МОДЕРНИЗАЦИЯ МЕТОЛОМ «БОЛЬШОГО СКАЧКА»

⇐ ПредыдущаяСтр 99 из 109Следующая ⇒

Страны второго эшелона зачастую прибегают к весьма неординарным, с точки зрения развитых стран абсурдным, способам модернизации, которая подсказана им исторической обстановкой и экономикой страны. Характерным примером является стратегия индустриализации, получившая в литературе название большого скачка. Большой скачок — практика форсированной индустриализации, использовавшаяся коммунистическими странами в XX в. с целью догнать передовые капиталистические страны. Такая стратегия, включавшая четыре составные части — экономическую, политическую, социальную и духовную, предполагала резкое увеличение объемов производства без использования иностранной техники, уничтожение классово чуждых социальных слоев, снижение уровня жизни населения, усиление вертикали власти и централизованных методов управления, трудовую мобилизацию населения, идеологическую чистку кадров и т.д.

Наиболее известными являются две модели большого скачка — в Советской России периода 1927—1936 гг. и в Китайской Народной Республике времен правления Мао Цзэдуна. В годы так называемого «большого скачка» (1958—1960) проводились форсирование темпов экономического роста, тотальное обобществление средств производства, ликвидация сельскохозяйственных кооперативов, создание «народных коммун» и др.

СТАЛИНСКИЙ БОЛЬШОЙ СКАЧОК

Процесс модернизации России активно развернулся в начале XX в., особенно в 1910-е гг., но был прерван Первой мировой войной, революцией 1917г. и последовавшей за ней Гражданской войной. После этого народное хозяйство страны было разрушено, и его требовалось прежде восстанавливать, а затем уже заниматься модернизацией экономики. Заводы бездействовали, царила безработица, людей надо было элементарно трудоустроить и накормить. Таким образом, условия для осуществления индустриализации в конце 1920-х гг. были

хуже, чем на рубеже XIX—XX вв. Если царская Россия могла широко привлекать иностранные инвестиции и займы, то Советской России рассчитывать на приток капиталов из-за рубежа не приходилось.

Отвергая в 1926 г. призывы Л.Д. Троцкого и Г.Е. Зиновьева к «сверхиндустриализации», Н.И. Бухарин, А.И. Рыков, И.В. Сталин и их сторонники

утверждали, что нет ничего страшного, если темпы индустриализации будут невысокими. Глава советского правительства Рыков считал приемлемыми темпы роста промышленного производства, намеченные Госпланом: 23% в 1926-1927 гг., 15,5% в 1928-1929 гг., 14,7% в 1929-1930 гг. Предполагалось, что по мере увеличения объемов производства каждый процент прироста будет выражаться во все больших абсолютных показателях; следовательно, обеспечивать этот прирост будет все сложнее. Однако вскоре взгляды руководства страны изменились. Посчитав, что главной проблемой является уже не отсутствие спроса на товары, а их нехватка, партийное руководство выступило за ускорение роста промышленного производства. Осенью 1926 г. XV съезд ВКП(б) выдвинул задачу «догнать и перегнать» капиталистический мир. Бухарин заявил о смене периода восстановления периодом реконструкции.

Индустриализацию предполагалось вести настолько быстро, насколько позволят имеющиеся ресурсы, и при непременном повышении уровня жизни населения. Капиталовложения в промышленность, прежде всего в тяжелую индустрию, значительно возросли. Вместе с тем развитие гражданского сектора экономики существенно отставало.

Чтобы обеспечить накопление средств, необходимых для модернизации, предлагалось провести «рационализацию хозяйства»: внедрить новую технику, повысить производительность труда, сократить расходы на управление, установить режим экономии и таким образом снизить себестоимость продукции. Иные источники средств (привлекаемые посредством внутренних займов сбережений населения и перераспределяемые через бюджет доходы других отраслей) должны были играть вспомогательную роль.

Первый пятилетний план, рассчитанный на 1928—1932 гг., был достаточно взвешенным и экономически обоснованным: плановые показатели постепенно повышались, но оставались реальными. Резкий поворот в экономической политике большевиков произошел на рубеже 1927—1928 гг. Инвестиции в промышленность и приток валюты обеспечивались экспортом зерна, но в 1927 г. заготовки хлеба сократились, а потом и вовсе прекратились. Причиной явилась непродуманная экономическая политика — возникновение двойных ножниц: между высокой заработной платой рабочих и низкой производительностью их труда; между высокими ценами на промышленную продукцию и низкими на аграрную. Денег у населения стало много, а поку-

патъбыло нечего. Естественно возник дефицит, и начался ажиотажный спрос на промышленные изделия, усугубленный слухами об ухудшении международной обстановки и надвигающейся войне. Не имея возможности купить

необходимые товары, крестьяне неохотно продавали хлеб. Было выгоднее торговать мясом, молоком, льном. Цены на продукцию животноводства и технические культуры возросли, а на зерно снизились.

Председатель Совнаркома Рыков предлагал преодолеть кризис с помощью рыночных мер. Но большинство ЦК во главе со Сталиным квалифицировало нежелание крестьян продавать государству хлеб по низкой цене как «кулацкую стачку» и решило ответить репрессиями и насильственным изъятием зерна, используя чрезвычайные методы времен военного коммунизма. Бухарина, Рыкова и Томского, выступивших в защиту нэпа, обвинили в правом уклонизме и потворстве кулачеству. Борьба с «правым уклоном» подтолкнула Сталина к форсированию планов индустриализации, использованию всех средств для развития тяжелой промышленности. Пятилетний план стал рассматриваться как политический способ вытеснения частнособственнических отношений. Плановые показатели индустриализации были повышены, причем выдвигался лозунг выполнить пятилетку в четыре года. Пресса пропагандировала рабочий энтузиазм, направленный на резкое повышение производительности труда. Руководящие работники Госплана СССР заявляли, что промышленность Советского Союза может в течение трех лет превзойти индустрию США.

В статье «Год великого перелома», опубликованной к 12-й годовщине Октябрьской революции, Сталин заявил, что в СССР произошел «решительный перелом в области производительности труда», а советские люди «с успехом разрешили своими собственными силами проблему накопления, заложив основы тяжелой индустрии». На XVI съезде ВКП(б) в 1930 г. Сталин заявлял, что пятилетка в некоторых отраслях может быть выполнена за 1,5—2 года. Пятилетний план предусматривал строительство 1235 предприятий, а с учетом районных электростанций, угольных шахт и нефтяных промыслов — свыше 1500. Среди них было 50—60 гигантских строек, на долю которых приходилось 45% всех капиталовложений. Крупнейшими объектами первой пятилетки стали Днепрогэс, Магнитогорский, Кузнецкий и Запорожский металлургические комбинаты, Сталинградский тракторный завод, Московский и Горьковский автомобильные заводы, Уралмаш (Уральский машиностроительный завод) и др. В ходе строительства проектные мощности предприятий неоднократно увеличивались. Так, Кузнецкий металлургический комбинат по первоначальному варианту плана должен был выплавлять 360 тыс. т чугуна в год, а по окончательному — 1200 тыс. т'.

¹ См.: КацваЛ. Трагедия большого скачка: Советский Союз в 1930-е голы, —http://www.lseptember.ru/ ru/his/99/his 14.htm

Возросло количество одновременно возводимых объектов, рассосредото-чение и без того скудных средств по многим предприятиям, которые теперь вводились в строй с большими опозданиями. Чем дольше ведется строительство, тем позже предприятие начинает давать продукцию и тем дороже обходится. Одновременно были увеличены и плановые показатели, для реализации которых требовались миллионы новых рабочих рук. За годы первой пятилетки в промышленность, в строительство и на транспорт пришли 12,5 млн новых рабочих, в том числе 8 млн недавних выходцев из деревни, людей малоквалифицированных, зачастую никогда раньше не видевших ни станка, ни автомобиля.

Форсирование планов порождало штурмовщину, которая вела к постоянным сбоям в производстве и снижению качества продукции. Увеличился брак, но негодные детали рабочие подтачивали напильником и ставили на конвейер. Часто тракторы, прошедшие заводские испытания, ломались в поле. Трудовые коллективы под руководством парткома брали на себя повышенные обязательства пустить завод или гидростанцию в еще более короткие сроки. Отменить обязательство, опубликованное в газетах, уже было нельзя. Страна переживала эпидемию трудовых починов и массового энтузиазма.

Экономика не могла выдержать такого перенапряжения. Сданные в сверхплановые сроки заводы еще несколько лет доводились «до ума», выпуская продукцию низкого качества и меньшего количества, директора получали выговоры, их постоянно меняли либо они умирали на трудовом посту, не выдержав нервного стресса. «Подхлестывание» страны, которое Сталин приписал своим врагам, обернулось провалом ускоренной индустриализации. Тем не менее, подводя итоги пятилетки, Сталин заявил, что промышленность успешно выполнила план за 4 года три меся ца, объем продукции тяжелой промышленности составил 108% по отношению к первоначально запланированному². При этом учитывались не натуральные показатели (в станках и автомобилях, тоннах угля и металла, метрах ткани), а стоимостные, т.е. выраженные в рублях. Выполнить и перевыполнить последние было весьма просто, так как в

² КацваЛ. Указ. соч.

годы индустриализации цены на сырье, машины и оборудование быстро увеличивались. В реальных показателях пятилетний план не был выполнен по добыче топлива, выплавке металла, производству машин и минеральных удобрений. Ухудшилось положение в легкой и пищевой промышленности, зависевших от сельского хозяйства, которое оказалось разорено проходившей в те же годы коллективизацией. Это привело к серьезному спаду уровня жизни населения. Ему предлагалось потуже затянуть пояса, чтобы мобилизовать средства для развития промышленности.

Общий героический настрой, пропаганда в газетах, демонстрации и митинги, действия парткомов и механизм социалистического соревнования³сформировали совершенно особенный тип мотивации, который позже уже не появлялся. По существу, в мирное время на стройках пятилетки советские люди трудились так, как надо было работать в экстремальных условиях войны. Советские средства с гордостью рассказывали о трудовом энтузиазме. Газеты сообщали о том, что на строительстве Бобриковского химкомбината рабочие, трудившиеся в пургу на 30-метровой высоте, привязывали себя к строительным лесам, чтобы их не снесло ветром, а на строительстве Сталинградского тракторного завода бригада комсомольцев при 40-градусном морозе с отмороженными руками и ногами стеклила крышу.

Опыт первой пятилетки, когда форсирование планов привело к их фактическому срыву, побудил советское руководство более взвешенно и осторожно подойти к дальнейшему развитию экономики. На вторую пятилетку (1933—1937) были запланированы значительно меньшие темпы роста производства. Предполагалось, что отрасли группы Б (производящие предметы потребления) будут развиваться быстрее отраслей группы А (производящих средства производства). Это должно было обеспечить хотя бы частичное насыщение потребительского рынка товарами.

Постоянные поломки станков и машин, обилие бракованной продукции заставили обратить пристальное внимание на повышение квалификации работников. Вместо девиза первой пятилетки «Техника решает всё!» был выдвинут лозунг «Кадры решают всё!». Чтобы его реализовать, было организовано массовое производственное обучение рабочих. В 1934 г. только в тяжелой промышленности разными формами обучения были охвачены 700 тыс. человек, в 1935 г. — 1,5 млн, а в 1936 г. — свыше 2 млн человек.

Отказ от чрезмерного форсирования индустриализации и большее внимание к освоению новой техники принесли положительные результаты. В годы второй пятилетки вдвое выросла производительность труда, в 4 раза энерговооруженность промышленности. В общей сложности в годы второй пятилетки были введены в строй 4500 новых и реконструированных предприятий. Валовой объем произведенной продукции увеличился более чем

³ Социалистическое соревнование и первые «ударные бригады» появились в 1929 г.

вдвое. Однако и на этот раз в основу статистики были положены стоимостные показатели. Плановые задания были выполнены лишь по 10 важнейшим натуральным показателям из 46 (по остальным — лишь на 70-77%).

Не произошло заметных сдвигов в отраслях группы Б. По-прежнему легкая промышленность финансировалась по остаточному принципу, ее работники оплачивались хуже, чем в тяжелой промышленности.

Тем не менее общие итоги «большого скачка» поражали воображение даже иностранцев. Хотя накануне Второй мировой войны СССР оставался аг-рарно-индустриальной страной, значительно ускорилась урбанизация и произошел колоссальный промышленный рывок. Численность городского населения возросла с 29 млн в 1928 г. до 63 млн в 1940 г. Численность промышленных рабочих достигла 10 млн человек (против 4 млн в канун первой пятилетки). К концу 1930-х гг. в СССР общий объем импортной продукции в потреблении страны снизился до 1%, практически прекратился ввоз черных металлов, сельскохозяйственных машин, тракторов, многих видов сырья. Были созданы новые отрасли: тракторостроение, автомобилестроение.

химическая промышленность, в том числе производство синтетического каучука.

Заметный прогресс был достигнут только в тяжелой промышленности. Легкая промышленность развивалась медленнее. Преобладал ручной труд. особенно в сельском хозяйстве и строительстве. Победа индустриализации обернулась гибелью для нэпа. Административное сосредоточение всех финансовых средств, сырья и рабочей силы в руках государства обрекло на гибель частный сектор в промышленности и торговле. На рубеже 1929— 1930 гг. он был практически ликвидирован. Вырос бюрократический аппарат, усилился централизованный контроль, исчезла экономическая самостоятельность предприятий. Предприятия не могли самостоятельно ни изменять технологию, ни устанавливать оплату труда работников, ни определять их численность на том или ином участке.

Колоссальный объем строительства, огромные затраты на новую технику, низкая производительность труда и высокая себестоимость продукции привели к тому, что с 1931 г. промышленность работала нерентабель-

но. Это потребовало сосредоточения средств у государства и перераспределения их через государственный бюджет. Предприятия, получавшие прибыль, не могли ею распоряжаться, а перечисляли средства в бюджет. Оптовая торговля между предприятиями прекратилась, товарные биржи и ярмарки закрылись. Сырье, оборудование, стройматериалы стало невозможно ни продать, ни купить — все это распределялось централизованно, на основании выделенных фондов и лимитов. Все необходимое для производства нужно было «доставать» и «выбивать» в московских наркоматах⁴. Директора старались создать запасы «на всякий случай», на предприятиях возникли излишние фонды, техника простаивала, эффективность производства снижалась.

Необдуманная индустриализация привела к колоссальной перекачке средств в промышленность из сельского хозяйства и к катастрофическому разорению деревни.

Именно в эти годы сформировалась административно-командная модель управления. Она оказалась удобной для совершения индустриального рывка, но крайне вредной для обеспечения технического прогресса, роста качества продукции, экономической эффективности.

Врезка

М. Орышак, С. Осипов Октябрь, великий и ужасный!

В начале XX в. только 13% населения России переступало 50-летний рубеж. Грамотность колебалась на уровне 30%, а высших учебных заведений во всей империи было меньше, чем в одной Москве при советской власти. Не было даже всеобщей начальной школы. Бесплатная медицина и образование, введенные почти одновременно с советской властью, до сих пор остаются нашими вершинами, которые Запад так и не смог покорить. Женщин в России уравняли в правах с мужчинами на 40 лет раньше, чем чернокожих с белыми в Америке. Уровень сельскохозяйственного производства в царской России был высочайшим (четверть всего товарного хлеба в мире!), но за счет того, что 83% населения были крестьянами, которые после реформы 1861 г. стремительно разорялись. Лозунг «земля — крестьянам» разом покончил с этой проблемой. Беднейшее крестьянство (20% российских землепашцев) и середняки безоговорочно поддержали красных. Кулаки красных не поддержали, но не поддержали и белых. Философия «моя хата с краю» вскоре дорого им обошлась.

Чуть позже коммунисты добрались и до середняков, и до бедняков. После коллективизации крестьяне исчезли — остались одни колхозни-

ки. Ушел в небытие и экспорт зерна. Пришли времена ежегодной «битвы за урожай», которую мы столь же ежегодно проигрывали, и канадской пшеницы.

Рабочие в целом от революции поначалу выиграли. Большевики первым делом сократили рабочий день. Надо сказать, что условия труда на большинстве заводов в царской России действительно были кошмарными. Не только из-за жадности «буржуев», но и по вполне объектив-

ным причинам. Если бы рабочие трудились меньше или получали больше, российская промышленность не выдержала бы конкуренции с западными странами.

Но и здесь свобода обернулась рабством. В 1930-х гг. рабочих пробовали прикрепить к их заводам, как крепостных крестьян к земле. По-

⁴ КацваЛ. Указ. соч.

КИТАЙСКИЙ «БОЛЬШОЙ СКАЧОК»

Начиная с конца XIX в. и вплоть до прихода в 1949 г. коммунистов к власти огромный Китай был одним из самых бедных и слабых государств, колониальным плацдармом для Англии, Германии и Японии. Местные чиновники отличались беспредельным взяточничеством, армия была морально разложена, промышленное производство и минеральные ресурсы контролировались иностранным капиталом. Китай был похож на СССР после Гражданской войны в 1922 г.

Придя к власти в 1949 г., руководство Китая во главе с Мао Цзэдуном взяло курс на национализацию собственности и коллективизацию сельского хозяйства, создание основ советской модели социализма: было устранено вопиющее социальное неравенство, национализирована значительная часть промышленности, недра, банки, уничтожены безграмотность, коррупция, воровство, проституция, наркомания. Национализация промышленности привела к концентрации сил и освобождению от власти иностранного капитала.

В ходе выполнения первого пятилетнего плана (1953—1957) предпочтение отдавалось развитию тяжелой промышленности (выпуск ее продукции увеличился на 75%). В 1958 г. Мао Цзэдун, рассорившись с новым руководством СССР во главе с Н.С. Хрущевым, отошел от советской модели развития, высказывая недовольство прежними темпами роста. Закончилась советская эра китайской модернизации.

зднее эту средневековую меру пришлось отменить, но те самые условия труда, с которых все началось, ухудшались с каждым годом. А производительность труда и не думала расти. Производственные фонды в СССР не обновлялись десятилетиями. Еще и сегодня на машиностроительных заводах можно встретить станки, присланные из Америки по ленд-лизу. Чиновничество после революции на 80% перешло из царского управленческого аппарата в советский. Мелкие предприниматели из купцов и мещан в большинстве своем стали вначале нэпманами, а затем — совслужащими типа завмага или начсклада. Дальнейшая история показала, что чиновникам и госслужащим революции нипочем. И в 1993 г. они плавно перетекли из советского аппарата в российский. Однозначно проиграли от революции дворянство и крупная буржуазия. Эти два класса попросту исчезли из дальнейшей российской истории. Буржуазия — надолго. Дворянство — навсегда. Вместе с дворянами исчезла и неповторимая культура. Поэзия русского Серебряного века выродилась — и это в лучшем случае — в революционную «лесенку» Маяковского. В архитектуре праздничный модерн сменился строгим конструктивизмом.

Советская власть с ее мелочным стремлением постоянно следить, чтобы гражданин не спел

«неправильную» песню, не получил «длинного рубля», не застеклил лишний метр парников, мечтала создать «нового человека коммунистического завтра». То, что у нее получилось, мы сегодня называем «совком». Если коротко, это половозрелое и трудоспособное существо, готовое променять свободу на гарантированный паек. Но история учит: тот, кто меняет свободу на колбасу, обычно не получает ни свободы, ни колбасы.

В начале века Россия была на 4-5-м месте в мире по уровню производства, развитию основных фондов, степени капитализации. При Советском Союзе мы пусть ненадолго, пусть не по всем показателям, но вышли на 1-2-е место. А вот по производству на душу населения Россия и при царях, и при генсеках отставала от развитых стран в десятки раз! Николай II любил считать броненосцы, Сталин — танковые армии, Брежнев — баллистические ракеты. А граждане великой страны, вышедшей на околоземную орбиту, стояли в очереди за «суповыми наборами» и покупали трусы по талонам месткома. Что-то подобное имела в виду Маргарет Тэтчер, называя СССР «Верхней Вольтой с ядерными ракетами».

Сокращено по источнику: Аргументы и факты. 2000. № 45.

На заседании Политбюро ЦК Компартии Китая Мао Цзэдун объявил о новом политическом курсе «трех красных знамен» — строительство социализма, «большой скачок» и создание народных коммун. Его суть была сформулирована так: упорно бороться три года и добиться перемены в основном облике больших районов страны. «Три года упорного труда — 10 000 лет счастья»⁵. «Великий кормчий» повернул Китай на путь «всеобъемлющей индустриализации», которая получила название программы «большого скачка». Идея состояла в том, чтобы мобилизовать все население страны на интенсивный труд и за короткий срок добиться увеличения выпуска сельскохозяйственной и промышленной продукции. Начинается национальная эпоха китайской модернизации.

Опасения попасть в зависимость от СССР приводили китайское руководство к выводу, что нельзя полагаться только на советскую экономическую и военную помощь. «Большой скачок» — это попытка резко увеличить объем производства без использования иностранной техники. Модернизация призвана была помочь построению «китайской модели социализма». В августе 1958 г. по предложению Мао было принято решение Политбюро ЦК КПК о создании народных коммун. В многомиллионной стране началась всенародная кампания под новыми лозунгами. Ее объектом стали 500 млн китайских крестьян, которые до того знали только личную собственность на землю, а теперь были вынуждены приобщаться к неведомым им формам существования. Через 45 дней после официального провозглашения нового исторического курса партии появилось сообщение, что практически все крестьянство вступило в коммуны. Таким образом, китайцы перекрыли короткие сроки сталинской коллективизации.

Именно крестьянство послужило социальной базой нового исторического эксперимента, призванного реализовать идею «большого скачка» и народных коммун. Хозяйственная реформа требовала коллективизации по советскому образцу. Вместо частных хозяйств были образованы тысячи народных коммун. Крестьян лишили не только собственности, но и каких бы то ни было прав, работников загнали в казармы и одели в униформу. По стране прокатилась волна классовой борьбы, напоминающая массовое помешательство. Она унесла около 1,5 млн жизней⁶.

Удар был нанесен по самому главному — традиционному образу жизни и семейным ценностям, которые всегда высоко ценились в Китае. По суще-

⁵ Подробнее см.: Meisner M. Mao's China: A History of the People's Republic. N.Y., 1977. P. 204-226; Leberhal K. The Great Leap Forward and the Split in Yan'an Leadership: 1958-1965 // The Politics ofChina: 1949-1989 / Ed. R. MacFarquhar. N.Y., 1993. P. 87-147.

⁶ См.: Китай на пути модернизации и реформ. 1949-1999. М., 1999.

ству семья являлась важнейшим социальным институтом общества, поскольку вся повседневная жизнь сотен миллионов людей протекала в семейном кругу и местной общине, лишь изредка пересекаясь с миром государственной власти и бюрократии. Отныне институт семьи был подчинен жестокому контролю со стороны властей.

Новая стратегия логически продолжилась в семейной политике. В 1953 г. Мао объявил, что «настоящей Великой стеной являются массы», и приказал увеличить естественный прирост. Уже были первые результаты. Однако вскоре ситуация резко изменилась. Стратегия «большого скачка» не принесла

желаемых результатов и не позволила накормить людей. Последовавший за этим голод вынудил руководство не переменить ошибочный курс, а ограничить численность едоков. Отныне она строилась по жесткой мальтузианской модели, а во главу угла был положен принцип «одной семье — один ребенок». Он насаждался с последовательностью, на какую только способен авторитарный режим с железной регламентацией жизни. Результаты были ошеломляющими. Рождаемость упала с 6,4 ребенка на каждую мать в 1968 г. до 2,2 в 1980 г.⁷.

Китайские власти пытались превратить в достоинство основной недостаток — неограниченные трудовые резервы. Боролись с многолюдностью двояким образом: расширили количество рабочих мест в скроенной на кустарный манер промышленности и резко ограничили рождаемость. Недовольных новым курсом, прежде всего интеллигенцию, просто уничтожали.

Ключевым элементом очередной программы было создание «дворовых доменных печей» для производства металла из низкосортной местной руды, металлического лома и даже старой кухонной утвари. Миллионы крестьян и городских рабочих в соответствии с указаниями сверху вынуждены были бросить поля и фабрики, чтобы обслуживать «доменные печи». В результате реализации этой программы общий объем выплавки чугуна и стали в Китае всего за несколько лет превысил показатели этой отрасли металлургии в Великобритании, однако побочными итогами стали путаница в экономике и разбазаривание природных ресурсов, включая сплошные вырубки лесов для получения древесного угля, а в конечном счете — жесточайший голод. По некоторым данным, голод в 1959—1961 гг. унес почти 30 млн жизней⁸.

⁷ Гельбрас В.Г. Экономическая реформа в КНР: очерки, наблюдения, размышления. М., 1990. * См.: История Китая. М., 1998.

Шаг назад — от механизации производства к ручным орудиям труда — и вправду потребовал множество рабочих рук, ведь чугун варился в маленьких домнах в каждой крестьянской семье, а гидростанции возводились вручную. Именно так реал и зовы вал ас ь концепция «человеческого капитала» по плану «большого скачка». Плотины возводили только с помощью лопат, а отсутствие современного оборудования и техники компенсировалось мобилизацией трудовых армий. Уголь добывали тоже только киркой и лопатой в небольших примитивных шахтах, количество которых, однако, увеличивалось по всей стране. Для ограничения роста «человеческого капитала» трудящихся обеспечивали минимумом пиши от коллективного сельского хозяйства. Китайцев заставили поверить, что сократить отставание от Запада и модернизировать страну можно только так — с лопатой в руке.

Поскольку в большинстве деревень не было железной руды, в переплавку пошли металлические предметы. Неграмотные крестьяне не разбирались в основах металлургии, а потому плавили что попало. Писательница Юн Хан вспоминает, как по пути в школу она подбирала гвозди, куски проволоки, а потом плавила этот мусор в печке. По всей стране рабочий инструмент был переплавлен в бесполезный железный лом. До сих пор эти небольшие терриконы, поросшие сорняками, красуются на окраинах многих китайских деревень. Маршал Пэн Дэхуай после инспекции в Хунани написал Мао: «Зерно рассыпано по земле, картофельная ботва посохла, молодые сильные люди пошли плавить сталь, только старые женщины и дети убирают урожай. Будут ли они в состоянии пережить следующий год? Позвольте мне выступить в защиту народа. Не могу больше молчать». В ответ Мао сместил его с должности, а позже и вовсе ликвидировал⁹.

Остановка сельскохозяйственных работ и уничтожение инструмента привели к резкому спаду сельскохозяйственной продукции. Мао нашел виноватого. Ими оказались воробьи, которые «поели зерно». По всему миру тогда показывали фильм, где миллионы крестьян бьют в барабаны и специальные трещотки, из-за чего воробьи не опускаются на землю. Миллионы маленьких трупиков усыпали землю. На смену им миллиарды гусениц стали опустошать сельские поля. Позже китайцам пришлось завозить и разводить воробьиное племя.

Воробей может быть в полете только несколько десятков секунд. Если пугать его, не давать ему сесть, то он умирает от разрыва сердца. По всей стране молодежь бросила учебу и, стоя на крышах, балконах и везде, где только было можно, махала длинными ветками, гремела и пускала петарды. Мертвых воробьев нанизывали на шнурки.-Ими заполняли кузова грузовиков, которые торжественно дефилировали по главным улицам городов. Воробьи прятались в немногих оазисах покоя, в том числе в польском посольстве. Китайцы обратились со специальной нотой, в которой содержалась просьба к полякам дать согласие уничтожить воробьев на их территории. В ответ на отказ люди с бубнами окружили посольство. Через два дня поляки лопатами собирали мертвых воробьев. Результатом истребления воробьев было нашествие гусениц, которые сожрали посевы. Трехлетний голод, когда вымирали целые деревни, алюди ели трупы, принес не менее 43 млн жертв. Сохранился документ того времени — приго-

⁹ Лозински К. Революции — 200 лет. Сто лет потерянного времени, или Три поворота Дэна. — http:/ /www.hro.org/ediIions/karta/nr22-23/rev200.htm.

вор: 25 лет трудового лагеря за «покушение на государственную собственность (поедание коры с деревьев)». В Лаогаи было отправлено 20 млн человек. На свободе нечего было есть, а в лагерях — тем более¹⁰.

Логическим продолжением политики «большого скачка» явилась «культурная революция» (1966-1976), орудием которой стала склонная к агрессии, легко возбудимая и поддающаяся манипуляции молодежь, организованная в отряды «красных охранников» (хунвейбинов), которые возглавила жена Мао Цзян Цин. Полувоенизированные группы, состоявшие в основном из школьной и студенческой молодежи, начали массовые акции против партийного аппарата, привилегий высших слоев и «западного влияния», переросшие затем в террор и не затронувшие только армию — фундамент власти Мао.

Он поставил перед китайскими коммунистами цель — создать нового человека. Во имя нее развернулась кампания по перестройке культурной жизни, осуществляемая насильственными методами с позиций примитивных представлений о «подлинно пролетарской культуре». Народ был поделен на пять красных и пять черных категорий. Черными элементами, подлежащими уничтожению, оказались представители интеллигенции. Образование переориентировалось на сочетание физического и умственного труда. Поэтому партийные кадры и интеллигенцию посылали работать в сельском хозяйстве или на фабриках. Страна была охвачена угаром массовых убийств. Доходило даже до каннибализма. Подвергались унижению на «митингах классовой борьбы» и погибали в страшных муках наиболее ценные для страны люди — учителя, деятели науки, образованные командиры. Все школы были закрыты. Уничтожались книги, за исключением трудов Мао. Вождь заявил: «Чем больше читаешь, тем глупее становишься»".

На самом деле смысл «культурной революции» заключался вовсе не в воспитании нового человека, повышении уровня грамотности или создании новой пролетарской духовности. Целями «культурной революции» были перетасовка старых партийных кадров и уничтожение неугодных руководителей, способных угрожать, противостоять, конкурировать с Мао Цзэдуном за власть. А поголовное изучение всем населением Китая его идей служило средством социализации и перевоспитания народных масс, прежде всего молодого поколения.

«Культурная революция», начавшаяся в 1966 г. и продолжавшаяся около 10 лет, подорвала основы китайской экономики. Аппарат управления промышленностью, правительственные органы и сама коммунистическая партия недосчитались многих квалифицированных кадров. Резко сократился объем внешней торговли. Официальные китайские историки признают, что погибло свыше миллиона человек; известно, что Дэн Сяопин говорил о 3 млн. К. Ло-зински называет 50 млн¹².

Когда в 1976 г. умер Мао Цзэдун, страна находилась в худшем состоянии, чем 200 лет назад: экономика в руинах, законов не существует, основа сельского хозяйства — рис, выращиваемый вручную, земля обрабатывается деревянной сохой. Основа промышленности — подневольный труд заключенных Лаогаи. Культурная жизнь в стране замерла. Большинство интеллигенции уничтожено, библиотек нет, беспрецедентны масштабы неграмотности.

¹⁰ Лозински К. Указ. соч.

¹¹ См.: Энциклопедия Нового Китая. М., 1989.

¹² Лозински К. Указ. соч.

В международной политике Китай находился в изоляции. Единственными его союзниками были Северная Корея и Албания.

«Большой скачок» в 1958—1960 гг., призванный обеспечить быстрый переход к коммунизму, был исторически неоправданной попыткой в краткие сроки поднять промышленность путем трудовой мобилизации масс в сочетании с политизацией экономической и социальной жизни. Модернизировать производство на основе ручного труда, повсеместной занятости, использования устаревших технологий и героической работы миллионов людей не удалось.

После 1978 г. власть в стране перешла к Дэн Сяопину, определившему курс «реформ и открытости», который назвали «китайским нэпом». В 1979 г. Дэн Сяопин провозгласил программу «Четырех модернизаций»: сельского хозяйства, промышленности, науки и техники (вместе с армией). Ее основой стали четыре принципа китайского пути: социализм, диктатура пролетариата, руководство партии, марксизм-ленинизм (мысли Мао Цзэдуна). Достижение поставленной им цели — четырехкратного увеличения мощи китайской экономики к 2000 г. — требовало как резкого повышения эффективности сельскохозяйственного производства, так и комплексной перестройки промышленности ^|3. В городах поощрялось развитие мелкого бизнеса, а контроль над промышленными предприятиями был децентрализован, хотя правительство продолжало регулировать цены и распределять ресурсы. На юго-восточном побережье Китая были созданы «особые экономические зоны», в которых действовали законы свободного рынка. КПК выбрала новый курс экономических реформ с целью превратить Китай к середине XXI в. в высокоразвитую державу. Была расширена хозяйственная самостоятельность предприятий, допущена многоукладность в экономике с целью привлечения иностранного капитала в Китай, образованы «открытые экономические районы» и «специальные экономические зоны». Началась западная эпоха китайской модернизации.

В 1960 г. Советский Союз прекратил оказывать помощь Китаю и отозвал из страны своих технических специалистов. Тогда же Китай получил помощь (включая пшеницу для умирающих от голода людей) из стран Запада, в том числе из Канады и Австралии.

По мере отхода государ

⇐ Предыдущая 94 95 96 97 9899100 101 102 103 Следующая ⇒

Что делать, если нет взаимности? А теперь спустимся с небес на землю. Приземлились? Продолжаем разговор...

Живите по правилу: МАЛО ЛИ ЧТО НА СВЕТЕ СУЩЕСТВУЕТ? Я неслучайно подчеркиваю, что место в голове ограничено, а информации вокруг много, и что ваше право...

ЧТО ПРОИСХОДИТ, КОГДА МЫ ССОРИМСЯ Не понимая различий, существующих между мужчинами и женщинами, очень легко довести дело до ссоры...

ЧТО И КАК ПИСАЛИ О МОДЕ В ЖУРНАЛАХ НАЧАЛА XX ВЕКА Первый номер журнала «Аполлон» за 1909 г. начинался, по сути, с программного заявления редакции журнала...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: