дом и образовать хутор. Сельскому обществу было запрещено вмешиваться в хо­зяйство крестьяни­на-еди­но­лич­ни­ка. Его благосостояние отныне полностью зависело от того, как он распорядится землей. Крестьяне могли расширить свои владения, получив ссуду в Крестьянском банке и купив помещичьи, казенные или удельные земли. Запрещалась концентрация в од­них руках более шести наделов, а так­же продажа земли иностранцам и передача ее за долги. Все эти меры были направлены на поддержку наиболее состоятельных крестьян.

Проблемы, связанные с бед­нейшей частью сельского населения, П. А. Сто­лы­пин рассчитывал решить при помощи политики переселения. Поэтому его программа содержала меры по оказанию государственной помощи переселенцам. Правительственные ассигнования на переселение с 1906 по 1912 г. выросли с 4,5 до 26,3 млн р.[505] Основные группы переселенцев направлялись в Си­бирь, а так­же в Сред­нюю Азию. Создавались региональные переселенческие комиссии, был разработан план строительства новых железных дорог, выделены средства на постройку улучшенных вагонов для переезда крестьян с семьями и имуществом. На местах властями организовывалась постоянная агрономическая помощь переселенцам, для них создавались фельдшерские пункты и школы.

Заключительными аккордами в сис­те­ме аграрной реформы П. А. Сто­лы­пи­на стали царские указы 1910–1911 гг., разрешившие крестьянам-собствен­ни­кам передавать свои владения по наследству, что означало признание их полноправными хозяевами земли.

В ли­те­ра­ту­ре по‑разному оценивают результаты аграрной реформы П. А. Сто­лы­пи­на. Советские историки считали, что она потерпела крах. Многие современные ученые преувеличивают ее значение. Реформа проводилась в слож­ных условиях российской действительности, поэтому осуществлялась противоречиво, содержала ряд недостатков. Ход реформы показал, что значительная часть крестьянства показала приверженность коллективизму и не стремилась к ин­ди­ви­ду­ально­му хозяйству. Интересно, что только 1/4 часть выделившихся из общины дворов получила согласие сельского мира, а ос­тальные смогли выйти из общины только при содействии властей. Характерно, что 52,2% дворов взяли надел в собствен­ность с тем, чтобы его продать и уйти в го­род[506]. Ставшие самостоятельными крестьяне-собствен­ни­ки становились предметом ненависти деревни. Оставшиеся в об­щи­не сельские жители преследовали единоличников, жгли их хутора и отруба, подвергали их своеобразному остракизму. Ревниво относились к на­би­рав­шей силу сельской буржуазии и помещики, и кулаки[507]. В об­щей сложности в 1907–1915 г. на надельных землях было создано 1 млн 265 тыс. хуторов и отрубов, что составило 10,3% от числа крестьянских хозяйств. По масштабам России это была незначительная величина.

Не всегда хорошо были организованы переезд и землеустройство переселенцев. Нередко крестьян бросали на произвол судьбы. Многие попадали в ка­ба­лу к си­бирским старожилам, другие предпочли вернуться в род­ные края[508] или обосновались в уже обжитых районах Урала и Западной Сибири. К дру­гим трудностям, с ко­то­ры­ми столкнулась аграрная реформа, относились нехватка средств и агротехнического персонала, схематизм, неумелые действия власти, неонародническое сопротивление со стороны некоторых земств. Таким образом, кардинально реформировать «почву» при П. А. Сто­лы­пи­не не удалось, но на это и не следовало рассчитывать. Сам премьер-ми­нистр, понимая, что предстоит изменить не просто основы земледелия, а весь строй жизни и психологию крестьянства, отводил на проведение аграрной реформы не менее 20 лет. Но этого времени деревня не получила. Реформа осуществлялась недолго. Ее остановило убийство П. А. Сто­лы­пи­на[509] и Первая мировая война.

Вместе с тем аграрная реформа, несмотря на кратковременность, принесла свои плоды. В ре­зульта­те осуществления реформы начался процесс создания слоя мелких собственников фермерского типа. Если с 1861 по 1906 г. из общины вышло 140 тыс. крестьянских хозяйств, то с 1906 по 1916 г. – 2,5 млн и еще 700 тыс. подали заявление о вы­хо­де, что вместе составляло 43% русского крестьянства[510]. Без революций и экспроприаций осуществлялся переход помещичьих земель в ру­ки крестьян. К кон­цу 1916 г. помещичье землевладение сократилось с 53 до 44 млн десятин, остальные земли приобрели крестьяне-собствен­ни­ки[511]. Решалась проблема перенаселенности и земельного голода центральных районов России. В 1906–1916 гг. 2,5 млн бедных крестьян переселились в Си­бирь, Туркестан, и значительная часть из них там закрепилось, получив 31 млн десятин земли[512]. Реформа не только дала простор развитию единоличных крестьянских хозяйств, но и содействовала росту потребительской кооперации, сельскохозяйственных обществ[513]. За время реформы увеличились крестьянские денежные вклады, возникли кредитные товарищества, крестьяне стали активно вкладывать деньги в хо­зяйство[514]. Столыпинская реформа изменила облик села. Появились первые комбайны, тракторы, для молодежи были открыты различные сельскохозяйственные курсы по овладению передовыми технологиями. Важным следствием реформы явились качественный сдвиг в пси­хо­ло­гии части крестьянства, земских и правительственных кругов, повсеместное распространение прагматизма и профессионализма в аг­рар­ном секторе экономики. Все это обеспечило устойчивое развитие земледелия. Посевные площади увеличились на 10%[515], урожайность за 1906–1914 гг. возросла на 14%[516]. К 1916 г. в Рос­сии имелось около 800 млн пудов избытка хлеба[517]. Экспорт зерна только в 1908–1910 гг. вырос в 3,5 ра­за. Поголовье рогатого скота за эти же годы увеличилось на 63,5%, лошадей – на 37%. К на­ча­лу Первой мировой войны Россия обеспечивала 50% мирового экспорта яиц, 80% мировой добычи льна[518].

На базе подъема сельского хозяйства развивались и другие отрасли экономики. В 1909–1913 гг. Россия пережила второй промышленный подъем. За эти годы промышленное производство возросло на 54%[519]. К 1914 г. Россия на 56% удовлетворяла свои потребности в стан­ках и оборудовании за счет собственного производства[520]. Все отрасли промышленности находились на подъеме, особенно производство стали, металлургия, добыча нефти, производство электроэнергии, сельскохозяйственных машин.

Динамичный рост народного хозяйства России вел к на­ра­щи­ва­нию общественного богатства и повышению благосостояния населения. За 1894–1914 гг. бюджет государства увеличился в 5,5 ра­за, золотой запас – в 3,7 ра­за. Сумма вкладов в сбер­кас­сы возросла десятикратно[521]. На базе роста национального дохода повышались расходы на просвещение и культуру. III Го­су­дарствен­ная дума установила ежегодное увеличение кредитов на образование на 20 млн р., постановила к 1922 г. ввести всеобщее бесплатное начальное образование[522]. Число сельской учащейся молодежи за 1906–1914 гг. возросло в 33 ра­за[523]. 1913 г. считается годом самых высоких показателей развития отечественной экономики, а ру­беж XIX–XX вв. до начала Первой мировой войны нередко называют золотым веком российского капитализма. Многие зарубежные и отечественные ученые утверждают, что при сохранении тенденций развития, существовавших в кон­це XIX – начале XX в., Россия неизбежно уже через 20–30 лет вышла бы на лидирующие позиции среди западных стран. Поэтому мировой капитал, чтобы остановить поднимающегося конкурента, развязал Первую мировую войну. В дан­ном рассуждении налицо преувеличение достигнутых Россией результатов. Чтобы дать объективную оценку этой картине всеобщего преуспевания, следует рассмотреть ее в ми­ро­вом масштабе. В 1913 г. общий объем промышленного производства в Рос­сии был в 2,5 ра­за меньше, чем во Франции, в 6,5 раза – чем в Гер­ма­нии и в 14 раз – чем в США[524]. Экономика России к 1914 г. уже не была полностью аграрной, но она не стала до конца, как на Западе, индустриальной. Ре­фор­мы П. А. Сто­лы­пи­на как в де­рев­не, так и в дру­гих сферах общественной жизни[525], были не завершены. Продвижению российского общества по пути буржуазного развития мешали обострение рабочего и национального вопросов. Кроме того, разразившаяся в ав­гус­те 1914 г. Первая мировая война приостановила экономический процесс, ликвидировав достижения предшествующего периода.

На рубеже XIX–XX вв. под влиянием модернизационных процессов изменилась социальная структура российского общества. Население страны по‑прежнему делилось на сословия. Господствующим сословием оставалось дворянство, насчитывающее 1,8 млн человек, что составляло 1,5% населения. Оно удерживало политическую власть, но теряло лидирующие позиции в эко­но­ми­ке. В 1860‑х гг. дворяне имели 87 млн десятин земли, в 1905 г. – 53 млн, а в 1916 г. – 44 млн[526]. Половина помещиков распродала свои земли, превратившись в мел­ко­по­местных дворян, в ря­до­вых чиновников, в прос­тых хлебопашцев и даже в пролетариев. Чувствуя свой конец, дворянство становится одной из активных политических сил российского общества, заинтересованной в прусском пути развития капитализма и препятствующей революционным процессам в стра­не. К дво­рянству по социальному положению примыкало духовенство, насчитывающее около 600 тыс. человек[527]. Церковь выступала в ка­честве главного идеолога самодержавного строя, и царь заботился о ней. В 1904 г. бюджет Синода исчислялся в 24 млн р., а к 1914 г. удвоился, достигнув 50 млн р.[528] Однако в кон­це XIX – начале XX в. кризис охватил и церковь. Духовенство все активнее выступает с ре­ак­ци­он­ных позиций, устраивая гонения на прогрессивных общественных деятелей и даже возглавляя черносотенные организации.

Наиболее многочисленным и обездоленным сословием, как и ранее, было крестьянство, составлявшее 70% населения (97 млн человек)[529]. После реформ Александра II оно расслаивается на зажиточных, середняков и бедноту[530]. Благодаря реформам П. А. Сто­лы­пи­на вырос удельный вес крестьян – собственников земли. За счет разоряющихся крестьян происходит значительный рост деклассированных элементов. Политическое поведение крестьянства определялось его двойственностью. С од­ной стороны, оно было опорой самодержавия, цеплялось за общину и боялось любых перемен, с дру­гой – выступало в ка­честве стихийного борца за более справедливое перераспределение земли. Поэтому союза с крестьянством искали и правительственные, и революционные организации. На протяжении всего изучаемого периода деревня была опасным очагом социальных конфликтов.

Наряду со старой утверждается и новая социальная структура, включающая в се­бя классы капиталистической формации: буржуазию и пролетариат. В по­ре­фор­мен­ный период более быстрыми темпами развивается тор­го­во-про­мыш­лен­ная буржуазия, постепенно завоевывая ведущие позиции в эко­но­ми­ке. Но в си­лу запоздалого развития капитализма она была немногочисленна и разнородна[531]. Часть крупной, главным образом промышленной, буржуазии была связана с мо­нар­хи­чес­ким государством, ибо выполняла его заказы. На рубеже веков появилась «новая» буржуазия, отстаивающая принципы свободного капиталистического хозяйствования. Выделялся и слой мелкой буржуазии в ли­це крестьян-собствен­ни­ков, кустарей, торговцев. Расширить возможности для предпринимательской деятельности буржуазии можно было только путем ограничения политической роли самодержавия. Долгое время буржуазия приспосабливалась к по­ряд­кам феодального государства, стремилась «попасть в дво­ря­не», по‑феодальному жестоко эксплуатировала рабочих. К на­ча­лу XX в. вырастает самосознание буржуазии, которая начинает понимать свою ведущую роль в эко­но­ми­ке и выдвигает претензии на участие в по­ли­ти­чес­кой жизни. Создав политические партии в хо­де первой русской революции и получив доступ к влас­ти, буржуазия до конца правления династии Романовых сотрудничала с ца­риз­мом, легко шла с ним на компромисс, так и не став настоящей оппозицией монархии, как это было на Западе.

Реформы Александра II создали основу для роста рабочего класса[532]. Быстрые темпы индустриализации не оставили времени для возникновения промежуточных прослоек типа рабочей аристократии, как на Западе, или широкого слоя потомственных пролетариев. Только в пер­вое десятилетие XX в. появляется устойчивая группа квалифицированных рабочих, целиком принадлежащая к го­родской социокультуре, численностью примерно 3 млн человек[533]. Основная масса рабочих была тесно связана с зем­лей, с де­рев­ней, откуда она и вышла, имела общинную психологию. Этим объясняется и низкая образованность значительной массы рабочих, так как деревня в ос­нов­ном была темной и неграмотной. Повсеместно наблюдалось несоответствие культур­но-тех­ни­чес­ко­го уровня пролетариата требованиям времени. Положение рабочих в стра­не с за­поз­дав­шей индустриализацией, с не­дос­та­точ­но развитой технической базой определялось системой «выжимания пота», когда владельцы компенсировали низкую производительность труда увеличением продолжительности рабочего дня, штрафами, низкой заработной платой, экономией на условиях труда и быта рабочих. По мере модернизации страны принимается и совершенствуется рабочее законодательство, изменившее положение рабочих в луч­шую сторону. Так, продолжительность трудового дня с кон­ца XIX в. до начала Первой мировой войны сократилось с 11 до 9,5 ча­сов. Некоторым категориям рабочих повысили заработную плату[534]. Был запрещен труд детей, ограничен труд подростков. Владельцы крупных предприятий обязаны были оказывать рабочим бесплатную медицинскую помощь, организовывать курсы по ликвидации неграмотности. Для надзора за исполнением законов учреждалась рабочая инспекция. Однако владельцы предприятий нередко игнорировали законы, а пра­ви­тельство не контролировало их выполнение. Уровень материального положения, быта и жизни русских рабочих оставался невысоким на фоне западных стран. Жизнь российского пролетариата характеризовало также политическое бесправие, многочисленные препятствия для создания собственных организаций, профсоюзов, клубов, в то время как рабочие Запада добились в этом направлении крупных успехов. Таким образом, в ра­бо­чей среде существовали объективные предпосылки для возникновения ре







Что способствует осуществлению желаний? Стопроцентная, непоколебимая уверенность в своем...

Конфликты в семейной жизни. Как это изменить? Редкий брак и взаимоотношения существуют без конфликтов и напряженности. Через это проходят все...

ЧТО ПРОИСХОДИТ, КОГДА МЫ ССОРИМСЯ Не понимая различий, существующих между мужчинами и женщинами, очень легко довести дело до ссоры...

Что будет с Землей, если ось ее сместится на 6666 км? Что будет с Землей? - задался я вопросом...





Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте:


©2015- 2024 zdamsam.ru Размещенные материалы защищены законодательством РФ.