Модернизация по-латиноамерикански

В подавляющем большинстве латиноамерикан­ских стран процесс индустриализации иниции­ровался сверху, государством, и проводился через государственные и иностранные монопо­лии. В итоге получалась не гомогенная соци­альная структура, а причудливый комплекс не связанных экономически друг с другом секто­ров, каждый из которых самостоятельно выхо­дил на внешний рынок. В сельской местности наряду с мощными иностранными монополия­ми сохранялся влиятельный традиционный сек­тор, представленный помещичьими латифунди­ями и полунатуральными крестьянскими хозяй­ствами. При покровительстве государства в ряде стран действовали влиятельные коопера­тивы, которые, однако, также проявляли черты

госмонополии, как, например, в случае с мекси­канскими крестьянскими эхидо или пероновски-ми кооперативами. Здесь не оставалось просто­ра для свободного фермерства и процветали кабальные формы найма рабочей силы. На каж­дого члена кооператива приходилось несколь­ко наемных работников.

Простор для частной инициативы открывался в принципе только в так называемом неформаль-

развитой Японии, которая после Второй мировой войны, потерпев полное поражение, не стала ьосстанавливать разрушенное народное хозяйство, тех­ническое оснащение которого безнадежно устарело, а закупила новое обо­рудование. Помимо того, тысячи молодых японцев отправились за океан осваивать современные достижения менеджмента. Вернувшись на родину, они до неузнаваемости преобразили страну. А еще позже американцы нача­ли приезжать в Японию перенимать передовые методы управления и изучать «японское чудо».

Рассмотрим более конкретно некоторые факторы, которые могут ускорить либо замедлить преобразовательные процессы в отстающей стране.

Революция сверху предполагает, что инициатором реформ должно вы­ступать само государство, которое почувствовало потребность общества в обновлении. Только при широкой поддержке реформ обеспечен их успех. Но именно этого чаще всего и не происходит. Во-первых, государство — это не абстрактная конструкция, витающая в безвоздушном эфире, а вполне конкретная совокупность живых людей, начиная с президента, его аппа­рата, правительства с огромным штатом и парламента, за которым стоят (или он только делает вид, что стоят) широкие массы. Даже в этом треу­гольнике никогда заранее нельзя сказать, какой будет расстановка полити­ческих сил, интересов и социальных весов, кто сейчас сильнее и способен продавить законопроект, чьи интересы отражает правительство, кого под­держивает президент и т.п.

В любом случае речь идет не об одном человеке и не о малой группе лю­дей, а о политической и экономической элите общества, которая в такой крупной и исконно бюрократизированной стране, как Россия, является до­статочно многочисленной. Выразимся точнее, элита в нашем обществе об­ладает всеми признаками большой социальной группы, а это непосредствен­ный предмет исследования социолога.

Будучи большой группой, элита автоматически является а) разнородной (векторы интересов направлены в разные стороны, противонаправлены либо

ном секторе экономики, известном под именем «теневой экономики». Но преимущественно речь шла не о сфере производства, а о сферах услуг (туризм) и торговли, также выходивших само­стоятельно на внешний рынок. В результате наряду со значительным полуна­туральным патриархальным укладом образовы­валось множество самостоятельных рынков, не сливавшихся в общенациональный, но имевших собственные каналы выхода на мировой рынок. Именно это ослабляло латиноамериканские страны, не позволяя им стать полноценными национальными государствами. Такая причудливая социально-экономическая структура приводила к концентрации капитала и власти в руках довольно узкого круга семей, образовавших своего рода олигархии по при­знаку специализации страны в поставках на мировой рынок (кофе, сахар-сырец, бананы,

хлопок, медная или оловянная руда, нефть, мясо и кожи). Индустриализация привела к тому, что это сырье перерабатывалось или обрабатыва­лось на месте и вывозилось уже в виде полуфаб­риката, а позднее даже в виде готовых изделий. Появились собственная сборка автомашин, су­достроение, станкостроение, электроника, хи­мическое и фармацевтическое производство, нефтехимия и т.д. Но монополистический харак­тер производства сохранялся. В госсекторе об­разовался при этом довольно значительный средний слой, но не из числа предпринимате­лей, а за счет управленческого персонала, чи­новничества.

Сокращено по источнику: Семенов С. Инноваци­онный потенциал средних слоев в пограничных цивилизациях (на примере Латинской Амери­ки). - http://www.iet.ru/publics/ch/ch2_2.htm.

частично перекрещиваются), б) неуправляемой. Стало быть, сколотить ко­манду сторонников реформ даже очень талантливому президенту крайне не­просто. Для того чтобы элита воспринимала модернизационные устремле­ния, она должна видеть, какую выгоду от реформ она получит. Разнонаправ-ленность векторов и их частичное пересечение предполагают, что разные отряды элиты будут искать совершенно разные выгоды. А это означает, что реформы пойдут в разном направлении, а часть преобразований будет гасить­ся, тормозиться, разворачиваться вспять. Как минимум общество теряет на этом скорость и часть сторонников.

Итак, первые и весьма нешуточные барьеры на пути модернизации мы встречаем там, где не ожидали, а именно наверху. Хотя только такое и воз­можно в отсталых странах.

Однако кроме элиты, которую можно именовать в расширительном смыс­ле высшим классом, существуют еше два — средний и низший классы. А уж

их-то интересы совершенно несовме­стимы с интересами и выгодами выс­шего класса. О среднем классе можно выразиться и помягче: частично его мотивация все же совпадает с мотива­цией элиты. К примеру, любой пред­ ставитель элиты, приобретающий сколько-нибудь значительный вес, стремится к монополии в своей отрасли и максимальной близости к рыча­гам политического управления. Олигарх по своей природе монополист, но именно монополизм — злейший враг среднего класса. В борьбе с мафией, коррупцией и олигархией, т.е. по существу с высшим классом, средние слои заинтересованы ничуть не меньше, чем низшие.

Таким образом, социально-экономическая позиция сближает между со­бой средний и низший классы в борьбе против высшего. Им остается объ­единиться и направить коллективные усилия в единое русло. Но не тут-то было. Между средним и низшим классами расхождений ничуть не меньше. По самой своей природе средний класс призван служить стабилизатором об­щества, выступать верноподданным защитником существующего строя, оли­цетворять мирный путь развития. Но как раз это больше всего пугает соци­альные низы, которые почти всегда или практически всегда революционны. Они прекрасно понимают, как понимали это тысячи лет назад, что постепен­ным восхождением наверх им немедленного счастья не добиться. Особенно ярко обостряются противоречия в период первоначального накопления, как в современной России, когда на пути преступности, мафии и криминалите­та почти нет никаких легитимных препятствий. Верхи жиреют, и всем по­нятно, за чей счет. Еще 10 лет назад все советские граждане были равны как хозяева единой социалистической собственности, и вдруг как грибы после дождя невесть откуда взялись миллиардеры. Обогащение одних возможно при таком историческом раскладе только за счет ограбления других. И это действительно так. Тем и отличается Россия от Запада.

В результате векторы интересов у среднего и низшего классов не совпа­дают. Оба они выступают против высшего класса, но вместе с тем и друг против друга. Для низшего класса защитники существующего строя автома­тически превращаются во врагов. Если учесть, что после 1992 г. в нашем

обществе до 80% населения оказались за чертой бедности или в опасной бли­зости от нее, то сторонников у грабительских (по оценкам неудачников мо­дернизации) реформ не так уж и много. По мере их успеха число защитни­ков должно увеличиваться. Так оно и есть. Процент сочувствующих эконо­мическим реформам, поданным социологических исследований, за период с 1992 по 2002 г. изменялся примерно в следующем порядке (цифры округ­лены): с 40 до 20, 30, 20, 50 и 60%²⁶. Приведенные цифры показывает, что потенциал модернизации в нашей стране неустойчив, он меняется в зависи­мости от достигнутых в данном году успехов, мероприятий правительства и динамики ожиданий. Взметнувшаяся ввысь кривая в завершающей части объясняется приходом к власти президента Путина, сильной и властной политикой, а также общей стабилизацией обстановки в стране. От прежнего президента многого ожидали, но быстро разочаровались, серьезно ему не доверяли. Повышение рейтинга Путина и рост числа сторонников модерни­зации вызваны не столько впечатляющими экономическими завоеваниями или борьбой с коррупцией, сколько естественной для людей надеждой на лучшее, повод для которой они получили при более твердой власти. Образ­но говоря, люди устали разочаровываться. Небольшая стабилизация, поли­тическое признание России, некоторое оздоровление криминальной обста­новки оказались достаточными для эмоционального подъема. Это пока еще неустойчивый сдвиг, который в любой момент может смениться разочаро­ванием. Тем не менее ряд признаков — рост конкурса в вузы, улучшение материального положения населения, приток инвестиций — служат весьма надежными свидетельствами того, что в обществе происходят фундаменталь­ные подвижки к лучшему.

Подведем итоги и постараемся выразить суть сказанного в графической форме (рис. 16).

Поэтапный процесс модернизации в двух словах обозначает вот что. До тех пор, пока элита не удовлетворит свои аппетиты и не получит всех выгод от модернизации, она, во-первых, не станет ее активным защитником, во-вторых, не даст поживиться тем классам, которые стоят ниже по социаль­ной лестнице.

Парадокс отстающей страны заключается в следующем. При крайне неболь­шом национальном богатстве, чтобы насытить высший класс, надо почти до­чиста опустошить казну и догола раздеть большинство населения. Но чем боль­ше опустошают первую и раздевают второе, тем меньше стимулов у людей трудиться производительно, т.е. наращивать богатство, восполняя недостачу, и тем меньше сторонников будет у модернизации. Скромного обогащения немногочисленных представителей высшего класса в российских условиях не получилось. Богатыми желают быть очень многие, а потому элита расширя­ется. Бедная страна крайне болезненно переживает появление очень богатых, считая такой процесс обременительным для себя и безнравственным.

²⁶ Оценки рассчитаны нами по совокупности всех, часто противоречащих друг другу или не стыкую­щихся между собой эмпирических данных, полученных самыми разными исследовательскими груп­пами и опубликованных в бумажных и электронных СМИ. Разумеется, такой гладкой кривой с круглыми цифрами в реальности нет. как нет и единства мнений среди ученых. Мы лишь стреми­лись количественно выразить обшую тенденцию, которая прослеживалась в целом по всему массиву публикаций.

Таким образом, в России пока еще очень ограниченная социальная база для модернизации. Население не почувствовало выгод от нее и не повернулось лицом к реформам. Народ может поверить государству лишь в том случае, если путем снижения уровня инфляции и безработицы будет увеличена потреби­тельская «корзина», а это возможно только в условиях реальных реформ. По-

Рис. 16. Поэтапный характер модернизационных реформ

думается замкнутый круг: реформы будут реальными, лишь когда их поддер­жит основная масса населения, а она не делает этого потому, что реформы не принесли ей никаких улучшений. Это историческая ловушка, в которую по­падают все страны, серьезно задержавшиеся в эволюционном восхождении.

ТЕХНИЧЕСКИЙ ПРОГРЕСС

ЧТО ТАКОЕ УВЕРЕННОЕ ПОВЕДЕНИЕ В МЕЖЛИЧНОСТНЫХ ОТНОШЕНИЯХ? Исторически существует три основных модели различий, существующих между...

Что будет с Землей, если ось ее сместится на 6666 км? Что будет с Землей? - задался я вопросом...

ЧТО ПРОИСХОДИТ, КОГДА МЫ ССОРИМСЯ Не понимая различий, существующих между мужчинами и женщинами, очень легко довести дело до ссоры...

ЧТО И КАК ПИСАЛИ О МОДЕ В ЖУРНАЛАХ НАЧАЛА XX ВЕКА Первый номер журнала «Аполлон» за 1909 г. начинался, по сути, с программного заявления редакции журнала...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: