ПОВСЕДНЕВНАЯ ЖИЗНЬ КРЕСТЬЯНКИ РОССИЙСКОЙ ГЛУБИНКИ

Повседневность является важной составной частью в изучении исторических процессов. В частности, картины реальной жизни крестьян позволяют заглянуть в глубины народной жизни, точнее понять специфику их жизни в конкретно–исторический период. На примере Пензенской губернии мы попытаемся реконструировать одну из сторон повседневной жизни крестьянки – ее хозяйственную роль в жизни семьи в период НЭПа.

В 1920–х гг. возрождение крестьянского хозяйства проходило крайне медленно. Социальное выравнивание выразилось в маломощности большинства крестьянских хозяйств. Жилище, орудия труда, приемы хозяйствования практически оставались традиционными. Сельскохозяйственное производство держалось в первую очередь на физической силе семейного коллектива. В механизме его существования женщина участвовала в полевых работах, ухаживала за скотом, готовила пищу, одевала всю семью.

В земледельческих работах женщина играла значительную, но в тоже время, вспомогательную роль. Большая нагрузка лежала на плечах крестьянки по обработке огородных культур, прополке посевов. Относительно облегченный и чистый труд был на сенокосе. Больших сил требовало жнитво. Поэтому в период страды в поле выезжали все взрослые люди и молодежь. Косили мужчины, а женщины собирали снопы, чтобы успевать, должны были следовать две вязальщицы.

Сельскохозяйственные работы для женщины были дополнены заботой о детях и питании семьи. Там, где поля были недалеко, устраивали палатки из торпищ. Здесь же готовили пищу. Если же участки были слишком удалены, то семьи целиком, с большим запасом продовольствия, отправлялись в отъезд на целые недели[664].

В семейном разделении труда крестьянка главенствовала в домоводстве. Чтобы разобраться в объеме работ, который лежал на плечах женщины, необходимо представить условия жизни крестьянской семьи 1920–х гг. Жилища крестьян разного достатка отличались друг от друга. В тоже время, его планировка, элементы, убранство, утварь оставались в рамках традиции. Жилище отличалось теснотой и превращалось в зимнее время в хозяйственное помещение, в котором ткали, чинили инвентарь, содержали скот. Избы середняков были обустроены лучше: имелся деревянный пол, печь по–белому, было больше окон и в целом, она была просторнее. Уют в доме поддерживали женщины.

В 1920–е гг. продолжали укореняться новые явления в домашней обстановке крестьянского жилища. Новшества в крестьянском быту проявлялись в распространении мебели, часов, зеркал, украшении стен фотографиями, картинками, плакатами, разведении комнатных цветов, оклейке стен обоями, более чистом содержании жилья[665]. Из всех перечисленных нововведений наиболее значимой была тенденция к чистоте жилища.

Пространство для приготовления пищи находилось в предпечье, где сосредотачивалось все необходимое для этих целей. От печи до передней стены стояла лавка, которую использовали в качестве стола для приготовления пищи. Над лавкой, выше человеческого роста, к стене прибивалась полочка – ящик для чугунной и глиняной посуды различных размеров в зависимости от назначения. Женщины к ней относились очень бережно. Если сохранность глиняной посуды нарушалась, её обертывали берестой для дальнейшего использования. Для сбивания сливочного масла использовали пахталки. Воду из колодца женщины приносили в деревянных ведрах при помощи коромысла. В избе ее держали в кадках, ведрах, больших глиняных сосудах. Основной запас хлеба и круп хранился в амбаре, а небольшая часть находилась в сенях в деревянных ларях. Наряду с размолом зерна на мельницах, применяли ручные жернова и ступы.

Готовили крестьянки один раз в сутки – утром, а потом весь день были свободны от этих хлопот. В крестьянских семьях было трехразовое питание. Каждый, в том числе и дети, имел за столом свое постоянное место. Это было связано с большим количеством членов семьи. Чтобы не было скученности, самых маленьких детей, стариков и больных кормили отдельно. Подавала на стол старшая женщина в доме. Поэтому есть со всеми, у нее не получалось. Хозяйка, согласно обычаю, ела стоя или позднее[666].

Традиционная крестьянская пища зависела от продуктов, получаемых в собственном хозяйстве. Основу питания крестьян составляли продукты растительного происхождения, основная доля которых приходилась на хлеб и хлебопродукты. В повседневном рационе употреблялось много овощей, в первую очередь картофель и соления из капусты, огурцов, меньше из помидор и свеклы. Из продуктов животного происхождения первое место занимали молочные продукты, среди которых главенствовало молоко. Однако его употребление было недостаточным и напрямую зависело от наличия в хозяйстве коровы. Масло, сметана, творог, сливки шли на продажу и появлялись на крестьянском столе, как и мясо, сало, рыба, яйца только в праздничные дни. Среди напитков крестьянки готовили солодовый и хлебный квас, отвары и настои из трав и овощей.

Важной и ответственной обязанностью крестьянки было обеспечение своей семьи одеждой. Отсутствие средств на покупку тканей и готовых изделий приводило к увеличению изготовления и пошива одежды из холста и сукна собственного изготовления. Навыками производства владела каждая женщина. Обязанностью женщины было не только изготовление одежды и белья, но и содержание их в чистоте. Для стирки использовали корыта и лохани. После просушки белье гладили вальком на камнях или наматывали на деревянную скалку и прокатывали длинным ребристым вальком – рубелем. Покупка мыла в послереволюционное десятилетие была затруднена в большинстве крестьянских хозяйств. Стирали крестьянки, большей частью, применяя белую глину, которой натирали белье и толкли в ступе и в щелоке, который приготавливали из печной золы[667]. Также в малых количествах использовались: мел, известь, сырой картофель, кислое молоко[668].

Преобладание традиций в повседневной жизни деревни 1920–х гг. было сдерживающим фактором развития и одновременно гарантом выживания. Кризис крестьянской экономики, возрождая в быту архаичные черты, обострял возможности и способности полов. Такие качества женщины, как высокая степень адаптивности, умение подстраиваться под внешние обстоятельства, прагматизм в критической ситуации помогли справиться крестьянской семье с жизненными трудностями 1920–х гг.

Новочеркасск, Южно – Российский государственный технический университет

КЛУБНОЕ ОБЩЕНИЕ КАК НОВАЯ ФОРМА ОРГАНИЗАЦИИ ДОСУГА ГОРОЖАНОК ЮГА РОССИИ (1920 – е гг.)

Период 1920–х годов связан с изменением отношения государства к роли женщины в обществе. На первый план ставится задача появления раскрепощенной женщины, активно участвующей наравне с мужчинами в процессе производства и политической жизни страны. Подобные цели неизбежно влекли за собой не только изменения в политическом устройстве страны, но и модернизацию всего уклада общественной жизни и всех деталей повседневности.

Обширную и многогранную область занятий горожанок юга России в 1920–е годы после трудового дня составляла домашняя работа. И оставалось небольшое количество свободного времени, которое она могла посвятить лично себе. Это время могло было быть посвящено традиционному хождению в гости, посещению кинотеатров, проведению свободного времени в кругу семьи, либо участию в официальных мероприятиях.

Новым в организации досуга горожанок юга России в 1920–е годы становится общение в рамках клубов. В общем русле тотальной социализации в клубах виделось одно из важных средств коммунистической организации свободного времени, форма обобществления быта[669]. Предполагалось, что клуб станет местом, располагающим к отдыху, местом, куда женщина и члены ее семьи могут прийти прямо с работы, получить пищу в буфете, посидеть в уютной комнате, побеседовать, почитать газету. Соответственно, должны были быть оборудованы комнаты отдыха, гардеробные, туалетные комнаты, буфет. В сентябре 1923 г. ЦК РКП(б) утвердил примерный устав партийного клуба и краткую инструкцию о его практической работе. В обязанности правлений клубов входили организация и проведение докладов, лекций, диспутов по общественно–политическим вопросам, создание секций[670]. Предусматривалось развитие художественного творчества путем создания литературных, драматических, музыкальных и других кружков.

На протяжении 1920–х годов на юге России возрастало количество горожанок–членов клубов. Большой популярностью среди женщин пользовались кружки кройки и шитья. Горожанки охотно шли в эти кружки, так как из занятий ими извлекалась и чисто практическая польза. Так, в кружке кройки и шитья в клубе советских торговых служащих г. Таганрога женщины изучали кройку дамского белья, детского белья и платья, мужского белья, дамского платья[671]. Однако создание подобных кружков требовало больших материальных затрат, связанных с закупкой машин. Поэтому не все клубы юга России были на это способны[672]. Создавались и кружки домашнего хозяйства, в которых женщины знакомились с вопросами воспитания детей, правилами домашней гигиены и питания, обсуждали взаимоотношения в семье, те или иные семейные события[673].

В 1920–е годы клуб признавался важным средством политического воздействия на женщин. В кружках и секциях при клубах женщины слушали лекции на политические, медицинские, антирелигиозные темы, читали газеты и книги. Растущий клубный актив женщин проводил самостоятельную работу. Еженедельно в клубах устраивались специальные женские дни – «вечера пролетарки». Программа вечера состояла из докладов, бесед, театральных постановок[674]. Также в клубах устраивались и семейные вечера.

Одним из средств вовлечения женщин в клубы явилось создание при клубах детских комнат. К 1928 г. детские комнаты имелись в 20% клубов юга России[675]. Часто сами женщины выступали инициаторами создания подобных комнат. Для наблюдения за детьми в порядке выполнения общественной нагрузки привлекались девушки с педагогических факультетов вузов, дошкольные работники, фельдшерицы, медицинские сестры[676].

Характерным явлением для 1920–х годов стало развитие в рамках клубов женского физкультурно–спортивного движения. При этом физкультура рассматривалась не только как средство физического воспитания и оздоровления женщин, но и как средство их культурно–политического воспитания и организации досуга. В циркуляре ВЦСПС «Об очередных задачах союзной физкультуры» ближайшей задачей союзов признавалось «углубление работы по вовлечению в физкультуру взрослых рабочих, особенно женщин, внедрение в быт санитарных, гигиенических навыков»[677]. Для этих целей при клубах создавались кружки физкультуры. Велся постоянный учет достижений физкультурниц. В клубах в стенных газетах опубликовывались в диаграммах цифровые результаты в отношении развития тела физкультурниц: размеры до начала занятий в кружке (объем мускулов, среднее состояние сердца). Подобные измерения повторялись через 3, 6, 9 месяцев[678]. Массовая работа кружков физкультуры среди горожанок юга России выражалась в пропаганде значения санитарных условий труда и быта. С этой целью данные вопросы освещались в стенгазетах, устраивались различные беседы, лекции, ставились специальные инсценировки, массовые вечера, демонстрация диапозитивов. В задачи кружков также входила пропаганда вопросов оздоровления, предупреждения профессиональных заболеваний и борьбы с ними[679]. Многочисленные публикации на страницах периодических изданий свидетельствуют о том, что физкультурно–спортивная жизнь горожанок юга России в 1920–е годы была весьма насыщенной и масштабной. Источники рассказывают о массовых женских соревнованиях по легкой атлетике, гандболу, баскетболу, шахматах, стрельбе[680].

Помимо активного участия в соревнованиях, физкультура входила в досуг горожанок в виде участия в различных экскурсиях, народных гуляниях с участием в различных играх, забавах, всевозможных видах гимнастических и спортивных развлечений. В зимние месяцы руководством клубов устраивались массовые экскурсии на лыжах, катание на санках. Летом использовались летние виды спорта, легкой атлетики, организовывались водные экскурсии, поездки на велосипедах, длительные экскурсии в период отпусков[681].

В целом, несмотря на проводившиеся мероприятия популяризации клубного досуга, на протяжении 1920–х годов наблюдалось снижение интереса горожанок юга России к подобной форме общения. Для большинства горожанок посещение клубов являлось дополнительной нагрузкой. Сказывалась и агитационно–пропагандисткая модель клубов, в рамках которых не оставалось места ни свободному общению, ни обыкновенному отдыху.

Новочеркасск, Южно – Российский государственный технический университет

КАЗАЧИЙ ФОЛЬКЛОР ЮГА РОССИИ КАК РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ ЧАСТНОЙ И ОБЩЕСТВЕННОЙ СФЕРЫ 1930 – х гг.

Казачий фольклор Юга России отражал те реальные изменения, которые происходили в противоречивые 1930–е годы, а понимание отношения к нему позволяет осмыслить многие сюжеты повседневности казаков и казачек того времени, выявить трансформации казачьего менталитета. Репертуар донских, кубанских, терских казачьих фольклорных коллективов состоял в значительной мере из старинных песен, чей «возраст» измерялся зачастую многими десятками лет. В частности, Вешенский районный казачий хор осенью 1935 г. в Москве «играл песни», которые звучали в казачьих станицах задолго до наступления советской эпохи. Их содержание отражало особое отношение казаков–мужчин к традиционной военной службе в кавалерийских частях и к общественному признанию важности такой службы.

В то же время, эпоха «великого перелома» оказала существенное влияние на казачий фольклор, дополнив его песнями, в которых прославлялись колхозная система, советское устройство и «любимый вождь товарищ И.В. Сталин». Такое дополнение можно считать неизбежным, ибо органы власти сознательно и целенаправленно стремились к осовремениванию казачьего фольклора, указывая, что «нужно дать молодежи новые песни»[682].

В 1936 г. терский казак Белигуров сочинил песню с характерными строками: «Шагай вперед, казачье племя, // Крепи колхозы! В добрый путь!»[683] «Любимой казачьей песней»[684] в 1930–х гг., как утверждали советские журналисты, являлась «Дума о Сталине», в которой идеологически настойчиво проводилась мысль о неизбежном укреплении колхозной системы и ее положительном воздействии на жизнь казаков и казачек. Тем самым в репертуаре казачьих фольклорных коллективов в 1930–х гг. сочетались (причем, зачастую достаточно органично) как традиционные, так и советские песни.

Сочетание в казачьем фольклоре традиционных элементов и советских новаций хорошо заметно в собрании старинных и советских песен, пословиц, поговорок донских казаков, подготовленном в 1938 г. Обществом изучения Ростовской области при Президиуме облисполкома[685]. Эти материалы, свидетельствуют о компоновке с обязательным подчеркиванием «проклятого» дореволюционного казачьего прошлого и «счастливого» советского настоящего казаков и казачек. Содержание досоветского фольклора отражало исключительно негативные стороны казачьей жизни (тяготы военной службы, зависимость от войсковой администрации, и пр.), в то время как советские песни, сказы, поговорки отличались, по меткому выражению В.С. Сидорова, «оголтелой советскостью», повествуя о великой любви казаков и казачек к советской власти, колхозной системе и «товарищу Сталину».

Надо сказать, что, несмотря на четко выраженную идеологическую, агитационно–пропагандистскую мотивацию, сам факт собирания досоветского казачьего фольклора оказал положительное воздействие на устойчивость песен, сказов, пословиц и поговорок казаков. Так, послевоенная, совершенная в 1945 г., экспедиция в гребенские казачьи станицы «показала, что казачья песня сохранилась, она жива. Это не только остатки былевого эпоса, баллад, исторических песен, но и военно–бытовая лирика, мужская и женская, любовные песни, протяжные и частые»[686].

Специфическим элементом казачьего фольклора 1930–х гг. являлись частушки, которые традиционно чаще сохраняли и исполняли женщины–казачки. Специфика частушек заключается в том, что по отношению к ним приходится говорить не о сочетании традиционных элементов и новаций, а о коллизионности содержания. Частушки живо отражали действительность колхозной казачьей станицы Юга России, но при этом характер отражения разнился в зависимости от того, кто являлся автором частушек. Немало частушек, авторство которых принадлежало либо просоветски настроенным казакам–активистам, либо же штатным пропагандистам властных структур, воспевали неопровержимые (скорее, якобы) достоинства колхозной системы. Неофициальные же частушки в своей вербальной форме выражения четко фиксировали гораздо более суровое отношение вполне определенной части южно–российского казачества к колхозам и советской власти. Особенно жестко оценивались в этом народном фольклоре события 1932 – 1933 гг. в пострадавших от голода регионах, как о том свидетельствуют материалы полевых исследований, опубликованные в солидной монографии В.В. Кондрашина[687]. Неофициальные частушки, естественно, распространялись из уст в уста в казачьих регионах, хотя, конечно же, их исполняли только в узком домашнем кругу. В частности, на Дону пели: «Как Ленин умирал, // Сталину наказывал, // Чтобы хлеба не давал, // Сала не показывал»; «Едет Ленин на телеге, // А телега на боку. // Ты куда, плешивый, едешь? // Ликвидировать муку»[688]. В данном случае казачий фольклор 1930–х гг. ярко и эмоционально отражал негативные черты советской действительности, которыми изобиловала эпоха «великого перелома».

Таким образом, фольклорное творчество казаков и казачек Юга России раскрывало характерные черты исторического времени сплошной форсированной коллективизации. В этом творчестве протуберанцами прорываются общественные настроения, царившие в казачьей среде в те годы. Бережное отношение к лирике в фольклоре свидетельствовало о стремлении казаков и казачек сохранить свою партикулярную культуру. Наличие двойственности в сочинительстве и исполнении частушек показывает неоднозначное отношение казаков к проводимым общественным преобразованиям, когда они отчетливо видели и осознавали дистанцию между словами и делами власть предержащих. Однако нельзя не замечать и общую позитивную историческую тенденцию изменения отношения казаков и казачек к советской власти, когда часть из них вполне искренне воспевала новое социалистическое настоящее.

Владивосток, Дальневосточный федеральный университет

Живите по правилу: МАЛО ЛИ ЧТО НА СВЕТЕ СУЩЕСТВУЕТ? Я неслучайно подчеркиваю, что место в голове ограничено, а информации вокруг много, и что ваше право...

Что вызывает тренды на фондовых и товарных рынках Объяснение теории грузового поезда Первые 17 лет моих рыночных исследований сводились к попыткам вычислить, когда этот...

Система охраняемых территорий в США Изучение особо охраняемых природных территорий(ООПТ) США представляет особый интерес по многим причинам...

ЧТО И КАК ПИСАЛИ О МОДЕ В ЖУРНАЛАХ НАЧАЛА XX ВЕКА Первый номер журнала «Аполлон» за 1909 г. начинался, по сути, с программного заявления редакции журнала...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: