Следующая информационная революция

Сегодняшняя информационная революция, вообще говоря, — четвертая информационная революция в ис­тории человечества. Первой стало изобретение пись­менности пять-шесть тысяч лет назад в Месопотамии, затем — независимо, но несколько тысяч лет спустя — в Китае, и еще на 1500 лет позднее — майя в Центральной Америке. Вторая информационная революция произошла в результате изобретения рукописной книги, сперва в Китае, вероятно, около 1300 г. до н.э., а затем, независимо и 800 лет спус­тя, в Греции, когда афинский тиран Песистрат распорядился записать в книгу поэмы Гомера, до этого передававшиеся изустно. Третья информационная революция произошла после изобретения Гутенбергом печатного пресса и на­борного шрифта между 1450 и 1455 гг., а также изобретением гравировки при­мерно в то же время. О первых двух революциях у нас нет практически ни­каких документов, хотя мы знаем, что эффект рукописной книги в Греции и Риме был огромным, равно как и в Китае. По сути, вся китайская цивили­зация и система государственного устройства основаны именно на рукопис­ной книге. Однако о третьей информационной революции — печати и гра­вировке — известно очень много. Можно ли сегодня научиться чему-то на опыте того, что случилось 500 лет назад?

Сегодня вся полагают, что современная информационная революция не имеет прецедентов по снижению стоимости и широте распространения ин­формации — будь то «стоимость байта» или цена компьютера, — а также по скорости и размаху влияния на общество. Эти воззрения — обыкновенная чепуха. На момент изобретения печатного пресса Гутенбергом в Европе су­ществовала мощная информационная индустрия. По числу занятых она, вероятно, была крупнейшей в Европе. Она состояла в основном из тысяч монастырей, во многих из которых жили сотни хорошо обученных монахов. Каждый такой монах трудился от рассвета до заката шесть дней в неделю, переписывая книги от руки. Умелый хорошо подготовленный монах мог переписать четыре страницы в день, или 25 страниц за шестидневную рабо­чую неделю; ежегодная производительность, таким образом, составляла 1200— 1300 рукописных страниц.

Через пятьдесят лет, к 1500 г., у монахов не осталось работы. Этих мо­нахов (некоторые оценки показывают, что их общая численность в Евро­пе превышала 10 тыс.) заменило небольшое число ремесленников-печат­ников, которых по всей Европе было не более 1 тыс. (хотя в Скандинавии они тогда только начинали появляться). Для выпуска печатной книги была необходима согласованная работа до 20 таких ремесленников, от одного высококвалифицированного резчика шрифтов до десятка или больше от­носительно низкоквалифицированных переплетчиков. Такая группа еже­годно выпускала примерно 25 наименований, в среднем по 200 страниц в книге, или 5 тыс. готовых к размножению страниц. К 1505 г. тиражи в 500 экземпляров стали обыденностью. Это означало, что группа печат-

ников могла выпускать по 25 миллионов печатных страниц в год, пере­плетенных в 125 000 готовых к продаже книг — 2 500 000 страниц на од­ного работника против 1200-1300, которые мог изготовить монах-пере­писчик всего за 50 лет до этого.

Сильно упали цены. В середине XV в. — на момент изобретения пресса Гутенбергом — книги были роскошью, которую могли себе позволить толь­ко богатые и образованные. Но когда в 1522 г. из печати вышла немецкая Библия Мартина Лютера (свыше 1000 страниц), цена была настолько невы­сокой, что даже бедная крестьянская семья могла ее приобрести.

Снижение издержек и цен в ходе третьей информационной революции было по крайней мере одного порядка с тем, что произошло в ходе сегодняш­ней, четвертой революции. То же относится к скорости и размаху.

Точно те же выводы можно сделать в отношении любой другой крупной технологической революции. Несмотря на то что хлопок — это самое лучшее из текстильных волокон (он легко стирается и пригоден для изготовления практически любой одежды), его обработка требует много времени и сил. Для производства фунта хлопковой пряжи требовалось 12—Нчеловекодней про­тив 1—2 для шерстяной, 2—5 для льняной и 6 для шелковой.

С 1764 г., когда появились первые машины для переработки хлопка (а с ними и промышленная революция) по 1784 г. время, необходимое для производства фунта хлопковой пряжи, уменьшилось до нескольких челове­ко-часов. Цена упала на 70%, а производство выросло в 25 раз. (Так уж по­лучилось, что ровно столько же времени прошло от создания EN/АС до по­явления IBM 360.) Все это произошло еще до того, как Илай Уитни изобрел чесальную машину (1793), после чего цена хлопковой пряжи упала еще бо­лее чем на 90% — примерно до одной тысячной той, что существовала до начала промышленной революции всего 50—60 годами ранее.

Не менее важным, чем снижение издержек и скорость распространения, оказалось влияние книгопечатания назначение информации. Первые печат­ные книги, начиная с Библии Гутенберга, издавались на латыни и по содер­жанию не отличались от рукописных: религиозные и философские тракта­ты, а также сохранившиеся античные тексты. Но всего через 20 лет после изобретения Гутенберга начали появляться книги современных авторов, хотя все еще написанные на латыни. Еще 10 лет — и книги уже печатались не толь­ко на греческом и древнееврейском, но и на разговорном наречии (сперва на английском, а затем и на других европейских языках). В 1476 г., всего через 30 лет после изобретения Гутенберга, английский печатник Уильям Кэкстон (1422—1491) издал книгу на такую мирскую тему, как шахматы. К 1500 г. термин «популярная литература» уже означал не только поэзию (и не только эпическую), которую можно было передавать изустно, но и прозу, т.е. печат­ную книгу.

За очень незначительное время революция в книгопечатании изменила институты общества, включая и систему образования. В последовавшие за ней десятилетия по всей Европе были созданы новые университеты, однако, в отличие от ранее существовавших, они не были рассчитаны на священно­служителей и изучение теологии. Они были построены для изучения светс­ких дисциплин: права, медицины, математики, натуральной философии (ес­тественных наук).

Самое большое влияние, однако, книгопечатание оказало на центр догу-тенберговой Европы: церковь. Книгопечатание сделало возможной протес­тантскую Реформацию. Более ранние реформаторы, Джон Уиклифф из Ан­глии (1330-1384) и Ян Гус из Богемии (1372—1415), также встречали востор­женный прием. Но их революционные мысли не могли перемещаться дальше и быстрее, чем сказанное слово, и потому могли быть локализованы и по­давлены. Все изменилось, когда 31 октября 1517 г. Мартин Лютер прибил свои 95 тезисов к двери собора в никому не известном германском городке. Он намеревался всего лишь провести традиционный в церкви богословский диспут. Однако без согласия Лютера (и, вполне вероятно, без его сведения) тезисы немедленно были распечатаны и распространялись бесплатно по всей Германии, а затем и по всей Европе. Именно эти отпечатанные тезисы и разожгли пожар религиозных споров, который впоследствии вырос в Рефор­мацию.

Наступила бы эра географических открытий, начавшаяся во второй по­ловине XV в., без наборного шрифта? Печать публиковала сведения обо всех путешествиях португальских мореплавателей вдоль западного побережья Африки в поисках морского пути в Индию. Печать доставила Колумбу пер­вые (хотя и совершенно неправильные) карты сказочных земель, лежащих за западным горизонтом — Китая, описанного Марко Поло, и легендарной Японии. Печать позволила немедленно зафиксировать результаты каждого путешествия и создавать новые, более надежные, карты. Неэкономические изменения нельзя выразить в числах. Но влияние печати на общество, обра­зование, культуру — не говоря уже о религии — было, скорее всего, не мень­ше и ничуть не медленнее, если не быстрее, чем влияние сегодняшней ин­формационной революции.

Самый важный урок предыдущей информационной революции, однако, состоит в судьбе ее технологов. Революция в печати быстро сформировала новый класс специалистов по информационной технологии, точно так же как сегодняшняя информационная революция создала множество информаци­онных предприятий, специалистов по ИС и ИТ, разработчиков программ­ного обеспечения и руководителей информационных служб. Роль специали­стов по ИТ в предыдущей информационной революции сыграли первопечат­ники. До 1455 г. их не существовало даже в воображении, но через 25 лет они процветали по всей Европе и стали героями своего времени. В отличие от ремесленников предыдущих эпох они стали аристократами. Этих виртуозов печатного пресса знала и почитала вся Европа, точно так же как сегодня вос­хищаются компаниями, производящими компьютеры и программное обеспечение. Короли, князья, папы и богатые торговые города осыпали пе­чатников деньгами и почестями.

Первым из гигантов печатного дела стал известный венецианских печат­ник Алдус Манутиус (1449-1515). К 1515 г. он понял, что печатный пресс может сделать очень большое количество отпечатков с одного клише — до тысячи. Так он создал первые недорогие массовые книги. Алдус Манутиус, по сути, создал индустрию книгопечатания: он первым издал печатные книги на языке, отличном от латыни, он же впервые издал книги современных авторов. Из-под его пресса вышло свыше тысячи заглавий.

Последним из великих технологов печати и последним из князей печат­ного дела стал Кристоф Плантен (1520-1589) из Антверпена. Начав работу

с должности ученика переплетчика, он впоследствии построил крупнейшую и самую известную в Европе печатную компанию. Скомбинировав две но­вые технологии — печать и гравировку, — он создал современную иллюст­рированную книгу. Он стал одним из отцов города Антверпена (а Антверпен тогда был одним из самых богатых городов Европы, если не всего мира) и разбогател настолько, что смог построить себе великолепный дворец, в ко­тором сегодня находится музей печатного дела. Однако Плантен и его печат­ный дом пришли в упадок и потеряли всякое значение задолго до смерти самого Плантена.

Около 1580 г. печатники с их концентрацией на технологии стали обыч­ными ремесленниками, уважаемыми профессионалами своего дела, но уже не членами высшего класса. Их место вскоре оказалось занято теми, кого мы сегодня называем издателями (хотя этот термин появился гораздо позже), людьми и фирмами, чьей главной задачей в ИТ была не Т, а И.

Это случилось как раз тогда, когда новая технология начала оказывать вли­яние на НАЗНАЧЕНИЕ информации, а с ним и на назначение и функции ключевых институтов XV в. — церкви и университета. Это случилось в тот самый момент, в котором сейчас находимся мы в сегодняшней информаци­онной революции, когда происходит изменение сущности деловой информа­ции, а с ней и переопределение функции и предназначения предприятия.

Есть ли во всем этом урок для сегодняшних технологов информации, руководителей информационных служб в организациях, проектировщиков и разработчиков программного обеспечения, верующих в закон Мура?

Питер Друкер — профессор общественных наук и менеджмента в школе бизнеса университета Клермонт (г. Клермонт, штат Калифорния), назван­ной в его честь. Оригинал статьи находится на сервере журнала Forbes ASAP (August 24, 1998).

В.Л. Иноземцев

ЧТО ПРОИСХОДИТ, КОГДА МЫ ССОРИМСЯ Не понимая различий, существующих между мужчинами и женщинами, очень легко довести дело до ссоры...

Система охраняемых территорий в США Изучение особо охраняемых природных территорий(ООПТ) США представляет особый интерес по многим причинам...

Что вызывает тренды на фондовых и товарных рынках Объяснение теории грузового поезда Первые 17 лет моих рыночных исследований сводились к попыткам вычис­лить, когда этот...

Что делает отдел по эксплуатации и сопровождению ИС? Отвечает за сохранность данных (расписания копирования, копирование и пр.)...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: