Михаил Афанасьевич Матренин (отец Сергея Михайловича)

Воспоминания Михаила Афанасьевича о своем детстве и учебе в музыкальном училище:

Родился я в дороге. Да-да, не удивляйтесь, именно в дороге. Отца моего тогда кулаком признали и отправили вместе с семьей в ссылку. Благо, не за тридевять земель сослали: из нашей глухомани до лесоразработок было рукой подать.

Как приспела матери пора рожать, надумала она возратиться назад, в свою родную деревню. Посадили в сани четырехлетнего Анатолия, моего старшего брата, и отправилась в путь. Опасалась, что силенок не хватит. Еще больше – того, что заставят повернуть назад. На ее счастье помогли ей добрые люди, поставили в обоз – так вместе с ним и добрались до Чумая.

Впрочем, можно ли это назвать везеньем? Доброта, милосердие, душевная щедрость были в характере русских людей. Благодаря этому мы никогда не чувствовали отчуждения, своего особого и тем более унизительного положения. Ни в Чумае, ни позже, когда вместе с матерью перебрались на рудник Центральный. Поначалу мать работа на шахте. Потом вернулся отец, выстроил домик с русской печью, и она взялась печь хлеб. А сам отец устроился в столярную мастерскую.

Народ там подобрался добропорядочный, крепкий, а работали так споро и умело – любо-дорого посмотреть. Мальчишкой я мог часами пропадать в стройгруппе, восхищаться мастерством и хваткой сотоварищей моего отца, прислушиваться к их неторопливым рассуждениям о жизни, к беззлобным шуткам-прибауткам. Не припомню, чтобы они жестоко бранились или мимоходом употребляли в своей речи грубые ругательства – настолько сильным было в людях чувство собственного достоинства.

Среди этих замечательных дядек самой колоритной и привлекательной фигурой был Леонтий Дормидонтович – из числа присланных к нам в то время «западников». Человеком он был пожилым, степенным и очень уважаемым. Почитали его не только за более солидный возраст, прямодушие и строгий нрав. Еще больше – за совестливое отношение к работе, за преданность своему ремеслу, которое досталось ему по наследству, за то, что был столяром «от бога». Привез он с собой набор инструментов, да таких, что дивились и завидовали даже люди бывалые. Наверное, эти инструменты были тем единственным, что он прихватил с собой в ссылку, а потом берег пуще глаза. Оно и понятно: человек мастеровой нигде не пропадет.

Выходит, еще в детстве я отчетливо уяснил: по-настоящему уважают тех, кто преуспел в своем деле, кому труд – в радость. Как жаль, что понятие «радость труда» теперь выродилось, поблекло. Трудятся – чтобы выжить.

Теперь немало говорят о том, что 30-е годы были для нашей страны тяжелыми и жестоким временем, что люди относились друг к другу враждебно и подозрительно. Ну, а мои впечатления совсем иные. Возможно, потому, что эти впечатления я получил в детстве. А может, хорошего тогда было куда больше, чем плохого.

Жизнь шла своим чередом. И какие бы изменения ни будоражили общество, люди умудрялись оберегать и поддерживать издавна заведенный уклад, привычки, обычаи. А главное, народ ощущал свою целостность, помнил о житейской мудрости, идущей от самых корней.

Моей первой учительницей была Анна Ивановна, в которую я был по-детски наивно и восторженно влюблен. Не помню ее фамилию, но вот доброты ее мне не забыть никогда. Школа находилась в свободной зоне, и дети спецпереселенцев учились в ней вместе с вольными. Но мы не чувствовали себя обособленно, никто не поглядывал на нас косо или настороженно – видно, деликатность и доброжелательность воспитывались в людях с детства. И в школьной жизни мы участвовали наравне с другими. Однажды Анна Ивановна инсценировала «Сказку о попе и о работнике его Балде», и мне поручили в ней роль попенка. Этот мой дебют на сцене до сих пор не изгладился в памяти. Но чаще проявлять свои таланты приходилось не на сцене. Мы нередко наведывались к приятелям в «тот край», как называли свободную зону. А возвращаясь, распевали во все горло. Как-то услышала нас соседка и похвалила:

— Хорошо поете, ребята, только не идите так быстро.

С тех пор я считаю, что именно она первой присудила мне лауреатство.

Наверняка всем мальчишкам присуще стремление доказать свою взрослость. Но чтобы действительно чего-то добиться, без настойчивости и упрямства не обойтись. Вот уж этими качествами природа меня не обидела. К примеру, излюбленным занятием поселковой детворы была игра «бить-бежать» (иначе лапта). Но принимали в нее не всякого – лишь ребят постарше. Пришлось долго просить, чтобы приняли и меня, самого маленького. Зато когда приняли, я почувствовал такую уверенность в себе. Словно одержал очень важную победу. И конечно старался не подвести друзей. А как завидовали соседские пацаны моей невероятной удаче, когда в маленькой нашей речушке я поймал рыбину величиной с селедку! Это тоже было здорово.

Правда, иногда мое стремление самоутвердиться приводило к драматическим ситуациям. Однажды я решил проверить, есть ли ток в проводах, протянутых над школьной крышей. Попытка эта закончилась плачевно, лишь по чистой случайности я остался в живых. Помню, поглазеть на происшедшее сбежалась вся школа (впервые она сбежалась тогда, когда я пел на школьном концерте). В другой раз я рискнул скатиться по очень коварной лыжне с подвохом на выносе. В результате обломилась одна из лыж, и это было такой трагедией! Еще бы, ведь лыжи были не самодельными. А настоящими – фабричными. Сколько верст исходил я на них по живописнейшим нашим местам! Бывало, целыми днями мы с братом пропадали в тайге, гоняли зайцев, вооруженные видавшим виды (и конечно, запрещенным) дробовиком. Зверья побили немного, зато бегали вволю – до тех пор, пока одежонка не покрывалась ледяной коркой. Так же самозабвенно, до потемок тешились всевозможными ребячьими забавами. И шалили, как все мальчишки, хотя шалости эти не всегда носили безобидный характер.

Вспоминается, например, такой случай. Местная шахта освещалась «карбидками», и мы использовали карбид в самодельных стреляющих устройствах. Чем не развлеченье? Как-то раз это устройство разорвало с такой силой, что мне пришлось долго залечивать свое «боевое ранение».

Да, жизнь шла своим чередом, и каждый день одарял нас открытиями, каждый – преподносил новые уроки. Они для меня – как дорожные знаки, подсказывающие, как жить, как поступить, как сохранить свое «я» в нынешней суете и неразберихе. Выходит, ни один из этих уроков не пропал даром.

В 1944 году наша семья перебралась в Кемерово к отцу, который в составе стройбата работал на шахте «Северной». Там я перешагнул первую ступеньку моего образования, закончив восьмилетку.

Что же дальше? Ответ на этот непростой вопрос подсказал отец.

— В городе есть музыкальное училище, — сказал он. — Поедем, попробуешь поступить.

Наверное, угадал мою тягу к музыке, которая не оформилась пока в осознанное желание заниматься ею профессионально.

Помню, свое «музыкальное образование» я получил еще на Центральном, когда во время праздничных демонстраций заслушивался игрой духового оркестра. Остальное наверстывал дома, наблюдая за отцом. Он был мастером по ремонту гармоней, вдобавок сам отменно владел этим инструментом. Иногда и мне показывал, что к чему, разрешал попробовать свои силы. Например, делал брату какой-то подарок, а мне в качестве компенсации ненадолго уступал гармошку. Играл я в свое удовольствие, без принуждений, поэтому еще в детстве относился к музыке трепетно и любовно, если уж брался за инструмент - старался вложить в исполнение всю душу.

Музыкальное училище располагалось в старом убогом здании – настоящей развалюхе, но я и не замечал этого. Очень тогда волновался и считал свой шаг безнадежным. Если бы не отец, даже не помышлял бы о такой дерзости. Но мне повезло: принимали в училище вчерашних фронтовиков и совсем «зеленых» юнцов. К ним были снисходительны и прощали изрядные погрешности в подготовке. Если природа не обделила поступающего хороши слухом, если он к тому же сносно на чем-то играл – дорожка в училище была для не открыта. Такая снисходительность объяснялась просто: среди педагогов было немало фронтовиков, отчетливо осознающих, что нужно не только восстанавливать разрушенное, но и поднимать нашу культуру. Поднимать с теми, кто есть, поскольку на особый выбор после войны рассчитывать не приходилось.

В училище я взялся осваивать домру, да и многие мои товарищи сменили привычные инструменты на незнакомые. И почти сразу же из таких новичков был создан оркестр народных инструментов, который через год-полтора напряженных репетиций уже выступал на сцене. С не меньшим упорством постигали мы азы музыкальной грамоты: собирались группами и ночи напролет учили сольфеджио. Если бы вы знали, как здорово спать на пианино! И ведь высыпались, причем удивительно быстро. А вот на рояле спать не приходилось- слишком уважали этот инструмент, чтобы использовать его не по назначению.

Не припомню, чтобы нам было скучно, чтобы кто-то неохотно ходил на занятия. Возможно, потому, что среди наших учителей были подлинные мастера – люди, без остатка посвятившие себя служению музыке. Особенно сильное впечатление оставил у всех Вениамин Аронович Браиловский – пианист божьей милостью. Преподавал он музыкальную литературу, но никогда при этом не пользовался грамзаписями – иллюстрировал лекции собственным исполнением. Казалось, для него не существовало произведений слишком сложных, требующих длительной подготовки – любое он читал с листа и играл так мощно, с таким блеском! Иногда мы специально разыскивали в библиотеке ноты помудренее, где на каждой строчке черным-черно, а он только оживлялся, радовался нашей любознательности, не подозревая о подвохе. И ни разу не проиграл испытания, каким бы трудным оно ни было. Мы знали, что этот очень образованный человек очутился в наших краях не по своей воле. Знали и сочувствовали ему, но в глубине души не могли не радоваться своей неслыханной удаче. Честно говоря, после знакомства с Браиловским очень немногих я признавал настоящими пианистами.

Но мы боготворили его не только как музыканта. Как-то к нему обратилась одна из наших педагогов – по слухам, родственница Рахманинова.

— Избавьте меня от этих сапог! — заявила она, поморщившись. Наверняка имела в виду характерный запах, распространяемый нашей не слишком презентабельной обувью.

— Ну что ж, других учеников у нас нет. Стало быть, с этим нужно смириться, — ответил он с холодной вежливостью.

С благодарностью вспоминается и директор училища Михаил Васильевич Барсуков. Когда для нашей молодежи пришла пора идти в армию, он выхлопотал у военкомата отсрочку. Видно, сумел убедить, что будущие музыканты непременно должны закончить обучение. А значит, верил в нас, видел в нас силу, способную многое изменить и улучшить. И верил не напрасно.

Из воспоминаний двоюродного дяди Василия Аркадьевича Турчака:

Отец Сережи — Матренин Михаил Афанасьевич, мать — Тамара Владимировна.

Простые советские интеллигентные люди. Оба работали учителями. Отец преподавал музыку, мать — учительница младших классов. Так было, пока не вышли на пенсию. Но как начиналась их жизнь?

В 1929 году дед и бабка Сережи 15-0, как раскулаченные, находились в глухой тайге Томской губернии. Под надзором комендатуры НКВД жизнь продолжалась. Дед и бабушка обустроили свое жилье. Вырабатывали кубометры деловой древесины и ждали, что будет дальше.

А дальше произошло непредвиденное. Бабушка Сережи беременеет и ей нужно ехать рожать в район. Комендатура выделяет ей лошадей, сани с сеном, и отправляют малознакомой дорогой. Но баба Таисия не растерялась. Прихватила с собой старшего сына Анатолия и вместо районной больницы свернула на проселочную тропу и обратно в село Чумай, то есть откуда ее выслали.

Наступило время родов, и они произошли, можно сказать, в санях. Родился сын, назвали Михаилом. Это будущий отец Сергея Михайловича. Не повернула назад, а глухими тропами, через несколько дней прибыла в Чумай.

Окончив восемь классов, Михаил Афанасьевич поступает в музыкальную школу по классу домры. Окончив музыкальное училище, начал искать работу. Сразу устроиться не удается. Начинается мучительный поиск чего-нибудь, а этого нет. Видя его разочарование в выборе профессии, я предложил ему окончить десять классов и поступить в железнодорожный институт. Поселил его у себя дома, договорился с директором школы № 9 (это происходило в городе Сталинске). Наняли репетитора, посадили его в 10 класс и, казалось, должно все получиться хорошо.

Однажды он приходит раньше положенного времени, в чем дело? Оказывается, 10 класс забастовал. Не пошел в школу. Конечно, шум, разборки. Собирают их, голубчиков, в класс приходит директор. И объявляет, что зачинщики будут наказаны, на моего племянника показывает пальцем и говорит:

Назавтра из военкомата приносят повестку, надо служить в армии, так как уже перерос. Это мы все говорим об отце Сережи. Ну, что ж, служить, так служить. Собираем ему все нужное для службы, и на третий день он уже на призывном пункте перед отправкой в военную часть 15.

Окончив службу в рядах Советской Армии, он возвращается вновь в город Сталинск 15-1. Наверное, в то время город был более насыщен культурой, чем другие города Кемеровской области.

В городе Осинники открывается музыкальная школа. Директором назначают его соученицу, она с удовольствием принимает его на работу. Так Михаил Афанасьевич становится преподавателем в музыкальной школе № 20.

В 1962 году женился, появились дети, один из которых Сережа.

Из воспоминаний брата Николая Афанасьевича Матренина:

Михаил Афанасьевич интересен тем, что он несколько унаследовал любовь к музыке и способности музыканта отца.

Так вот, у Михаила Афанасьевича, видимо, по музыке наследственное что-то было. Он пошел учиться в музыкальное училище в Кемерове, сейчас оно тоже там находится, и закончил его. Это было уже после армии. После этого работал преподавателем музыки. В основном, работал в Осинниках, где, собственно говоря, все дети родились. Женился немножко поздно, ближе к тридцати годам, обычно как-то женятся пораньше. Три ребенка: 1961, 1963 и 1967 годов рождения.

Работал увлеченно, заинтересованно, болел за свое дело, радовался всему, огорчался всему. Как ни приедешь к нему – обязательно какие-то разговоры. Немного, но обязательно какие-то разговоры, рассказы о том, что они в музыкальной школе делают. Играл на балалайке, мандолине, домре. Последнее время он преподавал по классу баяна и классу домры.

Помимо этого он ремонтировал и настраивал фортепиано и пианино. Его приглашали не только в Осинниках, звали и в близлежащие поселки. Приходишь к нему – куча приспособлений была, целый угол навалено.

- Ты один тут настройщик или кто-то еще есть? Ты зачем взялся за это дело? Ты же преподаватель.

- Потихоньку-полегоньку в музыкальной школе что-то иной раз и расстроится. Раз подремонтировал, два. Получилось. Потом стали приглашать. Знают, что преподаватель сам ремонт делает.

И были же пианино, фортепиано у людей. Хватало работы и в школе, и так.

Похоронен Михаил Афанасьевич на Центральном кладбище, могила в самом центре.

Перед пенсией или к какому-то юбилею, я не знаю, к 70-летию или к 60-летию, ему присвоили звание заслуженный работник культуры. Почетное звание.

Я жил в другом городе. Если бы я жил в Осинниках – конечно же, поддерживал бы более близкие отношения, приходил бы на концерты или выступления. Но я жил далеко и случайно попасть не мог. Но помню, как он играл самозабвенно в 35-40 лет, как он мог играть, говорить о гармонистах, писателях, композиторах. Эрудированным был человеком. Сравнивал композиторов, чем они отличались, рассуждал, что этот больше ему нравится, этот меньше. Интересно было его послушать. А когда он при мне слушал игру какого-нибудь музыканта, то комментировал ее, а потом показывал, как надо играть, и тут же сам играл. Конечно, тех, кого по телевизору смотришь – это выдающиеся музыканты – их не сравнить с ним. Но то, как Михаил играл – это, конечено, было что-то особенное. Здорово играл! Иной раз играет и говорит: «Не очень получается». А играет - заслушаешься.

Хороший человек, трудяга. Занимался пчелами, очень любил пчеловодство, свою пасеку. Пасечник! Купил поместье, построил дом, пасекой занимался, рассказы все о пчелах. В общем, разносторонний человек.

Из воспоминаний Михаила Михайловича Маслов а, начальника Управления культуры администрации г. Новокузнецка, отличника культуры СССР, заслуженного работника культуры РФ, член-корреспондента Международной академии духовного единства народов мира:

45 лет Михаил Афанасьевич посвятил педагогической деятельности в Детской музыкальной школе № 20, обучая детей игре на домре, баяне, а в последние годы еще и по классу гармони.

Талантливый, энергичный музыкант почти сутками пропадал в школе, занимаясь с домристами, баянистами, без устали репетировал с участниками оркестра. Результатом труда стали победы оркестра на областных смотрах-конкурсах оркестров русских народных инструментов в г. Новокузнецке (1964 г.), в г. Мыски (1972 г.). В 80-е годы Михаил Афанасьевич создал в городе еще два оркестра русских народных инструментов: в Горном техникуме и в общеобразовательной школе № 21. Оркестр техникума занял первое место по Западной Сибири и принял участие в заключительном концерте (г. Донецк, 1984 г.), за что Михаил Афанасьевич был награжден медалью «Лауреат всесоюзного смотра самодеятельного художественного творчества».

Основной чертой его педагогической деятельности был поиск новых, более рациональных путей обучения. Итогом стало создание собственной методики преподавания игры на музыкальных инструментах. Он воспитывал любовь к музыке, трудолюбие, стремление к профессиональному исполнительству.

Михаил Афанасьевич постоянно давал методические уроки на методическом объединении, являлся наставником молодых специалистов. На педагогических советах, методических совещаниях выступал с докладами. Требовательный к себе, к товарищам по работе, систематически работал над повышением своего педагогического и исполнительского мастерства.

Тесная связь с родителями, регулярные родительские собрания с концертами – одна из традиций его класса.

После свадьбы Михаил Афанасьевич купил садовый участок с маленьким домиком, но заветной его мечтой было завести пчел. Дело это тонкое, трудоемкое и он по науке настойчиво и в совершенстве овладел этим искусством. Пасека процветала, а все друзья несколько лет лакомились матренинским медком.

Страстный любитель природы, и весной – он первый в тайге. Цветами, колбой, березовым соком он одаривал не только свою семью, но и всех своих друзей.

Еще одним увлечением Михаила Афанасьевича были шахматы. Играл он увлеченно, решал шахматные этюды, всегда был в курсе всех чемпионатов мира по шахматам.

Овладел Михаил Афанасьевич и мастерством настройщика музыкальных инструментов. Он был единственным человеком в городе, кто умел этим заниматься.

Как повстречался с женой Тамарой Владимировной.

Познакомились они в пос. Шушталеп на Новый 1960 год. Тамара Владимировна работала в средней школе № 67 г. Сталинска учителем начальных классов, и ее пригласила коллега по работе к своим родителям на Новый год, а Михаила Афанасьевича пригласил его коллега по работе. Вот так они и познакомились, а через 3 месяца они поженились и прожили вместе достойно 43 года. У них родилось трое детей, а позже появилось семеро внуков.

Контакты с известными людьми Кемеровской области.

Михаил Афанасьевич дружил с Шишаковым Аркадием Алексеевичем, выпускником Московской консерватории, теоретико-композиторского отделения; с Капишниковым, первым создателем оркестра русских народных инструментов в пос. Мундыбаш; с Барсуковым Михаилом Васильевичем, директором Кемеровского музыкального училища.

Он награжден более чем 40 Почетными грамотами Управления культуры, Администрации города, области, Министерства культуры РСФСР, обкома профсоюза угольной промышленности, медалью «Ветеран труда» (1984 г.), медалью «Лауреат Всесоюзного смотра самодеятельного художественного творчества» (1985 г.), значком «За отличную работу» Министерства культуры РСФСР (1989 г.) и по праву, первым из музыкантов-педагогов города, удостоен в 1993 г. высокого звания «Заслуженный работник культуры Российской Федерации». Вторым в городе такого звания был удостоен его ученик А.Н. Ушаков.

Выпустил свыше 100 человек. Закончили консерваторию: Скаленчук Н., Новицкая Л., Брянцева В., Кравченко Л., Рощупкина Т., Полева И. Получили высшее образование: Аксенов Ю., Сержантова З., Бакирова А., Думрауф Г., Умрихина О.

Во многих городах и поселках области работают его бывшие ученики, а пятеро из них продолжают дело своего Учителя в стенах Детской музыкальной школы № 20 (Ушаков А.Н., Климко И.В., Мучина О.В., Аксенов Ю.Г., Маршанкина О.В.).

В 1959 году Михаил Афанасьевич стал инициатором и организатором школьного конкурса «Юный исполнитель» в музыкальной школе № 20. В те годы конкурс юных музыкантов был первым и единственным по югу Кузбасса. Его учащиеся показывали высокие результаты на конкурсах различных уровней, что повышало значение музыкального образования, приносило известность школе и городу. Традиция проведения внутришкольного конкурса переросла в организацию городского конкурса исполнителей на народных инструментах.

Городской конкурс проводится 1 раз в 2 года. В декабре 2002 г. он посвящался памяти М.А. Матренина, безвременно ушедшего из жизни. С 2007 г. по ходатайству педагогического совета Детской музыкальной школы № 20, общественности города, Управления культуры, Администрацией города Осинники принято решение увековечить имя Матренина М.А., для чего придать городскому конкурсу исполнителей на народных инструментах статус Открытого и присвоить ему имя Заслуженного работника культуры РФ М.А. Матренина. С 2009 года конкурс получил статус Всероссийского.

Система охраняемых территорий в США Изучение особо охраняемых природных территорий(ООПТ) США представляет особый интерес по многим причинам...

Что делает отдел по эксплуатации и сопровождению ИС? Отвечает за сохранность данных (расписания копирования, копирование и пр.)...

Живите по правилу: МАЛО ЛИ ЧТО НА СВЕТЕ СУЩЕСТВУЕТ? Я неслучайно подчеркиваю, что место в голове ограничено, а информации вокруг много, и что ваше право...

Конфликты в семейной жизни. Как это изменить? Редкий брак и взаимоотношения существуют без конфликтов и напряженности. Через это проходят все...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: