Возникновение жизни на Земле

В настоящий момент неизвестен ни один логический способ доказательства принципа максимума свободы. Возможно, все дело в незамкнутости систем, для которых он характерен. Но его можно проверить на примере эволюции живого на Земле, что уже достаточно хорошо изучено, а также на примере развития цивилизации.

Вопрос возникновения жизни стоит давно, и с увеличением биологического знания становится все более и более неразрешимым. Можно сказать, что на сегодняшний день существуют две большие группы, отстаивающие каждая свою точку зрения в этом вопросе. Первая группа – назовем их материалистами – считают, что жизнь возникла случайным образом из неживой материи. Вторая группа – идеалисты – верят, что жизнь сотворил Бог. И та, и другая группы приводят массу аргументов в защиту своей теории, и непредвзятому наблюдателю очень сложно определить, какая из теорий верна. Если воспользоваться для определения истины критерием полезности, который гласит, что истинна та теория, которая более полезна всем биологическим и социально- экономическим объектам на бесконечно большом промежутке времени, то можно сказать, что неверны обе, так как ничего не дают для дальнейшего получения знания. Необходима новая теория, и принцип максимума свободы, распространенный на простейшие химические соединения, из которых состоят клетки живых существ, дает нам эту теорию. Ведь из утверждения, что объекты стремятся к увеличению своей свободы, следует, что появление жизни было не случайным, а вполне закономерным, как закономерно падение на землю отпущенного предмета (естественно, при нормальных бытовых условиях), так как биологические объекты имеют большую свободу, чем небиологические – они могут изменяться, расти, накапливать информацию, размножаться. Небиологические объекты лишены возможности совершать данные движения, поэтому они менее свободны. Следует отметить, что данная теория никоим образом не разрушает противостояния между идеалистами и материалистами, как могут подумать последние – ведь, чтобы законы существовали, необходимо, чтобы кто-то следил за их выполнением. Но это к слову.

Применяя критерий полезности к нашей теории, видим, что она полезна, так как не только удачно отвечает на поставленный довольно сложный вопрос, но и стимулирует процесс дальнейшего познания: необходимо выяснить, при каких именно значениях свободы осуществляется переход неживого в живое, как накапливается свобода неживой системы. Мы надеемся, что эта задача будет в дальнейшем решена, и помогут в этом знания о свойствах биологических и социальных систем.

Кроме того, видим, что все три фактора эволюции, сформулированные Дарвином – естественный отбор, изменчивость и наследственность – являются следствием из принципа максимума свободы. Так, в случае конкуренции двух видов, один из которых обладает большей возможностью совершать движение, чем другой, сохраняется тот, у которого свобода больше, так как биосистема, состоящая из представителей данного вида, будет обладать большей свободой. Изменчивость и наследственность тоже следуют из основного принципа, но появление и закрепление новых полезных свойств уже представляется не случайным процессом, а вполне закономерным.

И опять возникает вопрос, при каких именно условиях, при каких значениях свободы системы происходит появление новых полезных свойств?

Рассмотрим процессы, протекающие в простейших одноклеточных при нормальных условиях.

Сразу же после рождения клетка начинает накапливать питательные вещества, увеличивая свою массу и площадь поверхности, что вполне согласуется с основным принципом максимума свободы. Но в какой-то момент времени клетка перестает питаться и начинает делиться. Почему происходит этот процесс? Обычно на этот вопрос отвечают словами: «Инстинкт размножения» и пожимают плечами. Этот ответ является бесполезным, так как он не несет никакой дополнительной информации о процессе. Инстинкт представляется чем-то вечным, незыблемым и непостижимым. Но, если жизнь появилась из неживого вследствие необратимого процесса увеличения свободы, то этот инстинкт тоже должен был первоначально возникнуть. Очевидно, у первичной клетки не было этого инстинкта, у нее могло быть только стремление к увеличению своей площади поверхности, так как большая площадь обеспечивает большее количество взаимодействий с другими материальными объектами. Но оказывается, что у системы, состоящей из двух клеток суммарным объемом V, площадь поверхности больше в 1,26 раза, чем у системы, состоящей из одной клетки и имеющей тот же объем, и, следовательно, у первой системы больше возможности вступать во взаимодействие с другими телами, больше свободы. Кроме того, скорость увеличения площади поверхности клетки при неизменных плотности и скорости увеличения массы, обратно пропорциональна корню кубическому от массы клетки. Другими словами, наступает момент, когда клетку по каким-либо причинам перестает удовлетворять скорость приращения ее свободы, и в ней происходит маленькая биореволюция: старая клетка отмирает, и появляются две новые, которые располагают одинаковой информацией о жизни материнской клетки, записанной в генах. Кстати, согласно данной теории две новые клетки должны иметь одинаковую площадь поверхности, так как это распределение обеспечивает максимум их суммарной площади поверхности, и, следовательно, максимум свободы (это легко доказать математически).

Если с процессом передачи и использования информации все более-менее ясно, то процесс записи информации в гены изучен пока недостаточно. Мы говорили, что информация является одной из мер свободы, поэтому надеемся, что принцип максимума свободы поможет объяснить некоторые явления и в этой области.

На основании вышесказанного можно сформулировать следующий закон движения биологических (и, возможно, социальных) систем:

Данный закон (назовем его первым) прямо вытекает из основного принципа движения биологических систем и является объяснением изменчивости видов, и, более расширенно, всех изменений, происходящих с биологическими и социальными объектами, от клетки до общества, в процессе их существования. Он предполагает, что существует какая-то минимальная скорость свободы, значение которой хранится в памяти биологического объекта или системы. Откуда берется данная величина, как она записывается и хранится, переменная она или постоянная на протяжении всей жизни объекта, до конца пока не ясно. Но данное незнание лучше законченной теории изменчивости тем, что указывает направление дальнейших поисков истины.

До сих пор неясно, каким образом появились многоклеточные организмы. Одни ученые считают, что первым шагом к появлению многоклеточных было нерасхождение дочерних клеток, образовавшихся в результате многократного деления одноклеточного животного (гипотеза Геккеля). Вторые утверждают, что сначала в результате многократного деления ядра образовался многоядерный организм, а образование в дальнейшем перегородок привело к многоклеточности (гипотеза Хаджи) (1, т. 1, стр. 107). В принципе, путь появления многоклеточных на данном этапе представляется нам неважным, а важно то, что две и более клеток в какой-то момент времени стали существовать слитно. Такое существование ограничивало свободу каждой клетки, так как, во-первых, уменьшалась площадь поверхности системы двух клеток, контактирующих с внешней средой; во-вторых, клетка, у которой был избыток пищи, должна была отдавать часть носителей энергии другой клетке. То есть возник парадокс, так как высшая форма получилась менее свободной, чем низшая.

Данный парадокс перестает быть парадоксом, если предположить, что между клетками существует обмен информацией, то есть все, что происходит с одной клеткой, через какое-то время становится известным и другим клеткам. Таким образом, одна клетка многоклеточного организма владеет информацией обо всех взаимодействиях, в которых участвует данный организм. Следовательно, за один и тот же период времени одиночная клетка получает меньше информации, чем клетка многоклеточного организма. А так как информация есть одна из мер свободы, то получается, что клетка многоклеточного организма более свободна, чем простейший одноклеточный. Кроме того, очевидно, что многоклеточный организм с количеством клеток N способен совершать больше изменений, чем N одноклеточных животных.

Таким образом, мы доказали, что появление многоклеточных организмов не только не противоречит принципу максимума свободы, но и является вполне закономерным.

Сейчас бесполезно углубляться в эволюцию животного и растительного мира, чтобы объяснить все его многообразие на основании одного-единственного принципа. Это будет эффективным тогда, когда будет разработан точный математический аппарат для описания данного движения. Поэтому, перескакивая сразу через миллиарды лет, перейдем к моменту возникновения первого человеческого общества – рода – и соответствующего ему первобытнообщинного строя.

Мы собираемся доказать, что биологическая эволюция и социальная эволюция протекают по похожим (если не одинаковым) законам, но в случае социальной эволюции роль организма выполняет общество, роль тканей – классы, роль клетки – род или семья, роль белков – люди. Есть, правда, и существенное отличие, а именно: человеческое общество обладает неизмеримо большей возможностью совершать движение, свободой, чем любой, даже самый сложный, организм. Учет всех взаимодействий, протекающих в обществе, вряд ли возможен, да это и не является необходимым. Мы просто докажем, что любое общество развивается в сторону увеличения своей свободы.

Оговоримся, что наша теория вовсе не отрицает других, уже существующих, теорий развития цивилизации, и в первую очередь классовую теорию К. Маркса и Ф. Энгельса, которая хороша в своей срединной части, без начала – теории перманентной классовой борьбы и проблемы отчуждения – и без вывода о необходимости уничтожения частной собственности и построения светлого будущего в единственно возможной форме – коммунизма.

Рассмотрим первобытнообщинное общество, которым так восторгались основоположники марксизма-ленинизма. Вот что писал по этому поводу Ф. Энгельс в своей знаменитой работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства» (6, стр. 364-365): «И что за чудесная организация этот родовой строй во всей его наивности и простоте. Без солдат, жандармов и полицейских, без тюрем, без судебных процессов – все идет своим установленным порядком». Но далее мы находим следующее: «…эта организация была обречена на гибель». Отчего такой хороший общественный строй должен был погибнуть? Ответ на этот вопрос дается в этом же абзаце: «…почти полное подчинение человека враждебно противостоящей и непонятной ему природе…», «…племя, род, и их учреждения были священны и неприкосновенны, были той данной от природы высшей властью, которой отдельная личность оставалась, безусловно, подчиненной в своих мыслях, чувствах и поступках. Как ни импозантно выглядят в наших глазах люди этой эпохи, они неотличимы друг от друга, они не оторвались еще, по меткому выражению Маркса, от пуповины первобытной общности. Власть этой первобытной общности должна была быть сломлена, - и она была сломлена».

Говоря другими словами, при первобытнообщинном строе мы наблюдаем полную зависимость человека от общества, его возможность совершать движение внутри своего племени ограничена существующими запретами и табу, а вне племени его ждет неминуемая смерть от представителей другого племени (отношения человека с природой пока рассматривать не будем). Поэтому внутренние изменения данного общества, внутреннее социальное движение, которое определяется изменением социального статуса семьи или рода, были крайне редки. Рабовладельческий строй принес разделение труда и большую возможность совершать движение как внутри своего общества – теперь уже государства – так и в других, соседних, государствах.

В рабовладельческом государстве мы впервые наблюдаем появление социальных тканей – классов. Но было бы крайне нелогичным и ошибочным считать, что с появлением классов сразу же между ними возникла классовая борьба в том понимании, которое существует сейчас. Более того, наиболее интенсивная борьба за приращение своей свободы чаще всего велась между представителями одного и того класса, и рабы, самые несвободные люди, поддерживали своего господина в этой борьбе.

Это можно просто объяснить только с помощью понятия информационного образа, который был введен раньше: образ той жизни, которую вели рабы при уже существующем положении, был более насыщен свободой, чем образ будущей жизни при новом хозяине. Влияние образов на условия существования людей огромно. Можно с уверенностью сказать, что изменение образа рабовладельческого способа производства как единственно возможного явилось причиной перехода к другому строю – феодальному. Причем этот переход осуществился не в результате революции, а постепенно, через колонов к крепостным крестьянам. Можно сказать, что этот переход сопровождался войнами, восстаниями рабов, падением Империй, образованием новых государств, но основная причина появления феодализма лежит в том, что он давал больше свободы основной части людей, населения. Дополнительную свободу получили не только рабы, которые стали владельцами орудий труда, жилищ, скота, но и рабовладельцы, которые на протяжении веков трансформировались в феодалов, так как уже ни при каких обстоятельствах они не могли опуститься на более низкую ступень социальной лестницы – социальный статус определяется рождением, и даже пленный дворянин оставался дворянином, тогда как при рабовладельческом строе пленный рабовладелец нередко превращался в раба.

Именно при феодализме пришло интуитивное понимание роли информационных образов в социальном движении, так как вместо характерного призыва военного вождя рабовладельческого строя «Мы сильнее наших соседей, значит, они должны быть нашими рабами» приходит первая, и потому неумелая и грубая, ложь феодальных монархов «Сосед неправильно правит своим народом, он незаконно занял трон, значит, мы должны восстановить справедливость, отняв у него владения».

Но никакая ложь, никакая сила не смогли остановить естественного процесса накопления свободы обществом, которое вылилось потом в рождение нового строя – капитализма, с присущей ему демократической формой правления, давшей новые свободы основной части населения государств. Вряд ли кто-либо сомневается в том, что при капитализме среднестатистический человек имеет большую возможность совершать социальное движение, чем при феодализме, так как теоретически подняться на верхнюю ступень социальной лестницы может каждый гражданин, вне зависимости от происхождения, вероисповедания, расы и т.д.

Так как капитализм на сегодняшний день является основной формой существования государств, то мы считаем доказанным, что социальный организм – государство – изменяется в сторону увеличения свободы своих граждан, что, в свою очередь, является доказательством увеличения возможности совершать внутригосударственные изменения (социальные движения) отдельных социальных групп. Таким образом, мы доказали, что социальные системы изменяются в сторону увеличения своей свободы, т.е. для описания их движения вполне применим принцип максимума свободы. Мы доказали это на примере одного из социальных организмов – государства, и будем надеяться, что более мелкие социальные системы, такие, как семья, малая группа, большая группа, предприятие, партия тоже изменяются в соответствии с этим основным принципом.

Что будет с Землей, если ось ее сместится на 6666 км? Что будет с Землей? - задался я вопросом...

Что делает отдел по эксплуатации и сопровождению ИС? Отвечает за сохранность данных (расписания копирования, копирование и пр.)...

Система охраняемых территорий в США Изучение особо охраняемых природных территорий(ООПТ) США представляет особый интерес по многим причинам...

Что способствует осуществлению желаний? Стопроцентная, непоколебимая уверенность в своем...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: