Сдам Сам

ПОЛЕЗНОЕ


КАТЕГОРИИ







Б.Б.Вахтин. Этот спорный русский опыт. Статья (1978)





В 1967 - 1968 годах в нашей стране усилилась цензура, ужесточились преследования всякой умственной независимости – началась полоса, которую трудно назвать «реакцией» только потому, что трудно назвать «прогрессом» то еле различимое послабление идеологического террора, которое имело место в 1961 – 1966 годах. Очевидно, послабление было, поскольку все заметили ужесточение, но в чем это послабление заключалось - нужно исследовать под микроскопом. Ведь во времена те – преследование Бродского, суд над Синявским и Даниэлем. <...> Нет, точнее было бы так сказать: в 1967 – 1968 годах окончательно рухнули надежды на то, что в стране начнется плодотворный и открытый обмен мнениями.

Потеряв надежды на такой диалог, интеллигенция начала «внутренний монолог» – стала обсуждать волнующие проблемы внутри себя.

Появилось обращение Солженицына к съезду писателей (1967) истатья Сахарова «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе»(1968).

И пошла писать губерния! По всем вопросам. Быстро выделились Амальрик – о нашем ближайшем будущем, Сахаров – об отдельных необходимых реформах, но больше всех, весомее всех, громче всех – Солженицын. Писала интеллигенция, читала интеллигенция. Работы шли по необычным дорогам: сначала самиздат, потом за границу, оттуда, из-за границы, добывали напечатанное, по тому, заграничному радио слушали.

Когда в человеческом организме выходит из строя кровеносный сосуд, тогда кровь устремляется по запасным, кружным сосудам и сосудикам в обход пораженного места. И человек избегает паралича. Так и в нашем обществе – цензура перерезала нормальные пути циркуляции мнений (информации), и пошли эти мнения вкругаля, через Запад, через самиздат.

И стали мы из нищих и бедных необыкновенно богатыми:

«Архипелаг ГУЛаг» – наше страшное вчера.

«Бодался теленок с дубом» – наше сегодня.

«Из-под глыб» – наше завтра.

«О стране и мире» – то же, только с иных позиций.

Оформились взгляды оппозиции во многих ее проявлениях: христианско-мессианском (Солженицын, Шафаревич), либерально-гуманистическом (Сахаров), обновленческо-марксистском (братья Медведевы) 1 .

1 Звезда.1998№8.С. 108-109.

Занятие 5. КУЛЬТУРНЫЙ АНДЕГРАУНД В 70 – 80-е ГОДЫ

План

1. Диссидентство как духовный опыт поколения 70-х годов.

2. Инакомыслие в литературе. «Самиздат».

3. Основные школы художников-нонконформистов. «Бульдозерная» выставка» 1974 г.

4. Андеграунд в театре, музыке, кино.

Идеологический диктат, ограничение свободы творчества, отказ от политики реформ привели в 70 – 80-х годах к углублению конфликта между властью и интеллигенцией, к возникновению духовной оппозиции режиму. Одним из ее проявлений стало движение диссидентов.

Многие литераторы, ученые, художники, скульпторы, объявленные властью диссидентами, объединялись лишь в одном – в праве на инакомыслие, на свободу творческого самовыражения. Они не считали себя политическими борцами и нередко пополняли ряды новой интеллектуальной эмиграции. Главная причина, вынуждавшая многих уехать за границу, состояла в том внутреннем расхождении с советским мировоззрением, которое делало несовместимым жизнь и творчество.

Э.И.Неизвестный в статье «Катакомбная культура» писал: «Иногда меня называют диссидентом. На это я обычно отвечаю, что яне диссидент. Я не диссидент в том смысле, что у меня не было никаких предложений, как переделать советскую власть». И далее: «В СССР я мог делать большие официальные вещи, использовать формальные приемы, но не мог делать того, что хотел».

Несмотря на изживание из официального пространства культуры оригинальности языка и мысли, литераторы, приходившие на смену «шестидесятникам», продолжали отстаивать право на самовыражение. Возможно, поэтому они не хотели считать себя андеграундом. Осенью 1978 г. молодые литераторы Москвы и Ленинграда объединили усилия для издания альманаха «МетрО-поль». В.П.Аксенов, Б.А.Ахмадулина, А.Г.Битов, Ф.А.Искандер, С.И.Липкин, И.Л.Лиснянская, Л.М.Баткин – более 20 талантливых литераторов и публицистов разных эстетических взглядов решили бросить вызов эстетическим принципам социалистического реализма, серости и тоске литературной жизни 70-х.

По воспоминаниям В.П.Аксенова, это был «яркий литературный союз, вдохновляемый общей идеей. Это был клуб литературного маскарада, озорства и вдохновения». Но объединяло всех горячее желание свободы творчества и возможности диалога с читателем. Вместо этого молодых литераторов ждали идеологические кампании и ярлыки. В лучших образцах этой литературы был заложен потенциал интеллектуального, духовного и нравственного сопротивления тоталитаризму. Инакомыслие «вопреки» через кампании осуждения, клеветы, замалчивания давало бесценный духовный опыт стойкости оппозиции, самостоятельности мышления. В этом состояла главная причина жесткого преследования диссидентства со стороны власти. Культурное расхождение перешло в область политики.

Ситуация неприятия, необходимость сопротивления давлению негативно сказалась и на мировоззрении самих литературных кругов «диссидентского направления». Диссидентам слишком часто приходилось защищать границы собственного культурного мира, чтобы они могли стать создателями альтернативной культурной системы.

В 1977 г. в Постановлении ЦК КПСС «О мерах по дальнейшему повышению политической бдительности советских людей» диссидентство определялось как «вредное» течение, дискредитирующее советский государственный строй, а уличенные в нем привлекались к уголовной ответственности. В 60 – 70-е годы за инакомыслие было осуждено свыше 7 тыс. человек. В эмиграции оказались А.И.Солженицын и В.П.Некрасов, авторы первых произведений о сталинизме; виолончелист М.Л.Ростропович, певица Г.П.Вишневская, кинорежиссер А.А.Тарковский, режиссер Театра на Таганке Ю.П.Любимов и многие другие. Это были представители культурной элиты, чье творчество и гражданская позиция оказались в глазах власти «порочащими советский государственный строй». Оставшиеся в стране инакомыслящие также были подвергнуты жесткому идеологическому давлению.

Диссидентское движение внутри страны вышло за рамки культурного инакомыслия и, по сути, стало формой политической оппозиции, которая включала «подписантов», «неформалов», «правозащитников», собственно диссидентов. Политический смысл нравственного диссидентства ярко проявился в феномене А.Д.Сахарова, ведущего советского физика, академика, трижды Героя социалистического труда, лауреата Сталинской и Ленинской премий за научные открытия, лауреата Нобелевской премии 1975 г., несгибаемого правозащитника. Традиционная Нобелевская лекция А.Д.Сахарова называлась «Мир, прогресс, права человека». Он впервые в советской общественной мысли поставил прогресс в зависимость от соблюдения прав человека – позиция, неприемлемая для классового мировоззрения.

Имя А.Д.Сахарова стало символом совести нации, силы нравственной позиции. Он никогда не претендовал на роль «вождя» оппозиции. Он лишь предлагал модель поведения честного человека, гражданина своей страны. Гражданской позицией этого человека была кропотливая работа по защите чести и достоинства конкретного человека, а не абстрактного человеческого общества. А.Д.Сахаров полагал, что именно в этом и состоит проявление гуманизма. Эта позиция часто вызывала насмешки в кругу его противников.

Изумлялись его позиции и те, кто почитал его как «великого диссидента». Но сам он считал это нормой своего повседневного существования. В своих взглядах он во многом опередил время, а потому остался непонятым. Его позиция не предполагала радикальности, скорее она была построена на постепенном изменении картины мира и системы ценностей человека на основе гуманизма. Это отличало его от многих участников диссидентского движения, сознание которых определялось ситуацией постоянного противостояния и непримиримости.

В борьбе с диссидентством как политической оппозицией тоталитарное государство 70-х гг. некоторое время достигало двух целей. Во-первых, в общественном сознании активно насаждался «образ врага», а во-вторых – борьба с реальным и надуманным инакомыслием позволяла предельно консолидировать силы. Идеологи официальной культуры были озабочены проблемой укрепления пошатнувшейся веры в идеал. Ключевыми пропагандистскими штампами стали «возрастание руководящей роли партии»; «идеологическая борьба»; «коренная противоположность двух систем»; «верность учению марксизма-ленинизма». Люди, произносившие эти слова с трибун, сами в них уже не верили. Вытеснение «живой» мысли «мертвыми» пропагандистскими штампами создавало ощущение «неподвижности», удушья в культурной жизни эпохи «застоя».

Внешне неподвижная культура 70 – начала 80-х гг. таила в себе «червоточину» андеграунда, или «катакомбной» культуры, которая существовала полуподпольно и не претендовала на признание, служа просто «отдушиной» для обыкновенного человека.

Парадокс культурного андеграунда состоит в том, что он создавался в значительной степени благодаря неуклюжим усилиям власти искоренить даже невинное инакомыслие. С «помощью» запретов и окриков власти неофициальная культура постепенно формировала свой крайний фланг – советский андеграунд, или культуру «внутренней эмиграции». Эта культура объединила разных людей, которые не хотели, чтобы им диктовали условия творчества. И в этом смысле андеграунд не был сообществом единомышленников. Скорее, это был стиль жизни и мышления творческих людей, создавших себе условия для самовыражения. Надрыв, ерничанье, юродство, порождаемое условиями существования культуры в эпоху «застоя», становятся семиотическим языком этой культуры.

Литература андеграунда по-своему отразила парадоксальную двойственность бытия времен общественного «застоя». Литература осмысливала взаимопревращения добра и зла как смешение противоречивых выражений и слов. В языке, выработанном десятилетиями господства социалистического реализма, накопились целые залежи штампов и стереотипов. Идеологически безукоризненные по отдельности, словесные штампы в некоторых сочетаниях способны создавать чудовищные образцы лжи и бессмыслицы.

Поэзия и проза, основанные на этом методе смешения идеологических «концептов», получили название «концептуализма». Свои произведения авторы называли «второй литературной действительностью», или «новым пришествием авангарда». Концептуализм облекал лозунги и призывы «застойного времени» в ироническую поэтическую форму, не очень заботясь о правильности и красоте языка. Пародийно-абсурдистский характер поэзии концептуалистов (Д.Пригов, В.Кривулин) был порожден абсурдностью времени. Новая поэзия и проза иронического склада формировалась в условиях полного неприятия их «серьезной» литературой. Непризнанные литераторы создавали «квартирные» литературные объединения, хотя обычно существовали они недолго. Уже в перестроечное время была предпринята попытка объединить различные кружки андеграунда в клуб «Поэзия», но она не удалась. Кружки объединяли близких по концепции авторов. В Ленинграде попытались собрать машинописную антологию стихов андеграунда для издания в сборнике, который назывался «Лепта». Издание так и не состоялось, но многие стихи попали за рубеж. Только после того, как за границей стали издаваться стихи андеграунда, было решено легализовать поэтов «второй литературной действительности». В 1981 г. был организован «Клуб – 81», работой которого начался легальный период неофициальной литературы в Ленинграде.

Своим появлением в русском языке слово «самиздат» обязано поэту Николаю Ивановичу Глазкову, который при жизни не мог и мечтать напечатать в России те стихи, которые создавались без оглядки на цензуру. Поэт выпускал рукописные книжечки «тиражом» три-четыре экземпляра, а на титульном листе, там, где обычно указывается издательство, стояло: «Самсебяиздат». Впоследствии это сочетание стало произноситься сокращенно. И распространилось на всю неподцензурную словесность.

Магия впервые услышанных и прочитанных неподцензурных текстов действовала безотказно: держать в руках, видеть напечатанными, пусть под стертую копирку, запретные сочинения казалось вызовом могущественной власти, и это обеспечивало успех у читателей. Об ощущениях человека, вступившего в сферу «самиздата», сказано в воспоминаниях В.Алейникова: «За ореолом таинственности, за плотной, отчасти заговорщицкой атмосферой причастности нашей к общему движению, за наивностью круговой поруки незамедлительно возникала резкая, напряженно чернеющая тень ответственности, в свою очередь, отбрасывающая еще две мрачные тени – расправы и расплаты».

Размножались на машинке, переписывались от руки стихи М.Волошина, Н.Гумилева, М.Цветаевой, те сочинения здравствующих поэтов, которые не могли попасть в печать, – О.Берггольц, Б.Слуцкого, А.Твардовского. Запретные строки звучали в институтских аудиториях, в коммунальных квартирах и даже на городских площадях.

В 70-х годах большинство «самиздатовских» журналов делалось в Ленинграде. В 1976 г. в северной столице появился первый номер журнала «37». Властям он напоминал о 1937 г., хотя на самом деле таков был номер квартиры, в которой регулярно проводились религиозно-философские и литературные семинары. В «37» публиковались стихи О.Седаковой, Е.Шварц, И.Жданова, Г.Сапгира, Д.А.Пригова, а также неизданные тексты Б.Пастернака, А.Ахматовой. В 1981 г. после серии обысков на квартирах редакторов журнал больше не выпускали.

Почти одновременно с «37» стал выходить журнал «Часы». Порой «37» и «Часы» противостояли друг другу, как в XIX в. «Современник» (орган западников) и «Москвитянин» (орган славянофилов). Судьба «Часов» сложилась более благополучно. За 10 лет вышло 80 номеров, по 250 – 300 машинописных страниц в каждом. Главное место в журнале занимала проза. У «Часов» были свои подписчики, проводились читательские конференции. Журнал даже учредил премию имени Андрея Белого за лучшую публикацию в «самиздате». Всего в начале 80-х годов в Ленинграде насчитывалось около десяти «самиздатовских» литературных журналов. Один из них – «Митин журнал» (основан в 1985 г.) – дожил, уже в типографском исполнении, до конца столетия.

В конце эпохи «застоя» быть автором «самиздата» стало престижно – правда, по-прежнему не совсем безопасно. Подпольные поэты все чаще выступали на вечерах, многолюдных и почти легальных (хотя без афиш и билетов). Все больше писателей не желали уступать цензуре: если их не публиковали в СССР, они передавали свои произведения на Запад («тамиздат»). Границы между вольной словесностью и официальной литературой постепенно размывались. Пока, наконец, уже в 90-х годах, многие авторы «самиздата», дожившие до отмены цензуры, не вышли на первые роли в современной литературе.

Хронологические рамки изобразительного искусства андеграунда и его различных названий («диссидентское искусство», «искусство нонконформистов», «другое искусство» -- термины поддаются взаимозамене) определяются исследователями в границах с середины 50-х по 1985—1988 годы. Это время истории неофициального изобразительного искусства, противостоящего «соцреализму».

Сложение творческих групп с определенной программой позволяет назвать датой рождения «другого искусства» 1954 го д – в Москве начала работать Студия экспериментального искусства под руководством Элия Белютина.

Вокруг Евгения Кропивницкогои Ольги Потаповой, Валентины и Льва Кропивницких, Оскара Рабина в конце 50-х годов в Подмосковье возникает сообщество художников (позже их стали называть «Лианозовская группа»). В него входили Владимир Немухин, Лидия Мастеркова, Николай Вечтомов, Борис Свешников, Александр Харитонов, молодые поэты Генрих Сапгир, Всеволод Некрасов, Игорь Холин. Обсуждались каждый рисунок и строчка, формировалась некоторая цеховая общность.

В 1964 г. появляется группа «Движение», в состав которой входили Лев Нусберг, Галина Битт, Франсиско Инфантэ и др., они занимались кинетическими конструкциями. В 1967 г. Михаил Шемякин, Евгений Есауленко, Олег и Владимир Лигачевы, Анатолий Васильев, Владимир Макаренко, Александр Нежданов объявили в Ленинграде о появлении группы «Метафизический синтетизм».

С середины 60-х в Москве складывается группа под достаточно условным названием «Художники Сретенского бульвара», куда входили Эрик Булатов, Юло Соостер, Александр Пивоваров, Владимир Янкилевский, Олег Васильев и Илья Кабаков.

В 70-хпоявляется термин «соц-арт», за ним стояли Эрик Булатов, Александр Косолапов, Леонид Соков, Борис Орлов, Виталий Комар, Александр Меламид. В 1973 г. Юрий Жарких организовывает в Ленинграде «Товарищество экспериментальных выставок» (ТЭВ), оно просуществовало до 1975 г. В 1976 г. возникла программа группы «Коллективные действия» (Андрей Монастырский, Никита Алексеев, Николай Панитков, Георгий Кизевальтер, Сергей Ромашко). В 1978 г. Геннадий Донской, Михаил Рошаль, Виктор Скерсис организовали группу «Гнездо» для проведения перформансов.

В начале 80-хсложилась «Группа 6-ти», в которой были Александр Тегин, Игорь Копыстянский, Сергей Шерстюк, Сергей Гета, Николай Филатов и Сергей Базилев. В это же время, в 1982 г ., появились «Мухоморы» в составе Никиты Алексеева, Свена Гундлаха, Владимира и Сергея Мироненко, Константина Звездочетова и др. В 1983 г. в Ленинграде появилась группа, во главе которой был Сергей Бугаев («Африка»). Далее во времени – появление группы «Детский сад» (1985-1986),в нее входили Сергей Шутов, Сергей Волков, Владимир Наумец др. Разумеется, перечислены не все группы, а главное – одновременно работали мастера, ни в какую группу прямо не входившие, хотя и связанные с ними общими взглядами на свое дело, дружбой и участием в совместных акциях-показах.

Молодые художники хотели работать по-новому, они хотели выразить себя, но это было запрещено всем остальным гражданам, запрещено в масштабах страны и исключений не могло быть ни для кого! «Право на показ» – вот главное, чего добивались нонконформисты.

На начало 70-х годов падает несколько шумных событий. 15 сентября 1974 г. в Москве, в Беляево, была проведена (без согласования с властями) так называемая «Бульдозерная выставка». Инициаторами ее организации были Рабин, Комар, Немухин, Рухин, Меламид. Милиция набросилась на художников, стоящих у своих картин, следом пошли бульдозеры и поливальные машин. Многие работы погибли, часть собрана и сожжена тут же. Но уличная сцена не осталась «событием местного значения», разгон был обнародован в средствах массовой информации за рубежом.

29 сентября 1974 г. в Измайлово была проведена однодневная выставка, в которой приняли участие уже 70 художников. С 23 по 27 декабря того же 1974 года в Ленинграде, во Дворце культуры Газа, прошла выставка ленинградских «левых». В сентябре следующего, 1975 г., в Ленинграде, во Дворце культуры Невского района, была открыта самая продолжительная по времени выставка 88 художников-нонконформистов.

Имена участников были известны, каждый шаг их встречал уничтожающую оценку в прессе, ярлыки были самые разные, заглавия статей звучали анафемой. На художников оказывали экономическое давление, их унижали и зачеркивали как профессионалов. Но не только. Пожар в мастерской и гибель талантливого Евгения Рухина в Ленинграде, принудительное лечение в психиатрической клинике Михаила Шемякина и Леонида Лама, допросы в КГБ Ивана Чуйкова не только запугивали, но и создавали в среде молодых художников ощущение бесправия и безысходности. Власти, правда, сами предлагали выход – вон из страны!

С темой невыносимости жизни в организованном по принципам тоталитаризма людском сообществе вошли в состав известного в Европе и США концептуализма Илья Кабаков, Владимир Янкилевский и многие другие художники. Это был оригинальный извод идущего на убыль направления. Соединяя словесные клише лозунгов и привычных бытовых обращений с изобразительными клише плакатов и витрин фотоателье, свою линию в живописи создали Эрик Булатов и Олег Васильев. Их картины отличались новым отношением к пространству и новой концепцией места отдельного человека в мире, охваченных рамками всяческих идейных и бытовых запретов.

Характерной чертой искусства концептуалистов была серийность, многочастность работ. Среди серий можно выделить «Фундаментальный лексикон» (1986) Гриши Брускина, где жизнь советского общества изображалась в виде иллюстрированного «Словаря терминов». Окостеневшие в общественном сознании образы представали в виде неподвижных фигурок, как в известной детской игре «Замри!». Сам Брускин объяснял свои «лексиконы» на догматическом («талмудическом») уровне, как соединение мифов иудаизма и социализма, выявление их общности. Задачей было не сдернуть маску с социализма, а рассмотреть его как внешнюю личину (маску) сложившегося в далекой древности мифа. «Лексиконы» позволяют вспомнить, чем были расхожие образы пионеров, пограничников, бойцов в советском искусстве 30-х годов. Как изменилось отношение к ним и у художника, и у общества за прошедшие 50 лет! Обесценивание идет на уровне пережитых обществом разочарований, переосмысливается сам принцип, на котором строилась вся жизнь в СССР.

Пародируя культуру «Великой утопии», работали Виталий Комар и Александр Меламид. В картинах «Сталин и музы», «Что делать?», «С демонстрации», «Гроза на ВСХВ», «Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить», «Заговор против Берии», «Рождение социалистического реализма» (все – 1981 – 1983 годов) в глумливо-серьезной форме подвергались осмеянию и советские вожди, и создающие схему духовной жизни советского общества «мастера культуры», и сам «продажный ампир» официального искусства. Само название «соц-арт» говорило о симбиозе американской поп-культуры и мрачновато-серьезной официальной коммунистической культуры. Это была своего рода художественная антиутопия, составленная из обломков мифов общественного сознания, порожденных временем тоталитарной культуры. Образцом соц-арта может считаться одна из работ В.Комара и А.Меламида «Двойной автопортрет – в виде юных пионеров» (1981 — 1983). Эта работа написана ими уже в эмиграции, как и многие другие, объединенные в иронической серии «Ностальгия по социалистическому реализму». Перед насмешкой социалистический реализм оказывался бессильным.

Интеграцию совершенно других историко-культурных составляющих и других веяний идейного характера можно наблюдать в бронзовом памятнике Петру I (1993), установленном во дворе Петропавловской крепости в Санкт-Петербурге Михаилом Шемякиным «Метафизический синтетизм» Шемякина выступал на протяжении тридцати лет в разных обличьях. Но нельзя не усмотреть в рисунках и литографиях, живописи, скульптуре и ювелирных украшениях художника связующий их воедино стилизаторский прием, где шаржировались одновременно и поодиночке черты искусства прошлого и наших дней (в первую очередь европейского сюрреализма). Сидящий Петр Великий – свободный авторский повтор известной «Восковой персоны», сделанной Растрелли-старшим и знакомой каждому по экспозиции русских залов Эрмитажа. Живой и одновременно – мертвый, вызывающий страх и любопытство, бронзовый Петр I во дворе сложившегося в XVII-XVIII веках архитектурного ансамбля Петропавловской крепости стал первым остро-современным памятником в России. Пугающая пластика раскрашенной и одето-обутой «восковой персоны», став бронзой и выйдя под открытое небо, всасывала различные эмоции и оценки. В памятник Михаила Шемякина вошли и чувства безымянных строителей города, и соображения историков – «державников», и описания мемуаристов, и строки поэтов (от Пушкина до Мицкевича и Иннокентия Анненского), и облик, запечатленный художниками, начиная с Фальконе и кончая Серовым и Бенуа. Стоя перед памятником, нельзя не вспомнить, что после смерти Петра в деревянной резьбе на фронтонах крестьянских домов с его лицом, напоминающим «лицо» кошки, изображались фантастические существа; нельзя не вспомнить и то, что в старообрядческих кругах царь-реформатор считался Антихристом.

В сценическом искусстве такие черты культурного творчества как иносказание, подтекст и ирония использовались еще более изощренно, нежели в литературе и изобразительном искусстве. «Эзопов язык» был давно освоен в русском театре. Зачастую он делал спектакли еще более острым и привлекательным зрелищем. В 70-е годы творческого расцвета достиг коллектив московского театра «Современник» (режиссер – О.Ефремов). Событиями в театральной жизни стали остросоциальные спектакли «Протокол одного заседания» и «Утиная охота» в МХАТе, «Человек со стороны» в Театре на Малой Бронной. С большим трудом можно было попасть на постановку Ю.Любимовым шекспировского «Гамлета» в Театре драмы и комедии на Таганке. Долгие годы одним из ведущих актеров этого театра был В.С.Высоцкий. Его творческая судьба интересна для анализа феномена двоемирия культуры позднего советского общества: официальной и неофициальной. Высоцкий был официально как бы не существующим поэтом, и вместе с тем феноменально популярным. Незадачливый, наивно-мудрый герой песен Высоцкого – невольная жертва обстоятельств жизни (как и те, кто слушал его песни). Он доверчив, бесхитростен, верит газетным штампам, страдает от несправедливости судьбы, стремится к тому, чтобы преодолеть свое второе порочное «я», которое мешает ему жить нормальной жизнью. В то же время он честен и искренен, пытается быть понятным всем и со всеми открыто делится своими обидами и несчастьями, которые жизнь заставила принять как данность. Творчество В.С.Высоцкого можно назвать «энциклопедией русской жизни» времени «застоя».

По наследству от «оттепели» в молодежную культуру 70 – 80-х годов перешла авторская песня под гитару. Эти песни звучали чаще не на эстраде, а в кругу единомышленников. Среди авторов по-прежнему ценились «шестидесятники»: Булат Окуджава, Юрий Визбор, Ада Якушева, Александр Городницкий. Среди новых имен – Александр Галич, Владимир Высоцкий. Авторская песня соединила высокую поэзию и устную традицию: городской романс, притчу, балладу и даже анекдот. Впрочем, это не мешало творческому самовыражению таланта.

Рок-н-ролл, начавший распространяться в начале 60-х,постепенно стал моделью молодежной музыки 70-80-х годов и так же не отождествлял себя с официальным искусством. Рок – как культура андеграунда – стремился преодолеть нормативность официальной культуры. Отсюда социальность текстов и эпатажность исполнения, «заверенная» нарочитой небрежностью костюма и внешности. Главным условием этой музыки стал уход в свой мир, который противопоставлялся нормированному начальством, лицемерному миру официоза. Ужесточение контроля со стороны власти только усиливало иронию в текстах песен и скоморошничество в манере исполнения. Особенно популярны были отечественные рок-группы «Машина времени», «Аквариум», «Звуки Му», позже «ДДТ», «Алиса», «Кино».

Довольно сложную ситуацию переживал кинематограф. Большое количество однотипных лет заполонили экраны кинотеатров и телевизоров. Но среди них появились фильмы А.А.Тарковского. Уже первой своей работой «Иваново детство» (1962) – он заявил о себе как о философе в кино. Не были развлекательными его фильмы «Андрей Рублев» (1966/1971), «Солярис» (1972), «Зеркало» (1974), «Сталкер» (1979), «Ностальгия» (1983), «Жертвоприношение» (1986). Тарковский хотел заставить зрителя философствовать вместе с собой. Это была сложная работа, не всем доступная, но притягивающая и заинтересовывающая процессом творчества, возможностью «путешествия внутри себя с помощью кино».

В конце 80-х годов в архиве Госкино были обнаружены фильмы, к которым прилагались резолюции со всевозможными идеологическими ярлыками. Свыше 100 картин оказались «полочными фильмами», были запрещены к показу. Сред них – кинофильмы А.Германа «Седьмой спутник», «Мой друг Иван Лапшин», «Проверка на дорогах», фильм А.Аскольдова «Комиссар». Но самые большие потери для советского киноискусства заключались в том, что выпущенные на экран фильмы предварительно редактировались, подгонялись под определенный стандарт. Были отвергнуты многие сценарии В.Тендрякова, Г.Шпаликова, В.Шукшина, А.Володина, Ф.Горенштейна. Режиссеры буквально «пробивали» свои фильмы: «Историю Аси Клячиной» и «Сибириаду»А.Михалков-Кончаловский, «Пастораль» – О.Иоселиани, «В огне брода нет»Г.Панфилов; боролись за фильмы Р.Быков, В.Мотыль, Л.Алов и В.Наумов. В результате кино позднего советского общества, с одной стороны, продолжало воплощать «советский образ жизни», а с другой – философски осмыслять бытие и гуманистические ценности. Но это кино, как правило, оказывалось недоступным зрителю.

Таким образом, официальное и неофициальное пространство культуры советского общества в 70 – 80-е годы приобрело новые очертания, отличные от предыдущих лет. Время «застоя» перешло от двоемыслия и двоедушия к «двоемирию» культуры. Официальная культура теряла свои позиции, обнаруживая беспомощность перед насмешкой и пародией. Неофициальное поле культуры, напротив, расширилось и укрепляло свои позиции за счет андеграунда, диссидентства.

Неофициальная культура освоила непобедимое оружие смеха и иронии, создав на их основе целые направления творчества: соц-арт, концептуальную поэзию и прозу, авторскую песню. Ситуация распада советской культуры продолжалась, но глубина этого процесса еще не могла быть в достаточной степени осознана.

Рекомендуемая литература

1. Безбородов, Б. Материалы по истории диссидентского и правозащитного движения в СССР в 50 – 80 гг. / Б.Безбородов, М.Мейер, Е.Пивовар. – М.,1994.

2. Литературное движение советской эпохи: материалы и документы: хрестоматия / сост. П.И.Плукш. – М., 1986.

3. Алексеева, Л. История инакомыслия в СССР / Л.Алексеева. – М., 1993.

4. Аронов, А.А. Мировая художественная культура. Россия. Конец XIX – XX век: учебное пособие / А.А.Аронов. – М.,1998.

5. Бригадина, О.В. История культуры России новейшего времени: комплекс учеб.-информ. материалов / О.В.Бригадина. – Мн., 2003.

6. Галковский, Д. Бесконечный тупик. Самиздат / Д.Галковский. – М.,1997.

7. Гройс, Б. Русский авангард по обе стороны «черного квадрата» / Б.Гройс //Вопросы философии. – 1990. – №11.

8. Гудков, Л. Параллельные литературы. Самиздат / Л.Гудков, Б.Дубин // Родина. – 1989. – № 12.

9. Данилов, А. История инакомыслия в СССР: Советский период. 1917 – 1991 / А.Данилов. – Уфа, 1995.

10. Козлов, В.А. Крамола: инакомыслие в СССР при Хрущеве и Брежневе (1953-1982) / В.А.Козлов // Отечественная история. – 2003. – № 4. – С.93-111.

11.Кондаков, И.В. Русская культура: краткий очерк истории и теории: учебное пособие для студентов вузов / И.В.Кондаков. – М., 1999.

12. Миронов, Б.Н. Пришел ли постмодернизм в Россию? / Б.Н.Миронов // Отечественная история. – 2003. – № 4. – С.136-146.

13. Степанян, Н. Искусство России XX века / Н.Степанян. – М., 2002.

Творческие задания

1. Эрнст Неизвестный: «Я никогда не хотел быть диссидентом»

2. А.И.Солженицын: «Что с нами происходит?»

3. Михаил Шемякин. Концепция «бронзового века» в русской культуре.







Что будет с Землей, если ось ее сместится на 6666 км? Что будет с Землей? - задался я вопросом...

ЧТО ТАКОЕ УВЕРЕННОЕ ПОВЕДЕНИЕ В МЕЖЛИЧНОСТНЫХ ОТНОШЕНИЯХ? Исторически существует три основных модели различий, существующих между...

Что делает отдел по эксплуатации и сопровождению ИС? Отвечает за сохранность данных (расписания копирования, копирование и пр.)...

Живите по правилу: МАЛО ЛИ ЧТО НА СВЕТЕ СУЩЕСТВУЕТ? Я неслучайно подчеркиваю, что место в голове ограничено, а информации вокруг много, и что ваше право...





Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте:


©2015- 2024 zdamsam.ru Размещенные материалы защищены законодательством РФ.