Язык как фактор гендерной социализации

Бенджамин Уорфа

Язык – это система знаков, служащая средством человеческого общения, мыслительной деятельности, способом выражения самосознания личности, передачи от поколения к поколению и хранения информации, реализующаяся и существующая в речи. Основной элемент языка - слово. Слово является средством кодирования человеческого опыта (обозначает вещи, выделяет признаки, действия, отношения).

Основная функция слова - аннотативная (обозначающая). Эту функцию слова принято обозначать как предметную отнесенность, как функцию представления, замещения предмета. Слово не только указывает на определенный предмет, но неизбежно вызывает дополнительные ассоциации. За каждым словом, таким образом, стоит свое «семантическое поле».

Вторая важнейшая функция слова - собственно значение. Значение слова включает анализ предметов, абстрагирование и обобщение их признаков. Это означает, что слово является не только средством замещения вещи, представления, но и основой мышления.

При помощи языка осуществляется отвлеченное мышление (выход за пределы непосредственного отражения действительности), происходит накопление и передача опыта, знаний, умений.

В тридцатых годах 20 века в среде западных ученых, работающих в сфере языкознания, возникла концепция «лингвистической относительности». В ее основе лежат воззрения В. фон Гумбольдта и его последователей, сформулированные еще в 18 веке. Согласно мнению Гумбольдта, язык – это некое выражение общественного духа, определенный «промежуточный мир», стоящий между мышлением человека и внешним миром. Язык является той силой, которая превращает собственно сам мир в мир идей. Он создает некий образ мира, и что очень важно, оказывает действенное влияние на мысли и поступки людей, и развитие общества в целом. Бенджамин Уорфа, автор гипотезы «лингвистической относительности» утверждает - язык формирует мышление и мировоззрение людей, это – способ познания внешнего мира [175]. «Лингвистически детерминированный мыслительный мир не только соотносится с нашими культурными идеалами и установками, но захватывает даже наши собственные подсознательные процессы в сферу своего влияния и придает им некоторые типические черты» [8]. Таким образом, автор гипотезы сформулировал языковую концепцию окружающей человека реальности, и которую до сих пор не смогли экспериментально доказать или опровергнуть исследователи.

Итак, реальность, окружающая индивида, это своеобразный «лингвистический трюк» его сознания. То, что индивид воспринимает как реальность, на самом деле социально и лингвистически сконструировано. Текст не отображает существующую реальность, а творит новую, и эти реальности не идентичны друг другу и не зависят друг от друга. Отношение же человека к действительности опосредуется системой языка и принятыми языковыми нормами.

Вслед за Бенджамином Уорфом все направления постмодернистской мысли признают языковую концепцию реальности. Индивид, наследуя языковую систему, воспринимает как реальность социально и лингвистически сконструированный феномен. Мир познаваем только через языковые формы, следовательно, представления человека о нем не могут отразить реальность, которая существует за пределами языка. Таким образом, доказывается зависимость сознания индивида от стереотипов языка. Предполагается, что в сознании каждого запечатлена некоторая совокупность текстов, которые определяют отношение человека к действительности и его поведение. Вследствие этого, языку придается исключительно важное значение в развитии личности.

Человек как представитель общества формируется в языковой среде. Язык является одним из факторов социализации в том числе, вернее в первую очередь гендерной социализации.

На основании мно­го­чи­с­лен­­ных исследований как «культурных», так и бес­письменных языков ученые при­шли к выводу, что язык фиксирует картину ми­ра с мужской точки зре­­ния, по­э­тому он не только антропоцентричен, то есть, ориентирован на человека, но и андро­центричен, иначе говоря, ориенти­ро­ван на мужчину. Язык создает кар­тину ми­ра, основанную на мужской точке зре­ния, от лица мужского субъ­ек­та, с точ­ки зрения мужской перспективы, где «жен­ское» предстает главным обра­зом в ро­ли объекта, в роли «другого», «чу­жо­го» или вообще игнорируется.

Исследователи выделяют следующие признаки андроцентризма в языке:

1. Отождествление понятий «человек» и «мужчина». Во многих языках они обо­значаются одним словом: « man» в английском; «home» во французском; «Mann»в немецком; «чиловик» в украинском и др.

2. Имена существительные женского рода являются, как правило, про­из­вод­ными от мужских, а не наоборот. Кассир – кассирша, доктор – докторша, поэт-поэтасса, врач – врачиха. Им часто сопутствует негативная оце­но­ч­ность. При­менение мужского обозначения к референту-женщине допустимо и повы­ша­ет ее статус. Наоборот, номинация мужчины женским обозначением несет в се­бе негативную оценку [51].

В русском языке пол в названии профессий может быть обозначен, на­при­мер: крановщик - крановщица, художник - художница, журналист – жур­­на­ли­с­тка. Некоторые профессии называют и мужчин и женщин, но в форме муж­с­ко­го грамматического рода, например: доктор, врач, профессор и др. Многие из них имеют женс­кий вариант в разговорной речи, например докторша, про­фес­сор­ша. Проблемой является стилистическая сниженность «женских» вариантов на­званий профес­сий по сравнению с «мужскими», которые часто сни­с­хо­ди­тель­но или пренебре­жительно характеризуют их обладательниц. Статус врачихи зна­чительно ниже статуса врача, как статус профессора выше статуса про­фес­сор­ши.

Выступая в таком качестве, формы мужского грамматического рода ото­дви­гают женщину на задний план, исключают ее присутствие. Люди, не за­ду­мы­ва­­ясь, используют формы мужского грамматического рода для обозначения лиц, пола которых не знают: к нам пришел на работу новый специалист, в то время как «новым специалистом» может быть и женщина. Мужской род в данном слу­чае отождествляется с общим.

3. Существительные мужского рода могут употребляться неспе­ци­фи­ци­ро­­ванно, то есть для обозначения лиц любого пола (поэт, ме­не­д­жер). В данном случае действует механизм «включенности» в грам­ма­ти­чес­кий муж­ской род. Язык предпочитает мужские формы для обозначения лиц лю­бого по­ла или группы лиц разного пола. Так, если имеются в виду учителя и учи­тельницы, достаточно сказать учителя, студентыи студентки – студенты. Та­­ким обра­зом, в массе случаев жен­щи­ны вообще игнорируются языком.

Дискриминацию по признаку пола в язы­ке называют языковым сек­сиз­мом. Кто такая генеральша - женщина-генерал или же­на генерала? Скорее все­го, жена генерала. Тогда возникает другой вопрос: почему не женщина-генерал? И может ли женщина быть генералом? В редких случаях. Со­циальное про­ст­ран­ст­во поделено таким образом, что мужчина может быть ге­нералом, а женщина мо­жет быть только его женой.

Ярким примером языкового сексизма служит практика описывать «человека вообще» или обращаться к нему в мужской грамматической форме: каждый гражданин имеет право... (из Конституции); каждый обязан любить и уважать свою Родину. Таким образом «каждая», то есть женщина, не представлена в языковом пространстве и — тем самым — в сознании вообще. Часто понятие «люди» относится только к мужчинам, а женщины либо не включены в него, либо даже противопоставляются этому понятию [37]. Например, в псевдогуманистическом лозунге «Все люди — братья» или «Каждый интеллигентный человек обязан любить и уважать женщину». Вряд ли нужно пояснять, что в этих высказываниях под видом моральных сентенций предлагаются сексистские стереотипы. Это сразу становится очевидным, если в приведенных высказываниях поменять слова. Что можно почувствовать, прочитав или услышав: «Каждый интеллигентный человек обязан любить и уважать мужчину»? Или «Все люди — сестры»? Первый из этих перевертышей отдает скабрезностью, а второй воспринимается как воинствующий феминизм.

Другим примером использования слов с сексистской направленностью могут служить следующие фразеологизмы «Слабый пол», «Сильная половина человечества», «Бабья дорога от печи до порога».

Согласно исследованиям А.П. Нильсен, достаточно часто слова, содержащие признаки мужского рода имеют статус престижных. Именно поэтому многие из них послужили основой для образования сложных слов и словосочетаний типа mankind, brotherhood, sportsman, Irishman и пр. (в переводе с английского данные слова означают: человечество, братство, спортсмен, ирландец) [155]. Существование этих слов долгое время ограничивало когнитивную деятельность женщины, отчуждая ее тем самым от политики, спорта, образования и пр.

Проблема определения сексизма в языке не так проста, как может показаться, поскольку часто они носят весьма завуалированный характер. Чем более скрыт, завуалирован языковой сексизм, тем более изощренным он оказывается и тем сильнее воздействует на сознание и подсознание человека.