Американское Вуду: Новый Орлеан

Возможно эти практики – хунган, мамбо и бокор – и мифы о зомби добавили к Вуду, в основном, рабы Америки. Два американских порта работорговли с прилежащими областями признаны центрами религии. Это – Чарлстон, Южная Каролина, Новый Орлеан и Луизиана. Последние две со своими темными тропами и мрачными таинственными болотами и рукавами рек внутренних районов, где часто собирались беглые рабы, кажется, особенно впитали культуру Вуду со значительным влиянием французских ритуалов.

Всегда существовали слухи о кровавых жертвах (обычно животное или петух) в отдельных районах города, а иногда это были рассказы о неизвестных ритуалах, завезенных из древней Африки. В октябре 1863 г., вспыхнул бунт, когда было обнаружено расчлененное человеческое тело в доме подозреваемого в практике Вуду. Были разговоры о “безрогой козе” (человеческой жертве), которые нашли свое отражение в городских газетах.

Новый Орлеан уже был на грани. Рассказы о “негритянском культе” уже бродили какое-то время. В 1855г., более восьми лет назад, на дом известного практика Вуду по имени Элизабет Сандерленд совершила нападение толпа ее соседей, которые полагали, что она заколдовала их. Полиция спасла ее, удерживая ее под арестом в Третьем окружном участке. Тогда толпа, собравшаяся около станции, требовала, чтобы ведьма была выпущена. Боясь ширящихся гражданских волнений и рекламирования принадлежности к Вуду, полиция санкционировала побег Элизабет черным ходом участка, а затем сообщила толпе, что она превратилась в черную кошку и скрылась. В этом уменьшенном облике она покинула запертую камеру.

Королевы Вуду, которые предположительно фантастическими возможностями могли управлять движением мертвецов, теперь появились в Новом Орлеане. Одна из них, Бесси (или Бетси) Толендано, согласно одному газетному сообщению, “решительная умная свободная цветная женщина” была привлечена к суду по множеству обвинений, включая попытку поднять труп и похищение детей для богомерзких ритуалов Вуду. Она выражала удивление по поводу некоторых утверждений и требовала ее признания по праву наследства королевой Вуду. Она показала суду некоторые из ее гри-гри и похвалялась своей великой силой. Она была весьма искренней и заявила, что это ее право назначать по ее желанию сборы Вуду в любой части города. По ее заявлению она была потомком древних королев Конго и для нее Вуду – это религия.

Другая из великих Новоорлеанских королев Вуду, Сглаз Мэг, также привлекалась к суду по поводу смерти проститутки по имени Джулия Хендерсон, которую она, как говорили, околдовала. Она обвинялась в убийстве Хендерсон сверхъестественным, вероятно с привлечением зомби или некоторого вида рокового гри-гри. Мэг Сглаз не была свободной женщиной, а была (по мнению газеты Полумесяц – Daily Crescent) рабыней-служанкой у некоего мистера Марполиса, известного в городе рабовладельца. Газета называла ее “черной ведьмой по имени Маргарет … повсюду в Новом Орлеане именуемой Мэг Сглаз”. Она обвинялась в подстрекательстве цветных людей в городе против их и белых, и цветных владельцев. Что с нею случилось впоследствии, неизвестно, но суд оставил муниципальные власти чрезвычайно раздраженными.

С 1817 г., постановление городского муниципалитета запрещало рабам собираться большими группами в любых целях: для разговоров, выпивки или танцев. Страх перед восстанием рабов был всепоглощающим, и такие сборы рассматривались как очаги мятежей и волнений. Однако к середине XIX века это постановление повсеместно игнорировалось. Группы рабов и “свободных цветных людей” часто собирались в Конголезском квартале города, особенно в канун св. Джона (23 июня – священный день в календаре Вуду) для выпивки и танцев. Часто сборы посещали несколько королев Вуду или мамбо и хунганов. Это начинало беспокоить власти и многих любопытных белых людей, которые также прибивались к таким сборам и принимали в них участие.

Приблизительно в 1853 г., королева Вуду по имени Элен Томас провела в квартале массовый сбор, где присутствовали две белых женщины и приняли участие в происходящих танцах и ритуалах. Большой универсальный словарь (Grand Dictionnaire universel du) XIX века описал облаву Новоорлеанской полиции на собрание Вуду, где были выявлены пятьдесят нагих женщин, привлекательной внешности – некоторые из них белые и видного общественного деятеля. Возбужденные памбой (вид ромового пунша), заправленной корнем Иоанна Завоевателя (зверобоем), гуляки танцевали всю ночь по всему городу. Однако многие считали, что это все ненастоящее – реальные танцы Вуду происходили скрытно, не на публике.

Повелевали такими сборами не только королевы Вуду – многие из тайных танцев исполнялись хунганами-мужчинами или бабалао (отец тайн).

Одним из первых “отцов тайн” в Алжирском квартале Нового Орлеана был Джо Гуднес, хунган, который унаследовал силу и чары от своего деда, которого также звали Джо Гуднес. Этот бабалао в 1850-ых проводил множество тайных обрядов по всему городу, в которых, как полагали, расчленялись цыплята; куклы, сделанные из человеческой кожи и костей, протыкались булавками, и потреблялось большое количество спиртных напитков. Был даже некоторые разговоры, что из мертвых делали зомби, но это, возможно – только домыслы. Есть также городские истории о белых людях, танцующих и поедающих гамбо[35], который там готовился. Алтарь, украшенный козьими рогами, как говорили, был основным предметом ритуала.

Одним из самых могущественных из всех давних практиков Вуду в Новом Орлеане был д-р Джон; также известный как д-р Джон Крест, Джон Вуду и Байю Джон, жил в городе во второй половине XVIII века. Высокий представительный свободный темнокожий мужчина и владелец нескольких рабов, происхождением, как говорили, из Сенегала. На самом деле поговаривали, что он был сенегальским принцем. Его лицо было покрыто шрамами, которые, как он утверждал, были ритуальными метками его королевского дома и которые придавали ему особенно свирепый вид. Захваченный испанским невольничьим судном, он был продан джентльмену определенного положения, который ехал в Кубу. Учитывая хорошее обслуживание и его превосходную кухню, владелец в итоге предоставил ему свободу. Он возвратился в Сенегал и обнаружил, что его отец умер, и, что здесь его жизнь потеряла смысл. Он стал моряком, посетил много портов во всем мире и, наконец, оставил море, когда его судно достигло Нового Орлеана. Там он был принят на работу, на муниципальную мельницу в районе доков, рядом с ним работали и другие темнокожие работники, над которыми, оказалось, он имел значительную власть. Заметив, что другие рабы, кажется, боялись его, его прежний владелец назначил Джона надзирателем.

Поскольку его влияние увеличивалась, Джон начал понимать, что люди могли платить за его услуги. Скоро он стал бабалао и владельцем зомби, что повысило его репутацию и увеличило его богатство. Он выкупал участок земли у дороги на Байю[36] и построил там большой дом. В действительности, он начал сам покупать рабов, большинство – женщин. На некоторых из них он женился, набрав собственный гарем и выполняя церемонии бракосочетания в стиле Вуду. Позже он похвалялся наличием пятнадцати жен и пятидесяти детей, рассеянных по всей Луизиане. Его богатство и влияние росло во всем Новом Орлеане – скоро он ездил по улицам в открытом автомобиле, обустроенном в стиле истинного джентльмена.

Пока д-р Джон был бабалао, он не принимал заметного участия в танцах и церемониях поклонников Вуду; это он оставлял королевам Вуду, если он действительно присутствовал на церемонии, то в качестве простого зрителя. Он вел большую часть своего собственного дела в темной комнате его дома у дороги на Байю. Все пространство было заполнено черепами животных и человеческих, последние были украдены с местных кладбищ, змеиной кожей, чучелами ящериц и забальзамированными скорпионами. Были здесь запрещенные пудры и микстуры в бутылках и колбах под пробками. Среди этого магического беспорядка д-р Джон торговал своими приворотами, проклятиями и чарами. Говорят, что последней его женой была белая и что в его преклонных годах, она управляла делами вместо него. Д-р Джон также проводил спиритические сеансы, публиковал предсказания и строил астрологические диаграммы, иногда используя гальку, помогающую ему “старым африканским способом”. Рассказывают, что он еще готовил гри-гри и приворотные зелья, которые часто покупались тщательно законспирированными белыми леди. Он также продавал родителям обереги для защиты их детей. Но была у него также и темная сторона. Сообщалось, что он командовал множеством зомби (которых он создал своей магией) для выполнения работ по дому и выполнения его нечестивых поручений (таких как выкапывание трупов и их частей), как только стемнеет.

Однако, несмотря на всю его предполагаемую сверхъестественную силу, д-р Джон, в конце концов, был пойман на простую уловку. Хотя он был бабалао и хозяином черной магии, доктор не умел ни читать, ни написать и зависел от нескольких своих жен, управляющих его делами. Поскольку он старел, он желал взять бизнес в свои собственные руки и решил выучиться. Он нанял молодого чернокожего человека для помощи в обучении. Молодой человек заставлял его практиковаться в своей подписи на чистых листках бумаги, чем поспособствовал разорению Доктора. В течение нескольких месяцев он «передал» большую часть своего имущества и дом у дороги на Байю. За год он стал просто нищим.

Он так и не смог осознать случившееся с ним и сделал несколько попыток восстановить потери в имуществе через лотерею, но его сверхъестественные силы предсказателя, казалось, покинули его. Еще раз, он попытался восстановить своё положение в Новом Орлеане, в первую очередь как бабалао, но молодежь перехватила его клиентуру. Большинство его жен его покинули, и он был вынужден искать кров у одного из своих детей. Казалось, что сам великий Доктор стал жертвой уамби или проклятия. Смерть его не заставила ждать.

Писатель Лафкадио Хирн[37] в “Джоне Монтенанте” отмечал вскользь, что он известен как д-р Джон, Джон Байю или Джон Вуду. Хирн с восхищением утверждал, что ему было более ста лет (более поздние отчеты утверждали, что ему было почти двести). Похоже, в действительности ему было около восьмидесяти двух. Мужчины Вуду любили преувеличивать свой возраст для усиления веры в свою сверхъестественность. Все же он оставил после себя след. Д-р Джон был первым хунганом, который объединил римский католицизм с поклонением змеям в древнем Вуду. На его столе в его сумрачном приемном кабинете, среди фантастических и гротескных атрибутов африканского колдовства стояла статуя Девы Марии. Её он считал столь же важной для его силы, как и сушеные жабы и змеиная кожа, которые он зачастую использовал. Он был также первым из хунганов, посвятивших большую часть своих способностей для предсказания будущего и лечения пациентов, и он, конечно, был первым, кто разместил свои филиалы по всему Новому Орлеану. Он фактически поднял авторитет Вуду во всем городе. После его смерти, подобного ему другого бабалао не было.

Даже в смерти, д-р Джон не успокоился. Его беспокойный лоа, как говорили, был хозяином некоторых из его адептов. Считают, что один из самых известных в Новом Орлеане, певец и пианист R&B[38], Малколм Ребеннак, который играл в начале 1970-ых с певцом и пианистом Профессором Лонгхейром (Professor Longhair) и своим Венгерским шаффлом (Shuffling Hungarians), были одержимы его лоа, что объясняет его сценическое имя: д-р Джон. Эта связь подтверждается и названием его первого сольного альбома, Гри-гри.

Хотя д-р Джон был одним из самых видных Новоорлеанских мужчин Вуду, он не был единственным. Доктор Ях-Ях, практик Вуду и владелец зомби, практикующий в районе озера Поншартрен – современник д-ра Джон. Он опроверг все мифы, утверждавшие, что все бабалао – свободные темнокожие мужчины. Доктор Ях-Ях был рабом, по имени Джордж Вашингтон. Он подражал д-р Джону и, кажется, занимался предсказаниями и астрологией. Но лечение в его магический репертуар не входило. Он, как было известно, также торговал гри-гри и проклятиями и, подобно д-ру Джон, как полагали, имел в своем распоряжении многих зомби. Его карьера закончилась арестом за то, что он продал итальянскому торговцу фруктов яд как микстуру от ревматизма. Опасаясь проповедника Вуду, итальянец предусмотрительно микстуру отдал на анализ и, когда в ней обнаружили ядовитые вещества, он подал судебный иск против доктора Ях-Яха. Доктор недолго удерживался под арестом, пока его владелец заплатил штраф и затем отправил до конца его дней работать на плантациях – незавидная участь для бабалао.

Другой заметный адепт Вуду, Доктор Бургард, действовал в Новом Орлеане приблизительно в 1870 г. Он был одним из наиболее экзотических «иноземных» практиков, приехавших в город из Кентукки. Он был человеком, внушающим страх привидения, главным образом из-за того, что он никогда не стриг волосы и заплетал их множеством причудливых петель. В них он складывал какие-то свои гри-гри в небольших пакетиках и маленьких бутылочках. Он носил с собой повсюду бряцающий череп обезьяны, тряся его, чтобы вытряхнуть уамби на незадачливых оппонентов. Вероятно, некоторые из его методов были позже, в конце 1950-ых и в 60-ых, скопированы американским певцом R&B и поэтом-песенником, Скримином Джей Хавкинсом. (Хавкинс был одним из исполнителей, явно использующих образы Вуду в своих сценических действах; его самая известная композиция, Я наслал проклятье на тебя (I Put a Spell on You), записанная в 1956 г., смахивала на языческий обряд и была запрещена на нескольких радиостанциях США, тогда, как его более поздняя Пир Мау-мау [39] (Feast of the Mau-Mau), намекала на ритуал людоедства). Один из его самых известных и финансово успешных “рецептов Вуду” было засоленное бычье сердце, которое, как полагали, гарантировало мужскую силу. Время от времени действа, фантастический идол ходил, вращая головой и ухая филином, проклинал своих врагов. Помимо того, были еще фигуры диковинные и ужасные и после крайнего испуга отдельных женщин, Хавкинса арестовали. Он попытался пугать полицию, набрасываясь на них с совиным криком и проклятиями, но это эффекта не возымело. Его немного подержали под арестом и выпустили, после чего он исчез и, как полагали, возвратился к Кентукки.

Преемником д-ра Джона был испанский раб по имени Дон Педро. О нем мало что известно, за исключением того, что он часто конфликтовал с полицией. Он, как говорили, провел множество сексуальных оргий в своем доме и на Рекветт Грин, в которых наравне с темнокожими участвовали и белые женщины. Рекветт Грин давно исчез – это было когда-то местом частых собраний Вуду. С ним исчез без следа и Дон Педро.

Другим известным практиком Вуду в Новом Орлеане в это время был Джозеф Мэллон, о котором говорили, что он был автором некоторых самых свирепых проклятий в городе. Он увлекся не свободной девушкой и неудачно пытался увести ее у жениха с помощью магических средств. Перед свадьбой жених внезапно и по необъяснимым причинам умер. Хотя подозревали, что его отравил Мэллон, но никаких доказательств не было. Смерть, однако, привела к обратному результату – объект его воздыханий смотрела на него с презрением и умерла старой девой. Сам Мэллон, кажется, умер не намного позже. После него были другие мужчины Вуду: Делтон Буссар, Папа Гри-гри, и Доктор Шеванез, но ни один не поднялся до зловещей славы д-ра Джона.

Конечно, были и королевы Вуду. Одной из первых женщин была Мама Каллиба, мамбо, которая содержала несколько увеселительных заведений Вуду в старых кирпичных домах на Улице Дамиан. В большинстве из них, оказалось, устраивались лишь оргии с голыми мужчинами и женщинами, дикими танцами и, во всех отношениях, Мама Каллиба немногим отличалась от хозяйки борделя, но ее звание “вудуньи” (женщина-священник Вуду), кажется, в городе было у всех на устах. Вместе со своим сожителем, известным как Доктор Морис, она контролировала некоторые из самых необузданных заведений XIX века Нового Орлеана. Есть также предположения, что мамбо также была подпольной акушеркой, помогающей белыми женщинами, избавляться от нежелательной беременности различными средствами, в одном случае – порошками и микстурами, в другом – физическим вмешательством. Объективно, она была женщиной кое-какой магической силы, но и она исчезла без следа. Доктор Морис, кажется, практиковал какое-то время, предположительно, разведением зомби и насыланием проклятий, но и он, в конечном счете, также канул в Лету.

Проследовали многие королевы Вуду, такие как пресловутая Рыжая Мадам из Чарлстона, которые сияли кратко и оставляли незначительный след с обществе того времени. Большинство этих имен существует только в легендах и фольклоре. Первая королева как-то отличившаяся, кажется, была черной женщиной из Санто-Доминго, которую звали Самитье (или Семетей) Деде, также известная как Мать Деде из Нового Орлеана. Привезенная в город рабыней, она, как говорят, использовала свое магическое влияние на своего владельца, чтобы освободиться из рабства. Хотя она имела большую силу Вуду, она подрабатывала торговлей конфетами или всякой мелочью. Она, как говорят, вступила в наследство Мамы Каллибы как главная городская королева Вуду и продолжила пирушки старых кирпичных домах на улице Дамиан. Из-за непрерывного контроля полиции она перенесла эти пирушки в группу строений у озера Поншартрен. К 1825 г., ее власть в городе достигла пика – ее пирушки привлекали участников и от белых, и от чернокожего общества. Что, в конечном счете, случилось с нею, неизвестно, но вероятно она сбежала из города во время одной из многочисленных облав полиции набегов на ее собрания. К началу 1830-ых она, кажется, исчезла из креольского общества.

Непосредственно за Матерью Деде следует бывшая рабыня, известная как Зозо ляБрик[40] (хотя у нее, возможно, было несколько и других имен), которая, вероятно, была несколько не в себе и которая продавала ведрами тертый кирпич в своей лавке. Некоторые креольские домохозяйки требовали, согласно старой традиции, при входе в дом отчищать ступни кирпичной пылью, чтобы уберечься от злых духов или смыть проклятие, насланное на дом врагом. Неизвестно, как эта сумасшедшая особь стала главной королевой Вуду, но когда-то она была вудуньей, с которой наиболее охотно консультировались в Новом Орлеане. Однако ее правление в ипостаси главной королевы Вуду было весьма кратковременно, поскольку она должна была уступить самой сильной во всем Новом Орлеане вудунессе, Мари Лаво.

Наследство Мари Лаво живо до настоящего времени. В 1971, находящаяся в Лос-Анджелесе рок-группа Redbone[41], во главе с братьями, американскими индейцами Пат и Лолли Вегас, ошеломили композицией Witch Queen of New Orleans (Королева-ведьма Нового Орлеана), по общему мнению сочиненную в честь Мари Лаво. Однако, любые исследования ее длинной карьеры как королевы Вуду чревато трудностями и противоречиями, поскольку она, возможно, не была вообще одним человеком – трое (по крайней мере, были две) называли себя Мари Лаво. В 1830 г. ее имя прокатывалось гулким эхом по городу, а в 1895 г. ее уже знали как главу собрания Вуду на заливе св. Джона. Некоторые люди полагают, что Мари Лаво была еще жива в 1918 г. в конце Первой мировой войны и еще некоторое время после. По сообщениям в газетах она умерла в 1881 г., а королевой Вуду она была более восьмидесяти лет. Пират Жан Лафайет, как говорили, поцеловал ее, когда вошел в Новый Орлеан с американскими войсками после сражения в 1815 г. Столетием позже, говорили, что она была любовницей Лафкадио Хирна. Не существует никакого официального места ее погребения, и она, как утверждают, похоронена во многих местах, включая кладбище "Сент Луис №1", хотя другие категорически заявляют, что ее там никогда не хоронили.

Первое упоминание о Мари Лаво отмечено в 1819 г. в брачных хрониках Кабильдо – старого района Нового Орлеана. Она сочеталась браком с отцом Антуаном, весьма любимым священником в районе, который более пятидесяти лет был одним из самых заметных религиозных деятелей города. В то время в Новом Орлеане преобладало смешение европейских культур (французской и испанской) над американской. Большинство населения здесь было креольское[42]; во многих районах использовался в основном креольский язык. Грандиозные танцы цветного населения, известные как Квартеронские[43] балы, были крайне популярны среди горожан. Значительная часть населения были католиками, и французское влияние было особенно заметно, в то время как белые англосаксонские американцы считались варварами и тупицами.

Установленное имя мужа Мари – Жак Пари, квартерон и свободный темнокожий человек, по общему мнению, из Санто-Доминго. Мари была также тёмнокожей, с красноватым оттенком. Она, как также отмечали, была исключительно красива. Она, кажется, была помесью негра, американского индейца и белого и, как говорят, имела королевскую родословную в каждой ветви.

Спустя приблизительно год после свадьбы, кажется, случилось что-что странное – Жак исчез без следа – и Мари начала называть себя “Вдовой Пари” утверждая, что он мертв. Однако, нет никаких сведений о его смерти все последующие шесть лет после брака, а это означает, что пять лет он числился без вести пропавшими. Был ли он все еще женат на Мари? Или он был действительно мертв, а его смерть не была зарегистрирована? Последнее кажется маловероятным, потому что сама Мари была законопослушным католиком и ежедневно посещала кафедральный собор св. Луи.

Она пошла за отцом Антуаном соборовать жертв эпидемии желтой лихорадки, которая охватывала город. Она жила на улице, называемой ныне Северный крепостной вал, в доме, прежде принадлежащем ее отцу, которого, как полагали, звали Карлом Лаво. Но уже через год после ее замужества, она, кажется, жила там одна.

А спустя приблизительно еще пол года, Мари объявила себя «парикмахершей» и посещала дома преуспевающих белых людей в зажиточных кварталах Нового Орлеана. Это были времена, предшествующие салонам красоты – тогда богатые женщины обращались к своим “профессиональным косметологам” для приведения в порядок своей прически к важным социальным мероприятиям. Многие из этих «косметологов» были свободными темнокожими женщинами. Не ясно – была ли Мари «парикмахером» или, как говорили некоторые, помимо укладки волос, она приторговывала гри-гри. Другие продолжают говорить, что она была проституткой – обслуживая мужей тех, которым она делала прически. Здесь следует напомнить, что Новый Орлеан не был чисто американским городом; здесь смешались французские, испанские и креольские стандарты, мораль и прочее, а они весьма различались. Когда американцы окончательно обосновывались в городе, они были потрясены необязательными и скандальными нормами, царившими вокруг. Все отчеты единогласны – в это время начиналась карьера Мари Лаво, ведущей королевы Вуду в Новом Орлеане.

С Мари, осуществляющей контроль, во второй половине 1850-ых вудумания в Новом Орлеане достигла полного расцвета, и продолжали шириться популярные в различных частях города так называемые «шоу». Они притягивали большие толпы, в том числе и из белых районов, и всегда подогревались крепким алкоголем и сексуальностью. Не имеет значения, сколько времен представители закона пытались закрыть ее «дело» и арестовать Мари, но она всегда, казалось, избегала наказания, и сборища продолжались беспрестанно. Ужас и острые ощущения колдовства вместе с разнузданной сексуальностью приводила к беспорядочным связям между людьми всех рас, населяющих город. Мари невероятно разбогатела, настолько, что смогла построить второй дом, около Милнбурга[44].

Мари, кажется, наслаждалась и знакомилась с развитием культуры города. Через несколько лет после «смерти» Жака Пари, она завязала дружбу с другим квартероном по имени Кристоф Дамини де Глапи. Как Жак Пари, он был родом из Санто-Доминго и свободен. Он был, кажется военным героем, и участвовал в сражении за Новый Орлеан. Скоро он сблизился с Мари и жил с нею; он умер в 1835 г. Об их отношениях известно немного, за исключением того, что Мари родила ему одного за другим пятнадцать детей и что они оставались вместе с нею всю жизнь.

Вскоре после знакомства с Глапи, Мари начала практиковать Вуду, мастерство ее росло, и скоро она стала королевой Вуду. В то время в новоорлеанском культе Вуду был хаос, многие королевы, такие как Самитье Деде и Мари Салоп, соперничали друг с другом. Пользуясь некоторыми методами д-ра Джона (или Джона Байю, как она его называла) она, сборами Вуду, на которые за плату она часто приглашала белых людей, начала набирать очки. Мари построила свои церемонии с атрибутами Гранд Зомби – змеи, черной кошки и петуха. Она также добавила в большинство своих собраний сексуальное содержание – обычно сборы заканчивались своего рода массовыми беспорядочными совокуплениями. Она также добавила отдельные предметы некоторых католических обрядов: статуи, ладан, святую воду вместе с молитвами и призывами. Она возражала тем, кто говорил, что последователи Вуду изначально были дьяволопоклонниками и клеймили их как представителей древней дохристианской религии. Им противоречила Мари – от Вуду, христианская вера взяла многие из его ритуалов, а она только была инструментом, позволившим старым силам вернуться из небытия. Однако многие видели в ней невероятно богохульные действия и клеймили как “слугу Сатаны”.

Конкурирующие королевы вскоре были повергнуты и изгнаны, и Мари Лаво стала безраздельно властвовать во всех районах Нового Орлеана. Некоторые из ее конкурентов просто умерли, считалось, что Мари против них использовала некоторый чрезвычайно сильный гри-гри. Другие поклялись в преданности ей и стали, своего рода, подкоролевами в отдельных районах города. Вдова Пари теперь процветала. Она приняла на себя верховенство в сборищах в Конголезском квартале и контролировала сборы на берегах озера Поншартрен; пренебрегая предписанными запретами. Для закона она оставалась неприкосновенной и, хотя против нее предъявлялось множество обвинений, но ни одно из них до суда никогда не доходило. Такое течение событий приписывалось ее великой «магии», но, скорее всего, это объяснялось множеством ее связей в высших кругах. И, по-видимому, она стала невероятно богатой. Используя связи, завязанные в ходе выполнения своих «парикмахерских услуг», она начала вовлекать белых богатеев в культуру Вуду. Она приобрела большую популярность – ее сборы стали уникальными. Распространялись слухи, что она шантажировала некоторых видных политических деятелей города, но доказательств, естественно, не могло быть.

Она смогла купить за городом несколько новых домов, в которые перевела большую часть своего бизнеса Вуду. Ее основным местом деятельности стал маленький домик на улице св. Анны, между улицами Северный крепостной вал и Бургундии, вблизи Конголезского квартала, который предположительно она заполучила посредством своего гри-гри. Где-то в 1830 г. молодой человек из высшего общества, чрезвычайно богатой и преуспевающей семьи был арестован за преступление, свидетельские показания против него, возможно, были неопровержимыми. Он доказывал свою невиновность, но это выглядело, как если бы он собирался признаться виновным и готовым понести наказание. В отчаянии его отец обратился к Мари и предложил достойное вознаграждение за ее помощь. В день суда на рассвете Мари вошла в собор св. Луи и в течение нескольких часов простояла на коленях у ограды алтаря. У нее во рту было три гвинейских перца. После она тайно проникла в зал суда, и эти перцы положила под подушку стула судьи. Суд проходил своим чередом, но, к всеобщему удивлению, судья закрыл дело и молодой человек был освобожден. Вне себя от радости, отец подарил Мари, принадлежащий ему маленький дом на улице св. Анны, в пожизненное пользование. Не было сомнения, что ее колдовство каким-то образом повлияло на решение судьи; использование гри-гри было характерно для ее магии – комбинации старых африканских компонентов (гвинейский перец) с молитвами в католическом соборе. Комбинация была и мощной, и эффективной – обращение к естественному христианскому ожиданию чуда и природной веры в африканскую магию.

Фигурки глины, проткнутые колючками для нанесения вреда, были распространены в некоторых западноафриканских культурах – но не всех. Вылепить изображение предлагаемой жертвы и магически связать его с человеческим оригиналом – было целью такого колдовства. Таким образом, в зависимости от того, какие действия предпринимались над фигуркой-копией, такие же последствия ожидали и жертву. Этим вредоносным свойством пользовались во многих ритуалах английские и континентальные ведьмы. В Англии они упоминались как «пугала» (mommet) – заявляли, что их было много в Шотландии и на западе страны. В Африке колдовские куклы иногда использовались для приворотов в делах сердечных или в принуждении человека на определенные действия, которых он в обычном состоянии, как правило, не совершал бы. Иногда, изображению вредили с намерением нанести вред человеку, но такое среди западноафриканских рабов широкого распространения не получило. Мари включила в Вуду часть европейских ритуалов с использованием кукол, которые давали власть над ее врагами.

Кристоф Глапи умер в 1835 г. в доме на улице св. Анны, и это произошло, кажется, в июне. Ему было на тот момент шестьдесят шесть. Его похороны собрали множество народа – Мари продавала им свои гри-гри, гадала и снимала проклятия. Когда она была не одна – возможность коммерческой деятельности не упускалась. После смерти мужа “Вдова Пари” (Мари никогда не отказывалась от этого имени, даже когда она жила с Глапи, возможно из уважения к нормам католической церкви) еще более укрепила в городе свой авторитет. Подобно Доктору Джону, она держала агентов в каждом районе Нового Орлеана (управление ими было похоже на секретную службу, которая снабжала ее информацией), и она знала многие тайны местного общества, вероятно, наработанных ею с дней «парикмахерских услуг». Также она не была склонна к использованию отдельных методов, имеющихся в ритуал Вуду некоторых других культурах, одна из них – пресловутая кукла Вуду.

У Мари в мире Вуду врагов было достаточно. Время от времени другие практики Вуду пытались перехватить ее первенство в Новом Орлеане, но она видела их всех насквозь. Самыми известными из них был, называющий себя Папой Лимба (Папа Лимба – это креольское имя Святого Петра, которое у рабов ассоциировалось с большой магической силой), он действовал в доме на улице французов в конце 1840-ых. О нем известно немного, за исключением того, что он был, скорее всего, благородным пожилым джентльменом, свободным темнокожим человеком, который показывался на людях в элегантной европейской одежде черного цвета. Папа Лимба, как говорили, правил призраками, которых он направлял в интересах своего “темного бизнеса” и во вред людям. Подтверждением этой точки зрения, возможно, были некоторые новоорлеанские истории о зомби тех времен. Папа похвалялся, что его магия сильнее магии Мари Лаво и что его гри-гри могли бы “покончить с нею”, если бы он так пожелал. Он также утверждал, что был истинным прямым потомком Доктора Джона, а Мари – лишь самозванка. Некоторое время он преуспевал и, вероятно, был какой-то угрозой империи, которую строила Мари, но его внезапная и необъяснимая смерть положила конец всяким будущим попыткам противоборства, и, можно предложить, только усилила влияние Мари в обществе. Все считали, что его убила превосходящая ее сила.

Другим конкурентом была Мама (или Маман) Эунисе, которая продавала гри-гри и пудру в пойме реки св. Джон. Она, кажется, не представляла большой угрозы для Мари, но многие собрания она проводила c употреблением смеси рома и пороха и взбешенными сексуальными танцами, как зеркало отражающие собственные собрания Мари. Взбешенная этим, Мари потребовала – прекратить. Некоторое время Мама Эунисе требованию не вняла и продолжила за городом торговать приворотами и устраивать сексуальные выходки на своих сборах. В итоге, Мари стала открыто угрожать ей смертью, и это, кажется, возымело действие на Маму. Мари предложила ей уехать из Нового Орлеана и не возвращаться – Мама, кажется, безропотно подчинилась.

Следующим приобретением Мари был дом около Милнбурга, названный “Мэйсон Бланш” и, хотя она использовала его для различных ритуалов, он стал также центром деятельности ее дочери, которая должна была стать второй Мари Лаво. Дом, как описывали, насчитывал шесть комнат, одна из которых была большой комнатой для отдыха, где проводились специальные церемонии и имели место танцы. Присутствие лиц, не являвшихся членами какой-либо организации «культа» Мари, исключалось. Как думают, многие из ритуалов Вуду, которые там проводились, были Вудум Петро в исполнении в значительной степени рабами из Санто-Доминго, которые всегда присутствовали в окрестностях дома.

Мари теперь появлялась в городе в стиле сегодняшней кинозвезды. Все похождения Вдовы Пари сопровождалась телохранителями и охранниками, которые удерживали публику (и представителей закона) в бездейственном положении. Во главе них стоял одним из ее сыновей – дородный человек по имени Кристоф Пари, который действовал как своего рода “глава безопасности” во время ее появлений.

Сборища становились все более дикими и разнузданными. Мари обычно носила синее платье до пят, и оно, главным образом, было единственной деталью ее одежды. Показ наготы в обществе вместе с сексуальными танцами, оскорблял моральные устои новоорлеанского общества.

В середине 1850-ых Мари Лаво начала интересоваться социальным обеспечением заключенных. Ранее, во время эпидемии желтой лихорадки, она ухаживала за больными, что действительно дало ей репутацию добродетельной женщины. Она начала появляться в муниципальной тюрьме и стала там известной личностью, особенно среди осужденных, ожидающих исполнения приговора. Говорили, что она иногда молилась с ними или молилась о них в тюремной церкви. Она приносила пищу и даже разговаривала по душам с некоторыми из наиболее жестоких заключённых. Постепенно о ее посещениях заговорили и это стало достоянием прессы.

Первое сообщение о ее посещениях было в 1852 г. (хотя они были и до того), когда она посетила камеры двух убийц – Джона Адама и Энтони Деслисла – которые оба были признаны виновным в зверском убийстве маленькой девочки. Они избили ребенка до смерти, когда попытались ограбить дом их любовницы, госпожи Чевиллон, были пойманы, привлечены к суду, признаны виновными и приговорены к смерти. Суд над ними взволновал и вызвал большой интерес всего Нового Орлеана, возможно из-за бесчеловечности преступления. Мари часто посещала и обстоятельно говорила с ними, особенно с Деслислом.

В день казни была установлена виселица на улице Орлеана и большом стечении народа. Это был прекрасный день, теплый и безоблачный, с ярко сияющим солнцем. Многие пришли посмотреть на казнь с детьми. При появлении на эшафоте Деслисл начал длинную беспорядочную и почти истеричную речь о своей невиновности и суровом наказании “американских варваров”. Как истинный француз он заявлял и требовал пышных похорон, на которые должны явиться только французы. В разгар своей речи он внезапно испустил крик ужаса, показывая наверх. Вверху, внезапно образовалось черное облако, извиваясь и клубясь, словно живое существо. Прекрасное утро внезапно стало тревожными и мрачными сумерками. Мгновение спустя

Что делать, если нет взаимности? А теперь спустимся с небес на землю. Приземлились? Продолжаем разговор...

ЧТО ПРОИСХОДИТ ВО ВЗРОСЛОЙ ЖИЗНИ? Если вы все еще «неправильно» связаны с матерью, вы избегаете отделения и независимого взрослого существования...

ЧТО ТАКОЕ УВЕРЕННОЕ ПОВЕДЕНИЕ В МЕЖЛИЧНОСТНЫХ ОТНОШЕНИЯХ? Исторически существует три основных модели различий, существующих между...

Что способствует осуществлению желаний? Стопроцентная, непоколебимая уверенность в своем...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: