Рядом, как обычно, никого нет.

"- Будешь так себя вести, никто и никогда тебя не полюбит, запомни это! Все вокруг ненавидят таких непослушных, психованных детей!

- Он любил меня! – голос захлебывающегося в рыданиях мальчика сорвался на крик. – Он любил меня! Где он?!

Слезы градом катились по щекам. Последние слезы в его новой жизни без птицы, которую он даже не помнит.

- Ты убил его, позволив прикоснуться к себе… ты виноват… Ирман, ты должен забыть всю эту грязь, пока не поздно.

Стены и потолок палаты кружились перед глазами, а потом вдруг взмыли вверх вместе с отцом и его противным голосом. Глаза закатились, сознание провалилось во тьму, где и похоронило воспоминание о темноглазом мальчишке с задорным смехом."

И вот он неожиданно воскрес из праха стертой памяти. Восстал из мертвых, напомнив о том, что когда-то существовал.

Кто же ты, черт бы тебя побрал? И где ты? Если ты мертв, тогда где твоя могила? А если жив, то, неужели разочарован настолько, что не хочешь приближаться к психу?

"- Таким ты никому не будешь нужен, Ирман. Так и умрешь в одиночестве. Вот увидишь, со временем в твоем окружении не останется ни одного человека, которому было бы интересно, жив ты или нет."

Кажется, отец оказался прав. Даже Сеттон и тот сбежал, осознав, с каким психованным больным дерьмом связался. Доктор Уэйн не посчитал нужным даже попрощаться нормально, словно оставлял на произвол судьбы не человека, а какой-то никому не нужный отброс общества. Так же исчезнут и друзья. Рика… Джосс… просто растворятся в течении жизни.

Ты больше не маленький мальчик, Ирман. Тебя больше не жалко. Теперь ты взрослый человек, который не умеет контролировать свои эмоции. И как бы ты ни стремился все забыть и исправить, у тебя ничего не выйдет. Потому что такой как ты, такой больной на всю голову псих, не способен вызывать в людях ничего, кроме ненависти и презрения.

Дождь все не прекращался. Небо словно прорвало, и теперь на Нью-Йорк обрушивались бесконечные потоки воды, будто кто-то наверху задумал смыть к чертям насквозь прогнивший город. И это было бы совсем не плохо.

Грязные мутные потоки унесли бы с собой абсолютно все: боль, ненависть, страх. Все это сгинуло бы, растворилось, исчезло…

Жаль, что из души грязь водой не вымоешь. Ни водой, ни кровью.

И виски так же оказалось не таким уж и действенным средством.

Острый запах алкоголя наполнял гостиную. В темном помещении было тихо. Дом, еще совсем недавно полнившийся отголосками детского смеха, негромкими разговорами, скептическими замечаниями и шепотом любовных признаний, теперь молчал. И только шум ветра за окном, беспощадно гнувшего молодые деревья, напоминал о течении времени.

Даже часы и те остановились. Просто замерли, будто говоря о том, что жизнь покинула это место. Утекла тонкой струйкой золотого песка, шелестом отвергнутого чека, жужжанием распечатывающего фотографии принтера.

Время умерло. Дом умер. И человек, сидящий в кресле, так же умер. И пусть его сердце все еще билось, легкие все еще наполнялись воздухом, а кровь горячими алыми нитями струилась по венам, он чувствовал себя мертвым.

Виски обжигал горло. Согревало, казалось заледеневшее тело, но душу согреть не могло. Да и не хотелось тепла. Хотелось беспамятства.

Забыть бы огромные темные глаза. Забыть бы и не вспоминать. Но избитый парень все еще стоит перед глазами. А рядом с ним и все остальные.

Акено смотрит с сожалением. Рёта с непониманием и растерянностью. Дайки с ужасом. А Видегрель с ненавистью. Тогда почему сломленный и раздавленный чужой злобой подросток смотрел с такой благодарностью?

Память беспощадна. Но это все, что ему осталось.

Совсем скоро в этот пропахший алкоголем и гнилью дом вернется тот, ради кого все было сделано. Вернется и возненавидит. Потому что не примет. Не простит...

Кано усмехнулся собственным мыслям, горько, отчаянно, обреченно, и вновь сделал большой глоток спиртного, почти не чувствуя вкуса. Дорогой напиток опалил горло и жидким огнем растекся по желудку. Кано сжал зубы и зашвырнул стакан в стену. Бессильная ярость - вот и все, что ему осталось. Она сожрет его. Выпотрошит как дохлую рыбину. И останется только трупная вонь, да пара отлетевших чешуек.

Поднявшись из кресла, мужчина вновь посмотрел на часы. Стрелки продолжали стоять. Как символично, черт его дери! Горькая усмешка коснулась губ и тут же исчезла. Рука потянулась к ручке. Письменная принадлежность привычно легла в руку.

Вдох. Прикрытые веки. Почти неслышный шорох стержня по бумаге. Вот и все. Последняя строчка в этом глупом, безжалостном романе.

Ручка выпала из разжавшихся пальцев. Со стуком ударилась о стол и покатилась по заключенному несколько лет назад контракту, сейчас возлежащему на фотографиях, присланных людьми Легрима.

Теперь Сайтон свободен. Вот только цена свободы ему не понравится. Слишком дорого. Слишком грязно.

Накинув на плечи плащ, Кано подошел к входной двери.

За окном скрипнуло деревце, посаженное Дайки. Недовольно каркнул притаившийся где-то под крышей ворон, прячущийся от дождя. Сверкнула молния, на несколько мгновений освещая комнату и вырывая из мрака обрывки воспоминаний. И вновь все стихло.

Что ж, эта глава дописана. А следующей, он надеялся, уже не будет.

"Абонент отключен или находится вне зоны действия сети".

Противный голос автоответчика вонзался в мозг тысячами игл. Рвал сознание на части и не позволял сконцентрироваться на проклятых всеми богами бумагах. Вот уже почти неделю Ленард безвылазно сидел в доме и читал бесконечные контракты, договора, соглашения и прочую муть, которую, как оказалось, необходимо было знать, чтобы правильно вести бизнес. Ковыряться в бюрократическом дерьме, пусть оно и было источником всех доходов семьи Легримов, совершенно не хотелось. Но благодаря Сайтону, парень более или менее начал разбираться в бесконечных цифрах и заумных словах. Чего уж там врать самому себе, в какой-то момент Ленард настолько увлекся, что потерял счет времени. Не потому, что ему было интересно, а потому что все эти бумажки, которые он с радостью отправил бы в камин, оказались тем еще болотом, ступив в которое, выбраться уже не возможно.

Единственной отрадой в этом всем были редкие, но такие нужные ему сообщения, которые Рика исправно присылал каждый вечер. Простые теплые слова грели душу и вселяли в Ленарда уверенность в завтрашнем дне и оправдывали происходящее. Но ни одно напечатанное слово все же не могло успокоить зарождающуюся в сердце тревогу.

Гадкое чувство чего-то до пиздеца паршивого не отпускало парня вот уже который день. И когда Рика не написал-таки свое очередное СМС с уверениями в том, что с ним все хорошо и что он очень скучает, вся накрученная и надуманная херота хлынула в мозг смердящим потоком, затопив сознание и напрочь вымыв из головы все мысли о фирме, документах и угрозах отца.

"Абонент отключен или временно находится вне зоны действия сети".

- Да еб же твою мать! - ругань рычанием вырвалась из горла, и парень с силой саданул рукой по столу. От удара подпрыгнули бумаги. Подскочила ручка. Даже стакан с водой опасно задрожал, и Сайтон, который на вспышку брата лишь вопросительно вскинул брови, отставил его в сторону. - Много еще этой хрени? - раздраженно спросил Ленард, когда брат молча уткнулся в папку, продолжая что-то выискивать в квартальных отчетах прошлых лет.

Нервы давали сбой. Внутренний голос гадко нашептывал, что надо вырваться из этого змеиного кобла и ехать к Рике, но поставленные отцом условия напрочь выбивали почву у Ленарда из-под ног, заставляя его послушно сидеть и ковыряться в бумажках.

Живите по правилу: МАЛО ЛИ ЧТО НА СВЕТЕ СУЩЕСТВУЕТ? Я неслучайно подчеркиваю, что место в голове ограничено, а информации вокруг много, и что ваше право...

ЧТО ТАКОЕ УВЕРЕННОЕ ПОВЕДЕНИЕ В МЕЖЛИЧНОСТНЫХ ОТНОШЕНИЯХ? Исторически существует три основных модели различий, существующих между...

Что делать, если нет взаимности? А теперь спустимся с небес на землю. Приземлились? Продолжаем разговор...

Система охраняемых территорий в США Изучение особо охраняемых природных территорий(ООПТ) США представляет особый интерес по многим причинам...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: